Бракоразводный процесс затянулся, Доминик часто проводил время со своим адвокатом, готовился к слушанию своего дела, и на меня у него не оставалось ни времени, ни сил, хотя он продолжал исправно платить мне деньги за мои услуги.

И чем ближе становилась дата слушания, тем отчетливее я осознавал, что окончание его супружеской жизни ознаменует собой начало истечения срока действия нашего договора и тем тоскливее становилось у меня на душе.

Я начал отдаляться от него. Часто вечерами звал Леона погулять со мной по вечернему городу, иногда он брал с собой своего парня, и мы веселились втроем.

Доминик по-прежнему был рядом, я виделся с ним каждый будний день, но уже не чувствовал той связи, что между нами была. Я хотел забыть его. Забыть обо всем, что было с ним связано. Чтобы смог его отпустить, когда он этого захочет.

В середине августа в четверг Доминик не пришел на работу – у него было назначено слушание на этот день, и я, просидев в офисе положенное время, с тяжелым сердцем шел домой. Мы с дедом договорились встретиться у торгового центра, чтобы купить продуктов, и я надеялся, что это отвлечет меня от моих мыслей.

Мы встретились, как и договорились, ходили по супермаркету, искали продукты, которые у нас заканчивались, собирали все в пакеты, когда телефон провибрировал о полученном сообщении. Я достал его из кармана, и сердце упало: «Я развелся».

Вот и все.

Вот и конец моей сказки.

Дед, заметив мое лицо, спросил, что случилось, но я не знал, как объяснить ему, что не так, поэтому покачал головой, словно все в порядке, и убрал телефон в карман.

Расплатившись, мы вышли из торгового центра и пошли в сторону дома. Дед о чем-то увлеченно рассказывал, но я не слушал.

– Ян? – послышалось сзади. Я остановился и обернулся, ничего не понимая. Передо мной, метрах в пяти, стоял Марк и с интересом меня разглядывал.

– Ян, это же... – дед тоже смотрел на Марка удивленным взглядом. – Это же он тогда мне пакет с продуктами дал.

– Что? – я переводил оторопелый взгляд с одного на другого.

– О, точно... – произнес Марк, вглядевшись в деда. – Я и не узнал вас...

– Это мой дедушка. А это мой одногруппник Марк, – представил я их друг другу, не совсем понимая, как должен себя вести.

– Марк, спасибо тебе большое, ты нас очень выручил в тот день. Ты не занят? Мы бы хотели отблагодарить тебя, – дед дернул меня за рукав, заставляя согласно кивнуть. Но я упрямо добавил:

– Вряд ли Марк захочет идти к нам.

– Почему же? – удивил меня тот. – Я согласен.

Я удивленно приподнял брови, не веря услышанному.

– Вот и правильно, пойдем-пойдем, – дед развернулся в сторону дома и поманил нас обоих за собой.

Бросив на Марка сомневающийся взгляд, я пошел следом за дедом, почти физически ощущая, как Марк идет за нами.

Я чувствовал исключительно неловкость и никак не мог понять, как должен себя вести.

– Ты здесь живешь? – спросил Марк, осматривая девятиэтажное здание, к которому мы приближались.

– Да, – ответил я неохотно. Я не стыдился своего жилища, но определенно им не гордился.

В лифте мы едва поместились втроем с набитыми пакетами. Я боялся, что старая развалина не выдержит и грохнется вниз, но нам повезло.

В моей квартире Марк выглядел еще более странно, чем даже Доминик. Потому что он был последним, кого я мог представить рассматривающим обои на наших стенах.

– Вы дружите? – спросил дед. Он поставил чайник и принялся собирать на стол. Я помогал ему, раскладывая купленную нарезку по тарелкам.

– Не особо, – ответил я прежде, чем Марк сказал бы что-то.

– Почему?

– Мы из разных компаний, – снова опередил я нашего гостя.

– Ну, дело молодое…

– Но это можно исправить, – произнес Марк. – Ян, ты ведь, вроде, хотел этого.

– Не помню, чтобы я хотел с тобой дружить, – ответил я скептически, расставляя тарелки с едой на столе.

– Ян, не груби, – дед недовольно обернулся на меня.

– Ничего, я не обиделся, – сказал Марк. – Так, что скажешь?

– Я подумаю, – сказал я лишь бы ответить. Думать было не о чем.

– Хорошо. До конца лета осталось несколько недель. Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Марк, ловя мой взгляд, но я не сдавался – смотрел на тарелки, на приборы, но только не на него.

– Ничем.

– Ян работает, – сообщил дед. Мы расселись за столом и принялись за еду.

– Серьезно? Кем?

– Помощником руководителя, – снова дед.

– И кто твой руководитель? Мужчина или женщина? – спросил Марк, смотря на меня через стол.

– Мужчина, – ответил я, почувствовав, что меня раздражает, что он сидит на месте, где сидел Доминик.

– Доминик хороший человек, – сказал дед. – Я с ним знаком. Тебе очень повезло, Ян. Или я это уже говорил?..

– Да, спасибо.

– Я тебе даже завидую немного, – сказал Марк. – Мои родители не хотят, чтобы я работал, пока не закончу обучение. Поэтому я по большей части развлекаюсь. Хочешь сходить со мной на мотошоу на следующей неделе?

– Боюсь, мне некогда. Я много работаю, – отказался я, откровенно ничего не понимая. Откуда этот показной интерес ко мне?

– Это ведь вечером.

– Я и вечером работаю, – сказал я упрямо.

– На прошлой неделе ты находил время, чтобы погулять с Леоном и его другом, – сдал меня дед с потрохами.

– На прошлой неделе было меньше работы.

– Если не ошибаюсь, мотошоу и в субботу будет, – вспомнил Марк, а я чуть не застонал от досады.

Марк провел у нас часа два. Дед все выспрашивал его, кто он, что любит делать, чем занимается в свободное время. Все пытался нас сблизить, а я упирался, как только мог. Наверное, этот парень так и остался бы у нас, но вдруг погас свет. Мы удивленно заозирались вокруг, пытаясь понять, только ли у нас такая проблема, или у всего дома. Оказалось, что у всего дома. Я облегченно вздохнул – Марк засобирался домой. С трудом выдержав эти два часа, я с огромным облегчением отправился его провожать.

Марк попросил проводить его до крыльца, потому что он боялся в темном подъезде на что-то напороться или попасть куда-то не туда.

Я согласно кивнул, направляясь вниз по лестнице, подсвечивая себе путь фонариком.

Когда мы вышли на улицу, я полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух.

– Похоже, ты себя не бережешь совсем, – сказал Марк, и я, вспомнив, что все еще не один, поспешил убраться обратно в подъезд. – Постой, не уходи, – Марк схватил меня за руку, не давая уйти. – Мне понравился сегодняшний вечер. Я бы хотел повторить.

– Нет. Хватит с тебя и одного раза, – ответил я.

– Ты весь такой нервный… Почему ты такой нервный? Мы ведь так хорошо провели время. Я осознал кое-что... – сказал он. – Ты мне нравишься.

Я оторопело уставился на него, ничего не понимая. Это игра такая новая?..

– Ну, чего ты замер? – он наклонился. – Как будто в первый раз, – Марк поднял мое лицо за подбородок, и я не успел опомниться, как почувствовал на своих губах его губы. Я удивленно моргнул, не понимая, как это произошло. Марк целовал меня. Марк! Сердце радостно дернулось, заставляя зубы разжаться, чтобы впустить его настойчивый язык в мой рот. Язык коснулся языка, по коже побежали мурашки. Я запустил пальцы ему в волосы, и замер. Длиннее. Они длиннее, чем я привык. Длиннее, чем я любил. Это не Доминик. Это Марк. Я отпрянул от него, выставляя между нами руки.

– Ты что?!

– Что? – оторопело спросил тот. – Разве ты не хотел этого три года?

– Нет! Я и знать тебя забыл. У меня парень есть, помнишь?

– Да нет у тебя никакого парня. Это же ложь. Ты меня любишь.

– Да не люблю я тебя уже сто лет! Отвали! – я оттолкнул его и вернулся в подъезд, в несколько шагов преодолевая расстояние до лестницы.

Лицо пылало от негодования, а сердце бешено колотилось в смятении. Оно так долго ждало, что Марк сделает это, но совсем не обрадовалось, потому что уже перегорело. Потому что полюбило другого.

Я прислонился лбом к стеклу на пятом этаже, стараясь успокоиться.

Какая несусветная глупость! Полюбить Доминика. Единственного человека, который не станет меня любить. Он меня купил. Он меня использовал и платил мне за это деньги. Для него я всегда буду только средством для разрядки. Способом выплеснуть эмоции и получить удовольствие. Но никогда не любимым.

Какая глупость.

Не стоило влюбляться в него. Нужно было ответить Марку, ведь я так долго этого ждал. Нужно было попробовать…

Но я не хотел. Все, чего я хотел – это принадлежать Доминику. Любить его, чувствовать его рядом. Отдаваться ему. Вот только… теперь он свободен. Он развелся. Он может найти себе любимого человека. Может жить с ним. Может даже заключить новый брак. И я ему уже без надобности…

* * *

На работу я шел как в воду опущенный. Я знал, что должен поздравить Доминика, и понимал, что не смогу сделать это искренне. Потому что я не рад. Потому что из-за этого он может выбросить меня на улицу.

Я так расстроился, что умудрился опоздать. Я еще никогда не опаздывал, и не знал, как Доминик отреагирует. Не знал, чего ждать. Может, он посчитает это за еще один повод избавиться от меня?..

Я поспешил, забегая в закрывающиеся двери лифта, заскочил в кабину и перевел дух. Надеюсь, он не будет сильно ругаться…

Приемная была открыта, что и ожидалось, вот только мое место не пустовало – на нем, развалившись в моем кресле, восседал Мортимер и при виде меня скорчил недовольную мину.

– Привет, – поздоровался я, немного удивляясь тому, что он сидит на моем рабочем месте. – Доминик здесь?

– Да, но к нему нельзя, – ответил тот.

– Что? Почему?

– Он вчера перепил и пребывает в крайне раздраженном состоянии. А все из-за тебя.

– Чего?.. – спросил я оторопело. Мы и раньше не ладили, но сегодня он как-то по-особенному сочился ядом.

– А я-то считал, что ты ангелок в кедах,– сказал он пренебрежительно. – А, оказалось, ты та еще шалава.

– Ты о чем вообще? Почему Доминик напился?

– Доминик вчера, наконец, развелся. Получил свободу, о которой мечтал семь лет. И он захотел отпраздновать этот знаменательный день с тобой и поехал к тебе домой. И что он, по-твоему, там увидел? Как его обожаемый помощник выходит из подъезда с каким-то парнем, который откровенно его засасывает.

– Что?.. – я выпучил глаза от удивления. Доминик видел нас! Он приезжал!

– Хочешь сказать, этого не было? – спросил Мортимер, подавшись ко мне.

– Это...

– И будто никто не говорил что-то о прекрасно проведенном времени? – надавил он.

– Это только он сказал... – проблеял я.

– То есть, только он получил удовольствие, а ты просто позволил? Ну, ты и шваль...

– Я ничего не позволял! – выкрикнул я возмущенно. – Открой дверь, мне нужно с ним поговорить!

– А он не хочет с тобой говорить. Вот, – протянул Мортимер мне лист бумаги. – Подпиши заявление и вали на все четыре стороны. Чего стоишь? Хочешь, чтобы тебя уволили по статье? Подписывай и вали.

Я смотрел на него неверящими глазами, надеясь, что все это дурной сон и мне снится. Что сейчас я проснусь, и этого разговора будто и не было.

– Ты не расслышал, что ли? Подписывай и вали.

Я выхватил листок из его рук и, схватив со стола ручку, оставил свою подпись.

– Подавись, – едва не швырнул лист ему в лицо. – Доминик, ты идиот! – крикнул я напоследок и, развернувшись, устремился к выходу.

Злость на дурака-Доминика душила изнутри, я не знал, куда иду, просто шел по тротуару, испуская из себя волны негодования. Идиот! Ну что за идиот! Как он вообще мог подумать, что я... С этим... Этим!!! Я пнул подвернувшуюся под ноги банку от пива, запустив ее в кусты. Все этот Марк виноват! Вот ни раньше ни позже! Чтоб он провалился со своим осознанием! Чтоб импотентом стал на всю жизнь! Чтоб...

Я дошел до набережной и остановился у парапета, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Как он мог подумать, что я променяю его на него...

Я обхватил себя руками и уронил голову на грудь, беззвучно роняя слезы на землю.

Почему он не захотел даже поговорить со мной?..

Я брел домой, не разбирая дороги. Просто шел по навигатору, безо всякого интереса смотря на экран и перемещение синей точки.

Вечер.

Холодно. Дует ветер.

Доминик уже дома?.. Что мне делать?

Рабочий день уже окончен. Если он вообще досидел до конца дня. Что он будет делать? Куда поедет? Домой? И если домой, то куда? Он развелся, а значит, к ней он не поедет, и тогда единственное место, куда он вернется...

Я быстро задал в навигаторе новый маршрут и ускорился. Я должен успеть. Я должен все рассказать, должен все объяснить.

Только бы успеть!

Я ужасно вымотался, вспотел, но добрался до знакомого дома, набрал в домофон номер его квартиры, но никто не ответил. Я осмотрелся – машины Доминика нигде не было видно. Я ошибся? Или пришел слишком рано?..

Я стоял у подъезда, переминаясь с ноги на ногу, отчаянно размышляя, как жалко, что он не дал мне запасные ключи. Двор осветили фары приближающейся машины, и мое сердце радостно подпрыгнуло, узнавая машину Доминика. Он проехал к своему месту и остановился, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины.

– Доминик! – позвал я его, делая несколько шагов ему навстречу, и тут же осекся – Доминик был не единственным, кто приехал в его машине. С пассажирского сиденья на улицу вышел высокий блондин. Кто это?..

– Кто это? – спросил я, когда они приближались к подъезду.

– Иди домой, Ян, – сказал Доминик устало.

– Постой! – в отчаянии я бросился за ним. – Подожди, пожалуйста, выслушай меня.

– Я же сказал: я занят, иди домой, – он отвернулся от меня, прикладывая магнитку к считывателю.

– Сколько ты хотел заработать сегодня? – обратился я к парню, угадывая в нем мальчика по вызову.

– Три косаря, – тот пожал плечами.

– Он обходится тебе дороже меня, – сказал я и достал из кошелька три купюры: – Бери и уходи.

Парень от денег не отказался, но вопросительно посмотрел на своего клиента.

– Ты в первую ночь взял с меня четыре тысячи, – сказал Доминик, придерживая его за руку и не позволяя уйти. Тот с интересом наблюдал за нашими выяснениями. Доминик хотел бы открыть дверь и пройти внутрь, не обратив на меня никакого внимания, но я мешал ему, стоя перед дверью, загораживая ее.

– Если хочешь кончить три раза, как со мной, ему придется заплатить минимум пять, – сказал я, и парень, поразмыслив, согласно кивнул.

– Я сегодня собирался потрахаться, а ты мне мешаешь, – ответил на это Доминик не без раздражения в голосе.

– Трахайся со мной, – предложил я.

– Ты нарушил договор, Ян...

– Я ничего не нарушал, я с ним не спал! Мы целовались, да, но ты никогда меня не целуешь, так что это не считается. Пожалуйста, трахни меня и выслушай.

Он внимательно смотрел мне в глаза, что-то решая. Потом кивнул блондину, отпуская его руку:

– Иди.

– Классно, – сказал тот, засовывая деньги себе в карман. – Ну, совет да любовь.

– Проходи, – Доминик открыл дверь и впустил меня внутрь.

В лифте мы ехали молча, я боялся сказать что-то лишнее, Доминик о чем-то напряженно размышлял.

– Почему я не должен думать, что ты просто не хочешь терять прибыльную работу? – спросил он, переступив порог квартиры, и добавил, – две прибыльные работы.

– Мое заявление у тебя на подписи, – сказал я, привычно разуваясь. – Не поверишь мне – я буду уволен.

Доминик молча кивнул, прошел мимо меня и достал виски из холодильника. Мне не предложил, но виски мне и не хотелось.

– Можно кофе? – спросил я осторожно.

– Ты знаешь, где кофемашина, – ответил Доминик вполне мирно. Отхлебнул виски, повернулся спиной к кухонной столешнице, наблюдая, как я варю себе кофе.

– Ну? – спросил он, когда мой кофе был готов, и я, размешав в кружке сахар, сделал несколько глотков.

– Я влюбился в него в первый день в универе. Мы попали в одну группу, и он был таким ярким, таким... недоступным для меня. Он был очень крут, даже просто общаться с ним считалось верхом успеха. Девчонки за ним в очередь выстраивались, да и парни тоже. А я его любил. Слишком сильно и слишком безнадежно. Я признался ему через год, он рассмеялся и послал меня. Но мои чувства не прошли. Понимаешь теперь, что я вчера почувствовал? Когда он подошел ко мне. Сам подошел. Когда не отпускал. Когда поцеловал. Я думал... Я всегда думал, что в этот момент для меня откроются врата рая, и я окажусь на седьмом небе, но все, о чем я мог думать, был ты, черт бы тебя побрал! – я раздраженно поставил кружку на столешницу, едва не разбив. – Я целовался с ним, а думал только о том, что так ни разу не поцеловался с тобой! Мы трахаемся чаще, чем влюбленные пары, но ты никогда меня не целуешь, вот о чем я думал! Думаешь, я стал бы для него ноги раздвигать?

– И что, не стал? – спросил Доминик насмешливо. – Вот идиот, такая любовь.

– У меня к тебе любовь, сраный ты мудак!

Я схватил кружку с остатками кофе и швырнул в него.

Доминик отклонился в последний момент, и та с треском разбилась о шкафчик.

– Ты что творишь?..

– Я тебе в любви признаюсь, а ты смеешься, дубина!

– Я понял. Но тебе придется здесь убрать.

– Я приберусь, – ответил я не без раздражения. – Но сначала ты трахнешь меня. Согласен?

Он помолчал несколько секунд, а потом сказал:

– Ладно.

Я удовлетворенно кивнул:

– Я в душ.

Я встал под горячие струи, привычно отвернувшись к стене, выдавил немного геля из бутылки, принимаясь распределять его по коже. Кабину заполнил аромат тропических фруктов. Дверцы распахнулись, впуская прохладный воздух, и Доминик прошел ко мне.

В кабине стало тесно, он занимал очень много пространства и возвышался надо мной, а я робел, чувствуя жар его тела. Развернулся. Какой же он красивый. Я выдавил на ладонь еще немного геля и, не поднимая головы, принялся гладить его – начиная с шеи, медленно переходя на плечи и рельефную грудь. Он не двигался и не мешал, позволяя делать все, что хочу. Я дотронулся кончиками больших пальцев до его затвердевших сосков и почувствовал у себя на поясе его руки. Он привлек меня к себе, упираясь своим членом мне в бедро. Наклонился, заставляя посмотреть ему в глаза и осторожно коснулся моих губ. Дыхание оборвалось, а сердце подпрыгнуло в грудной клетке. Я разомкнул губы, вовлекая его язык в мой рот, слабо застонал, когда наши языки коснулись друг друга, а его властные руки сжались на моих ягодицах. Я прижался к нему, обнимая за плечи, открывая рот шире в пьянящем поцелуе. Член напрягся, требуя внимания, и я потерся о него, давая понять, чего хочу.

Доминик выпустил мои губы из своего плена и развернул меня к себе спиной, наклоняя и заставляя раздвинуть ноги. Я послушался, опираясь руками о холодную плитку, млея от его ладоней, сжимающих мои ягодицы, от пальцев, дразнящих анус медленными поглаживаниями. Член стоял, и я едва терпел, пока не почувствовал горячую головку у своего входа.

Рваный вдох, и едва болезненный полустон, когда он входит на всю длину, крепко держа за бедра и почти сразу принимаясь толкаться в меня. Я постанывал от наслаждения, двигаясь ему навстречу, надрачивая свой член и слушая его сбивающееся дыхание. Еще, еще. Глубоко и сильно, проезжаясь по простате, загоняя на всю длину, врезаясь бедрами в мои ягодицы. Еще, еще! Еще сильнее и быстрее! Я задвигал рукой быстрее, чувствуя, что уже на подходе, он убрал одну руку с моего бедра и обхватил мой член, сжимая сильнее, чем я, и двигая рукой еще быстрее. Я захлебывался в стонах, дурея от ощущений, почувствовал, как подкашиваются у меня ноги, и как горячая сперма выплескивается наружу, даря телу оглушительное удовольствие. Доминик толкнулся в меня еще несколько раз и, прижав к себе вплотную, кончил с тяжелым выдохом, кусая в шею. Я болезненно застонал, чем распалил его еще больше. Он сделал еще несколько толчков, смакуя удовольствие, и только после этого разжал зубы.

– А это еще зачем?.. – спросил я, обмякая в его руках.

– На случай если ты наврал мне, и этот мудак захочет послюнявить твою шею, – ответил Доминик на полном серьезе.

Я засмеялся, оборачиваясь. Ну, не дурак ли?

– Я никогда тебе не врал. Тебе – ни разу. Не было необходимости.

– Ты сказал, что я был твоим вторым клиентом.

– Это правда.

– Серьезно? Я не поверил.

– Мне бы стоило обидеться.

Доминик мягко улыбнулся:

– Я тебя еще раз поцелую, если ты не станешь.

– Я согласен, – я потянулся к нему, и он наклонился, охотно отвечая на мой поцелуй.

– Скажи мне это, – потребовал он, выпуская мои губы.

– Сам скажи. Я ведь не слепой и все вижу. Ты приревновал меня. Вся эта чушь про брезгливость – чистой воды вымысел. Ты просто с самого начала хотел, чтобы я принадлежал только тебе. Был только твоим. Я все это видел, только не сразу понял.

– На кого ты учишься? – спросил Доминик совершенно неожиданно.

– На психоаналитика…

– Тебе это отлично подходит, – он наклонился к моим губам, мягко обхватывая их по очереди и осторожно прикусывая. – Ты прав. Я влюбился в тебя, едва увидел. Хотел сделать тебя своим, хотел, чтобы ты принадлежал мне. Хотел привязать тебя к себе, поэтому и предложил ту сделку, а после – работу. Хотел, чтобы ты полюбил меня, и делал для этого все, что было в моих силах. А потом увидел, как ты целуешься с другим парнем, может, и не в первый раз вообще. И – да, я приревновал тебя и почувствовал себя преданным.

Я обнял его крепче, прижимаясь всем телом.

– И мне было больно, потому что ты разбил мне сердце.

– Я твой… – прошептал я, покрывая его подбородок короткими поцелуями. – Я только твой, Доминик. Я люблю тебя. Клянусь, я люблю только тебя, – я поцеловал его в губы и почувствовал, как он ответил – с жаром, со страстью, яростно, будто утверждая свое право на меня. Мял мою кожу на боках, кусал губы, оставлял синяки на ягодицах, засосы на шее, а я, одурманенный его страстью, млел в его руках, тихо постанывая и бесконтрольно сжимая пальцами его волосы. Он укусил меня в плечо – больно, я охнул от неожиданности, а член снова встал, демонстрируя мое отношение ко всему, что со мной делали.

Доминик оторвал меня от пола и прижал к стене, я подтянул ноги, обхватывая его за пояс, и он толкнулся в меня, выбивая из легких сдавленный стон.

– Еще!

Рывок, и он так глубоко во мне, что хочется кричать, еще рывок, с губ срывается стон. Внизу все горит, полыхает яростным огнем, там жарко, нестерпимо жарко, и безумно, беспредельно хорошо. Грубые толчки, сильные укусы, жаркие поцелуи – все кружилось, тонуло в моих чувствах, рвущихся наружу и выливающихся в виде непрекращающихся стонов.

Мы кончили одновременно, с силой вжимаясь друг в друга, я чувствовал, как во мне растекается его сперма, чувствовал его тяжелое дыхание и бешеное сердцебиение. Я хватал ртом воздух, устало нашаривая пальцами пол, чтобы встать на ноги. Он не хотел меня отпускать, и я не сопротивлялся. Мы прижимались друг к другу, смакуя этот божественный момент нашего единения.

– Я тебя люблю, Ян, – сказал он мне на ухо, и я еще крепче ухватил его за плечи.

– И я тебя люблю, Доминик.

Мы выбрались из кабины, и я, насухо вытеревшись, подошел к зеркалу, осматривая масштаб катастрофы. Мдааааа… красавец, ничего не скажешь… Доминик, подошедший ко мне, тоже с удовольствием меня осматривал, разглядывая каждый оставленный собой след.

– Я доволен, а ты? – спросил он.

– Извращенец! Спасибо, что на физру не надо, – сказал я недовольно. Он лишь засмеялся и, положив руки мне на пояс, поцеловал меня в плечо. – Нет, уйди, я хочу одеться…

– А зачем? – спросил тот с легкой улыбкой на губах.

Я покраснел, осознавая прозрачный намек. Вот ненасытный!!!

– На мне уже живого места нет! – я выскользнул из его рук и поспешил подобрать свою одежду, чтобы, выбежав из ванной, поспешно ее на себя нацепить.

Доминик тоже вышел уже в одежде. Он прошел через квартиру и сел на диване, похлопав себя по колену, приглашая меня к нему присоединиться. Я знал, чем мне это грозит, но все же подошел и сел ему на колени.

– Нам надо серьезно поговорить, – сказал я, строго смотря на него. Но у Доминика было слишком хорошее настроение, и он продолжал улыбаться.

– О чем же?

– Ты развелся. Ты теперь свободен. Я тоже свободен… – начал я, но меня нагло перебили:

– Ты не свободен, – отрезал Доминик. – Ты принадлежишь мне.

– Это потому, что ты платишь! – начал я возмущенно. – Но я больше не хочу, чтобы ты мне платил!

– Ты не свободен, – повторил Доминик. – Я могу не платить тебе, но это не отменяет того факта, что ты принадлежишь мне.

Я открыл рот и тут же его закрыл, потому что он продолжил:

– И я точно так же не свободен – я принадлежу тебе. Еще есть темы для серьезного разговора или мы можем перейти к более приятной части программы? – спросил он, лукаво улыбаясь и принимаясь мягко поглаживать меня через одежду.

– Вообще-то, есть! – сказал я, останавливая его руки.

– Мм? – Доминик не обиделся, кажется, мой отказ его только раззадорил.

– Если ты собираешься со мной встречаться… я имею в виду, по-настоящему… то мы должны все рассказать моему деду, – произнес я серьезно.

– Хорошо, – согласился Доминик. – Что-то еще?

– Еще я ненавижу Мортимера, – я скривился при одном воспоминании об этом типе. – И больше не хочу его видеть. Или пусть всегда молчит в моем присутствии.

– Хорошо, я поговорю с ним. Это все?

– Еще я хочу жить с тобой, – я вконец обнаглел, но уже не мог остановиться.

– Хорошо. Я тоже. Продолжай, мне уже начинает нравиться.

– Еще я хочу больше секса на работе, – добавил я упрямо.

– А как насчет того, чтобы у нас было больше секса здесь и сейчас? – Доминик сжал пальцами мои ягодицы.

– Тебе точно двадцать восемь? По-моему, тебе пятнадцать, и у тебя спермотоксикоз, – выпалил я.

– Вообще-то, мне уже двадцать девять. Ты пропустил мой день рождения, и я очень обижен. Как ты предлагаешь загладить свою вину?

Я открыл рот, пытаясь понять, как это вообще могло произойти. И с запозданием вспомнил, что слушание Доминика назначили на его день рождения, а он совсем не огорчился, решив, что развод станет его лучшим подарком.

– А как бы ты хотел, чтобы я это сделал? – спросил я примирительно. Пыл поугас, и я хотел его задобрить.

– Я хочу минет, – Доминик улыбнулся.

– Хорошо, – ответил я с готовностью.

– Сделать тебе, – добавил он.

– Что? – спросил я растерянно, но Доминик, ничего не объясняя, повалил меня на диван, нависая сверху и принимаясь расстегивать мои брюки. Он серьезно?..

– Ты знаешь, что это мой любимый размер? – спросил он, поглаживая мой член. Я облизнулся, вспоминая первую ночь с ним.

– Ты говорил как-то…

– Сейчас я объясню тебе, почему, – он улыбнулся, склоняясь над моим пахом. В следующую секунду меня прошибло током, и я уплыл.