Тишину дома нарушил едва уловимый звук поворачивающегося ключа в замочной скважине. А после чуть более слышимый стук железной ручки о стену оповестил Соду о том, что его парень вернулся домой.
Гандам никогда не заботился о сохранности стены, поэтому на месте соприкосновения ее белой поверхности и двери уже образовалась заметная вмятина, которую Казуичи собирался закрыть уже несколько месяцев, однако, понимая неизбежность появления новой, оттягивал это дело.
Тем более, за все время, проведенное Содой в доме Танаки, он уже настолько привык к данному звуку, что каждый раз, возвращаясь с работы раньше него, подсознательно ждал именно этого стука, чтобы выйти в прихожую и встретить животновода.
После первого стука по дому с небольшим эхом раздался еще один: на этот раз дверь закрыли. Гандам в принципе любил хлопать дверьми, но не потому что злился или был чем-то недоволен: ему просто нравилось эффектно появляться и так же эффектно пропадать. В моменты злости или раздражения он, наоборот, вел себя тихо, сдержанно и дверьми, соответственно, не хлопал.
Так что с уверенность можно было сказать, что настроение у Танаки было хорошее, что было очень кстати Казуичи, который хоть и не хотел огорчать животновода, но понимал, что избежать этого никак не получится. Особенно учитывая то, что произошло, пока тот был вне дома. Хоть механик и надеялся всячески оттянуть момент признания.
И пока Казуичи собирался с мыслями и силами, чтобы дойти до прихожей и рассказать ужасную новость, Гандам, справившись с дверью, произнес свою рутинную фразу по возвращению домой:
— Ха-ха, очередной день укрощения исчадий ада прошел успешно и я, верховный повелитель льда, вернулся в свою обитель к величайшему из ныне живущих человеку! – и чуть погодя уже намного менее претенциозно продолжил. – Сода, ты дома?
После этого вопроса из-за дверного проема с натянутой улыбкой медленно вышел Казуичи, держась рукам за косяк двери. Он не полез обниматься, как обычно, а, поприветствовав Гандама, остался стоять у на месте с несколько виноватым видом. Танаку это насторожило и он, слегка нахмурившись, поинтересовался:
— Хм, любовь моя, у тебя все в порядке? – животновод редко позволял себе подобные обращения, используя их только тогда, когда волновался за Соду.
— Да, все в порядке, я просто… нет, все хорошо, можешь не переживать! – как бы не хотел Сода рассказать все сразу, он не мог заставить себя озвучить новость, которая непременно бы расстроила его парня, хотя он и понимал, что, либо Танака увидит все сам, либо узнает от него. И одно из этих событий должно было произойти в ближайшее время, хотя механик подсознательно надеялся на третий исход, который, к сожалению, был совершенно невозможен.
Все еще с подозрением смотря на Соду, Гандам принял его ответ и направился на кухню, чтобы как обычно проверить хомяков или, как выражался сам Танака, четырех дэв разрушения, что в его отсутствие находились в довольно просторной (Казуичи никогда не понимал зачем таким маленьким созданиям так много пространства, но спорить в Гандамом не решался) клетке, которую Танака обычно называл «единственными вратами, способными сдержать мощь четырех великих дэв». Казуичи же, понимая, что Танака направляется именно туда, панически пытался придумать, как того задержать.
— Э-эм, Гандам, слушай, может, ты сейчас поможешь мне кое с чем? Я тебя, честно говоря, целый день ждал для этого! – Сода даже не стал думать, как именно Танака может ему помочь, но решил, что в мастерской точно найдется что-то с чем совершенно-точно-необходима-помощь-причем-очень срочно.
И как бы невзначай, Казуичи встал между проходом на кухню и Гандамом, который, не понимая почему срочное дело Казуичи не может подождать еще несколько минут, воскликнул:
— Это дело может и подождать, если тебе важна судьба этого мира, ведь если он рухнет из-за того, что я не успею наладить связь с четырьмя дэвам разрушения, я никак не смогу помочь тебе! – произнеся это, животновод обошел Соду и уже практически зашел на кухню, но внезапно для себя остановился.
А, если точнее, его остановили. Довольно бесцеремонно, если мы говорим о верховном повелителе льда.
— Подожди! Дело и правда не терпит отлагательств! Я могу поклясться, что оно важнее мира! – в отчаянной попытке остановить Танаку Сода обнял того со спины за талию, заставив того остановиться, и произнес фразу куда-то в шею Гандама.
И хотя Соде не хотелось дотрагиваться до своего парня без его разрешения, он все же не смог придумать ничего лучше за те несколько секунд, что были в его распоряжении. От таких внезапных действий со стороны механика кончики ушей животновода тут же стали красными, как и щеки, в чем Казуичи был практически уверен, хоть и не видел собственными глазами. А еще Сода почувствовал, как у Танаки по спине пробежали мурашки, потому как тот слегка дернулся в его объятиях.
— Какой неожиданный ход со стороны обычного человека! Пусть даже в тебе и находится сила, сравнимая с сингулярностью, было крайне смело бросать мне вызов таким образом! Уж не знаю, почему ты так сильно хочешь помешать мне в воссоединении с дэвами разрушения, но я не позволю тебе вмешаться в мои планы, и будь на твоем месте кто-то другой, его бы давно уже не было в живых! – Гандам довольно быстро вернул себе самообладание и, уже уверенный в том, что творится что-то неладное, расцепив руки Соды, все-таки зашел на кухню.
Казуичи же остался стоять в коридоре с нечитаемым выражением лица, пытаясь приготовиться к неизбежным последствиям.
Гандам же, судя по отсутствию каких-либо звуков с кухни, просто застыл. Сода был одновременно рад, что не видел выражения его лица, но в то же время отчаянно желал знать, к чему готовиться.
— Гандам, я… – начал было механик, однако ему не дали продолжить.
— Что ты сотворил с ними? – тихий голос Танаки показался механику оглушающим. – Что ты сотворил с самыми могущественными существами в этой вселенной? – его голос стал чуть громче, однако все еще был тише обычного.
— Я… я не хотел от тебя это утаивать… просто пытался как можно дальше оттянуть момент. Я знаю, что это глупо, но… я не хотел тебя расстраивать, — у Соды был настолько виноватый вид, что Гандам заранее приготовился к чему-то ужасному, хотя один только факт того, что клетка оказалась пустой, был сам по себе ужасен. – Но сегодня я вернулся, как обычно, раньше тебя и пошел перекусить что-нибудь на кухню. А когда посмотрел на хомя… дэв разрушения, — поправил себя Казуичи, — Они, ну, знаешь, кажется, они не дышали, и я решил, что будет лучше, если я… если ты не увидишь их в таком состоянии… — с последними словами механик стянул с себя шапку, нервно перебирая ткань в руках. Его розовые волосы от этого действия растрепались, а сам он выглядел так, будто сейчас заплачет.
Воздух вокруг Гандама, казалось, заледенел, в полной мере оправдывая его звание.
— Сода, – животновод от волнения растерял все свои витиеватые слова и просто спросил. – Сода, что ты сделал?
— Только, пожалуйста, не волнуйся! Я… похоронил их и даже сделал им могилки, так что мы… э-э… можем почтить их память и даже купить цветы, если ты захочешь! Только, прошу тебя, не расстраивайся сильно! Ты же сам говорил, что хомяки – это лишь временная их форма! – Сода попытался сделать обнадеживающее выражение лица, но получилось у него не очень.
На лице Гандама по очереди сменились все возможные и невозможные выражения. И он бы точно упал бы от потрясения, если бы не схватился за столешницу. В голове животновода за секунду пронеслось огромное количество мыслей, но в итоге он смог выдавить из себя всего одно слово:
— Где.
Однако, не дождавшись ответа, схватил первый попавшийся под руку столовый прибор, которым оказалась обычная ложка, и выбежал во двор. Сода поспешил следом.
— Только не говори мне, что ты хочешь откопать их? Я понимаю, что тебе тяжело, но необходимо смириться с их смертью, я почти уверен, что они не дышали, когда я вернулся домой!
Но Гандам не слушал механика. Он уже увидел импровизированные надгробия под одним из кустов в саду и поспешил туда, на ходу выкрикнув фразу, от которой у Соды подкосились коленки:
— Не могу поверить, что ты не знаешь о том, что даже моим дэвам разрушения иногда необходимо оставлять свои земные тела, возвращаясь к истокам бытия, и подпитывать планету, оберегая ее о уничтожения в самые неблагоприятные ее периоды? При этом оставляя в своих земных сосудах небольшую толику души, которая и поддерживает в них жизнь, хоть и едва ощутимо! Этому процессу придерживаются многие существа, пришедшие к нам из другого мира в качестве стражей нашего! – на середине фразы Танака добежал до могилок и уже начал откапывать похороненных заживо животных.
— Ты что… говоришь про… нет, этого не может быть… неужели и хомяки тоже? – последнюю часть фразы Казуичи практически прокричал, понимая, что наделал. Кто же знал, что хомяки тоже могут впадать в спячку! Чего-чего, а этого механик никак не мог ожидать и теперь очень сильно винил себя в том, что даже не удосужился этого проверить.
Сода на негнущихся ногах подошел к Танаке, мысленно рассыпаясь в благодарностях себе из прошлого за то, что в качестве импровизированного гробика выбрал не газету, как хотел изначально, а пластиковый контейнер. Так что он сейчас молился всем богам на этом свете, чтобы воздух у хомяков закончиться не успел.
К этому моменту Гандам дрожащими руками уже доставал пластиковую коробочку из земли, аккуратно счищая налипшую со всех сторон землю.
Казуичи хотел было что-то сказать, однако животновод, казалось, потерял какую-либо связь с внешним миром, так что механик просто стоял чуть поодаль и со скрещенными пальцами ждал, пока Танака достанет своих маленьких подопечных.
К огромному облегчению обоих животные оказались живы и даже, как озвучил Гандам, не успели ощутить на себе симптомы кислородного голодания. Сода мог поклясться, что в этот момент почувствовал, как камень ответственности и вины за жизни маленьких существ упал с его плеч.
Механик подождал, пока Танака вернул спасенных животных в клетку и, подойдя к тому, собравшись с мыслями, произнес:
— Гандам, я понимаю, что ты, возможно, не сможешь простить меня за этот поступок, и я хочу, чтобы бы знал, что я… мне правда очень жаль, что я такой идиот и не знаю таких элементарных вещей. – выдавив из себя эти слова, Сода, зажмурившись, стал ждать своей участи.
Он ожидал любой реакции со стороны Танаки: что тот просто уйдет, наорет на него или, возможно, даже ударит. Животновод никогда не поднимал руку на Соду до этого момента, но тот все равно опасался почувствовать чужой кулак на своем теле, уж очень часто это происходило в его жизни раньше. Но вот прошло несколько секунд, и никакой реакции со стороны Гандама не последовало. Механик было решил, что тот просто бесшумно прошел мимо него куда-то вглубь дома, и открыл глаза.
И увидел лицо животновода в нескольких сантиметрах от своего собственного, а после почувствовал, как Танака положил свои руки на его плечи и притянул чуть ли не плачущего Соду к себе, заключая того в объятия. А после слегка наклонился к его уху и произнес:
— Если ты и правда думал, что подобная мелочь может лишить жизни таких великих существ, то ты явно заблуждался на этот счет. Мои темные дэвы могут выдержать и огонь, и воду, так что данное испытание для них не больше, чем развлечение. Да и тебе не стоит забывать, что с твоей крохотной силой ты не сможешь нанести им ни капельки урона, сколько бы ты не пытался. – было очевидно, что этими словами Гандам просто успокаивает Соду, так как тот совершенно точно видел беспокойство и даже страх за жизнь крошечных существ в глазах Танаки каких-то несколько минут назад. Но сам факт того, что он не стал кричать на него, а стоял сейчас и успокаивал Казуичи в своих объятиях, заставил механика всхлипнуть от осознания того, насколько же у него хороший парень.
Почему-то даже после того, как Соду принизили перед хомяками, тот не чувствовал себя ни капельки оскорбленным, а лишь был благодарен Гандаму за его слова и за то, что тот не стал злится за такой ужасный со стороны механика поступок, как похороны еще живых питомцев.
Слегка неуверенно он обнял Гандама в ответ. А чуть после, решив, что его поступок был прощен, и Танака сам инициировал тактильный контакт, едва ощутимо поцеловал животновода в шею, оставшись довольным незамедлительной реакцией животновода, который слегка вздрогнул, но объятия не разорвал.
А спустя секунду уже по телу Соды прошла дрожь от одного голоса Танаки и того, что он в отместку, чуть ли не касаясь губами уха механика, прошептал:
— Только не вздумай больше приближаться к ним, мощь этих существ слишком велика, а я как-никак заключил контракт о твоей защите, так что будь добр и последуй моему совету.