Вэй Ин улыбался, когда спускался на главном дворе, когда соскакивал с меча, когда наигранно беззаботно объявил, что для полного счастья ему нужен только кувшин вина – и тогда хоть сейчас в новый длительный рейд.
Цзян Чэн, едва узнал о возвращении, распорядился налить ванну горячей воды с травами, благотворно воздействующими на тело, успокаивающими дух и расслабляющими. В своё время он много кого снимал с должности и ставил на неё других, потом чередовал, пока не подобрал лучший вариант. В итоге, даже если его не будет на месте, Цзян Чэн был уверен, что всё сделают правильно. А когда-то ему казалось, что только он «правильно» может встретить Вэй Ина.
- Почему так долго? - спросил Цзян Чэн, сопровождая его в купальню.
От него пахло смертью и кровью. Пугающие ароматы, ибо каждый знал их. Нежить, пропитанная смертью, проливает кровь товарищей. Часто приходится смотреть, как соратники умирают у тебя на руках, потому что не справились – это способно сломать кого угодно, но только не его. Вэй Ин был сильным, а его дух несгибаемым. Цзян Чэн не знал другого человека, который смог бы жить так же. Он сердился из-за причин, но ничего не мог поделать.
- Запад, юго-запад, юго-восток и часть востока очищены, - сладко зевнув, ответил Вэй Ин. - Через неделю весь восток будет безопасным, а я возьмусь за север. Кажется, там образовалось какое-то пятно.
- Нельзя поосторожнее? - Цзян Чэн поддерживал его, взял на себя часть его веса. Вэй Ин не сопротивлялся, но и улыбаться перестал. Ему было отлично известно, что все его улыбки не обманут старого друга, с которым они вместе прошли огонь и воду. С тех пор, как Вэнь Жохань утвердил мирный пакт между орденами, успокоившись на смерти своего старшего сына, жизнь постепенно стала расцветать. Крестьяне перестали бояться, ордены больше не подозревали шпионов в каждом незнакомце.
- Если бы я мог… - Вэй Ин выдохнул, когда увидел источающую душистый пар ванну. - Цзян Чэн! Я тебя обожаю.
- Если обожаешь, целуй, - Цзян Чэн старался придать тону обычную нотку вечного недовольства, а когда Вэй Ин на самом деле тронул уголок его губ своими, нетерпеливо отмахнулся. - Что ты делаешь?
- Целую. Сам же велел.
- Хватит играться. Раздевайся.
- Ты мне поможешь? - его улыбка в такой неподходящий момент вызывала противоречивые чувства, но Цзян Чэн не выходил из избранной роли:
- Стой смирно. Как безрукий.
Вэй Ин раздвинул руки в стороны, опустил голову, наблюдая, как Цзян Чэн неторопливо развязывает его пояс, потом расправляет полы одеяний, стаскивает с плеч – Вэй Ин изменил позу, помогая ему, а когда оказался в одних нижних штанах, захлопнул объятия за спиной Цзян Чэна:
- Цзян Ч-э-эн, как же я соскучился по тебе.
- Вэй Усянь, угомонись.
Его ледяные пальцы с отросшими ногтями больно вонзились в лопатки…
- Сказал же! Угомонись! - Цзян Чэн отпихнул его на расстояние вытянутых рук, смотрел сердито. Не из-за боли или потому, что на самом деле был сердит, а потому, что сильно волновался. Это всегда так происходило, когда Вэй Ин задерживался, выполняя работу всего ордена. Как назло, никто из заклинателей не мог освоить того, что играючи практиковал Вэй Ин. Никто из адептов не подавал особых надежд. Все говорили, что орден Юньмэн Цзян и без Вэй Ина достаточно силён, чтобы к нему относились с уважением даже в Цишань Вэнь, а Цзян Чэн не верил. Знал, что это правда, знал, что таких как Вэй Ин – один на десять поколений, а пытаться из остальных делать подобных гениев – напрасная трата времени.
Цзян Чэн вздохнул и сам тронул губы Вэй Ина своими. Вэй Ин тут же ответил и напористо углубил поцелуй.
Холодный…
- Почему ты такой холодный?! - Цзян Чэн снова его решительно отстранил, сдвинув брови. - Только не говори, что опять в одиночку полез в самое пекло! Как глава ордена, я имею право отстранить тебя от командования и отдать капитану распоряжение не пускать тебя в авангард, по крайней мере, одного.
- Имеешь, - Вэй Ин снова улыбался. Эта притворная улыбка начинала раздражать. Цзян Чэн же отлично видел, каково ему пришлось в этом сражении. - Но не сделаешь. Кто кроме меня вычистит всю грязь с земель нашего клана?
Цзян Чэн провёл ладонями по его холодным плечам, предплечьям, к локтям, после чего отпустил его совсем:
- Раздевайся – и живо в ванну.
- Ты потрёшь мне спинку? - осведомился Вэй Ин, которого, кажется, вовсе не заботила собственная безопасность. Он стащил штаны, оставшись в чём мать родила, а Цзян Чэн не отрывал от него взгляда, так и хотелось приступить к главному блюду.
- Залезай. Да что ты как дитё малое, в самом деле? - возмутился Цзян Чэн, опасаясь, что таки приступит, а Вэй Ину сейчас нужно совсем не это.
Вэй Ин с громким плеском погрузился в ванну, откинулся на крутой бортик и с наслаждением закрыл глаза:
- Хорошо…
- Цзысюань снова прислал официальную просьбу, - сообщил Цзян Чэн.
- Всё из-за того же?
- Да.
- Скажи, что как только я закончу здесь, я обязательно…
- Нет, - отрезал Цзян Чэн.
- Почему? - не открывая глаз, спросил Вэй Ин. - По-моему, помочь семье сестры – святая обязанность.
- Сначала Ланьлин, потом Гусу, потом Цинхэ и так далее. Ты просто сгоришь. Пусть воспитывают своих заклинателей.
- Но мне нетрудно, - Вэй Ин сглотнул. Вроде бы, обычный жест, а у Цзян Чэна в груди сжалось. Он ничего не сказал, развернулся и собрал вещи Вэй Ина, а перед уходом пояснил:
- Я позволю тебе обучить их адептов, но ты не станешь вычищать ещё и чужую грязь. Ты и так рискуешь в сто раз больше, чем любой из заклинателей. Ты не только своим золотым ядром рискуешь, но и жизнью, между прочим.
- Но ты хоть позволишь мне дочистить наши земли? - Вэй Ин снова сглотнул.
Цзян Чэн приклеился к месту.
Вэй Ину было больно. Очень больно. Но на его теле не было свежих шрамов, не считая обычных царапин, в большинстве из-за веток или падений.
Цзян Чэн полную грудь воздуха набрал, потом выпустил его и снова набрал, хотел высказаться, чтобы даже мысли о ненужном риске отбить, но вместо всего этого он спокойно произнёс:
- Я сейчас вернусь, отмокай пока.
Цзян Чэн торопился. По пути у него руки начали трястись. Кажется, он уже знал, что случилось на этот раз. Оно случалось не так часто. Насколько помнил Цзян Чэн, всего дважды. Сегодня – третий раз. И каждый раз Вэй Ин скрывал чудовищную боль. Иногда тьма касалась его тела, проникала внутрь, сжимала его ядро. Такое не остаётся без последствий. Будь на месте Вэй Ина кто-то другой, давно лишился бы ядра, а Вэй Ин всегда возвращался с улыбкой. Израненный изнутри и улыбающийся снаружи. Первый признак – холодное тело. Сколько же сил Вэй Ин потерял на этот раз?
Цзян Чэн швырнул его грязное бельё в короб и сам, лично, сходил за сменой, прихватив снадобье из их общих покоев. Он знал, что увидит по возвращении. Знал и готовился, но всё равно оказался не готов.
Вэй Ин совсем сгорбился, тяжело дышал и наверняка стискивал зубы, чтобы хоть как-то приглушить эту разрывающую боль. Его рука, сжатая в кулак, лежала на груди – жест-иллюзия, будто так можно избавиться от боли. Волосы Вэй Ина наполовину утонули в воде, пар обволакивал всю комнату, смазывая очертания. Вэй Ин даже не почувствовал возвращения Цзян Чэна.
- Вот за такое тебя надо палками отлупить, - Цзян Чэн повесил одежду на стойку и присел перед ванной на корточки. Вэй Ин сразу выпрямился и заулыбался. - Прекрати.
- Цзян Чэн… - Вэй Ин часто повторял его имя, как будто эти два слова сами по себе были словами нежности. Только Вэй Ин мог произнести их так. Только Вэй Ин произносил их вообще.
- Велел же прекратить! - Цзян Чэн отпихнул его руки и приложил чашу к губам. - Пей.
Вэй Ин дважды глотнул и раскашлялся, низко наклоняя голову. Цзян Чэн убрал чашу от его губ, чтобы не расплескать, а потом снова поднёс. Вэй Ин допил до дна, после чего, в мелких капельках то ли пота, то ли пара, с шумным выдохом, снова откинулся на бортик, а Цзян Чэн отставил чашу в сторону и направил свою Ци в тело Вэй Ина, к его золотому ядру, боясь, что на этот раз оно получило трещину. Каждый раз Цзян Чэн думал о худшем, и каждый раз Вэй Ин развеивал его тревоги. Ци светилась, черты лица Вэй Ина разглаживались. Вместе с ним и Цзян Чэн испытывал облегчение.
- Его чуть не уничтожили, - сказал Вэй Ин.
- Что? Ты можешь сразу говорить так, чтобы никто не переспрашивал? - Цзян Чэн знал, о чём говорит Вэй Ин, но возмущаться было легче.
- Моё золотое ядро. Я так ошибся…
- Из-за переутомления. Я что тебе велел?
- Цзян Чэн…
- Хватит! Я что тебе велел? Ну-ка повтори!
- Вычистить равнину до реки.
- А ты куда полез? Зачем ещё и каньон прихватил? Восток, говоришь? Кто просил тебя лезть на восток?
- Но откладывать…
- Ещё раз! Повтори, что тебе приказал глава ордена!
- Всё, я понял, только не ругайся, - Вэй Ин приоткрыл глаза и остановил на Цзян Чэне хитрый взгляд. - Я пострадавший.
- Кто вообще кроме тебя осмелится так вертеть главой ордена, - с тёплым ворчанием обвинил Цзян Чэн, опустил руки в воду, сам принялся мыть Вэй Ина.
Его тело постепенно впитывало тепло горячей воды, постепенно уходила боль – это было заметно по тому, как Вэй Ин расслабляется. Постепенно его дыхание становилось глубже. Он засыпал. Долго ещё Цзян Чэн гладил его, оправдывая сиё действо другой причиной, более будничной. Тело Вэй Ина уже скрипеть от чистоты начало, а Цзян Чэн продолжал его ласкать, наслаждаясь каждым мигом близости.
Вэй Ин засопел. Тогда Цзян Чэн понял, что пора заканчивать. Тем более, вода уже остывала.
Цзян Чэн разбудил его поцелуем. Когда Вэй Ин начал задыхаться, он наконец открыл глаза и тут же ответил. Это был очень неторопливый и нежный поцелуй, не требующий немедленной страсти, потому что Вэй Ину было не до неё.
Когда Цзян Чэн отодвинулся, встал в полный рост, наблюдая за тем, как Вэй Ин вслед за ним поднимает глаза, протянул руку и скомандовал:
- Вылезай, а то в рыбу превратишься – и я прикажу зажарить тебя на ужин.
- Как будто ты станешь меня есть, - Вэй Ин подал свою руку и встал, опираясь на Цзян Чэна.
Цзян Чэн завернул его в громадное полотенце, принялся растирать его согревшуюся кожу до красноты, до тех пор, пока Вэй Ин смеяться не начал и фантазировать насчёт чувств и крамольных мыслишек Цзян Чэна, которые, впрочем, находили отклик в самых извращённых фразах.
Кровать была финалом путешествия. Вэй Ин упал на неё, вытягивая руки в приглашающем объятии. Цзян Чэн поверил. Он часто обманывался, но всегда верил. Позволял себя обманывать раз за разом. Это была вероятность пятьдесят на пятьдесят, последует ли что-то за объятиями или нет: и самый стойкий человек сдаётся после тяжёлой работы. Вэй Ин сдался в тот момент, когда Цзян Чэн раздвинул полы его одеяний и принялся целовать его грудь. Он остановился тогда, когда перестал ощущать ласки. Тогда Цзян Чэн сел, склоняясь над Вэй Ином, убрал мокрые волосы с его лица, накрыл одеялом и продолжал сидеть, долго, без единого движения.
Цзян Чэн отчётливо помнил каждый спор на тему, кто будет возглавлять рейды по расчистке территорий, когда Вэй Ин придумал способ выковырнуть тьму из самих недр и уничтожить её насовсем. Можно было чередовать отряды. Можно было возглавить часть из них лично, но Вэй Ин настоял на том, что это должен быть обязательно он, и предоставил ряд неоспоримых доказательств. А потом, гораздо позже, наедине, в объятиях Цзян Чэна, объяснил это по-своему:
- Я не хочу, чтобы это был ты.