Триумф

Глава клана Хякуноске оказался не из простых. Этот мелкий пронырливый воин и на старости лет не изменил себе в хитрости. Мадара, конечно, слышал про подвиги Хякуноске Окиты, но и заподозрить не мог, что когда-нибудь и сам окажется жертвой его своеобразного развлечения. — Так что же? — растянув сморщенные губы в лисьей усмешке, протянул Окита, довольным прищуренным взглядом оглядев недовольных гостей. — Что скажете? — Я думал, что этот разговор рассчитан только на нас двоих, — отозвался Мадара словно с неохотой. — Я рассчитывала на это же, но в отношении клана Сенджу. Учиха невольно со смешком фыркнул, заметив нотки нескрываемого презрения в голосе удивительно гордой женщины. Раз уж такая подлость произошла в его жизни, то хорошо, что на месте Тобирамы не оказалось ее брата. Должно быть, вновь захворал альтруизмом и не щадя живота своего расточает ресурсы клана на помощь союзникам. А Тобирама вновь отдувалась. Им сделка с Хякуноске нужна не меньше, чем Учихам. На кону стояли плодородные земли, которые Окита предлагал почти даром, собираясь взамен заручиться поддержкой сильного клана. — Видите ли, — старик, не отвлекаясь от разговора, принялся, согласно церемониальной традиции, разливать горячий ароматный чай по пиалам, — я оказался в крайне затруднительном положении. Так уж сложилось, что два сильнейших клана, которые только существуют в нашем мире, соизволили обратить внимание на мой робкий призыв о сотрудничестве. Сотрудничестве, причем, довольно выгодном для них. Как вы прекрасно знаете, наши земли всегда славились удивительной почвой, но представители моего клана настолько малочисленны, что защитить их не в состоянии. Потому я решил, что, заключив подобный договор, смогу гарантировать спокойствие своему клану, а заодно улучшу положение своего потенциального союзника. Но, к сожалению, я не смог выбрать, — горестно закончил он. — И решили переложить судьбу Вашего клана на наши плечи? — заключила Сенджу, внимательно всматриваясь в лицо закивавшего на ее слова Окиты. — Не считаете ли Вы это малодушием, Хякуноске-сама? — Не судите меня строго, химе, — он тяжело вздохнул, отреагировав на меткое замечание, но тут же вернул себе прежнюю улыбку. — В любом случае, я получу то, что хотел. Мадара неожиданно расхохотался, едва не разлив предложенный чай. — Ты — старый пройдоха, Окита! — воскликнул Учиха, не скрывая своего восхищения. В последнее время ему мало приходилось испытывать подобные эмоции, и он нисколько не стыдился того, что позволил себе это в присутствии Сенджу. Та и сама удивилась и даже дернулась в сторону, уставившись на Мадару, как на полоумного. Мало ли что можно ожидать от известного психа? — Если ты и дальше будешь так веселить меня, то наш союз окажется гораздо выгоднее, чем тебе может показаться. А Сенджу, — Тобирама напряглась в этот момент, — пускай вырубают свои леса, если им так нужны земли. — А Учихи, если им так нужны земли, — тут же ядовито парировала Тобирама, — пускай завоюют еще несколько беззащитных кланов. Вы ведь только это и умеете, не правда ли? — Чудесный чай, не находите?.. — между делом поделился Хякуноске, но обращаясь уже не к гостям, а служанке, что заставляла стол приготовленными для такого случая угощениями. Что и говорить, но старик никогда не скупился. Служанка испуганно закивала и поспешила откланяться, инстинктивно чувствуя, как накалилась атмосфера в небольшом зале, который служил старику и спальней и кабинетом одновременно. — Не надо мне говорить о святости клана Сенджу! Вы, может, не хуже, но и не лучше нас уж точно, — Мадара даже приподнялся и опасно возвысился над ними. Темные глаза его опасно сверкали, не скрывая раздраженного состояния Учихи. От недавней веселости не осталось и намека. Того и гляди, голыми руками разорвет их всех и раскидает по кусочкам во все стороны. — Но мы не воюем со всеми направо и налево из-за хронического плохого настроения, — Тобирама, казалось, не впечатлилась демонстрацией и даже посмела с достоинством усмехнуться. — И чтобы не нарушать подобной закономерности вы решили избавить меня от потенциального союзника? Может быть, я прямо сегодня собирался пойти по пути исправления! — Каждый достоин прощения, если сознал и принял свои ошибки, — с готовностью закивал Окита, с интересом прислушиваясь к разговору. Он не лукавил, когда говорил о том, что избавил себя от права выбирать, отдав все на волю случая. Как решат, так и будет. Только, кажется, без смертоубийства тут не обойтись… — Путь исправления? — Тобирама скептически вздернула светлые брови и как-то по-особенному на Мадару посмотрела, точно вместо заклятого врага к ней подослали какого-то незнакомца. — Ты здоров? Мадара оскалился, отчего между лопаток у Сенджу неприятно похолодело. — Вполне себе. Пламя Учих способно побороть любой недуг. — Даже скудоумие? И это стало последней каплей. Мадара никогда не отличался ангельским терпением, поэтому ответная реакция в виде запущенного ножа не заставила себя ждать. Однако Тобирама без особых усилий увернулась, почти не сдвинувшись с места, демонстративно показывая, что именно такого она от него ожидала. — Видимо, нет, — припечатала она, сложив руки на груди. — Таким образом, не пощадив своей шкуры, Хякуноске-сама, я показала вам, как ненадежен глава клана Учиха. Когда мы можем заключить договор? — Договор? — Окита как-то странно дернулся, как будто его застали врасплох. Он так увлекся чаем и угощениями, что даже позабыл, зачем они здесь собрались. — Ах да, значит, вы между собой уже решили? Ну, в таком случае… — он было приподнялся, но тяжелая рука Мадары многозначительно легла ему на плечо. — Не торопись, старик, — глухо прорычал Учиха, источая вокруг себя флюиды едва сдерживаемой злобы. Договор был нужен и ему самому, а разносить все во владениях Хякуноске нельзя — вряд ли это склонит чашу весов в его сторону. — Еще ничего не решено. Между нами, — он с пренебрежением кивнул в сторону Тобирамы, — ничего не решено. Сенджу не сдержалась и закатила глаза. Отправляясь сюда по приглашению Хякуноске, она и предположить не могла, что ее поджидала такая подлянка. Но если бы здесь был Хаширама, то даже страшно представить, чтобы тогда произошло. Может быть, она и уступала брату и Мадаре по силе, но в политике и подобных ситуациях разбиралась гораздо лучше их вместе взятых. По крайней мере, ей хватало хладнокровия, чтобы сдерживаться. Первое время. После уж она не смогла отказать себе в удовольствии и не поддеть самолюбие заносчивого ублюдка. Потому что понимала, что любой его выпад в ее сторону не лучшим образом сказывался в отношении к нему Окиты. Она даже предполагала, что старик затеял всю эту сцену, чтобы получше разобраться в том, кто больше подойдет его клану в качестве покровителя. Сенджу уж точно гарантировали спокойствие. — Так что же?.. — несколько растеряно промолвил он, переводя взгляд с одного на другую. — Я готова обсудить все детали прямо сегодня, в этом деле нечего тянуть, — с готовностью отозвалась Тобирама и, увидев возле себя ранее незамеченную пиалу, пригубила чая и добавила, чтобы еще сильнее расположить его к себе: — Восхитительный чай. — О, хотите, я еще налью? — обрадовался тот и, забыв про опасно близкое соседство, потянулся к чайнику. — Да вы издеваетесь, — нервно усмехнулся Учиха, вновь дернув Окиту в свою сторону. — Сегодня никто договор заключать не будет. — С чего это ты так решил? — осведомилась Тобирама, осознавая собственную победу. Вот брат удивится, когда она ему после все расскажет. — Да замолчи ты уже, невыносимая женщина! — рявкнул он на нее, отчего лицо ее помрачнело, а губы сжались в тонкую линию. — Помолчите все, — уже тише и спокойнее добавил он. — Мы собрались здесь по важному делу, поэтому я настаиваю на том, чтобы сделать все должным образом. Раз уж старик предлагает нам самим выбирать, Учихе и Сенджу, то мы обязаны этим заняться обстоятельно и без его присутствия. И когда все будет решено, тогда мы и побеспокоим его. — Так тому и быть. — Хякуноске поднялся из-за стола, мягко оттолкнув от себя горячую ладонь Мадары. Тобирама заметила, что с его лица ушло то простодушное выражение, с которым он сидел тут, слушая их препирательства. Теперь глаза его вновь сощурились, когда губы растянула спрятанная на время плутовская усмешка. — Вижу, что сегодня мы с этим делом не покончим, потому позвольте вам и вашим сопровождающим выделить несколько комнат в моем доме, а завтра вечером я вновь жду вас здесь — к чаю.

***

Кроме комнат, Хякуноске с превеликим удовольствием одолжил им еще и свои тренировочные полигоны. На одном из них Мадара знатно выпускал пар в течение нескольких часов, гоняя взмыленных подчиненных. Те никак не могли понять, отчего такое небесное наказание свалилось им на голову. Их глава хоть и был личностью горячей, но обычно им так не доставалось. Выжав из бравых Учих все жизненные соки, так что у них сил даже не осталось огрызаться с Сенджу, которые расположились на соседнем полигоне, Мадара со спокойным сердцем отправился на отдых, пытаясь даже не думать о предстоящем втором раунде, запланированном на завтрашний вечер. По пути ему встретилась недавняя служанка. Девушка с отстраненным видом шла с корзиной в руках, старательно делая вид, что не видела рядом с собой вспотевшего после тренировки Учиху. — Стой, — потренировался он, конечно, очень качественно, но вот для полного спокойствия не хватало только мягкого женского тела под боком. После подобных словесных баталий Мадара всегда испытывал страстное влечение к женщинам, что даже в некотором роде являлось его слабостью. — Старик тебя же до утра не хватится? Он спит уже… — Служанка вся задрожала и сжалась от страха, когда он схватил ее за подбородок двумя пальцами, а после покрутил из стороны в сторону ее голову, словно прицениваясь. — Боишься меня? — Заключил он с некоторым удовольствием. Та медленно закивала, выпустив из рук корзину, — чистое белье рассыпалось по полу. — Еще бы, у тебя же в арсенале только тактика запугивания имеется. Мадара медленно повернулся и тут же встретился взглядом с холодными малиновыми глазами Тобирамы. Она как раз возвращалась от своего отряда, поручив одному из воинов доставить отчет брату. И невольно своим появлением спасла бедную девушку от растления. — Ты сегодня чудовищно вездесуща, не находишь? — заметил ей Учиха с кривой усмешкой. Он отпихнул от себя девушку, вмиг потеряв к ней интерес. Куда уж неудавшемуся временному увлечению соперничать с раздражающей его до зубовного скрежета куноичи. — Сочту за комплимент. Тобирама поднялась на энгаву и, видимо, решив, что разговор окончен, отправилась в выделенные ей комнаты. Она принялась разуваться, задумчиво нахмурив лицо, отчего не сразу заметила, что сезде не задвинулись, натолкнувшись на застывшего в проеме Мадару. — Чего тебе? — неприязненно и удивленно спросила Сенджу. — Предлагаю решить все до рассвета. — Он говорил совершенно серьезно, потому Тобирама все же с неохотой кивнула, впуская его. — И как же? Не думаю, что мы, непримиримые враги, сможем прийти к консенсусу, учитывая все прошлые обиды и поражения, — говоря это, Сенджу прошлась по комнате, зажигая одну свечу за другой. Апартаменты Хякуноске выделил ей просторные, но без излишних украшений. Хотя на небольшом столике по прихоти хозяина все равно оказался поднос с рисовыми лепешками для позднего ужина и расписной фарфоровый чайник. Заметив последний, Тобирама не смогла удержаться от тихого смешка. — Чаю? — Не откажусь, только без яда, — Мадара уселся на татами, внимательно следя за каждым действием Сенджу. — Касательно решения нашего вопроса. Я признаю, что словами ты владеешь лучше меня: поднаторела, пока мы с твоим братом все решали грубой силой. — Ты хочешь предложить компромисс? — ставя перед ним пиалу с теплым чаем, уточнила она. — Именно, — он даже кивнул, принимая преподношение, — давай сразимся. Она медленно подняла на него взгляд, всем своим видом показывая, какие мысли поселились в ее голове на этот счет. — То есть, ты предлагаешь мне то, в чем я заведомо слаба? Очень умно, — с претензией на иронию произнесла она, вгрызаясь ровными белыми зубами в лепешку и думая о том, что все-таки зря впустила его. Ну, на какой конструктивный разговор тут можно рассчитывать? — Не скромничай, химе, — усмехнулся Мадара по-волчьи оттопырив верхнюю губу. — В ниндзюцу ты уж, конечно, слабее меня, но вот в тай, может быть, даже и ровня мне. Видишь, я не умаляю твоих способностей, а, наоборот, признаю их. Тобирама от его заманчивых речей подозрительно сощурилась, сердцем чувствуя, что любое послабление ей выйдет боком. Не такой уж он и дурак, этот Учиха. Она мучительно долго обдумывала его предложение, но старалась не показывать вида. Мадара ее не торопил, основательно принявшись за чай, который во время разговора с Хякуноске даже не успел толком распробовать. — Хорошо, — наконец согласилась Тобирама, убирая недоеденную лепешку в сторону, — но при условии, что в случае моей победы к этим землям ты и близко не подойдешь, даже чтобы справиться о здоровье Хякуноске-самы. — Чего так категорично? — Да с того, что я тебя терпеть не могу, — честно призналась она, — как и всех Учих. Мадара на это только промолчал, но не скрыл удовольствия на лице.

***

— А каково твое условие в случае победы? — все же не сдержалась Тобирама, когда они пришли на полигон. Кругом царила ночь, тяжелые темные облака закрыли лунный свет, отчего разглядеть что-либо оказалось проблематичным. Впрочем, все решилось само собой, когда буквально через несколько мгновений появились несколько человек с факелами, точно заранее обо всем сговорились, и расположились по периметру полигона: Сенджу встали за спиной своей химе, Учихи за Мадарой. — А вот скоро и узнаешь, — наконец соизволил ответить Мадара, становясь в клановую стойку. Его свита довольно осклабилась, полностью уверенная в силах своего главы. Не Хаширама ведь его противник, а всего лишь его сестра — женщина. В ответ на его слова и насмешки зубоскалов Тобирама только криво усмехнулась и без страха приблизилась к нему на несколько шагов ближе. — Начали! — рявкнул Мадара и кинулся в бой. Он всегда так рвался: безжалостно, бесстрашно, с яркими искрами безумия в глазах. Любое сражение было возможностью для него почувствовать себя, свое тело и жизнь, наконец. Тобирама не ожидала от него такого напора и невольно начала отступать, в последний момент блокируя удар за ударом. Мадара расточал атаки щедро, глядя на нее в упор, всматриваясь в бледное лицо куноичи, точно стараясь своей неукротимой энергией подавить ее волю к победе. Но и сама суть Тобирамы была сотворена в долгих жестоких боях. Он ее не жалел: бился как с равной, целясь и в лицо, и в грудь. Он всегда был быстрый, но без доспехов его скорость увеличилась в несколько раз. Тобирама стойко выдержала его первый напор, сосредоточившись на том, чтобы найти брешь в его защите. Раньше на поле боя ей редко доводилось сражаться с Мадарой: по большей части на ее долю приходился только его брат, стиль которого разительно отличался от агрессивной техники Мадары. Изуна всегда полагался на свой меч, орудуя им удивительно точно и в некоторой степени изящно. Кое-какие приемы Тобирама взяла на заметку, но ни за что бы в этом не призналась. Вот еще, копировать что-то у Учихи — это их прерогатива. Но сейчас они бились не на мечах и ее противник — Мадара. Свита и с одной и другой стороны подначивала неистовыми воплями, стараясь поддержать лидера и оскорбить соперника. Тобирама злилась на шум, на то, что вынуждена тесниться к границе полигона, неизбежно сдавая позиции. Без доспеха и без орудия она чувствовала себя смятенной. Навыки, до блеска отточенные в многочисленных боях, заставляли пальцы складываться в печати, но Мадара это подмечал и каждый раз скалился с таким торжеством, точно уже победил. Потому что сбил ее из привычного темпа и заставил подчиниться мысли, что в рукопашном бою против него она — ничто. Выждав подходящий момент, Сенджу обманным маневром, который, к большому ее удивлению, сработал превосходно, сбила Учиху с ног. Едва он рванулся, чтобы подняться, острый локоть химе вонзился в скулу. Мадара рассвирепел и, не вставая, схватил Тобираму, крепко сжав в руках, точно пытаясь выдавить из нее не только воздух, но и внутренности. Куноичи захрипела, тело ее странно забилось, неестественно, точно прошел по нему удар молнии. — Тобирама-химе! — воскликнул кто-то в ужасе, и тут же несколько факелов рухнуло в траву. Учихи вцепились в Сенджу, не дав им помочь своей химе. Но тут тела Мадары и Тобирамы пошли какой-то рябью и в одно только мгновение они оба исчезли.

***

Печать перемещения сработала удачно. Тобирама рухнула на пол в комнате, которую ей выделил Окита, и сразу же на нее сверху завалился Мадара. — Ха! — торжествуя, крикнул он прямо в лицо Тобираме. — Ты проиграла, и земли Хякуноске мои! — Я думала, что это честный спарринг, а не покушение на убийство! — бледное лицо Сенджу пошло пятнами, а малиновые глаза сделались почти черными: в душе ее клубилась сильная злоба на собственное поражение, которое она, однако, не желала признавать. — Как же ты посмотришь в глаза Хаширамы, когда вернешься? — почти с участием поинтересовался он, но видно было, что Мадара упивался моментом своего триумфа и не спешил слезать с поверженного врага. Химе задергалась под ним, силясь спихнуть с себя тяжелую тушу Учихи, но все ее попытки завершились сокрушительным фиаско, которое похитило остатки хваленого хладнокровия. — Молча! — отрезала она и с силой впечаталась головой ему в лоб. Учиха заревел зверем, выпустив такое количество чакры, что Тобираме как сенсору стало дурно. Подавив минутную слабость, она быстро осмотрелась и, заметив у потухшей жаровни кочергу, мигом схватила ее, встав в стойку. Мадара медленно поднялся, расправил плечи и посмотрел на нее теперь свысока, но без улыбки. Тобирама поняла, что теперь-то он уж точно принял ее за серьезного противника и церемониться не будет. Сейчас он и не думал играться с ней. Вряд ли причиной тому была кочерга в ее руках, скорее уж это свидетельствовало о том, что Учиха вышел из себя. — Хякуноске запретил на его землях проливать кровь, — зачем-то она решила напомнить ему условия старика. Голос ее звучал удивительно спокойно и ровно, точно не чувствовала она никакой опасности. Но залогом этой уверенности был сомнительный металл в руках. Для одного точного удара и этого хватит. — Убить можно и без крови, — не сразу, хрипло и с какой-то даже угрозой произнес он, медленно двинувшись на нее. На лбу расцветала отменная шишка. Приметив это, Тобирама невольно усмехнулась, но тут же взяла себя в руки, понимая, что потеря бдительности может стоить ей жизни. — И какую же смерть ты желаешь? Мадара остановился; острие кочерги упиралось ему в плечо. — Долгую, — едва слышно прошептал он, и сердце Тобирамы дрогнуло. Все закрутилось. Ему не удалось совершить быстрой атаки: Сенджу чисто на инстинктах увернулась и контратаковала, вложив в удар все силы. Но Мадару это только сильнее раззадорило. Он не прибегал теперь к хитрым уловкам, а действовал прямо и напролом, точно не желая ни на минуту разрывать близкий контакт. В глазах его отражалось пламя свечей, еще не погасших за время их спарринга и до сего момента, — оранжевые всполохи неудержимо плясали, раздирая в клочья мрак радужки. Ничего не было в этих глазах, кроме самого настоящего помешательства. И причина этому безумию — она. Сенджу всегда были причиной бедствий Учих, но никто бы и подумать не смел, даже представить в страшном кошмаре, что очередная причина окажется лишь желанием плоти. Не во благо клана, а потому что кровь закипала в жилах. Кровь брызнула из разбитой губы, Тобирама вскрикнула и тут же лишилась оружия. Едва она успела опомниться и осознать, что произошло, как Мадара зубами впился ей в шею, точно пытаясь сожрать целиком, и вновь повалил на пол, сильным телом своим прижав к холодным доскам. В голове у Сенджу потемнело, заплясали мушки. Она вскинула вверх руки, уперлась ладонями в плечи Мадары, пытаясь оттолкнуть его, убрать подальше от себя и спастись от этой муки и этого позора. — Прекрати, мерзость!.. — на вдохе приглушенно выдавила она из себя. Учиха надавил ей на горло рукой, причиняя еще больше мучений Тобираме, что потеряла всякое понимание происходящего. Ткань затрещала под пальцами Мадары, тренировочное косоде в считанные секунды превращалось в рванье. Химе даже невольно померещилось, что напал на нее горный волк — не могут человеческие ногти так разодрать одежду. Ему ужасно нравилось наблюдать, как от каждого его прикосновения светлая кожа Тобирамы покрывалась алыми разводами. Было в этом что-то завораживающее и даже красивое. И среди всего — отпечатки его укусов словно клеймо. Он никогда не видел в ней женщину. Она всегда становилась за спиной брата, готовая защищать его ото всех бед. Сражалась чуть ли не наравне с Хаширамой, но еще ни разу ей не выпадало случая сражаться с самим Мадарой один на один. Наверное, потому и не присматривался он к ней, не думал даже о том, что под стальным слоем доспехов скрывалось такое сильное, упругое тело. Девушки клана Учиха, бесспорно, искусные куноичи, мало кто с ними может сравниться. Но редко они рвались в первые ряды сражения, всегда старались биться как-то из тени, чисто по-женски, иногда брезгуя замарать белые ручки. Пальцы Тобирамы все были грубы и истерты до твердых мозолей. Под обманчиво тонкой кожей скрывались налитые мышцы, слитые годами упорных изматывающих тренировок. Она вся была крепкая, сбитая и смертоносная. Сенджу вновь опомнилась и завозилась под ним, но Мадара выпрямился и уселся ей на колени, не давая больше возможности сдвинуться. Он почти с восхищением рассматривал ее лицо, полное нескрываемого негодования. — Я тебя порежу на куски и отправлю Изуне твою голову, — прошипела она, как только поймала его взгляд. И тут же замерла точно в страхе. В глазах Учихи горел ненавистный ей шаринган. — Ублюдок… Мадара ухмыльнулся и точно пришел в себя в этот момент. — Кто бы мог предположить, химе, что у тебя есть чем похвастаться, — довольно протянул он, указывая на оголившуюся грудь. — В первый раз видишь? — выплюнула она и брыкнула ногами, но тут же закричала, когда Мадара с силой ткнул пальцем в болевую точку. Стоило ей оправиться от одного потрясения, как Учиха разодрал косоде теперь уже до конца, оголив плоский живот. Он наклонился, и Тобирама задергалась от щекотки, когда длинные волосы Мадары скользнули по чувствительной коже. Она невольно втянула живот от неожиданного прикосновения его губ и чуть приподнялась на локте, словно пытаясь собственными глазами убедиться, что все происходящее не являлось результатом болевого шока. И только химе взглянула на него, как влажный язык Мадары двинулся снизу вверх, к вздымающейся груди. Она не сдержала судорожного вздоха и вся задрожала под ним, понимая, что если ничего не сделает, то пропадет. Бинты поддались легко, точно ждали его. Мадара, забыв о ласке, тут же впился в розовый взбухший сосок зубами и за это справедливо получил по голове. Неожиданно его сотряс страшных хохот, заставивший Тобираму оцепенеть. Опомнившись, она кое-как отпихнула его от себя и, прикрываясь остатками ткани, рванула к выходу. В мгновение ока он оказался перед ней и с тем же безумным смехом прижал к себе, зарывшись пальцами в растрепанную шевелюру Сенджу. Сжав руку в кулак, он заставил ее опуститься перед ним на колени, оттянув голову назад за волосы. Из глаз химе брызнули непрошенные позорные слезы. И тотчас же он поцеловал ее. Грубо, властно проникая языком в рот, открыв еще не затянувшуюся до конца рану на лопнувшей губе. Вкус крови наполнил их обоих и, казалось, лишь сильнее разгорячил его. Она не желала отвечать на поцелуй, но он не позволил с равнодушием принять эту участь, довлея над ней своей волей. И лишь когда Тобирама подчинилась, Мадара освободил ее волосы и поощряющим жестом, точно умную собаку, погладил по голове, оставив в покое и занывшие от иссушающего жара губы. Химе рвано и тяжело задышала, отвернувшись в сторону. Все ее лицо пылало, но и не скажешь, отчего точно: от стыда или от гнева? Она уже и себя толком не помнила, а только как волна отходила и возвращалась к берегу своего прежнего самообладания. Рядом с таким вулканом безудержных страстей тяжело оставаться равнодушной. Она уже даже и не сопротивлялась почти, когда он, подхватив ее на миг на руки, свалил на не разобранный футон. Учиха, ужасно торопясь, принялся снимать с себя одежду, точно опасался, что любое его промедление окончится ее побегом. Но Тобирама лишь с обреченностью и неким любопытством косилась на него одним глазом, прикрыв рукой грудь. Она даже возмутиться не успела, как он уже вернулся к ней и буквально вытряхнул ее из штанов, вмиг оказавшись между разведенных бедер. Химе вздрогнула, когда почувствовала внутри себя его пальцы. Он двигал ими медленно, осторожно раздвигая ее и готовя к себе. Лицо Мадары в этом момент было каким-то задумчиво-сосредоточенным, ему явно не понравилось то, что, в отличие от него, Сенджу не сгорала от возбуждения. Впрочем, он и не ожидал от нее головокружительной страсти. Пальцы задвигались сильнее, складка между бровей Мадары стала глубже. Он смотрел на нее долгим пронзающим взглядом, точно желал дождаться ответа на не озвученный, но известный всем, вопрос. Но Тобирима упорно молчала и так же долго и упрямо смотрела на него. Мадара фыркнул и как будто вновь собирался разразиться смехом, но вместо этого собственнически погладил ее по округлой ягодице и опустился вниз, закрыв ей весь обзор своей лохматой макушкой. Острый кончик языка обошел вокруг розовой вершины, скользнул между атласных складок. Сенджу невольно затрепетала и двинулась тазом ему навстречу, коря себя за слабоволие. Руки потянулись к темным жестким волосам Учихи. Хотя бы сейчас она надеялась отомстить ему за боль своей маленькой местью. Она с силой свела ноги, сжав между бедер голову Мадары. Хлесткий и болезненный шлепок по ягодице не остановил ее. Продолжая удерживать своего врага в захвате, Тобирама обеими руками вцепилась в длинные волосы и потянула его на себя. Сдавленный стон Мадары, смешанный с дикий рычанием, был ей наградой. Он неожиданным образом выбрался из ее ловушки, оставив в пальцах химе несколько волосков. Развернул ее боком, прижав обе ноги крепкой ладонью, и вновь проник в нее пальцами, но задвигал ими с таким темпом, что она разразилась криком. И, чуть помедлив, вошел наполовину лишь ради того, чтобы подразнить. Сенджу всхлипнула и с трудом сдержала стон, укусив себя за фалангу пальца. — Я победил, — не известно для чего припечатал Мадара, гладя ее свободной рукой по спине. И неторопливо задвигался, напрягаясь всем телом, чтобы сдержать себя и не закончить все дело разом. — Иди ты к черту, — почти не слышно пробормотала она и тут же на улице, совсем рядом со входом, раздался топот множества ног. — Мадара-сама! Тобирама-химе! — орали на всю округу несколько голосов в разных тональностях. Учиха чертыхнулся, но вместо того, чтобы остановиться, наоборот, принялся вбиваться в нее сильнее, стремясь войти на всю длину. Тобирама слабо постанывала, прислушиваясь к крикам на улице, которые заглушали звуки соприкосновения разгоряченной плоти. — Мада!.. — начал было кто-то. — Что?! — громоподобно рявкнул Учиха и так расстарался, что Сенджу чуть не потеряла сознание. — С вами… все в порядке? — спустя некоторое время робким и сбивающимся голосом, несвойственным представителям гордого клана Учиха, осведомился кто-то, чрезвычайно не ценивший свою жизнь. Но вместо ответа они услышали только странный звук больше похожий на тонкий пронзительный писк, который тут же сменился коротким смехом и звонким ударом, точно кому-то с чувством отвесили сочную пощечину. Про местоположение Тобирамы никто не осмелился спрашивать, отчего-то сразу, хоть и с большим сомнением, догадавшись, что она все-таки в обществе Мадары. Слухи на эту тему не распространяли, но отношения между воинами Сенджу и Учиха на время пребывания на землях Хякуноске стали менее бурными. Даже расстались они после без взаимных оскорблений, наградив друг друга долгими задумчивыми взглядами. А между тем, когда они ушли, все уже закончилось. Кто-то все-таки додумался воспользоваться футоном и пусть постелили его криво, но все равно были чрезвычайно довольны его присутствием. По крайней мере, Мадара. Он лежал на боку с одухотворенным выражением, подмяв под себя Тобираму и закинув на нее ногу. У самой же химе черты лица мелко подергивались точно от плохо скрываемого раздражения, а малиновые и очень злые в эту минуту глаза были закрыты. — Я подумываю о том, чтобы сделать эти земли нейтральной территорией. Буду ждать в гости, химе, — невероятно довольным голосом промолвил Учиха, прижавшись к ее спине своей горячей и еще влажной от пота грудью. — Ноги моей здесь не будет, — безапелляционно отрезала она и ударила его по руке, вздумавшей обосноваться на ее животе. — Прекрати. Мадара только усмехнулся ее недовольному тону и заключил для себя, что, пожалуй, если совсем уж прижмет, сам наведается в земли Сенджу и, возможно, тайком проберется в комнаты Тобирамы. Вот удивится Хаширама, если узнает! Впрочем, Мадара задумался и решил, что лучше в этом деле без шумного бывшего друга. А то потом не отбиться ему от его глупых шуточек. И мир опять предлагать будет. К черту его. И так уж сложилось, что через полчаса на улице забрезжил рассвет.

***

Они вновь встретились в гостевой комнате Окиты. Тот был невероятно весел, имел вид свежий и чрезвычайно довольный. И посматривал на них с такой хитринкой, будто что-то подозревал. Тобирама с помятым из-за бурной ночи лицом хмуро созерцала свое непрезентабельное и нечеткое отражение в пиале. — Сегодня чай еще вкуснее, — не упустил момента похвастаться Хякуноске. — Восхитительный чай, — поддакнул Мадара, бросив короткий, но красноречивый взгляд на Сенджу. Та мысленно пожелала ему сдохнуть и отвернулась. — Так что же вы решили? — вернулся к вчерашнему вопросу старик. — Клан Учиха берет Вас под свою защиту, — выждав театральную паузу, произнес Учиха. Хякуноске, казалось, нисколько не удивился этому. Он тут же предложил отправить слугу за нужными документами и сразу составить договор, но Мадара и теперь схватил его за локоть, заставив сесть на место. Озадаченный старик выжидающе на него уставился. Тобирама напряглась и покосилась в его сторону, не ожидая, впрочем, ничего хорошего. — За символическую плату клан Сенджу сможет воспользоваться этими землями, но… — Но что? — тут же вцепилась химе и подозрительно сощурилась. — А это мы обсудим позже и при личной, сугубо интимной встрече, — с этими словами Мадара мигом осушил пиалу, сцапал с тарелки сладкую лепешку и скоро покинул комнату, оставив разбираться с договором своего поверенного. — Учиха! Грязный ублюдок! — вне себя вскричала рассвирепевшая Тобирама, грохнув кулаком по столу, и вылетела за ним следом. Окита тихо рассмеялся и вскоре обратил свое внимание на притихшего поверенного. Ему он не стал задавать много вопросов и спокойно подо всем расписался. К слову, он заранее подозревал, что так все и обернется.