Сяо Синчень видит его впервые, когда отводит взгляд от доски информации, потому что неведомое чувство заставило его повернуть голову влево, не дочитав объявление о приеме заявок на стипендию. Сюэ Ян открывает конфету на палочке, сминает фантик и кидает его в сторону урны — промахивается. И поворачивается в сторону Сяо Синченя.

Когда их взгляды встречаются, уголок губ Сюэ Яна ползет вверх, и он с хрустом кусает конфету. Его глаза блестят. Сяо Синчень чувствует себя так, словно только что прошел через горы. А после гор никто не возвращается прежним.

Сяо Синчень оказывается на нём слишком быстро: два вечера за разговорами и шутками — Сяо Синчень давно так искренне не смеялся, — и внутри него загорается лесной пожар. Сюэ Ян стягивает с него рубашку, больно пройдясь пальцами по ребрам, Сяо Синчень сжимает бёдрами его бёдра, рукой — к волосам, распутывает хвост и прижимается грудью к его груди, и чувствует, как сердце Сюэ Яна так же бешено отстукивает в такт.

— А религия тебе точно позволяет? — Тянет Сюэ Ян, заглядывая ему в глаза, и только на таком расстоянии Сяо Синчень что-то видит. Он зажимает ладонью Сюэ Яну рот — всего на пару секунд, и тот влажно в неё выдыхает, проводит кончиком языка, может, где-то через линию жизни — прямо поперёк. Сяо Синчень убирает ладонь и слышит возле уха горячий шёпот: — Приятно знать.

Приятно знать, что в Сяо Синчене живёт какое-то чудовище. Сяо Синчень чувствует, что его победили. Разложили на узкой постели в небольшой комнате — или он сам позволил себя разложить? — сжали горло — или он сам об этом попросил? — больно и грубо прошлись по плечам и бёдрам — или он сам этого захотел?..

Сяо Синчень впервые так долго смотрит на размытый в пятно окружающий мир, и только Сюэ Ян здесь имеет для него хоть какую-то чёткость. Сяо Синчень гладит ладонью его лицо и видит поразительный контраст в оттенках их кожи. У Сюэ Яна — песок под солнцем и тёмное дерево. У Сяо Синченя — тонкая мокрая бумага и снег, еще не стаявший к весне. В глазах Сюэ Яна Сяо Синчень видит угли сгоревших земель и блеск ножа, и его тянет зарыться руками в этот пепел, его тянет подставиться под этот нож.

Нескольких часов ему хватает для того, чтобы ощутить себя самим собой так полно и правильно, как никогда в этой жизни ещё не приходилось.

Такое чувство, что он знает Сюэ Яна вечно — с самого сотворения мира.

— Поразительная тяга к саморазрушению. — Это о нём и не про него же. Сюэ Ян ведет пальцем по линии его лица, немного щекотно, но Сяо Синчень льнёт к его ладони, и рука Сюэ Яна касается его носа, лба, мягко закрывает ему веки. — У тебя талант.

Сяо Синчень тоже не ожидал, что будет готов без вопросов запереть себя один на один в тесной квартире на восьмом этаже на неопределённое время. Будет готов никуда не выходить и есть простую острую лапшу; пить кипяток вместо чая и лежать под одеялом часами; выключить телефон и забыть о том, что они — крохотная песчинка в пустыне, — и ощущать себя только как саму пустыню; чувствовать на языке соль другого тела и сжимать чьи-то руки так, словно потом не сможет уже больше никогда их коснуться. Сяо Синчень как будто открыл для себя жизнь, которая настолько ему не подходит, что вконец становится самым лучшим вариантом.

— Ты сам ко мне пришёл, — Сюэ Ян перебирает его волосы и смотрит в тёмный потолок.

— Я этого не отрицаю. — Сяо Синчень утыкается кончиком носа ему в горячую шею, касается ресницами щеки и слышит, как их сердца бьются лениво и медленно. От Сюэ Яна пахнет потом, кажется, кровью, и дешёвой тканью. У Сюэ Яна тяжелая рука.

Это не Сюэ Ян пригласил его сюда, это Сяо Синчень их сюда затащил.

На следующее утро они просыпаются рано. Намного раньше, чем обычно, часов в девять, расплетаются и приходят в себя. Сяо Синчень надевает очки и видит много-много обёрток от конфет, лапши, пустые бутылки из-под воды, смятые салфетки и летающую в солнечной щели пыль. Сяо Синчень собирает по углам свои вещи и натягивает перемятую рубашку (как долго она тут лежала?), а Сюэ Ян заворачивается в одеяло и смотрит на него. Сяо Синчень чувствует на себе, что он смотрит на синяки на его животе и бёдрах, плечах и шее. Будет ли что-то Сяо Синчень с ними делать? Скорее всего, ничего.

У Сяо Синченя болит всё тело.

Сун Лань, наверное, перевернул больше чем полгорода. И позвонил ему миллион раз.

— Понравилось? — Голос Сюэ Яна оказывается хриплым. Сяо Синчень ничего не отвечает, находит чехол от своих очков, телефон, сумку, проездную карточку (почему она лежит здесь?). — Если что, я почти всё время свободен.

На улице, оказывается, май. И прошло четыре дня. Сяо Синчень добирается до своей квартиры с ощущением пустоты внутри.