Всё началось с того, что Зеро откладывал письмо до последнего.

Но первопричиной всё же являлась поломка дверного замка. Кирию просто возвращался домой и, когда уже вставил ключ в замочную скважину и провернул его, понял, что дверь не открывается, а сам ключ застрял в замке.

Вызвал мастера, вскрыли дверь, на сбережения сразу же заменил замки. Не зря же откладывал деньги на чёрный день. И кто же знал, что этот самый день наступит вот так вот. Причём ладно один, так нет же целая череда.

После замка на кухне перестала работать одна из конфорок на плите. Тут ничего парень делать не стал, не будет же он покупать новую плиту только потому, что сломалась какая-то конфорка. К тому же у него ещё три рабочих оставалось.

Однако затем на той же кухне начали отслаиваться обои. А у одного из верхних шкафчиков отвалилась петля.

Зеро хоть и называл свою квартиру халупкой, но делал это любя, никогда не подразумевая, что она таковой является на самом деле. Вовсе нет. Это была вполне себе приличная среднестатистическая квартира со всеми удобствами и живучим ремонтом.

Вот только, по-видимому, именно ремонт и начал подводить.

Кирию откладывал его до последнего, но теперь откладывать дальше было просто некуда. Иначе жить ему придётся в развалинах. А омега хоть и был привычен к скромности и практичности, но какой-никакой, а комфорт всё же любил и старался сделать условия своего проживания как можно лучше и удобнее для себя.

Итак, ремонт. Делать его сейчас Зеро просто не мог. Учёба, работа — всё это он не мог взять и не бросить. К тому же всё упиралось в извечный вопрос — «А деньги?».

Ладно, сбережения на чёрный день у него были. Но этих накоплений явно не хватит на что-то более масштабное, а ежели уж взялся за ремонт, то будь добр сделай его хорошо. Так, чтобы надолго хватило.

Приняв решение в этом году точно сделать ремонт, парень засел за планирование. Он обозначил, чему стоит уделать внимание в первую очередь, а что может подождать. Написал небольшой список и сходил в магазин стройматериалов, чтобы прицениться в покупках. И наконец высчитал примерную сумму, которая ему понадобится, добавив в смету ещё и возможные непредвиденные расходы.

Таким образом выходило, что ему просто нужно было взять чуть больше смен и некоторое время поэкономить. Тогда он получит желанный ремонт.

Вот только на пути встала неожиданная проблема.

Зеро знал, что лучшим периодом для театра являлось Рождество. В преддверии этого праздника толпы людей выстаивали километровые очереди, чтобы только купить один единственный билет на какой-либо спектакль. Зимой ажиотаж достигал апогея. И, понимая, какое количество народа должен будет принять театр, начальство не скупилось на увеличение зарплаты работникам, к тому же обыкновенные предпраздничные премии никто не отменял.

Это было идеальным раскладом, и омега мысленно уже представлял, как отсчитывает полученные деньги, как вдруг вспомнил, что на это Рождество он должен был поехать к родителям.

Кирию так и замер с этим пониманием в голове. Всё это время он старался не думать об этом, задвигая куда-то подальше на задворки сознания. Эта тема была ему неприятна, она заставляла его волноваться.

В своих письмах к брату Зеро старательно избегал тему поездки к ним, хотя Ичиру снова и снова планировал её, повторяя его излюбленное «Мы обязаны».

Сам же Кирию не знал, что он там обязан, как бы подло это не звучало, ведь речь шла об их родителях. Тех самых, которые в письмах к своему младшему сыну постоянно повторяли, как они ждут не дождутся, когда же он приедет к ним в гости. И тех самых, которые в письмах к своему старшему сыну писали всего лишь несколько строк.

Зеро понимал, что сам был в этом виноват. Если бы ему было, что рассказать им также, как и Ичиру. Если бы он был таким же общительным и миролюбивым, как его брат, то тогда всё было бы хорошо, и ему не нужно было бы сейчас сидеть и думать, как же избежать этой поездки.

Но Зеро не был Ичиру. Зеро был собой. Замкнутым, малоэмоциональным, немного агрессивным молодым человеком, который вызывал симпатию разве что у самых добрых, понимающих и всепрощающих людей. Другие же показательно крутили пальцем возле виска при виде него, не желая проводить рядом лишние несколько минут.

А теперь у этого не самого приятного молодого человека появился весомый повод отказаться от нежеланной поездки. И вот казалось бы он должен быть счастлив. Но даже толики радости омега не ощущал. Он просто не знал, как сказать брату, что снова не сможет поехать к родителям на Рождество.

Последующие несколько дней Зеро ходил мрачный, как туча, не в силах принять решения, что же всё-таки для него важнее: желание брата или же его собственное.

Точку во всё этом поставило начальство, предложившее ему выходить новогодние праздники и обещавшее едва ли не тройную оплату за смену. И Кирию согласился, хотя совесть его истерично вопила где-то в голове, что так нельзя, что он предаёт ожидания брата. Зеро был с ней абсолютно согласен, но он также не мог отрицать того, что стоило окончательно принять решение не ехать никуда, как ему стало намного легче, и волнение с напряжением, изводившие его столько дней, наконец-то отступили.

Тогда он сел и написал Ичиру письмо, где подробно объяснил, почему не сможет поехать, избегая лишь одного — правды.

Зеро отправил его сразу же, как смог, но при этом понимал, что тянул с ответом слишком долго.

***

Канаме готовился к предстоящей сессии. Ну как готовился: все отчёты у него уже были написаны и сданы, оставались лишь студенты, которые вот-вот должны были начать сдавать ему зачёты и экзамены. Поэтому большую часть времени он мог со спокойной совести посвятить своей очередной статье.

На самом деле, что статьи, что научные работы, Куран писал скорее от нечего делать, чем по интересу. Хотя когда он был занят своей диссертацией, но действительно погрузился в работу настолько, что едва ли не жил ей. Это было испытанием, и он горел желанием пройти его.

Прошёл. Погас.

Свою работу альфа любил. Она ему подходила и доставляла удовольствие, а то, что по итогу он свои знания передавал ещё и другим, можно было назвать приятным бонусом. Вот только не понятно для кого.

Утром субботы ему нужно было приехать в университет, чтобы принять зачёты у нескольких групп, поэтому Куран встал рано. Позавтракал, собрался и вышел из квартиры, сталкиваясь на лестничной клетке с Кирию.

Такие их встречи уже никого не удивляли, так что Канаме совершенно спокойно поприветствовал его коротким «Здравствуй».

Тот стоял спиной к нему и обернулся, услышав чей-то голос.

— Здравствуйте, — сказал он в ответ, и широко улыбнулся.

Альфа замер на месте.

Куран не мог припомнить хотя бы одного раза, когда Кирию улыбался без особого повода, а сейчас тот стоял перед ним и просто растягивал губы в улыбке, словно делал так всегда.

На нём был непривычно светлый плащ, а в руках парень держал дорожную сумку.

Канаме не смог не поинтересоваться:

— Куда-то собираешься?

Омега удивлённо посмотрел на него, затем перевёл взгляд на свою сумку, которая привлекла внимание Курана, и рассмеялся.

От этого непривычного звука Канаме напрягся.

С Зеро сегодня творилось что-то не то, и хватило одного взгляда, чтобы понять это.

Обычно парень облачался во всё тёмное, боясь быстро запачкать светлую одежду, он был хмур и неразговорчив по утрам, отмахиваясь от всех приветствий и ворча на всё, что под руку попадалось. А сейчас он стоял перед ним, весь такой сияющий радостью и каким-то предвкушением, словно чего-то очень ждал. Это было как-то… неправильно…

— С тобой всё хорошо? — неожиданно для самого себя спросил Канаме, не сводя глаз с этой непривычной для него странной улыбки.

— Разумеется, — ответили ему, кивнув головой в качестве подтверждения.

— Тогда почему ты улыбаешься?

От этого вопроса мягкий смех омеги снова зазвенел эхом по лестничной клетке. Этот звук по определению должен был быть приятным, однако, лишь заслышав его, Куран напрягся ещё сильнее. Ведь Зеро уж точно не стал бы смеяться вот так: нежно, кокетливо даже, словно смущённо. Это было настолько очевидно, что Канаме на несколько секунд выпал из реальности.

Пока он пытался вернуться назад в реальность, на их этаж, привлекая к себе внимание их обоих, прибыл лифт. С тихим скрипом двери кабины разъехались в стороны, пропуская… Зеро.

И теперь их было двое.

Куран переводил взгляд от одного Зеро к другому. Причём тот, который стоял возле квартиры омеги при виде того Зеро, который вышел из лифта, сначала было обрадовался ещё больше: его губы раскрылись, уже готовые что-то сказать, а глаза заискрились так непривычно для Канаме. Но уже мгновением позже вся радость его схлынула, меняясь на нечто сродни шоку, и, подобно тому же альфе, он впал в ступор.

Зеро же, что вышел из лифта, глядел на самого себя возле двери хоть и удивлённо, но не так, как Куран. Да, он был в шоке, но при этом его самообладания хватило настолько, что он смог спросить:

— Что ты здесь делаешь?

Канаме моргнул рассеянно. Он не мог понять, это ему снится или что?

На первый взгляд они казались похожими друг на друга как две капли воды. Их рост, телосложение, цвет волос и глаз, голоса — всё это было одинаковым. Лишь мимика, тон и поведение разнились настолько, будто это были два разных человека.

Зеро возле двери не произнёс ни слова в ответ. Его губы задрожали, а тонкий изящный палец с дрожью вытянулся и указал на Зеро возле лифта. Он словно хотел что-то сказать, однако потрясение не давало ему сделать это.

— Так, успокойся, — один из омег примирительно выставил руки перёд, — Давай сначала зайдём домой и там уже поговорим.

Сжимая ручку дорожной сумки, первый Зеро всё-таки кивнул головой. Тогда второй быстро подошёл ближе, на ходу вытаскивая из кармана тёмного плаща связку ключей, и открыл дверь, пропуская самого же себя внутрь.

Парень уже собирался закрыть дверь, как его настиг голос Курана:

— Кирию…

— Что? — с привычным недовольным выражением лица он обернулся к нему, и Канаме сразу понял, что этот настоящий.

Альфа перевёл взгляд вглубь квартиры Зеро, словно одним этим действием всё объяснил. Однако удивительнее было как раз таки то, что его сразу же поняли.

Зеро спокойно сказал:

— Это не галлюцинация. Это мой брат. Мы — близнецы.

Канаме снова внимательно посмотрел на его лицо, затем в уже пустующий коридор чужой квартиры, и всё встало на свои места. Однако шока его это не отменяло. До этого момента он никогда не задумывался о том, что у Зеро может быть брат, тем более близнец.

На самом деле лишь сейчас Куран вдруг понял, что да, у Кирию ведь и родители есть, семья. Просто всё то время, которое альфа здесь жил, он видел Зеро одного, и это выглядело так правильно, будто и должно так быть.

Он производил впечатление человека, всю свою жизнь проведшего в одиночестве. Привыкшего со всем справляться сам, не прося помощи ни у кого другого. Эта самостоятельность будто бы кричала: «Всё сам!».

Однако даже по элементарной логике Зеро должен был откуда-то появиться. Он ни разу не упоминал о своей семье. Ну… в принципе, они с Канаме и не слишком-то и общались, а об этом и подавно не говорили. А Юки? Юки знала, интересно?

Канаме так задумался, что упустил тот момент, когда его позвали:

— Куран?

— М? — откликнулся он с большой задержкой.

— Ты чего?

Зеро всё ещё стоял в дверном проёме своей квартиры, держась за ручку двери, и смотрел на него. И Канаме наконец-то отмер, вспоминая, что ему надо было идти.

— Ничего, — ответил он и направился в сторону лифта.

В конце концов это было не его дело, но при этом Канаме не мог отделаться от преследующего его силуэта этой светлой версии Зеро, которая выглядела совершенно не так, как тот человек, которого ему довелось знать.

***

Ичиру не сводил глаз с его серёг, а стоило открыться виду на шею, и с неё тоже.

Подходящих слов у него не было, поэтому брат то открывал рот, то закрывал, не зная, что же в итоге стоит сказать. А Зеро панически думал, как его задобрить.

Для Ичиру их одинаковость была всем. Он ужасно любил брата и за все годы их жизни ни разу не допускал мысли, что в один прекрасный день, когда придет навестить Зеро, то увидит вот это вот.

— Зеро… — позвал Ичиру тихо.

— Прости, — перебил он, не давая договорить. — Я не знал, как тебе сказать.

— Это…

— Произошло случайно.

Ичиру наконец-то захлопнул рот, но огромные чуть влажные глаза всё так же ошалело смотрели на него, и Зеро просто не знал, что ещё стоит сказать. Обижать брата он не хотел, но уже это сделал. Расскажи парень это раньше, и сейчас всё, возможно, было бы иначе.

— Я сначала хотел всё это убрать. Но потом привык и мне даже понравилось, — он неловко провёл рукой по рисунку на шее, и глаза Ичиру проследили это движение.

Не было похоже, что Ичиру злился. Ошеломлён — да, но на этом всё и заканчивалось. Он никогда не был ханжой и уж тем более лицемером, поэтому Зеро знал, что брату просто нужно время прийти в себя. Конечно, он может немного пообижаться на него за утаение вот таких вот своих внешних метаморфоз, но на большее его не хватит.

Отведя взгляд в сторону Ичиру на секунду поджал губы, словно собираясь с мыслями, а затем произнёс, словно не ему:

— Ладно…

Чайник наконец-то вскипел, и Зеро налил брату и себе чаю, надеясь хоть как-то подсластить столь горькую ситуацию печеньем с отрубями. Вот только к нему никто из них так и не притронулся, продолжая напряжённо сидеть и пялиться на дымящиеся кружки.

— Ты не ответил на моё письмо, — снова куда-то в сторону сказал Ичиру.

— Да… — Зеро неловко поёжился и, найдя на столе ужасно привлекательную чёрную точку, решил сосредоточить всё своё внимание на ней. — Я отправил его только недавно… Заработался…

Омега рассеянно кивнул на это и добавил вслух:

— Ты всегда так.

От его немного обвиняющего тона стало совсем паршиво на душе. Но Зеро не стал произносить ничего в ответ, а Ичиру словно невзначай перевёл тему:

— Мне кажется, тот мужчина на лестничной клетке был в шоке, когда увидел нас двоих.

— Ну да…

Если вспомнить озадаченный взгляд Курана так оно и было. Видно ему ещё не раскрыли всю подноготную Зеро, вот тот и пребывал в неведении. Стареет Кросс, стареет! Раньше всем трепал о том, что у Кирию есть прелестный братишка-близняшка, такой светленький и миленький, аки ангелочек. Смотришь на него — глаза радуются. А тут подзабыл видать, ну и слава богу.

Взяв со стало кружку с чаем, Ичиру отпил немного и тут же поморщился. Он просто физически не мог пить чай без сахара, однако словно забыл его добавить, хотя Зеро специально выставил сахарницу на стол.

— Я волновался о тебе… — сказал вдруг Ичиру еле слышно и тут же сделал большой глоток чая, так и не добавив сахара. — Хоть ты и занят постоянно, но обычно всегда находил время написать мне. Я всё ждал и ждал, а ничего не приходило. Позвонил тебе, а трубку никто не взял. Тогда я решил приехать, эта идея показалась мне хорошей, ведь мы так давно не виделись. Извини…

— Тебе не за что извиняться. Это ведь я задержал письмо, заставив тебя нервничать. Так что, если кто и должен просить прощения, то это я.

Ичиру покачал головой. Он выглядел ужасно расстроенным и даже уязвлённым. Взгляд его перемещался куда угодно, но при этом упрямо обходил самого Зеро стороной, словно Ичиру было физически больно на него смотреть. Чувство вины от этого росло с каждой секундой, и при этом Кирию осознавал, что самое главное он ещё не озвучил. Однако слова о том, что он снова не поедет с братом к родителям просто застряли в горле. Возможно, не случись весь этот казус с неожиданным раскрытием его внешних преображений, то парень бы сразу выложил всё как есть. Теперь же он сидел и не знал, как быть. Вываливать на Ичиру ещё и эту далеко не приятную новость — было бы верхом жестокости, оттого молчание между ними затягивалось, превращаясь в долгое повисшее напряжение.

Зеро не умел разбавлять атмосферу. Он был тем самым человеком, что на вечеринке стоял бы один в самом отдалённом углу с бокалом пунша в руке и просто смотрел на то, как веселятся остальные. На самом деле омега не мог сказать, что ему такой расклад был не по душе. Многие относят одиночество к чему-то плохому, но порой Кирию ловил себя на мысли, что когда он один ему как-то легче собраться, да и привычнее как-то одному. Но сейчас перед ним сидел тот, с кем он провёл всё своё детство. Тот, кого Зеро любил больше всех на свете. Поэтому чужое молчание воспринималось им негативно, заставляя чувствовать себя не просто неловко, а виновато. И самым ужасным было то, что он понятия не имел, как стоит поступить в этой ситуации.

С одной стороны он не был обязан спрашивать у кого-то разрешения на какие-то преображения в себе, с другой же Зеро мог хотя бы как-то предупредить Ичиру об этом. Нескольких слов на бумаге хватило бы с лихвой, и тогда сейчас не было бы никакой проблемы, что возникла на ровном месте из-за его тугодумости. Он же был прекрасно осведомлён об отношении Ичиру к их схожести, но при этом не стал исправлять что-либо, хотя шанс у него был и не один. Однако глупо было отрицать — эти перемены нужны были Зеро, как глоток свежего воздуха.

Получается, что всё это было неизбежно.

Также как и то, что он обязан сказать самое главное…

— Ичиру…

— На самом деле мне столько нужно тебе рассказать, — он поставил чашку на стол и неловко поёрзал на стуле, совершенно не замечая, что перебил Зеро.

Воздух, что омега набрал в лёгкие, готовясь выдать всё одной дробью, так ему и не пригодился. Зеро слабо улыбнулся, слушая, как Ичиру начинает свой рассказ, прекрасно понимая, что тяжёлый разговор может и подождать. Это не так важно, как потребность брата выговориться.