Если вы спросите, какое моё любимое время года, я однозначно отвечу, что зима. А точнее – февраль. Ах, эти сугробы, эти метели… Снег люблю. Питаю к нему особую слабость, как к идеальному, на мой взгляд, холсту. Хотя многие из моих потенциальных коллег со мной категорически не согласны. Им подавай Гавайские острова, эти морские бризы, волны для сёрфинга… Не понимаю, чем такое использование стихий лучше сотворения снежных или ледяных скульптур. Это же гораздо веселее! Ну да ладно, дьявол с ними, с моими потенциальными коллегами, на то они и потенциальные. Тем более что главная причина моей любви к февралю кроется не здесь, а в… ладно, не буду мяться и придумывать какое-то более благовидное название: причина кроется в сталкерстве. Что поделать, то мой путь в искусстве. Испытываю не меньшую, чем к снегу, тягу к выяснению подробностей чужих жизней, они дарят тонну вдохновения. Ах, какие страсти порой творятся за чужими стенами, какие чувства, эмоции! Благо, природа не одарила меня чрезмерным консерватизмом, и я не гнушаюсь пользоваться всеми преимуществами достижений бездарных. Однозначно заявляю, что интернет с его социальными сетями – это вообще лучшее, что могла придумать эта часть человечества. Наши артефакторы, конечно, тоже молодцы, я нисколечко не принижаю достижений магической науки, но…
– Ты опять?
– Ты тоже.
Мой коллега по офису, можно сказать даже, что приятель, не стыдясь, пялился в мой монитор. Он делал это каждый раз, как только приходило время, и мне даже не в чем его винить. Сам такой. Да и в чей ещё монитор ему пялиться? В нашем отделе компьютер был только у меня, и я б не сказал, что он был ещё кому-то нужен. Но мне всё равно удавалось делать вид, что его наличие очень облегчает работу. По крайней мере, пока кто-нибудь не начинал что-нибудь сильное наколдовывать: это временно выводило из строя большую часть окружающей электроники.
– И кого на этот раз ты решил развести?
– Я это делаю не ради этого, а ради мгновения искусства. Кто ж виноват, что законы вселенной предусматривают последствия от любых действий?
– Когда-нибудь ты со своей вселенной доиграешься, и тебя уведут КЗГшники.
– Ой, только не начинай, прошу, – я закатил глаза. – Им нечего мне предъявить. Разве что условное нарушение местных законов. Но я ещё ни разу, чтобы ты знал, ни разу не сделал ничего плохого, а если и сделал, то всем это всё равно пошло на пользу.
– Особенно тебе. Помнится в позапрошлом году…
– Ирен, – я тяжело вздохнул, – тебе не надоело?
– Надоело, – легко согласился тот и не стал продолжать тему. – Так что, кто на этот раз? О, какая шикарная блондинка!
– У неё трое любовников и все женаты. Как думаешь, поискать ещё или остановиться на этих троих?
– Тебе нужно детективное агентство открыть. Не знаю, сам решай. Я б остановился.
– Пх, ну да, ну да… И чего я спрашиваю… Впрочем, в этот раз, пожалуй, я действительно ограничусь лишь этим.
– Чего это ты вдруг?
– У меня ещё две одинокие дамы и мачо-плейбой. Для него, кстати, тоже припасена грандиозная программа.
– А-а-а, – Ирен со смешком покачал головой, отъезжая обратно на своё рабочее место. – Мачо-плейбой. Ты теперь его так называешь?
– Ага. Услышал от девушек в главном отделе. Знаешь, они хоть и бездари, но забабахали такую штуку… – я ткнул пальцем в монитор. – Скоро мы станем отстающей стороной, чтоб ты знал. Некоторые до сих пор изъясняются так, будто вышли из девятнадцатого века.
– Будешь называть немагов бездарями – недалеко уйдёшь.
– Ну да, называть немагами лучше. Такой богатый язык, а они ничего умнее не смогли придумать. Я не понимаю, чем плохо слово «бездари»? Оно идеально их характеризует, в чём проблема?
– Адан. – Ирен укоризненно посмотрел в мою сторону, намекая, чтобы я возмущался потише. И то верно. Что-то я немножко разошёлся. А выслушивать потом нотации от начальства в мои планы не входило совершенно, потому что обычно это затягивалось надолго: начальница наша – дама вспыльчивая, а планов у меня на ближайшие дни много. Нарисовать эскизы, купить краски, продумать маршрут… Потому что главное нужно успеть сделать за одну ночь, у меня не будет времени что-то выдумывать. Особенно если произойдёт что-то неожиданное. Тут Ирен прав, я действительно могу попасться в лапы КГЗ, и тогда помочь мне сможет только чудо. Это ведь совершенно неадекватные ребята! Я понимаю, отслеживание нарушений скрытности во времена активных гонений, инквизиции и подобного было вопросом нашего выживания, но сейчас их правила и методы абсолютно устарели. Да и общая политика изменилась: магический мир готовится постепенно выходить из тени.
Чувствую себя одним из первопроходцев.
В ночь с тринадцатого на четырнадцатое из старого многоквартирного дома вышла белая фигура с голубым рюкзаком за плечами. Сделала пару шагов по только что выпавшему снегу, попинала его, огляделась. На улице ожидаемо было пусто. Ещё раз похлопав себя по карманам и оглядевшись по сторонам, фигура дотронулась до запястья и… будто растворилась в ночи на фоне только что выпавшего снега. Только самый внимательный мог бы заметить неясную тень, бредущую по улицам, да следы, которые подозрительно быстро исчезали, только появившись.
Это определённо была бы крутая сцена для начала какой-нибудь таинственной истории, но запечатлеть её было некому. И хорошо, иначе всё моё творчество закончилось бы сию же секунду. А я ведь столько потратил сил, времени и денег! Особенно на отвод глаз. Вроде рядовое дело, а сдирают очень прилично, если нет кучи бумаг на льготы.
Ладно, пора сосредоточиться на деле. Мне предстояло обойти пять домов, у каждого оставить свои приветы, а потом ещё запечатлеть труды свои на плёнке и насладиться произведённым эффектом. Даже не знаю, кого и выбрать в качестве объекта из троих женатых. Пожалуй того, у кого самая дорогая машина. Жена у него – красавица с характером, но искренне уверена, что её «лапусечек самый лапусечный в мире». Это цитата, чтобы вы понимали. А её муж хоть и успешный бизнесмен и, в общем-то, не самый отвратительный человек, но всё же не образец морали. Скажем так: он не стеснялся пользоваться всем, что предоставляют ему деньги, в том числе и толпами женщин. Искренне хочу увидеть этот скандал. Предвкушаю. Но это днём, а пока…
На снегу перед окнами постепенно вырисовывались «хулиганства», как это обозвали бы местные бабки. Но я подходил к своей задаче максимально серьёзно. «Кирюша, спасибо за ночь», – аккуратно выводил я, не забывая в конце слепить три рожицы, которые пускали сердечки. Надпись дословно копировала одно из сообщений их переписки, хотя это было и не совсем в моём стиле. Оставалось только покрасить и закрепить, чтобы падающий снег не скрыл под собой результаты моего упорного труда. Красота! Подумав, я добавил вокруг ещё ярких сердечек, чтобы его жена уж точно заметила, с чем приходится сталкиваться её лапусечке в свободное от неё время.
Четвёртая жертва была моим постоянным клиентом. Не знаю как, но этот парень отыскал меня и предложил платить по десятке за ежегодное разукрашивание двора на четырнадцатое. А я и рад стараться! Не жалел ни краски, ни времени, рисковал быть раскрытым – приходилось колдовать снежную пелену и даже прятаться в сугробах: у него действительно были поклонницы и они начали приходить сюда тоже и вносить свою лепту. Зато теперь каждый год двор перед его домом пестрел всякими восторженными надписями и даже скульптурами якобы от его многочисленных поклонниц. Шарики, ленточки, открытки… Ну и, конечно же, красный и розовый цвета, как короли бала. Правда в этот раз парень попросил меня добавить больше жёлтого в знак того, что от него ушло несколько поклонниц и он подавлен. Осталось добавить зелёного и синего и этот двор будет похож на симпозиум попугаев по случаю ежегодной любовной лихорадки в такое холодное время года. Но делать я этого не буду, если только не заплатят. Потому что на настоящее Искусство это будет мало похоже. В тематике предстоящего праздника. А я не для этого был рождён и выращен, чтобы отплатить миру за дар жизни какой-то безвкусицей!
На этой возвышенной ноте я, как истинный Купидон, полетел к своей пятой цели – разбираться с безответной любовью. Нет, «безответной». В кавычках, да. И с большой буквы. «Безответной»! Парень не может признаться девушке в чувствах, а та робеет и тоже ничего не может сделать. И оба считают, что друг другу не нравятся. Две одиноких робости. Я почувствовал себя обязанным помочь им раскрыться, а потому уже скоро на всех окрестных к девушке машинах и не только была сделана целая куча надписей о любви Славика к его Ирочке. Вот все обрадуются! А как я обрадуюсь! Если сдвинется с мёртвой точки. Порой бывают особо запущенные случаи, надо будет последить за ними на днях. Даже расстроюсь, если ничего не выйдет, хоть здесь я и не особо старался. С творческой точки зрения.
Утро на этот раз выдалось спокойным. Иногда, бывало, не заметишь, а на тебя уже подозрительно косится какая-нибудь бабушка, которой обязательно в пять утра уже нужно быть на улице. Нет, я серьёзно, некоторые из них действительно выходят наружу так рано в феврале, я тоже когда-то думал, что это максимально неразумно. Начинаю серьёзно задумываться о том, что с возрастом даже у бездарей появляется какая-никакая сила. Эти бабки… Собачники выходили часов в шесть-семь утра. А иногда бывало, что и ночью приходилось работать в режиме повышенной маскировки, потому что кому-то приспичило вернуться с вечеринки в три ночи и попускать фейерверки. Дворники, какие-то бездомные с бессонницей, хорошо если пьяные… Очень много, в общем, опасностей для обыкновенного среднестатистического мага. Но в этот раз всё было относительно спокойно. Тихо так. Снежочек падал. Я остановился перед старой пятиэтажкой и несколько минут просто стоял, рассматривая унылый, кое-где потрескавшийся фасад и безжизненные пока что квартиры. Вот уже четвёртый год я продумывал свой маршрут так, чтобы закончить его здесь, под окнами одинокой молодой женщины, так рано потерявшей мужа и так рано потухшей. Я наблюдал за ней. Иногда. Как она ходила на работу, как выбиралась из дома в магазины, даже как вела переписку. Такое чувство, будто из неё выкачали весь воздух разом, и она до сих пор не хотела вдохнуть полной грудью. Она больше не хотела ходить с подругами в кино, забросила рисование и, кажется, твёрдо решила оставаться одной до конца своих дней.
Вздох. Ветер, послушно следуя движениям рук, поднял меня на уровень её квартиры. Небольшой балкончик, всегда аккуратно убранный, сейчас был запорошен снегом и выглядел как никогда грустно и пустынно. Впрочем, как и каждый год. Мало кто выходит на открытые балконы в такое время года. Особенно с утра пораньше. А я, наверное, единственный, кто прилетает на них, чтобы сделать из лежавшего на столике снега цветок. Просто оставлял его здесь вместе с небольшим посланием на балконной двери, надеясь, что эта малость принесёт хоть немного… пусть даже не радости, пусть даже это будет лишь крохотная приятность.
В этот раз цветок вышел особенно прекрасным.
Я грел замёрзшие руки в карманах, наблюдая с высоты третьего этажа, как снег неспешно заметает оставленную мной дорожку следов, и так еле видную в свете фонаря. Ещё немного, и никто и не догадается, что здесь сегодня был я. Маг воды, маг ветра, маг снега. Дьявол, кто бы знал, как мне надоело творить скрытно! Нет, ну а что? Я хотел признания! Конечно! А кто не хочет? Я душу вкладываю, между прочим! Магические силы, деньги! Ночами не сплю, в конце концов! А в ответ нарываюсь на порицание местных бабок и рискую попасть в лапы Комитета. Да, конечно, можно завязать с этим или не жаловаться, как советовал Ирен, но разве он понимает, что такое Истинное Призвание? Когда душа горит, а ты думать больше ни о чём не можешь? Нет, я определённо и всецело поддерживаю нынешнюю политику Верховного Мага.
– Вы ведь знаете, что это мой балкон?
Над головой зажёгся свет. От неожиданности я чуть не кувыркнулся через бортик, но чудом лишь ударился об него ногой. И так и замер. Вот это попал так попал, это ж надо! Нет, ну я сам виноват, нечего было тут зависать, руки мог бы и после отогреть. А амулеты невидимости такие дорогие… В принципе, если я сейчас сигану вниз, она ж ничего не успеет сделать…
– Это ведь вы оставляете цветы на столике.
О, даже так? Ладно, прыгать не буду.
– Ну вот, меня раскрыли.
Я нервно усмехнулся и медленно повернулся в её сторону, стараясь при этом дружелюбно улыбаться. На всякий случай, хотя в такой ситуации обычно никакими улыбочками не поможешь. Но на удивление женщина не была напугана и не сердилась. Даже не держала в руках телефон, чтобы вызвать полицию, или сковородку, чтобы как следует меня приложить. Зато она была полностью одета, спокойна и, кажется, выглядела как-то не так, как я привык её видеть за эти годы. Меня ждали? Вот так сюрприз!
– И? Кто вы такой? Зачем это делаете? – её голос звучал требовательно.
– Ну… – я задумчиво почесал затылок. – Это сложно объяснить. Думаю, вы можете считать меня Купидоном.
– Да? А зовут вас, наверное, Амур.
– Нет, Адан.
Она вздохнула. В такие моменты я иногда завидовал тем, кто умеет читать мысли. Очень хотелось понять, о чём можно думать тёмным февральским утром на балконе старой пятиэтажки в такой ситуации и с таким непонятным выражением лица. Не зная, как прервать повисшую неловкую паузу, я взял в руки цветок и протянул ей.
– Это вам, – брякнул я и тут же поспешил исправиться: – Не подумайте ничего, я знаю, что вы не хотите ни с кем заводить отношения, тем более что вы так любили своего мужа… Простите, я не хотел его вспоминать! – всполошился я, увидев, как изменилось её лицо. – Просто вы всегда были такой поникшей…
– Откуда вы это знаете? – прошептала она.
– Ну… Я как бы Купидон, мне положено… Вам не нравится?
Она некоторое время хмуро смотрела на меня, потом перевела взгляд на цветок.
– Кому ж понравится, когда незнакомый… Купидон неожиданно знаком с подробностями твоей жизни. – Она вновь помолчала, внимательно смотря на цветок. – Почему он не тает? Вы фокусник?
– Нет, но практически. Вы же знаете, Купидон – бог, существо волшебное, – я невольно улыбнулся.
– А, ну да… Он очень красивый, – на её лице тоже появилась неожиданная улыбка. – Может, зайдёте? Выпьем чаю, у вас руки, наверное, замёрзли…
На душе стало тепло.