У Шэнь Цинцю снова взгляд потухший, холодный, а пальцы ритм на столе выбивают нервно, тревожно, дергано.
И Лю Цингэ хочется найти-наказать-избить каждого, кто его Шэнь Цинцю таким сделал. Из-за кого он людям не доверяет, думает, что никто рядом с ним не останется, что никому он не нужен такой.
Цингэ об этом Цинцю прямо говорит. Смотрит в лицо с усталыми, будто мертвыми глазами, и просто спрашивает: "кто?".
А Цинцю в ответ смеется только, пряча за веером горький излом губ. И говорит, что Цингэ это не касается. Что с этим Цинцю должен разобраться сам.
Цингэ, наверное, глупый, что не слушает, что разобраться хочет так сильно, что спать не может ночью. И что к Цинъюаню идет тоже, наверное, глупость. Но они ведь с Цинцю давно знакомы, пускай и не общаются почти. Может быть, Цинъюань знает, видел, ощутил, когда Шэнь Цинцю сломался. Может знает, кому Цингэ должен перегрызть глотку, чтобы не видеть больше этого болезненно-ломкого взгляда любимых глаз.
Юэ Цинъюань на вопрос только взгляд отводит, а вся его фигура будто сжимается вдруг. Будто Глава Юэ убежать-спрятаться-уйти хочет, будто... и Цингэ вдруг понимает - он.
Когда на твоих глазах рушится идеал это больно. Для Цингэ Юэ Цинъюань именно таким идеалом был - сильный, вежливый, талантливый, будто бы божество в мир людей сошедшее. А теперь оказывается, что и не божество он вовсе, а человек... Человек из-за которого его любимый не может поверить в преданность.
А Цинъюань вздыхает судорожно и замирает немного, будто ждет, что Цингэ и правда его ударит. А тот и не знает уже, что ему со всем этим делать.
"Почему?"
Цинъюань не отвечает вовсе, только молчит - потерянно, жалко. Будто и не было никогда той, восхищающей Лю Цингэ, уверенности в каждом движении, в каждом слове.
Чем же Цинцю заслужил, что близкие люди ломают его, калечат, оставляя потом совсем одного?
Цингэ и сам не лучше, конечно. Иначе не было бы у них постоянных ссор, криков и последующих примирений - таких неловких, будто бы детских совсем. И взгляда бы этого убитого не было бы. И этого чертово "все равно ведь уйдешь когда-то. Тогда сделай это сейчас".
"Что между вами случилось?"
Он наверное и сам знать ответ не хочет. Не хочет думать о том, как рухнет все, во что он верил когда-то. Хочется думать, что у Цинъюаня - такого прекрасного, неземного Цинъюаня была какая-то веская причина чтобы предать... только вот для предательства не бывает веской причины.
"Он тебе не сказал?"
У Юэ Цинъюаня в глазах какая-то обреченность плещется с чем-то еще вперемешку. И Цингэ наконец понимает, почему Глава Школы Шэнь Цинцю прощал так много, глаза закрывая на любые выходки. Цингэ думает, что лучше бы он никогда этого не знал.
"Он никогда о таком не говорит. Слишком гордый"
А Цингэ и не знает, чего хочет уже. Бить Цинъюаня не хочется. Особенно когда он только глаза покорно прикрывает и ждет. Знает, что заслужил. Знает, и от этого только хуже становится.
"У Вас была причина так поступить с ним?"
А у Цингэ в ожидании ответа все внутри обрывается, с тихим треском. Причина... какая тут, черт возьми, может быть причина, когда у Цинцю взгляд такой, будто бы его бросили тогда, когда он в помощи больше всего нуждался?! Будто бы его предал единственный человек, которому он доверял больше чем самому себе. А доверие Шэнь Цинцю стоит дорого.
"Я бросил его тогда. Не хотел, но все равно бросил"
К черту. И Юэ Цинъюаня, и собственное глупое желание защитить Шэнь Цинцю от всех. Будто бы от такого можно защитить. Не от демона, не от вражеского меча, а от собственных мыслей, которые обоих точат тихонько, не давая вздохнуть.
"Если причина была, поговорите с ним. Он заслужил хотя бы знать правду."
По крайней мере Лю Цингэ может пообещать быть рядом. Даже если больше никого не останется.