Ты вернулся

Десять. Десять лет прошло с тех пор, как семья Каца переехала в Израиль, где мальчик жил и учился большую часть сознательной жизни, и вот теперь он возвращается в Москву. Переезд вышел несколько спонтанным из-за некоторых финансовых проблем, но сам Максим старался об этом не думать – куда важнее для него было то, что ему предстоит пойти в школу в России, чтобы окончить эти несчастные одиннадцать классов.

Бабушкина квартира встретила его теплом, а старая комната ничуть не изменилась. Небольшая комнатка с кроватью, столом и маленьким двухстворчатым шкафом была обителью Максима, когда он приезжал в Москву на лето. Жить здесь постоянно, скорее всего, будет не очень удобно, но ничего страшного – вот устроятся родители на новую работу, тогда и квартиру отдельную снимут.

Оставшиеся полтора месяца в Москве Каца оформляли в местную школу, в неё он мог пойти, если бы не переехал тогда. Максим подготовился, как смог, купил тетрадей новых, ручек и прочей мелочи, сумку взял старую – белую из плотной ткани, на толстой лямке, потрёпанную, но любимую. Да значков ещё понацеплял. В последний момент поняли, что парадная рубашка в рукавах коротка, а пуговицы не застёгиваются на груди, пошли покупать новую. Так пробегали недельку, и Кац всё это время ни о чём другом не мог думать. А как пройдёт первое сентября? А какие будут одноклассники? Как они его примут? Какие учителя? Тут, наверное, всё совсем никак в Израиле, и люди другие. А не будет ли проблем? Нет, нужно быть оптимистичным в своих мыслях. Ночью перед первым сентября Максим долго не мог уснуть, лежал в наушниках, с плеером в руке, смотрел в потолок и представлял завтрашний день. Всё уже прокрутил в голове, но сердце никак не унималось, будто он забывал что-то очень важное. Но что – не помнил. Уснуть удалось часа в два ночи, теперь главное утром вообще встать.

***

Утром в квартире царила суета, которая крутилась полностью вокруг Максима, а тот был абсолютно спокоен, пусть только внешне. Внутри него ключом бил восторг, как будто идёт не в десятый класс, а в первый. А ещё было волнительно и страшно, но это не так важно. Он смотрел на себя в зеркало, расчёсывая длинные волосы, перебирая длинными пальцами каждую прядь. В полумраке прихожей собственные глаза казались ему какими-то слишком яркими, будто светящимися. Никогда за собой ничего подобного не замечал. Это всё из-за нервов. Парень тряхнул головой и закинул на плечо сумку.

Дорогу до школы Кац уже знал, поэтому родителям провожать себя запретил и пошёл один, не маленький уже. Он специально вышел пораньше, наверное, даже слишком рано, пытался не спешить, по дороге рассматривая ещё по-летнему яркие улицы, но всё равно шаг получался быстрым. На линейку у школы уже собирались младшие классы, дети с родителями, взрослых школьников видно не было. Максим присел на перекладину невысокого забора, ограждающего клумбу (или то, во что она превратилась без надлежащего ухода), стал следить за происходящим. Он смотрел на шумных детей, на то, как открылась парадная дверь школы, и оттуда вынесли пару колонок и микрофон, скорее всего, директор будет поздравлять с началом учебного года. Смотрел себе под ноги, делая на грязно-сером песке разводы носом кед. Да, парадные туфли купить они не успели. Не зная, куда деть руки, Максим тискал нацепленные на сумку значки.

Народу стало больше, и Кац увидел ровесников – пару парней, что стояли поодаль от общего скопления. Они очень походили друг на друга, разве что у одного волосы были растрёпанными и почти такими же длинными, как у Каца, а у другого совсем короткими. Второй парень что-то увлечённо рассказывал своему, видимо, другу, пытался очертить какие-то картины руками в воздухе. А второй просто слушал его, спокойно, даже сонно прикрывая глаза и иногда поправляя волосы. Со стороны можно было подумать, что он не выспался или выпил, Максим не мог точно сказать. Новенький подумал о том, чтобы подойти к этой парочке, познакомиться, но так и не решился, продолжив ждать на своём месте. Вскоре появился ещё один парень – в чуть мятой рубашке с красным галстуком и небольшим рюкзаком за плечами – прошёл мимо двух друзей, поздоровавшись, и остановился ближе к входу, тоже сел на перекладину и стал ждать. Выглядел он очень собранным, думал о чём-то, наверное, об учёбе. Максиму он почему-то сразу понравился, но вот почему, объяснить себе Кац так и не смог. После него во дворе школы появилась девочка, короткие её волосы выглядели грязными, а чёлка слегка прикрывала глаза, и при ходьбе из-под длинной юбки в пол показывались потасканные чёрные туфли. Она шла быстро, придерживая наплечную сумку, напоминающую маленький мешок. Несколько неряшливый вид Максима совершенно не смущал, ему наоборот казалось, что под этой мешковатой одеждой и глупой чёлкой скрывается очень загадочная и интересная личность. Эта самая личность молча протопала мимо парней и пошла куда-то дальше, но Кац не увидел куда, так как его внимание привлекла вошедшая во двор компания девушек. Две из них весело разговаривали, но третья – девчонка в солнцезащитных очках – шла позади, видимо, она не была частью компании. Подойдя ближе к Кацу, она села на перекладину совсем недалеко, а другие пошли дальше. Максим вдруг почувствовал себя неловко от такой близости, но виду постарался не подавать. Девочка тем временем не обращала на него внимания, играя во что-то на телефоне-раскладушке. Через какое-то время Кац почувствовал себя спокойнее.

Когда почти весь класс был в сборе, из здания вышла классная руководительница, она собрала всех пришедших в одну кучку и встала впереди. Кац стоял рядом с той девочкой в длинной юбке и чувствовал, что точно так же, как и она, не может первый сказать "привет" и спросить, как её зовут. Так бы и не познакомились, если бы она не пересилила себя.

– Шульман Екатерина Михайловна. Можно просто Екатерина.

– Я Максим, Кац. Очень приятно. Кхм, сколько ещё времени до начала, не знаешь?

– Минут пять осталось.

– А где все остальные?

– Все уже здесь, вроде бы, – подал голос стоявший рядом длинноволосый парень, сонно потягиваясь.

– Кудрявого нет, – недовольно отозвался парень с галстуком.

– Да вон он идёт!

– Тащится еле-еле, наконец-то.

Максим посмотрел в указанную сторону и обомлел. По освещённой ярким осенним солнцем дорожке шёл он. Угрюмый кудрявый подросток с усыпанным веснушками лицом, что неторопливо шагал к школе, был другом его детства. Они не виделись десять лет с тех пор, как семья Максима переехала, Кац очень скучал. На радостях Макс громко крикнул его имя – "Илья!" – и помахал рукой. Илья поднял голову и на секунду остановился, смотря на Каца широко раскрытыми глазами, как на приведение.

– Привет! Я так рад тебя видеть. Не думал, что мы попадём в одну школу. Да блин, в один класс! Ты ведь в 10 "б" учишься, да?

– Угу.

– Ты какой-то уставший. Не выспался?

– Угу-у.

– Ладно, не буду донимать.

Наконец, приветствие учеников началось. Очередное в жизни всех собравшихся, и первое такое в жизни Каца. Всё стандартно: речь директора с бумажки, цветы, музыка и первый звонок для первоклашек. После торжественной части, дети разошлись по кабинетам, чтобы узнать всю важную информацию. Долго засиживаться никто не хотел, а сильнее всех не хотел Илья. Однако Кац, севший за парту рядом, не дал быстро свалить.

– Илья, подожди меня! Мне нужно учебники оставшиеся забрать. А я хочу поговорить с тобой. Можешь подождать, ладно? Пожалуйста, – Максим был слишком милым, чтобы ему отказать. Тем более, они же друзья, вроде как. По крайней мере, они ими были когда-то.

– Ладно, – нехотя согласился Варламов. – Буду на улице.

– Хорошо, я быстро!

***

Кац действительно постарался закончить как можно быстрее, и мальчики встретились перед школой, когда никого уже не было. Они стояли друг напротив друга и смотрели, запыхавшийся улыбающийся Максим с учебником в руках и хмурый Варламов, спрятавший руки в карманах. Его лицо с улыбкой и живыми глазами в свете полуденного солнца, в атмосфере пыльного московского воздуха, летающих рядом редких ещё пожелтевших листочков. Его руки с книгой, его голос, весь его светлый образ так ярко отпечатались в памяти Ильи, что разбудили там нечто не очень хорошее, что-то глубоко жившее внутри все эти годы. Максим говорил, рассказывал, как он скучал по Варламову, как не нравилось в Израиле, и Илья даже слегка улыбнулся.

– Илья, я так рад, что мы снова встретились. Мы теперь будем друзьями, да? Как раньше? Я так давно этого ждал, – Кац подбежал вплотную к другу и крепко обнял его, чуть не выронив учебник, уткнулся носом в плечо. Илья обнял в ответ, закрыл глаза, всё сильнее сжимая его в руках, будто боясь потерять. Но, подумав ещё, хватку ослабил.

– Да, я тоже рад, – тихо сказал Варламов, заканчивая объятия. – Я тоже хочу тебе сказать кое-что. Пойдём со мной.

Кац, не задумываясь, последовал за ним.

***

Илья быстро шёл рядом с ним, иногда подгоняя медлительного Каца, дёргая его за руку. Эта грубость показалась Максиму странной, ведь до этого он был вполне милым и дружелюбным. Они пришли за школу, в небольшой закуток, где стены были исписаны граффити, а на земле валялся всякий мусор. "Не самое приятное местечко, – промелькнуло в голове у Каца – В фильмах в таких обычно бьют самых нелюбимых одноклассников...". Варламов подвёл друга к стене и встал напротив, склонив голову и смотря куда-то вниз. Он держал руки по швам, а челюсти сильно сомкнутыми от напряжения, как будто готовился сказать длинную речь, но боялся. Макс сильнее взялся за учебник – передалось чужое напряжение, вообще, вся эта ситуация ему нравилась всё меньше и меньше.

– Илья, ты хочешь что-то сказать? Прости, если что-то не так, но я не совсем понимаю, что происходит. Зачем мы сюда пришли? – Илья резко сжал руку в кулак и чуть задрожал, но продолжил молчать. Максим начал бояться и, не зная, что ещё предпринять в этот момент, потянулся к плечу друга, надеясь успокоить его. Шлепок по руке оказался довольно болезненным, отчего Кац тихо шикнул сквозь зубы. Тут Илья поднял голову, лицо было злым, и в глазах совсем не осталось той печальной радости, что была там при встрече.

– Ты сука и лжец, Кац! – громко выкрикнул он. Потом заговорил тише, с такой злой наступающей интонацией, что у Каца по спине побежали мурашки. – Помнишь, что ты сказал перед тем, как съебаться в свой Израиль? – Варламов изменил голос, стараясь спародировать Каца. – О-о, мы всё ещё будем друзьями, Илья! О-о, мы будем писать друг другу письма, Илья! О-о, я буду приезжать на лето, и мы вместе будем гулять, Илья! А вот и нихера подобного! Ты напиздел и бросил меня! – Илья сделал пару шагов и оказался нос к носу с нервно дышащим Максимом, чьи ноги подкашивались от дрожи. – Мне было страшно, когда ты уехал, оставив меня одного, я плакал, когда не получал ответов на письма... Ты заплатишь за эти годы, Максим. О, ты будешь страдать так же, как я.

– ...Илья, мне жа-

Резкий удар прервал слово, щека горела, а книга упала на землю вместе с наплечной сумкой, съехавшей с плеча. Кац смотрел широко раскрытыми глазами, но не видел перед собой ничего, только слышал белый шум в голове, как будто этот удар отключил его от окружающего мира. Это шок. Максим боялся выпрямиться и увидеть, что происходит. Постепенно он пришёл в себя. Илья стоял близко, очень, почти вплотную к его лицу, говорил грубо и держал за руку, чтоб не убежал.

– Завтра после уроков на этом же месте. Не придёшь – всё равно огребёшь, но сильнее. И если расскажешь кому-нибудь, я тебе такую тёмную устрою, ух! – он замахнулся кулаком, заставляя Каца дёрнуться от страха. – Надеюсь, ты меня понял, потому что повторять я не буду. Пока, дружок.

Варламов ушёл, и Максим опустился на землю, обнял себя за коленки. Он сидел и плакал, в его голове не укладывалось, как лучший друг детства мог так поступить. Почему он сказал, что Кац его бросил? Почему назвал лжецом? Всё было совсем не так… Максим не понимал этого, и оттого становилось больнее. Долго сидеть тут было нельзя, нужно идти, а то родители будут волноваться. Мальчик с трудом поднялся, собрал в сумку выпавшие учебники и побрёл домой.

По приходу нужно было хоть немного привести себя в порядок, поэтому бросив сумку в коридоре, Максим направился в ванную и прикрыл дверь. Отряхнул от пыли брюки, рубашку, плечом которой жался к стене. Посмотрел в зеркало – чёрт! – синяк на щеке появился, не очень большой, но уже потемнел. Потрогал – болит. Что сказать на это? Придётся отмазку придумывать. Кац собрался с духом и незаметно проскочил в свою комнату. Первым делом он хотел расставить на место учебники, вытащил их из сумки и, поставив всю стопку на стол, вдруг заметил записку, написанную маминым почерком.

"Максим, мы ненадолго уедем обратно, нужно разобраться с оставшимися вещами. Летом не успели немножко.

Не скучай, надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

Люблю, мама".

– "Это шутка такая что ли?" – подумал Кац. – "Нужно спросить у бабушки", – с этой мыслью он направился на кухню. Там бабушка мыла посуду, но, услышав шаги, принялась вытирать руки.

– Максим! Поздно ты пришёл, задержали вас там? Чего сразу в свою комнату убежал? Ой, – женщина обернулась и взволнованно посмотрела на внука. – Что со щекой?

– Ничего страшного, ударили... Случайно, в толпе там. Не важно. А мама с папой, правда, уехали?

– Да, уехали ненадолго, скоро обещали вернуться. Есть хочешь?

– Не, спасибо, я до ужина подожду.

***

Максим любил слушать музыку перед сном, включал плеер, затыкал уши наушниками и мог лежать так больше часа. Раньше его это успокаивало, но сейчас от песен Земфиры хотелось плакать и кричать. В строках – "Вернись, мой друг, мне грустно без тебя" – отчётливо видел себя и до боли сжимал то место на руке, где от прикосновений выступили красноватые пятна-синяки. Илья на него злился, а он не понимал, почему, и очень хотел во всём разобраться. Завтра Кац собирался поговорить, честно и без драк, надеялся вернуть своего друга. Варламов сам не знал, как был ему дорог.