Чун Юнь расслабленно сидел на шикарном диване. Точнее расслабленно настолько, насколько мог себе позволить, будучи избранным, как трибут на очередные голодные игры.
Вычурность комнаты уже не трогала его — за неделю привык. Да и никогда он особо не стремился к роскоши. Для его сердца было достаточно их с отцом небольшого домика в горах.
— Прости, на чём мы остановились? — запыхавшийся и очень уставший Син Цю вошёл в комнату, сразу падая в мягкое кресло неподалёку. В груди мальчишки сдавило от того, насколько вымотанным выглядел тот.
— На том, что Линь Йе устроила истерику, я думаю, — безразлично ответил Чун Юнь, разглядывая ментора.
Так получилось, что Син Цю, благодаря своему уму и смекалке, выиграл игру пять лет назад, став наставником их дистрикта. А с Юнем их свела судьба, можно сказать. Однажды мальчишка нашёл совершенно окоченевшего мужчину в снегах, тот почти не дышал. Притащив его домой, Юнь бросил все силы, чтобы поднять его на ноги. Очнувшийся герой их дистрикта и конкретно мальчика поведал, что собирался умереть там. И это стало их первым общим секретом.
— Да, прости… Ментор из меня, откровенно говоря, так себе, — печально улыбнулся Син Цю. И трибут точно знал, что сокрыто этой улыбкой — за пять лет из их дистрикта ещё никто не выходил победителем.
— Сразу было понятно, что она долго не протянет здесь. В конце концов, ее родители из администрации дистрикта и лелеяли Йе всю жизнь. Думаю, если сравнить количество бумажек с моим именем и её, которых было штуки две от силы, то удача явно не на стороне Линь, — спокойно рассуждал Юнь, с болью в душе рассматривая чёрные круги под глазами ментора.
— Однако, моя задача вытащить вас отсюда живыми… Но как они мне предлагают это сделать, когда трибутка даже от одного упоминания игр впадает в панику и закатывает истерику?! — взорвался Син Цю, и мальчишка улыбнулся. Открытый друг был ему куда более по душе нежели сдержанный ментор.
— И ты сделаешь это. Я обязательно выиграю, — стал серьёзным Чун Юнь, и всё, что было хоть немного похожим на беззаботность, испарилось.
— Я помогу тебе всем, чем смогу.
На самом деле, жатва оказалась слишком тяжёлой в этом году. Син Цю чуть не потерял сознание прямо на сцене, когда услышал, как Мона произнесла имя Юня. Он сразу же хотел вызваться добровольцем, но его остановили две вещи: правила, и взгляд Чун Юня, прямо говоривший, что он самолично его закопает, если тот совершит эту глупость.
После объявления результатов трибутам дали возможность попрощаться с роднёй. Син Цю слышал, как взахлёб ревёт девочка в одной из комнат, и ждал, когда Чун Юнь поговорит с отцом.
— Ты сильный. Мы тренировались долгие годы, поэтому ты выживешь, — мужчина не спрашивал, он констатировал факт. Безграничная вера в своего ребёнка переполняла его.
— Я постараюсь, пап, — слегка безжизненной улыбкой ободрил отца Юнь.
Его самого пугала перспектива стать трупом на глазах у важных ему людей. Но ещё сильнее ему не хотелось превратиться в убийцу перед ними.
Но выбора не было. Голодные игры уже начались.
***
На параде они не хотели особо выделяться, но в этом году Альбедо, известный модельер, постарался на славу. Трибуты предстали перед жадными глазами зрителей в белоснежных одеяниях с длинными мантиями и снежинками в волосах, что олицетворяло не главное ремесло их дистрикта — горнодобывающую промышленность, а морозные вершины гор.
Самые северные. Самые неизвестные. Самые опасные.
Думая о том, куда их забросят, Чун Юнь ставил всё на свою смекалку и умение выживать в холодном климате. В жарком же он боялся слететь с катушек и правда обезуметь от контраста температур. Единственным его желанием во всём этом мраке оставалась холодная местность на арене.
Даже на демонстрации своих навыков ему удалось выделиться. Мало того, что все ножи оказались в жизненно-важных органах манекена, так в конце ещё и топор метким ударом снёс ему голову.
— Линь, дорогая, я много не прошу, просто покажи, как ты хотя бы умеешь стрелять из лука, — накануне вечером молил Син Цю испуганную девушку, которая дрожала и, почему-то, цеплялась всеми руками за одежду Чун Юня, который предпочитал исключительно руки ментора.
— Я не смогу! Они убьют меня на месте!
— Никто тебя не убьёт на демонстрации навыков! — уже выл Син Цю.
— Йе, пошли поговорим, — тихо сказал Юнь и увёл девушку куда-то в коридор.
Через пять минут они вернулись. Щёки девушки оставались мокрыми, но глаза теперь выдавали спокойствие и некую решимость. Попросив прощения у ментора, она заверила его, что пойдёт ещё потренируется и покажет всё, на что способна.
— Что ты ей сказал? И даже не поделился своей тактикой! — обиженно спросил Син Цю.
— Я сказал, что помогу ей выиграть, — абсолютно спокойно ответил Юнь.
— Но… ты же не собираешься этого делать? Ты же не такой дурак, чтобы погибнуть за неё, — с надеждой спросил ментор, хватая бледные пальцы. Замёрзшие и тонкие, с ярко выделенными синими венами.
— Конечно же, нет. Не сказал, потому что ты честный. Ты не мог соврать, что она победит, поэтому ты отвратительный ментор, но потрясающий человек, — нежно сжав в руках чужие пальцы, улыбнулся парень.
— Юнь…
— Если кто и должен тут быть плохим, то это буду я. Ей нужна была иллюзия счастливого конца, и я дал то, чего она хотела. Не переживай, — Чун Юнь мягко обнял друга, зарывшись на некоторое время в отросшие по лопатки синие волосы. Свежесть мороза, которой почему-то всегда пах Син Цю, он унесёт с собой на арену, где обязательно победит.
***
Интервью прошло намного лучше. Йе чувствовала себя увереннее под фальшивыми улыбками и ободряющими речами Чун Юня, поэтому блистала, затмевая даже красоток из первых дистриктов.
Получив после похвалу, она пожелала удачи парню. В её глазах таились те чувства, о которых он знать не хотел.
Любителем публичных выступлений Чун Юнь не был, но выбора особо не было.
— Итак! Здравствуй, молодой человек, — поприветствовал его ведущий — Цезарь Фликерман.
— Добрый день.
— Какой спокойный и серьёзный юноша! — рассмеялся мужчина, а его примеру последовал весь зал разукрашенных зрителей.
— Горы сделают такими каждого из вас, — слегка улыбнулся он, воскрешая в голове те моменты, когда они с Син Цю грелись у камина в обнимку после слишком долгой охоты. Тихий смех согревал чужие руки, а хлюпающие носы портили всю романтику.
— Охо! Какое серьёзное заявление! Что ж, парень, расскажи, как отреагировали твои родители на то, что ты стал трибутом?
«Хотели проломить всей верхушке Капитолия головы киркой,» — подумал Юнь, не изменившись в лице.
— Отец приказал мне выжить, поэтому я постараюсь ради него, — а в голове образ совсем другого человека.
Медные глаза мягко улыбались, глядя на экран, с которого показывали Чун Юня в белоснежном костюме с вышитыми синими нитями фигурами двух танцующих людей. В этот раз его волосы не оставили в художественном беспорядке, а зализали назад, открывая глаза и красивый лоб.
— Какие семейные узы! — воскликнул Цезарь. — А теперь, расскажи, ждёт ли тебя дама сердца на родине? — поиграл он бровями.
— Нет. Просто мы… приехали сюда вместе…
Зал взорвался восторженными криками.
А Син Цю побледнел.
***
— Ты сдурел?! Мы не планировали этого! — кричал уже в их гостиной Син Цю.
— Я тебе н-нравлюсь, братик? — вся покрасневшая Линь стояла рядом с ментором и не могла поверить в то, что услышала.
— Так, Йе, иди в комнату, мне нужно поговорить с Юнем, — злясь ещё сильнее, приказал Син Цю.
— Но я хочу знать ответ! — заупрямилась девушка.
— Вы развлекайтесь, а я пойду в комнату. Устал, — кинул им Чун Юнь, неторопливо уходя.
Только упав на кровать, он задумался, зачем признался вот так. Глупо и без оснований. Ещё и девчонку ввёл в заблуждение.
«Ну, убить будет проще, если есть доверие,» — за размышлениями он не услышал, как открылась дверь.
— Что это за чертовщина?! — Син Цю, перекинув ногу через бёдра парня, сел на него и яростно прошипел.
Чун Юнь так удивился, что не смог ничего ответить, лишь привстал, облокачиваясь на локти и глупо пялясь на ментора.
— Я тебя спрашиваю, какого чёрта ты несёшь на всю страну и чем думаешь, когда признаёшься будущему мёртвому куску мяса в любви?!
— Если ты считаешь себя «будущим мёртвым куском мяса», то мне даже хочется поинтересоваться твоими планами на будущее, — спокойно ответил Чун Юнь, озадачив ментора.
— Что?
— Как-то грустно, что я признался тебе в любви на всю страну, а ты даже этого не понял, — надулся парень, падая обратно на кровать. Чужое тело, сидящее на его бёдрах, начинало распалять, поэтому он стремился отвлечься, разглядывая потолок.
— Как это… признался мне в любви… Я думал ты это про Линь… — совершенно растерянно пробормотал Син Цю.
— Я влюблён в тебя уже как четыре года. С самой первой встречи. Помнишь? Я тогда тебя полумёртвого вытащил из сугроба, а потом весь вечер растирал руки и ноги, кутая в шерстяные носки. Все собрал, что были дома, даже с отца стянул пару, — улыбнулся воспоминаниям Чун Юнь. — Ты тогда так смешно щурил слезящиеся глаза и постоянно чихал, а ещё громко-громко шмыгал носом, — рассмеялся он, получив возмущённый тычок. — Ты был похож на потерянного ребёнка, который не знал, куда двигаться дальше. Тебе было так тяжело жить после игр, и я захотел помочь. Если не своими чувствами, то хотя бы компанией. Стать тем самым плечом, в которое ты можешь поплакаться, когда грустно, или ударить, когда весело.
Тихое журчание из голографической стены разряжало атмосферу. Слов не было, оставались лишь витающие в воздухе чувства Чун Юня.
— Тебе, наверное, пора спать. Завтра всё-таки на арену, — через некоторое время сказал парень, заглядывая в медовые глаза. Хотелось бы, чтобы он остался. Хотя бы на ночь. Кто знает, что ждёт его на арене?
— Ты прав.
Син Цю не двигался с места. Чун Юнь продолжал смотреть ему в глаза.
— Я могу умереть там.
— Нет, не можешь.
— Ты прав.
Чун Юнь слегка приподнялся. Син Цю подался вперёд.
— Мне придётся убивать. Ты изменишь своё мнение обо мне из-за этого?
— Ни за что. Я же тоже убивал. Разве ты думаешь обо мне иначе?
— Ни за что.
Син Цю загнанно дышал в чужие губы. Чун Юнь дрожал в предвкушении.
— Я принесу тебе победу. Только дождись.
— Принеси мне лучше свою жизнь.
— Хочешь, я отдам тебе своё сердце?
— Отдай.
Чун Юнь первым коснулся узких губ в поцелуе. Син Цю запустил пальцы в прилизанные волосы и взъерошил их.
***
Абсолютно голые серые стены окружают трибута, одетого в тёплые вещи: на голове красуется шапка, прикрывающая уши; на ногах — высокие ботинки; куртка с подшитым внутри мехом плотно облегает тело; штаны со специальной греющей тканью, а в карманах можно найти варежки.
— Судя по одежде, тебе повезло, — улыбается ему Альбедо.
— Надеюсь, это не обманка, и нас не закинут в пустыню, — выдыхает Юнь.
Волнение испарилось, почему-то, в тот момент, когда Син Цю пришлось его покинуть. В душе осталось лишь непоколебимое спокойствие и уверенность в предстоящей победе.
— Я поставил на тебя, — говорит Альбедо с улыбкой и передаёт свёрнутый лист. — Надеюсь, эти воспоминания о наших весёлых посиделках помогут тебе в трудный час.
Естественно, «посиделок» никаких не было.
Альбедо ещё раз улыбается ему и уходит. Что ж, поддержка великого модельера-алхимика никогда не будет лишней.
Чун Юнь встаёт на платформу, которая поднимает его на арену. Сердце выстукивает спокойный ритм, когда лицо парня обдувает холодный воздух.
Он довольно улыбается, становясь в стойку для бега, чтобы отхватить чего интересного у Рога Изобилия.
Теперь настало время урвать победу.