Вот знаете, иногда кажется, что ты на вершине жизни. Воодушевлён. Счастлив. Удовлетворён. Создаётся впечатление, что нашёл свой собственный рай. Что больше никогда его не покинешь. Никого туда не впустишь. Не позволишь разрушить этот крохотный мир. Где царит только Счастье!

      А тут — бац. Что-то сломалось. Хрустнуло внутри. Сердце сжалось в крохотный ком. Дыхание перехватило. Показалось, что всё разрушилось. Вот так. В один момент. От одного короткого телефонного звонка. Я снова навернулся в яму своих страхов. Из которой так долго выбирался. Старался, что есть мочи. А теперь снова грохнулся обратно. Словно с личного Олимпа свалился.

      Я медленно обернулся на дверь в спальню. Хотелось вернуться обратно, лечь в кровать и чтобы этот проклятый звонок был сном. Обнять его и всё забыть. Но… так ведь нельзя, да?

Поэтому я просто неспешно одеваюсь, для себя подмечая, что сна ни в одном глазу. Ну что ж, сегодня, пожалуй, будет самый сложный выбор в моей жизни. Соврать и обвинить проклятого папарацци в клевете и умелом обращении с фотошопом, или же признаться во всеуслышание, что я… гей.

***

      Точно можно понять только одно — до чёртиков хочется уничтожить свой телефон именно в эту секунду. Какого хера кто-то трезвонит с утра пораньше. Сейчас же по-любому проснётся Юнги, начнётся кипишь. Хотя, теперь, наверное, можно сказать, что его страхи в прошлом.

      Телефон же тем временем не перестаёт звонить, и приходиться открыть глаза.

      — Ну и где он? — бубню сам себе под нос, медленно сползая с широкой кровати.

      В квартире никого. На часах начало десятого. Ну отлично, свалил и меня бросил одного. Ты очень гостеприимный, Юнги…

      — Алло… — устало тяну в трубку, попутно потягиваясь.

      Ноги болят, пресс болит, на бёдрах отчётливо виднеются следы от чужих рук.

      — Джей, ты где? — спрашивает Чимин тихо, но всё же с нажимом.

      — Я… ну… давай потом поговорим, Чим. Ты меня разбудил, и мне не очень удобно сейчас говорить.

      — Сейчас же дуй в агентство! У Юнги через сорок минут пресс-конференция. Ваши снимки во всю по сети гуляют! Ему тут такой разнос устроили!

      — Что? Какие к чёрту снимки? О чём ты, Пак?

      — Зайди в интернет и увидишь! Мне нужно идти. Как будешь подъезжать, набери. Лучше я тебя встречу, иначе фанатки Шуги тебя просто уничтожат.

      Какого хера? Почему он меня не разбудил?

      Я начинаю как ненормальный носиться по чужой квартире в поисках своих вещей. На что уходит немало времени. Благо дом Юнги находиться не так далеко от дороги. Должен успеть!

      Ну да… должен. Сказал я сам себе, выходя из дома. А теперь как придурок стою в пробке. Чего ещё можно было ожидать от центра Сеула в начале десятого утра, в понедельник…

      К чему эта конференция? Почему им не плевать с кем отношения у Юнги? Что он скажет? Может лучше будет там вообще не появляться?

      Вопросы с геометрической прогрессией множатся в голове. Я не в силах контролировать ни мысли, не тело. Кулаки сжимаются с такой силой, что костяшки давным-давно побелели, а пальцы стали ледяными.

      Лишь выбираясь из такси, я вспоминаю о том, что мне говорил Чимин. Нужно было позвонить. Тут и правда слишком много людей собралось. Кто бы мог подумать, Юнги был прав. Это привлекло большое количество внимания.

      — Это он!

      От этой фразы становится как-то не по себе. А от осознания, что она была произнесена так, что почти все присутствующие стихли, вдвойне не по себе становится. Я натягиваю капюшон на голову и пытаюсь ускорить шаг, но ноющие ноги не дают сделать этого в полной мере, а ещё… рука, которая вцепилась в мою.

      — Блять… — тихо, себе под нос, но, кажется, меня слышат. Все!

      — Это ты! Тот урод, который накинулся на нашего Оппу! Ты во всём виноват!

      Какая-то ненормальная школьница начинает оттаскивать меня от входа, а к ней тут же подключаются и остальные.

      — У него из-за тебя теперь проблемы!

      Понятия не имею кто и чем ударил меня по лицу, но я вполне ощутимо почувствовал удар по губе, а потом и привкус крови во рту. Были бы это парни, было бы, наверное, даже легче. Тут же эти дуры с цепкими когтями, которые впиваются в одежду и сквозь неё, а в ответ даже ударить нельзя. Поэтому я просто пытаюсь вырваться.

      — Разошлись! — знакомый голос, ну наконец-то. — Джей, пошли! Говорил же, позвонить! Самоубийца ты чёртов!

      — Сколько времени?

      Внутри здания куда приятнее. Все царапины приятно обдаёт прохладный воздух кондиционеров.

      — Пятнадцать минут одиннадцатого. Пошли, нужно обработать царапины.

      — К чёрту, где конференция?

      — Джей, лучше дождись окончания, — Чимин словно умоляюще смотрит на меня, указывая в сторону медпункта.

      — А как ты бы поступил если это был бы Чонгук? — в ту же секунду я замечаю перемену в лице друга, — Ну же, Пак, говори!

      — Четвёртый этаж, малый зал. Но, Хосок, учти, там много журналистов собралось.

      Лифт быстро доставляет меня на нужный этаж, где я без проблем нахожу ту самую дверь, и, уже ухватившись за ручку, резко торможу.

      Может не стоит?.. А если я всё испорчу. Что тогда делать? Он ведь столько говорил о своей карьере…

      — То есть, Вы утверждаете, что всё не так? Откуда вы вообще знаете этого человека? Где вы познакомились? — громкий голос журналиста из-за двери.

      К чёрту. Я должен быть там. Я обязан знать, что он скажет. Не по телеку посмотреть и не от десятых лиц узнать.

      — Мы познакомились на небольшой выставке фотографии, где я был вместе со своим менеджером. И… — я ловлю на себе взгляд Юнги и замираю у самой двери, но он почти тут же переводит взор обратно на зал. — И после этого он начал работать у нас в агентстве в качестве фотографа. Последние снимки, которые появлялись на сайте — сделаны Хосоком.

      — Хотите сказать, что он рядовой фотограф и ничего более? Между вами просто дружба, Вы к этому клоните?

      Не надо было заходить. Не надо. Хо, просто уйди. Развернись и выйди. Но нет же, ноги сами несут вперёд и люди, которые сидят на последнем ряду уже заметили меня.

      — Ну… да.

       Неприятно. Чертовски неприятно. Я был готов к этому. Нет, не так. Готовился. Но готов не был.

      — И между вами нет никаких чувств? То, что предполагают, что он был зачинщиком того, что произошло ночью, это правда?

      — Нет.

      Так коротко. Но, тогда почему так больно. К чёрту. Ему нужна его карьера, пусть и упивается ей. Я, словно болванчик, начинаю мотать головой, глядя на него, чувствуя лишь горечь во рту и жжение в груди. Делая неспешные шаги назад. Зачем я пришел вчера? Это всё было не нужно.

      — А что Вы поэтому поводу думаете?

      Что он думает? Да тут и так всё ясно! Какой смысл что-то спрашивать?

      — Как Вы считаете, Ваша репутация сильно от этого пострадает?

      Да он только о ней и думает!

      — Шуга, не могли бы Вы более конкретно ответить, что произошло этой ночью?

      У вас ведь такие шикарные фотки, что ещё надо знать?

      — Когда вы под покровом ночи встречались с парнем, боялись ли Вы, что это может навредить Вашей репутации?

      Конечно боялся, он ещё тот трус! Нахер! Просто уйти. Уехать. Забыть!

      Развернуться.

      Идти к двери.

      Повернуть ручку и…

      Смех. Что? Какого чёрта он смеётся?

      — Задолбало. Вот правда. Ваши вопросы такие тупые. Такие примитивные. Это ваша профессиональная цензура что-ли? Хуёво выходит. Вуалируете крайне паршиво!

      Простите, блять, что? Обернувшись, я вижу, как на губах рэпера играет довольная ухмылка.

      — Да, между нами была дружба. До первого похода в клуб на Малибу, точнее, она там зародилась. И продлилась ровно до того момента, пока мы не выпили и не пошли танцевать. Опережаю клешёвые вопросы, — Юнги поднял один палец вверх и ещё сильнее натянул улыбку, — танцевать мы пошли вдвоём. Потом встретились уже в Сеуле, он устроился работать в моё агентство и упёрто молчал обо всём произошедшем. Он был зачинщиком? Ребята, ну, что за бред? Я был инициатором, каждый раз. Им был я. Репутация? Безусловно, мне крайне важна эта штука. Так же как и моя популярность и так далее, это ведь неотъемлемые составляющие успешного артиста. Но! — парень медленно поднялся со своего места и пошёл прочь от стола, в мою сторону, — Если мои фанаты не могут принять мой выбор, поддержать, понять, что я могу отличаться от других, и попросту бросят меня после этого, то это — не мои фанаты. Те, кому нравится моя музыка, останутся со мной, на остальных мне насрать! Я же нашёл того человека, который мне нужен больше чем ваша карьера. Она никогда не даст мне того, что даёт он!

      Последние несколько шагов Юнги сделал слишком широкими, прижимая моё тело к себе. Выбивая весь кислород из лёгких и лишая возможности набрать новый из-за плотно прижатых губ. Таких любимых и таких желанных.

      — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сделал? — тихо шепчу я, ему в губы.

      — Замри, болван, нас фотографируют.