Чеза разглядывала парня перед собой со смесью жалости и ужаса. Он был в полном отчаянии, на дне самой большой ямы, полностью потерян. Он до боли напоминал ей давно увядший декабрист, не просто предвещающий скорую смерть, а позволявший её лицезреть.

Девушка не знала, что сказать и как помочь. А должна была. Если она не выведет их из этого состояния, то машина просто собьет его. Ее машина. Это будет на ее совести, это она убьет его. Но если выйдет поговорить, если он ее послушает, то можно успеть это предотвратить. Чеза должна была попробовать. Не ради него, ради себя. Она себя не простит, если не попробует.

— Простите… Я… Может, познакомимся? — Чеза была уверена, что это бесполезно и ничего не выйдет. Перед ней уже мёртвый человек. Но она пообещала себе сделать все, что в ее силах. У нее было не так много времени, но оно было.

Ей не ответили. Киба ждал скорой смерти и не желал выторговывать жизнь. Какой смысл? Он не нашел этого смысла за много лет, откуда ему взяться сейчас? Ему бы умереть поскорее. Закончить всё наконец. Девушка перед ним была странной, кажется ей было не плевать. Люди такие непоследовательные, начинают волноваться, только если происходит что-то необратимое. Лицемеры.

— Меня зовут Чеза, — Она тихо продолжила говорить, боясь вызвать… злость? Она сама не знала. Чего ждать? Что делать? Она не знала и оставалось действовать по наитию, — Я могу узнать ваше имя? — Не дожидаясь ответа она осторожно подошла поближе и села на бордюр.

В голове крутились десятки вопросов, сотни волнений и ни одной идеи, что делать. Она была настолько беспомощна, вряд ли она могла помочь хоть как-то. Ответа на вопрос не последовало, и тишина начала давить. Ей казалось, что эта тишина стала осязаемой, что она забивается в легкие вместо воздуха и вот-вот придушит ее, не позволив даже попытаться что-то сделать. Дышать становилось труднее с каждой секундой. Мысли потекли хаотично и слова пошли сами собой.

— Знаете… — Нервный смешок, — Я сегодня впервые была на собеседовании. Было так страшно. Но я очень надеюсь, что меня возьмут… Вроде я всем понравилась, да и мне там так хорошо! Хотя, наверно я так глупо отвечала на вопросы… — От волнения она чуть румянилась и запиналась.

Это была первая мысль, что пришла в ее голову. День и правда вышел напряженным, но от упоминания утренних событий давление начало спадать. Она глубоко вдохнула и, чувствуя, что уже не задыхается, продолжила говорить. Все равно о чем, надо просто говорить.

— Я мечтаю о собственном цветочном магазинчике, извините, смешно наверно звучит, но это правда, — Ее лицо расплылось в мягкой улыбке, а глаза прикрылись, — У меня была чудесная бабуля, она любила различные растения и заставила все подоконники дома ими. Я тоже их любила. Я могла часами наблюдать за тем, как еле-еле колышутся листочки, как распускаются бутончики, как горят цветы на закате. Я помогала бабуле во всем, пересаживала, поливала, стригла и опрыскивала… Я так рада, что она показала мне как все это делается, теперь я хочу заниматься только этим, — Ее голос лился рекой, казалось, она могла часами говорить о своих цветах, — Вот и пошла устраиваться в один цветочный, научусь всему-всему и, может, через много лет открою свой. Глупо это, но, думаю, бабуля была бы рада.

Провалившись в мысли Чеза не заметила как заговорилась. Она всегда возвращалась к этим воспоминаниям в моменты страха. Тогда все было просто и спокойно. Она сутками напролет занималась растениями и слушала бабушкины рассказы. В ее маленьком мире больше ничего не было, но этого было достаточно для счастья. Часто она хотела спрятаться в этих днях, даже если их уже не вернуть, остаться там навсегда. И ее снова унесло туда, она забыла где и с кем, но именно сейчас не было времени для таких провалов. Эта мысль возникла в голове подобно сигнальному огню. Она открыла глаза, волнуясь и не понимая сколько времени за своей болтовней упустила. Надо держаться.

— Ой… А вы… Вы где-то работаете? Может мечтаете о чем-то? – Это были такие глупые вопросы, но может это позволит его разговорить, может ее рассказ был не бесполезен, может время еще есть.

Киба чувствовал в ее голосе нежность, радость, счастье и любовь и не понимал. Он ничего не понимал. Не понимал, как можно так рассказывать про что-то. Не понимал, как можно любить что-то так сильно. Не понимал зачем ему все это рассказывают. Его жизнь была другой, настолько другой, что каждое ее слово вызывало раздражение. Да, она была счастлива и что с того, это не осчастливит его. Это хвастовство только выбешивало.

— Очень глупый вопрос перед смертью. Зачем это все? – Она чуть вздрогнула от хриплого грубого голоса и подняла глаза, встретившись с его непониманием и упрямством, таким глупым и детским. Ей захотелось его обнять, но она боялась двинуться. Но и над ответом она не думала.

— Я не хочу чтобы вы погибли, – Фраза вырвалась сама собой. И сердце забилось чаще от страха. Она боялась услышать ответ. Вдруг она подумала, что наговорила столько глупостей, столько бесполезного и ненужного. Что она упустила свой шанс спасти его.

Киба молчал. С чего вдруг она волнуется? Они друг другу никто, ей все равно, просто делает вид, как и все остальные. Он молчал и думал, спорил сам с собой, он боялся довериться, привык, что все заканчивается плохо. Чеза так же молчала. Она рассматривала его и ждала. Он был так одинок, стоя посреди дороги и готовясь к смерти, он не сопротивлялся и это пугало еще сильнее. Почему-то ей показалось, что он такой маленький и беспомощный в своей боли…

— Ты не обязана меня спасать. Дай мне умереть и живи своей жизнью, — Киба хмыкнул, отворачиваясь и прячась от ярких глаз девушки. Он уже хотел все закончить, он не хотел думать и выбирать, он не хотел ставить под сомнение давно принятое решение. И в своих мыслях он не замечал реакции девушки.

А Чеза молчала. Она чувствовала подступающие слезы от его слов. Как? Как ей жить? Жить, зная, что его не будет в этом мире, что она забрала у него возможность жить дальше… Жить, зная, что она ничего не смогла сделать. Стоило первой слезинке упасть на асфальт и в этот же момент она быстро вытерла капли на щеках и подняла глаза. Еще не конец, держись. Она сделает все что сможет, будет говорить до самого столкновения. Она даст ему столько времени и помощи, сколько возможно, столько же сколько она давала своей любимой камелии, надеясь на ее цветение. Она сделает все что в ее силах.

— Я не обязана... Я знаю, да. Я не обязана тебя спасать, но я не хочу убивать тебя, понимаешь? — Она запиналась о слова и ее голос чуть дрожал, — Я не знаю, как прошла твоя жизнь, но я и не знаю, что будет в ней дальше. Как же я могу это отобрать? – Бегающий от волнения взгляд снова остановился на нем. Кажется она ошиблась.

— Ты ничего не понимаешь, — Его голос стал холоднее, он не хотел думать о будущем, не хотел дальше мучать себя жалким существованием, — Нет никакого дальше, ничего там не будет, у меня тем более, — Он так хотел ее прогнать, так не хотел думать о ее словах… Он повторял в мыслях, что ей все равно, что ей нельзя доверять и верить.

А она подбирала в голове слова и рассматривала парня перед собой, будто бы искала ответ в нем самом. Но вместо ответа она неосознанно, но старательно запоминала его черты лица, потухшие голубые глаза, растрепанные темные волосы… Она хотела запомнить его навсегда. Даже если у нее не получиться, должен быть хоть кто-то в мире, кто помнит его! Она помнила, как когда была маленькой так же стояла над маленьким умершим цветочком и думала, каким он был красивым при жизни. Она запомнила его на всю жизнь.

— Да… Ты прав. Я мало что понимаю, я не часто общаюсь с другими людьми и не знаю, что точно будет в будущем… Но я много понимаю в растениях! — Это было так глупо, но только так она могла донести свои чувства. Она не знала как спасать людей, но знала как спасать цветы. Она в целом мало понимала в людях, но парень перед ней так прочно напоминал ей тот самый цветок из детства, что ей казалось, что она знает как помочь.

— Ты очень напоминаешь мне одуванчик на дороге. Они ведь на самом деле очень крепкие и могут расти, где угодно, хотя никто их не замечает толком. Они пробиваются через трещины на асфальте, даже могут какое то время расти и жить там, наполняют города жизнью, приносят краски… Но им там не место, — Ей было немного страшно поднимать глаза, хотя она вроде набралась смелости… Она рассматривала трещины на асфальте и представляла как в них расцветают эти солнечные бутоны, — Их жизнь очень быстро обрывается под чужими ботинками или колёсами машин. Или им просто не хватает воды и солнца… Им там совсем не место, но от этого они не становятся менее красивыми или слабыми.

Цветы в её воображение продолжали цвести, пока внезапно не становились тусклыми и безжизненно помятыми. В этот же момент она осмелилась поднять глаза на парня и встретиться с его раздраженностью.

— О чем ты вообще? Ты только о цветах и можешь говорить? – Его бесили эти рассуждения, он их не понимал, он чувствовал себя идиотом, которым и был. К горлу начала медленно подступать злость. Она слишком долго и метко давила туда, куда никто давно не давил.

— Я хочу сказать, что… Я могу забрать тебя с опасной дороги, заботиться, вовремя поливать и держать на солнышке, — Эти странные аналогии помогали ей говорить дальше. Не боятся. Предложить то, что не предлагала никому.

— Я могу помочь… Правда, я хочу помочь.

Эти слова стали спусковым крючком для выстрела в его голову. Помочь. Ему не нужна помощь. Он ненавидел, он ненавидел так сильно, что впервые был готов завершить все самостоятельно. Она не просто забрала у него возможность тихо сгинуть, но и поднимает то, что он давно похоронил в глубинах своей души. Это больно. Больно вспоминать, больно доверять, больно верить. Эта боль вызывала злость. Бурлящую, желающую вырваться наружу, в попытке не позволить продолжать тянуть за эти ниточки. Он не стал мешать, за столько лет накопилось так много…

— Мне не надо помогать. Не. Надо. Ты можешь понять? Я не хочу этого, — Сдавленный шепот медленно разыгрывался, доходя почти до крика,  — Мне этого не надо. У меня нет ничего. Мне нет ради чего жить. Я устал терять, устал помнить. Хватит с меня. Жизнь это не мое. Ты мне поможешь, если подаришь смерть. Но ты даже этого не можешь. Я не хочу жить. Ты. Это. Понимаешь?! — Последнее он уже рявкал в лицо Чезе, не сдерживая всю свою ненависть.

Он впервые произносил это вслух. Впервые вынес за границы своего разума, дал реальное воплощение своим мыслям. Раньше казалось, это ничего не значит, но только сейчас… Киба понял насколько глубоко погряз в этой яме. К злости примешалось какое то глухое отчаяние, полностью заполняя голову гулом. Он переступил ту самую черту.

Мир вокруг затрясся. Обшивка несуществующих домов потихоньку начала сыпаться. Послышался рёв мотора. Этот маленький мир разрушается от его осознания. Казалось, ещё слово, небо начнет падать кусками, облака низвергать воду, гром и молнии, а земля под ногами откроет расщелину в ад. Внутри Чезы нарастал страх. Она не знала как остановить эту маленькую катастрофу, у нее не осталось слов, она была настолько беспомощна… Слезы текли по щекам уже без остановки. Вот так все и закончиться? Так он и исчезнет? А ей жить дальше? Все не должно закончиться так…

Во всем этом хаосе Чеза нашла в себе ту силу, которая ей была необходима. Она попробует. Несколько маленьких шагов, что дались большим трудом, будто под сильным ветром, и она крепко обнимет его, утыкаясь лицом в грудь и зажмуриваясь. Если это и конец, то она отдаст ему всю свою нежность напоследок, она даст ему всю свою любовь, она отдаст ему теплоту и веру: всё то, что необходимо в этом долгом пути. Могла — отдала бы душу.

Киба поперхнулся воздухом. Он… почувствовал что-то давно забытое. Так тепло, так крепко. Все его тело чувствовало и эти ощущения вытесняли из головы злость. Забилась единственная, такая глупая, но громкая мысль – он еще жив. Все это время он был живой. Все его тело было живым. Эта мысль пахла цветами. Хотелось плакать, но даже вдохнуть не выходило. Киба знал как легко умирать, когда внутри ничего нет, но как умереть, когда внутри все взрывается от переизбытка чувств?

— Я рядом, — Тихий шепот вырвал его из круговорота мыслей. Он хотел ухватиться за эти слова, запечатлеть в мыслях, поверить. Но единственное, что мог сделать – это сгорбиться и обнять в ответ, будто прячась. Зажмуриться и дышать одним с ней воздухом, что не грозил ему удушьем. Мир медленно успокаивался. Небо уже не пыталось открыть дорогу к сердцу земли, а дома не грозили упасть и уничтожить все вокруг. У нее получилось.

“Пауза” закончилась так же неожиданно как и началась. Киба сделал шаг в сторону, тот шаг за который боролась Чеза, тот, которого хватало, чтобы машина проехала в сантиметре от него, увиливая в сторону. Киба слышал визг тормозов, чувствовал противный запах горелой резины. Он хотел обернуться, ведь не слышал удара, но замер на месте. Страх сковывал, а голову наполнял привычный гул мыслей. За ними он не услышал быстрые шаги.

— Ты в порядке? — В него практически влетели, крепко обнимая и неловко проверяя на целостность. Ее голос в реальности оказался таким же звонким, а она сама такой же теплой. Рядом. Как и обещала.

Он чуть кивнул, наблюдая за ее нервными и чуть резкими движениями. Наблюдал, как она тихо выдыхает и прижимается плотнее, пару секунд жмуриться, а потом поднимает голову и улыбается. В его голове взорвались фейерверки, но все что он мог это смотреть на ее улыбку и не иметь возможности отвести взгляд. Молчать и просто смотреть, просто запоминать ее, на случай, если прямо сейчас она уйдет.

— Меня зовут Чеза, — Тихо проговорила она, повторяя свое имя. Все закончилось так, как должно было. И она выполнит свое обещание. И начнет со знакомства, настоящего, чтобы надолго, чтобы он никогда не забыл, чтобы это имя всплывало в голове в моменты когда мысли становятся громче.

— Киба… Меня зовут Киба, — Голос оказался таким хриплым, казалось, он впервые себя слышит, от чего он запнулся о собственное имя. Но ее взгляд отвлек от вновь возникшего волнения. Ее взгляд искрился непонятными для него чувствами. Был таким теплым и так цеплял, хотелось в нем утонуть. Его губ коснулась неловкая слабая улыбка. Тепло заполняло все внутри.

А Чеза смотрела на него и боялась отвести взгляд, да даже моргнуть. Ее переполняли те чувства, что появляются когда сбываются мечты, будто она разгадала ребус, будто вычислила ту самую ночь, ей казалось, что она наблюдала цветение цереуса и было страшно лишний раз вдохнуть, разрушить это маленькое видение. Но этот цветок не завянет по утру, ему только предстояло расцвести полностью. И она сделает для этого все.