Когда циник влюбляется

Весь стол заляпан чернилами. Пол не разглядеть в море скомканных бумаг. А сам поэт уже около недели отказывался принимать ванную и полноценно питаться. 

Царил хаос. 

По крайней мере, в душе Син Цю так и было. Один сон смог перевернуть всю его жизнь вверх дном. Циничный прозаик метнулся в романтические рифмы, не стыдясь использовать самые возвышенные сравнения и эпитеты, от которых раньше он в презрении отворачивался. 

Вся усадьба не узнавала юного господина, резко зарывшегося с головой в бумаги. Из-за отсутствия герцога и старшего наследника слуги не могли указывать нынешнему главе поместья и всё пустили на самотёк. 

Однако, Син Цю совершенно не замечал испуганных и тревожных взглядов, полностью погрузившись в написание рифмованных строк. Он не мог позволить себе потерять даже крохотную часть того волшебного образа, который явился к нему в недавнем сне. 

— Ах, Син Цю! Что же Вы творите со своей жизнью?! — обеспокоенная пропажей друга явилась в усадьбу Сян Лин. 

— Дорогая моя, прошу, не мешайте. Я сейчас в самом разгаре творческого процесса! — не отрывая взгляда от бумаги, парень продолжал что-то выводить понятным только ему почерком. 

— Ну уж нет! Я так Вас не оставлю! 

Через пол часа, умытый от чернил и причёсанный, Син Цю сидел в удобном кресле рядом с уютно потрескивающим камином. Сян Лин расположилась напротив с чашкой чая в руках, покрытых ослепительно белыми перчатками. 

— Рассказывайте, дорогой друг! Во всех подробностях! 

Мечтательный вздох вырвался из влюблённой груди, в которой был заточён, словно в клетке. 

— Ах, моя дорогая подруга! Вы не поверите. Мне явилось чудо во сне! 

— Какое же? 

— Глаза были подобны бескрайнему голубому морю, а волосы, казалось, припорошены снегом, — любовь вырывалась из его груди вздохами после каждого слова, и девушка стала опасаться, что он в одном мгновение лопнет, как мыльный пузырь. 

— И кто же она? Леди из какого-то семейства? О, пресвятая, не говорите, что это леди Сахароза, с которой Вы не так давно беседовали! — слишком настойчиво наклонилась девушка вперёд, желая скорее узнать ответ. 

— Нет, что Вы. Было бы прискорбно лишать моего друга такой прекрасной леди, — ухмыльнулся Син Цю, будто на секунду став самим собой. 

— Что Вы говорите?! — вспыхнула, как ясный закат, девушка. 

— Это был прекрасный юноша, затмевающий самый восхитительный пейзаж. Я никогда не видел никого и ничего столь же одурманивающего, — вновь мечтательно вздохнул Син Цю, переключившись на свою волну. 

— То есть как? Вы его даже не знаете?! — отойдя от своего смущения, ахнула Сян Лин, пролив немного чая на зелёный подол пышного платья. 

— Ах, я бы умер от счастья в тот же миг, как только увидел бы эту красоту своими очами! — Син Цю растрепал только что расчёсанные заботливыми руками девушки волосы и съехал в кресле, утонув в нём, как в своей одержимости. 

— Дорогой мой, возможно ли, что Вы… сошли с ума? — аккуратно поинтересовалась Сян Лин, разглядывая друга, у которого красовалось крайне глупое выражение лица, одетого в длинную белую рубаху и лёгкие синие брюки. Парочка пуговиц была успешно проигнорирована владельцем — мешала дышать в поэтическом угаре. 

— Ах, если бы! Если бы я сошёл с ума, то, наверняка, он явился бы мне в видениях, болезнью вызванных! Но, к сожалению, я полностью здоров и, вот, изнемогаю от любви, щемящей мою грудную клетку. И рвутся! Рвутся слова на бумагу, не спрашивая моей воли, как будто им суждено погибнуть вскоре! Прощу прощения, мне нужен срочно лист. 

Взбудораженный пришедшей в голову рифмой, юный поэт ринулся к величественному столу. Строчки ложились на бумагу одной сплошной кляксой, которую смог бы понять разве что сам автор. 

Сян Лин удивлённо, на грани с ужасом, наблюдала за своим другом. Он был явно не в себе — шальной взгляд, дрожащие руки, одержимость видением. Всё это пугало. 

Решив, что не в силах помочь ему сейчас, она ушла, оставив в комнате лишь тихое прощание и лёгкий запах духов. 

*** 

Морозный воздух из открытого нараспашку окна вскоре прогнал последние следы недавней гостьи, оставив лишь мечтательного поэта и исписанные строки.

О, как же лик Ваш мне охота вновь узреть! 

Прошу, явитесь Вы перед очами. 

Любимый друг, ведь сердце будет впредь 

Лелеяно лишь Вашими руками. 

Усталые глаза сомкнулись под тяжестью темноты, разгоняемой бледным сиянием луны. И уставший разум погрузился в пелену сна. 

Сна, в котором вновь пришёл он. 

В этот раз незнакомец не сидел под деревом, прячась от палящего зноя, а медленно шёл по воде, оставляя за собой морозные следы из-под нагих стоп. У Син Цю дыханье прервалось от красоты увиденного, и он пожалел, что под рукой нет бумаги. 

Прекрасный юноша неторопливо дошёл до берега, на котором стоял влюблённый поэт. Он был похож на неземное существо, потому как одежда не отличалась привязанностью к какому-либо региону мира земного — голубая безрукавка под горло и свободные штаны ни о чём не могли сказать. 

— Прошу, прекрасное созданье, 

Твоё молчанье, как наказанье. 

Промолви имя же своё! 

Быстрые, нескладные рифмы полились из уст влюблённого поэта. Однако, лишь тишина отозвалась ему в ответ. 

Прекрасный юноша продолжал смотреть ему в лицо, не выражая ни капли эмоций. Даже капли тех чувств, бурлящих в груди Син Цю, не проскользнуло в нём. 

Дыхание прервалось, а глаза распахнулись в тот момент, когда волшебный парень мягко улыбнулся. 

*** 

— Друг мой, сегодня Вы приводите себя в порядок, и мы едем на бал! Это моё последнее слово! — Сян Лин вновь посетила угасающего, по её мнению, друга через пару дней, полная намерений вытащить его в свет. 

— Я премного благодарен, друг мой, что Вы так беспокоитесь, но у меня нет времени. Столько стихов не написано! 

Однако, никто его слушать не стал, и за пару часов Сян Лин при помощи слуг смогла привести потрёпанного поэта, больше похожего на лицо без постоянного места жительства, в соответствующий празднику вид. Бледно-голубой, льдистый костюм с массивными оборками на запястьях и множеством камней прекрасно смотрелся под стать янтарным глазам и синим, как тёмные воды океанов, волосам. 

Не слушая искреннее негодование парня, девушка запихнула его в карету, разрешив взять лишь пару листков бумаги и небольшой бутылёк чернил. Иначе он отказывался ехать. 

— Вновь скучный вечер. Ах, Вы не понимаете, дорогой друг, что сердце моё жаждет описать даже самую крошечную мелочь возлюбленного и воспеть весь образ в стихах! Зачем же мне проводить вечера здесь? — тяжело, уже явно не так мечтательно, вздыхал Син Цю, скучающе покручивая бокал с игристым напитком в руке. Чернила и бумаги кончились ещё в карете, а новые раздобыть было негде. Из-за чего он старался не вспоминать любимый образ, чтобы строки не были утеряны напрасно. 

— Я надеюсь, что Вы не сбежите. Мне нужно ненадолго Вас покинуть, — взгляд девушки выискивал кого-то в толпе. 

— Да-да, спешите. А то леди Сахарозу в пляс уведёт её учитель, и Вы точно не достучитесь до юного сердца, — хмыкнул парень, забавляясь с поалевших щёк подруги. 

— Что же Вы опять несёте! Я ненадолго, — и сразу же её след простыл также, как прекрасное видение юноши, хранящего тепло улыбки на холодных губах. 

Син Цю никогда не был скован какими-либо душевными терзаниями в отличие от своей подруги — та хранила своё хрупкое сердце в тёплых ладонях, пытаясь при случае вложить его в бледные руки леди Сахарозы, любовь к которой лелеяла с ранних лет. Ещё совсем юным парень наблюдал за тем, как алели, будто маки, щёки Сян Лин при виде девочки с мятными волосами. 

Он всегда считал своим преимуществом отчуждение от всех дел, связанных с этим тяжёлым, ведущим лишь к страданиям, чувством. Его сердце не билось быстрее при виде сосватанных ему братом невест в дорогих, слепящих платьях. Их напомаженные лица и влюблённый взор никогда не отдавались в нём и крохотной долей тех эмоций, которые он испытал при виде вьющихся небесных волос. 

Душа запела, а сам парень превратился в абсолютно другого человека. Цинизм и презрение сменились возвышенностью и верой. Книги по экономике и политике оказались задвинуты на дальние полки, и на их место встали ранее ненавистные томики со стихами. Душа доверху забилась чувствами. 

— Почему же я должен терпеть всю эту скуку? Мне бы перо в руки, да любимый образ пред глазами, — вздохнул парень, опираясь на изящную колонну. 

Он прикрыл глаза, чтобы хоть на мгновение вспомнить выжженный в сознании любимый лик. 

— Прошу простить, что прерываю… то, чем Вы занимаетесь, но мне хотелось бы назвать Вам своё имя, — приятный голос, пробравший Син Цю до мурашек, размыл почти восстановленный под закрытыми веками образ. 

Открывая глаза, парень хотел возмутиться тем фактом, что он никого не просил представляться, но весь воздух испарился из сжимающихся под прессом удивления лёгких. Образ под веками сменился более чётким. 

— Кажется, я потерял сознание на балу, и Вы мне вновь снитесь… — схватился за голову Син Цю, испытывая тревогу и счастье одновременно. 

— Не хотелось бы пугать, но с Вами, кажется, всё в порядке, если не считать лёгкий недосып и недоедание, — мягкая улыбка, как в том самом сне, озарила его лицо, и поэт вновь растерял весь воздух. 

— Вы так прекрасны, — выпорхнуло из его сердца, а все написанные стихи и красноречие позабылось. 

— Ох, благодарю Вас, но разве Вы не хотели узнать моё имя? — ни капли удивления не проскользнуло на бледном лице, будто он знал, что выдаст ему поэт. 

— Когда же я задавал этот вопрос? 

— Во сне. 

*** 

Вернувшаяся Сян Лин не обнаружила друга на прежнем месте, лишь никому невидимые снежинки с льдистых волос доказывали, что судьбоносная встреча не была плодом воспалённой фантазии спятившего поэта. 

Она оказалась реальностью.