— Отчего же тебе не приглянулся молодой Жан Д,Алансон? Бедный мальчик так настрадался.

— Настрадался? Да он у Бедфорда жил, как у Христа за пазухой! Он не голодал, нет. Гляди, какой здоровый и румяный, — Жорж де Ла Тремуй недовольно посмотрел на жену, — Зря наш король беспокоился о том, что его дорогой кузен вернется из плена немощным и больным.

— Ты слишком суров, Жорж. Можно представить себе, какие душевные муки испытывал юный герцог, оказавшись во власти злейшего врага, — жена Тремуя, Катрин де Бушар картинно поднесла платок к глазам.

— И в этом я отчего-то сомневаюсь, — хмыкнул Тремуй.

— Вы сегодня невыносимы, монсеньор, — рассмеялась Катрин, — но оставим это в прошлом, как бы там ни было, молодой герцог настроен весьма решительно. Они с девицей Жанной тренируются каждый день. Он даже подарил ей прекрасного коня.

— Не говори мне об этой выскочке из Лотарингии, — Тремуй поморщился, — Она обещает снять осаду, ну что ж, поглядим. А Жан Алансонский все равно не сможет участвовать в боевых действиях, пока выкуп не будет уплачен полностью.

— Бедфорд назначил такую огромную сумму. Это подло и бесчестно с его стороны, ведь еще его братец, дай Господь, он сейчас горит в аду, лишил Алансона его родового герцогства, отдав его самому Бедфорду. Пути Господни неисповедимы, юный Жан оказался у него же в плену.

— Ну так, ты сама сказала, что это уж в прошлом. Пусть он теперь послужит нашему королю и Франции, дай Бог случится чудо и у этой Жанны все получится, — выражение лица Тремуя смягчилось. Положение действительно было отчаянным. Орлеан уже несколько месяцев находился в осаде, и горожане, измученные голодом, готовы были сдаться герцогу Филиппу Бургундскому, союзнику англичан. Правда, герцог Бедфорд, регент Франции не согласился с подобными условиями сдачи города, он был уверен, что Орлеан скоро падет. Сейчас необходимо было использовать любой шанс, пусть даже этим шансом была малограмотная девица.

— Возьми сынок, выпей. Отдохни. Вы сегодня весь день упражнялись с Жанной на мечах, скоро станете самыми искусными воинами, — Мари улыбнулась и протянула Жану фужер подогретого вина со специями.

— Благодарю, матушка, — Жан взял фужер и присел у камина, рядом с ней, — Жанна — чудесная девушка, ты была права. Она очень быстро всему учится, и с ней так легко. Я уверен, Господь послал ее, чтобы освободить Францию.

— Но многие при дворе сомневались, что хрупкая девушка восемнадцати лет от роду сможет это сделать, снять осаду с Орлеана, короновать дофина, — Мари задумалась, — У меня никогда не было сомнений, что Франция станет свободной и мы изгоним врагов с нашей земли.

— У меня тоже, мама, — Жан опустил голову на плечо Мари, — Я так счастлив, что вновь воссоединился с вами, с тобой, Жаннет, с Шарло и друзьями. Правда, при дворе появилось много новых людей, которых я раньше не видел. Этот Ла Тремуй, например, мне не нравится, — он чуть нахмурился.

— Не обращай на него внимания, сынок. При каком дворе нет интриганов? — Мари усмехнулась и погладила сына по голове, — А ты все так же хмуришься, Жанно, как в детстве, когда был чем-то недоволен.

«Я так люблю, когда ты хмуришься, мой мальчик…» — Жан опустил голову, но Мари приподняла его лицо и внимательно посмотрела в зеленые грустные глаза сына, — Я иногда вижу боль и грусть в твоих глазах, сынок. Я чувствую ее. Я понимаю, что тяжелые годы неволи забыть нелегко, что это страшно и больно, но теперь мы вместе и все дурное позади. Ты же сильный, такой же, каким был твой отец когда-то. Ты справишься, — Мари сжала ладонь сына.

— Я справлюсь. Клянусь памятью отца, я справлюсь. И я отомщу, — Жан крепко обнял мать.

Жан не мог дождаться, когда же наконец армия выдвинется в осажденный Орлеан. Да, он пока не имел право принимать участие в боевых действиях, но был назначен дофином Карлом одним из командующих войск, собранных для освобождения Орлеана. «Твою ненависть удваивают страдания, испытанные тобой в плену у англичан»* — сказал ему Карл. Жиль де Ре почему-то при этом странно усмехнулся. Догадывался ли он о чем-нибудь? Ведь этот красивый брюнет с черными как омуты глазами, смотрел на него, так же, как и Джон. Джон… Джон Бедфорд, враг Франции, короля и самого Жана. Сможет ли он его когда-нибудь забыть? Жан знал, что если и сможет, то нескоро. А быть может никогда… Матушка видела боль и грусть в его глазах и полагала, что причиной тому являются воспоминания о тяжелых годах, проведенных в неволе. Отчасти, она была права. Причина его боли — воспоминания о годах, проведенных в плену. Но, если бы она только могла догадаться, что он скучает по ним. Матушка, вероятно бы прокляла своего сына. Нет, он не сможет рассказать ей и облегчить свою боль. Придется нести этот крест в одиночестве. Жан справится со своей болью. Он поклялся ей, что справится. И отомстит.

— Все готово. Завтра мы выдвигаемся в путь, во славу Божию. Наконец-то! — улыбнулась молодая красивая девушка, с большими карими глазами и темными короткими волосами.

— Я счастлив, Жанна! Как долго я этого ждал. Мы все ждали… А я особенно… — Жан хотел улыбнуться в ответ, но улыбка получилась грустной.

— Если ты ждал этого, прекрасный герцог, то отчего же эта грусть в твоих глазах? — Жанна из Лотарингии — дева, призванная Господом победить англичан и короновать дофина положила руку ему на плечо, — скажи мне, что тебя мучает? Я вижу боль в твоих глазах, я заметила ее, как только мы познакомились. Воспоминания о годах неволи не дают тебе покоя? — Она внимательно и сочувственно смотрела ему в глаза.

— Это так, Жанна. Но… — Жан вдруг понял, что должен сказать этой чистой и прекрасной девушке всю правду. Он не может лгать, глядя в эти глаза. Не имеет права. Пусть она проклянет его, отвернется. Но он ей скажет. Лишь ей. И будь, что будет…

— Скажи мне, милый герцог. Я знаю, есть нечто, что грызет твое сердце, как червь. Я вижу это. И я вижу, что поведать об этом ты не сможешь никому и никогда. Впереди нас ждут смертные битвы. Я знаю, что моя жизнь будет недолгой. Позволь мне облегчить твою боль, — Жанна будто прочла его мысли. В жизни Жана уже был человек, способный заглядывать ему в душу, как в открытую книгу. Это был его враг…его возлюбленный.

— Ты возненавидишь меня… А я этого не переживу. Ты стала очень дорога мне. Ты мой лучший друг, Жанна, — Жан опустил глаза. Как можно решиться признаться в таком грехе этой безгрешной невинной девушке?

— Как я могу возненавидеть тебя, Жан?! Я ведь… — Жанна осеклась, будто с ее языка чуть не сорвались слова, которые она не должна была произносить.

— Я совершил большой грех. Никакому святому отцу я не смогу в нем исповедаться. Никто мне его не отпустит. Никогда… И я сам себя не прощу.

— Ты совершил грех в плену? Скажи мне, я пойму тебя, клянусь святой Екатериной. Я никогда не предам тебя и не отвернусь! Ты…тоже стал мне дорог, мой прекрасный герцог. Ты тоже мой…лучший друг, — Жанна покраснела, но тут же решительно взяла Жана за руку и заглянула в глаза, — Я слушаю тебя, Жан.

— Я полюбил врага. То есть…я сначала не любил…но потом… Потом я ответил на его чувства. Я испытывал блаженство в его объятиях… — Жан закусил губу до крови. Он знал, что сейчас может быть проклят дорогим ему человеком. Но красивое лицо Жанны не выражало гнева или отвращения.

— Я знаю, мой прекрасный герцог, — она нежно провела рукой по его щеке, — Я все поняла, как только тебя увидела.

— Ты…знала? — Жан был ошарашен.

— Я хотела, чтобы ты облегчил свою душу и простил себя перед тем, как мы пойдем в бой. Чтобы ты нашел в себе силы жить дальше и сражаться и…исполнить свой долг.

— Ты и правда святая, Жанна. Посланница Бога! — Жан почувствовал, что на душе становится светлее, что боль наконец выпускает его из своих цепких объятий. Теперь он сможет все. Теперь он выполнит свой долг с честью, — Я чувствую небывалый прилив сил! Жаль, что я не могу взяться за меч прямо сейчас!

 — Твой выкуп будет уплачен и ты встанешь со мной плечом к плечу. Мы победим. Верь мне. И я клянусь, что твоя тайна умрет вместе со мной, — Жанна не сказала лишь о том, какую цену ей придется заплатить за победу над врагом.