Ветер треп
Ветер трепал волосы, воротник пальто, листья деревьев. Жаку было все равно. Он молча стоял перед памятником — маленьким белым ангелочком — и читал с сотый раз надпись на постаменте.
Эпитафия велась в его сознание, как в мрамор памятника, но едва ли юноша осознавал смысл этих слов — они стали только бессмысленной последовательностью звуков, которая заполнила все его сознание.
Это стихи его маленькой сестрёнки, высеченные на её же памятнике. Ей, кстати, через месяц будет девять.
В смысле, было бы девять. Странно и страшно осознавать. Жак любил сестру, но воспринимал её как существо привычное, почти никогда не думал о ней намеренно, скорее в таком ключе: "надо бы купить продуктов домой. О, конфеты, которые Авелин нравятся. Их тоже возьму"
А теперь в разуме Жака зияла пустота, которую раньше занимала надоедливая девочка. Мысли, бесцельно метавшиемя в голове, то и дело натыкалась на ощетинившуюся шипами нишу. Авелин больше нет, и каждая мысль о ней изодрана в кровь об иглы.
Жак старался хотя бы пореже вспоминать, подождать, когда боль поутихнет. Закрывал нишу первой попавшемся ерундой, не подпускал к ней летящую мысль. Но сколько бы ни старался, не переставлял в голове вещи, то и дело прошибал холодный пот и олепительно, как лезвие ножа мелькало "Авелин больше нет".
Жак судорожно выдохнул и решился наконец расстаться с двумя розами, которые держал в руках, защищая от ветра. Яркие бутоны светили розовым с холодной земли. Авелин была равнодушна к цветам, но розы почему-то полюбила.
А ещё ей нравился светло-жёлтый цвет. Она хотела светло-жёлтую комнату, но на ремонт не хватало денег, да и как перекрашивать комнату, если в ней постоянно находится практически прикованный к постели больной ребёнок?
В последний год ей было тяжело. Болезнь прогрессировала. Девочка решила называть её монстром, чтобы не так горько было бороться, чтобы чувствовать себя героем. Её брат думал, что дети не должны быть героями. Дети, сражающиеся с болезнями, взрослыми и несправедливостью — самое страшное бедствие, которое могла случиться с нашим миром. Остаётся только надеяться, что теперь ей легче.
Блестело солнце, блестели от слез глаза юноши, блестела золотом эпитафия. Блестел светло-жёлтый, источающий аромат роз рай, в который, улыбаясь, шагала маленькая Авелин.