Sleep

«Арасака». Столько ненависти вызывает у Джонни Сильверхенда одно лишь упоминание японской мегакорпорации, из-за которой вся его жизнь, как и жизни миллионов других, покатилась к чертям.

У корпораций было влияние, которое они использовали против простых людей: играли ими словно куклами, дергая за ниточки. С легкостью могли отобрать земли и имущество, выкинув тех на улицу. Могли насильно заткнуть или убить — здесь это обычное дело.

Найт-Сити за все эти годы стал полем сражений для конфликтующих за право лидерства корпораций. Бездушным механизмом в руках манипуляторов и диктаторов. Страдали от этого всегда только невинные люди, попавшие под перекрёстный огонь. Корпоративные войны шли одна за другой. Все то и дело пытались выжить своими способами — кто в чём силён и на что горазд.

Смириться с властью корпораций могли далеко не все. Благодаря своей музыке рокербоям удавалось разжигать сердца поклонников, подталкивая их к действию. Своими песнями они открывали глаза на всю ту ложь, которой корпорации кормили простой народ. Освещали проблемы и не боялись бросать вызов системе, поскольку знали, что они будут услышаны. Но корпорации всегда находили способ заткнуть массы, будь то пропаганда и красивые изречения или очередная ложь.

Теперь же у корпораций, а точнее у одной лишь «Арасаки», появилась возможность забрать самое ценное, что когда-либо было у людей. Забрать то, что делало их живыми существами, способными что-то чувствовать, а не машинами.

Забрать душу.

«Соулкиллер» был разработкой Альт Каннингем, давней подруги Сильверхенда. Ох, Альт… Как же несправедливо жизнь обошлась с ней, как же Джонни проебался по всем фронтам своим безразличным и пренебрежительным отношением. Никогда не спрашивал о том, чем та занимается, никогда не волновался о её самочувствии. Вспоминал только в те моменты, когда самому хотелось потрахаться.

Как же он был слеп.

Он относился так не только к Альт, но и ко всем, кто его окружал: Роуг, Керри, Нэнси… Все близкие рокеру люди страдали от его деструктивного поведения, от его импульсивности, агрессии и цинизма. За собой он тянул на дно тех, кто его по-настоящему любил и кому не было плевать, даже не смотря на то, каким уебком был Джонни Сильверхенд.

Терпеть унижения от лидера приходилось всем участникам SAMURAI, которые хоть и распались, но время от времени всё же выступали с благотворительными концертами. Он часто срывался, когда их мнения по поводу творческого подхода расходились, приходил на концерты пьяным или обкуренным, еле держа гитару дрожащими руками. Иногда он и вовсе просыпал концерты, поскольку бухал до посинения, оказываясь где-то в переулках за баром. Находить и тащить его до квартиры или трейлера приходилось всем по очереди. Нэнси даже вела блокнот, в котором записывала все проебы Сильверхенда за всю их карьеру, и передавала его остальным ребятам. Раз уж он не мог позаботиться о себе, это приходилось делать другим, хоть терпение и заканчивалось с каждым днем.

Больше всего в те времена доставалось Керри Евродайну, бэк-вокалисту группы, поскольку тот был рядом в большинстве случаев и попадал под горячую руку разъяренного по любому пустяку рокера. Джонни злился, когда тот фальшивил, и вырывал гитару из его рук. Во время написания песен они часто спорили. Ссоры обычно заканчивались дракой — то на кулаках, то на гитарах, хотя второе происходило реже — все-таки денег на новые инструменты после этого им никто не давал. Но и на кулаках драться против Сильверхенда было таким себе удовольствием. Всё-таки фамилию рокер взял не спроста: протез был, как никак, металлическим.

Жизни близких ему людей, ровно как и его собственная, оборвались и по вине самого рокербоя. Признать этого он бы никогда не смог — слишком самовлюблённым был тот мудаком.

Но уже поздно было что-то исправлять. Сильверхенд пытался — пошёл за Морганом Блэкхендом на «Арасака-Тауэр» с целью положить конец Четвертой Корпоративной Войне, уничтожить злосчастный «Соулкиллер», который японцам довелось превратить в смертельное оружие.

Та самая миссия, план которой провалится из-за Смэшера. Которая повлечет за собой миллионы смертей. После которой Джонни Сильверхенда навсегда заклеймят террористом. После которой более никто не увидит его на сцене.

Не увидит его живым.

Джонни прекрасно знал, на что идёт — он знал, что пути назад не будет. Не мог ведь он вновь сидеть сложа руки, ведь тогда бы Альт была права. Была права в том, что Джонни всего-лишь подделка, что нет в нем никакого бунтарского духа, заложенного в строчках песен SAMURAI. Что это всего лишь иллюзорный образ.

Была права в том, что он такой же трус, как и все остальные. Что он всего лишь делал вид, что ему не похуй. Если бы он не начал действовать, то всё, что он говорил Керри или остальным в группе было бы простым пиздежом, а сам бы он оказался очередным пиздаболом. Больше он не мог стоять в стороне. Нужно было все исправить.

Но за что бы он ни брался — всё вечно шло по пизде.

И теперь, когда его жизнь угасала под «Never Fade Away», строчки которой он проигрывал у себя в голове, он понимал, что нихуя больше не исправит. Что его убивает наработка его же, блять, девушки. Что через секунду его уже не станет. Что режим в очередной раз победил, раздавив несогласного с системой бунтаря.

That one thing that changed it all

That one sin that caused the fall

Он чувствовал, что идёт ко дну, но в то же время не чувствовал ничего вовсе. Будто был в вакууме, не слышал даже собственного сердцебиения или как кровь приливает к вискам. Не видел ничего кроме кромешной тьмы. Будто он и не жив, будто его больше нет. Так вот каково это — умирать?

Он чувствовал, что задыхается — но ему больше не было нужно дышать.

A thing of beauty - I know

Will never fade a-

— Тебе не кажется, что звучит как-то… хуй знает какое слово подобрать, — Керри лежал на диване и перебирал струны гитары, читая протянутый Сильверхендом листок.

— Ванильно? — рокербой потер переносицу.

— Да, можно и так сказать. На тебя совсем не похоже.

— Ты сейчас довыебываешься и полетишь нахуй через вон ту дверь, — пальцем свободной руки Джонни указал на вход. — Понял?

— Принял, — усмехнувшись ответил Керри, не переставая играть. — Можно нескромный вопрос? Ты ведь ещё думаешь о ней?

— Тебе то какое дело, Керри?

What you did to me - I know

Said what you had to say

— Просто удивляюсь тому, как сильно она на тебя повлияла. Даже после смерти. Говорят, что время лечит. Что со временем учишься отпускать любимого человека, но это всё полная брехня. С годами становится только больнее.

— Я вроде не записывался на сеанс психотерапии. — Джонни аккуратно сложил лист с текстом и положил его в карман.

— Это не терапия, скорее просто... Не важно. Ты никому не показываешь свои чувства, потому что не хочешь казаться слабым, но все и без слов прекрасно видят как тебе больно. Ты срываешься и огрызаешься на тех, кто тебе дорог, просто потому что боишься принять тот факт, что можешь что-то испытывать к ним. Скидываешь вину на всех, прекрасно осознавая, что виноват лишь ты сам.

Фыркнув, Джонни закатил глаза. Ему дико не нравилось, когда кто-то помимо него самого оказывался прав. Керри остановился и отложил гитару в сторону, после — поднялся с дивана и прошел в сторону железной двери.

— Текст хороший. Видно, что ты вложил в него всё, что испытывал и испытываешь к ней сейчас, — Керри приоткрыл дверь, затем посмотрел на неподвижный силуэт Сильверхенда. — Завтра позову всех остальных и начнем работу. По твоей команде.

— Спасибо, Кер. Спокойной ночи.

But a thing of beauty - I know

Он продолжал тонуть в воспоминаниях и сожалениях. Пытался кричать, звать своих друзей — но теперь всё было бессмысленным. Никто не слышал. Он был один среди нулей и единиц, закован в цифровых цепях, заперт в стенах биочипа.

Одиночество. В глубине души он боялся именно одиночества.

— Спокойной ночи, Джонни.

Его ждал вечный сон. Самый настоящий кошмар наяву. Целая вечность наедине с собственным сознанием и проебами, которые он больше не сможет исправить.

Он был готов смириться.

Will never fade away

Пока чужая рука не прикоснулась к его плечу.