Небо как по заказу выкрасило себя в белый. Снег громко скрипел под ногами. Он покрывал улицы весь прошедший день и наконец успокоился, подарив людям тёпло и лёгкий мороз. Говорят, завтра снегопад вернётся.
Отличная погода, в аккурат к Дню святого Валентина. С одной стороны, на улице было сложно открыть глаза от вездесущей белизны. С другой, есть повод посидеть дома и заказать какой-нибудь вкусной еды. Курьеров, конечно, ждёт совершенно иная участь, однако сейчас не об этом.
Оля и Дима из тех сумасшедших, решивших прогуляться в этот пасмурный день.
Они договорились встретиться около главного входа в университет. Эта локация равноценно по дальности отделяла их друг от друга, а значит, была прекрасным местом встречи.
Они коротко обнялись. Погода в определённой степени располагала к милым улыбкам. Дима протянул Оле небольшой букет чёрных роз. Девушка не сдержала искренней радости.
Никакого плана не было. Куда идти и что делать, они решали прямо так, на ходу, двинувшись в неизвестном направлении.
Беседа была сдержанной, не похожей на те милые разговоры к празднику любви.
Темы семьи не касались. Как-то давно Оля обмолвилась, что в их доме, до окончательного распада, все дарили друг другу подарки на четырнадцатое февраля. Ведь любовь разная бывает, а значит и родственников можно поздравить.
Но эта маленькая традиция стала частью воспоминаний. А не все воспоминания хочется озвучивать, перемалывать, из раза в раз рассказывать, как легенду.
Дима понимал, что Оле не очень весело сегодня. Он решил донести её рюкзак, она отказалась от помощи. И парень почувствовал себя школьником.
У него самого настроение было относительным с самого начала дня.
Утром пришлось соврать Олеже. Дима не привык ему лгать, потому что не за чем обманывать существо, которое ничего никому не расскажет.
Он сначала и не подумал, что про свидание призраку знать не стоит.
А потом, когда Олежа, мило и отстранённо смущаясь, спросил:
–Куда собираешься?
Пришлось срочно выдумывать оправдание. Дима сначала вздрогнул от неожиданного вопроса:
–Какого хрена?! Зачем так пугать?
Призрак соединил два указательных пальчика.
–Прости. Просто я давно не был на улице, ты ведь отказался гулять по снегу...а я долго не видел его, ну, снаружи. Я подумал, может ты возьмёшь...
–Куда надо, туда иду. Не твоё дело.
Дима громко хлопнул дверью. Повернул ключ. Что-то в районе сердца Побрацкого сильно сжалось. Внезапную мысль про инфаркт он сразу откинул.
Как же отвратительно он сейчас поступил с Олежей. Ну, ничего. Вернётся, объяснится. Призраку всё равно деваться некуда, простит.
Он вышел на улицу с едким ощущением прошедшей ссоры и всё пытался оправдать себя за сказанные слова.
Негативные эмоции более-менее развеялись при появлении Оли.
Разговор и дорога привели их к маленькой кафешке. Стены внутри были выкрашены в чёрный, местами отделка представляла собой белый кирпич. Это и выдавало цветовую палитру заведения. Оно выглядело несколько вульгарно и не сказать, что с первого взгляда понравилось паре. Просто, несмотря на относительное тепло, зима всё-таки прокрадывалась сквозь ткань джинсов, покалывая кожу и незащищённые курткой ноги.
Они уселись за столик в центре. Все дальние по углам были заняты.
Дима сам не понял, что заказал. Что-то согревающее и безалкогольное. Жаль, в подобных заведениях не подавали энергетики.
Оля ограничилась чашкой кофе, ткнув пальцем в первое, что попалось под руку. Буквально.
Говорили о сахаре, пока не принесли заказ. Дима рассуждал о сладком, ссылаясь на свой инфаркт, а Оля сдержанно улыбалась, просто наслаждаясь его компанией.
На стол поставили два напитка. В глазах девушки промелькнула тень намерения.
–Дим, – начала Оля, прокручивая между пальцев синие кончики волос, – я тебя не поздравила.
Она украдкой кинула взгляд на букет цветов.
Диму охватила лёгкая детская интрига, он предчувствовал сюрприз и от того не мог усидеть на месте.
Оля подняла с пола рюкзак. И только сейчас Побрацкий заметил, что он не пустой. Углы чего-то твёрдого впиваются в ткань, придавая ему прямоугольную форму.
–Ты так постаралась, – отреагировал Дима на появление чёрной, матовой коробки. Оля положила её на стол с плохо скрываемым удовольствием.
–Хочу, чтобы ты открыл её, – улыбнулась она хитро, и чем-то эта улыбка была схожа с Диминой.
Он прикоснулся пальцами к крышке. Предже чем поднять, аккуратно потряс. Внутри что-то звякнуло. Дима с интересом открыл коробку.
Перед ним — четыре энергетика в ряд. Две банки Red Bull-а, между которыми уютно устроились красный и розовый Monster.
–Блин, а я ведь даже такой не пробовал, – он ткнул пальцем в розовую банку. – Оль, ну ты...ты просто ахринеть.
Дима поднял на неё счастливый взгляд. Она ответила усмешкой, и кивнула головой на подарок.
Побрацкий сразу заметил скрытую деталь. Достал прижатую банкой к стенке коробки открытку.
Маленькая, квадратная бумажка с изображением. Изображение показывало Диме средний палец.
Внутри Олиным почерком:
Надеюсь, не сдохнешь
–Иди сюда, – Дима привстал. Они столкнулись губами. Побрацкому было сложно оторваться от подарка.
—Это ещё не всё.
Оля намеренно медленно отодвинула большую коробку в сторону.
На её место поставила другую, чуть меньше размером. Она с трудом помещалась в её рюкзаке.
–Прости, в один пакет не получилось положить. Руки мёрзнут и ты бы сразу заметил.
Дима, уже не переставая улыбаться, открывает ещё один подарок. Слова застревают в горле, когда он видит то, что сделала для него Оля.
В голове вспыхивает разговор двухмесячной давности.
правда или действие?
правда
чего ты больше всего боишься?
с детства боялась кошек.
Экспозиция из бисера. На зелёном островке травы – чёрная кошка. Она смотрит вперёд и Дима чувствует её недовольство, сплетённое умелыми руками Оли.
Рядом, поднявши крылья, открыла рот белоснежная чайка. Дима приглядывается. Между ними, на зелёном островке, что-то жёлтое.
–Это что...кукуруза? – Побрацкий не может сдержать смеха. Его настроением заряжается Оля.
Они вместе смеются. Никто не обращает на них внимания. Люди вокруг заняты едой. Дима откидывается на спинку дивана. Пресс от резкого приступа веселья начает болеть.
–Я поверить не могу, что ты помнишь эту историю.
–Такое сложно забыть. Люди должны бороться со своми страхами, так? – Оля улыбается и в её голосе прослеживается нотка здорового самодовольства. – С праздником, Дим.
–Спасибо. Ты чудо. До сих пор не могу поверить, что ты сама это делаешь.
Он снова рассмотрел невероятную работу. Провёл пальцем по голове чёрного котика и спрятал подарок обратно, в коробку.
Дима и не притронулся к заказанному напитку. Намечалось кое-что повкуснее.
Они недолго помолчали, отходя от эмоций.
–Оль, – осторожно начал Дима, отдаваясь странному чувству, схожему с неловкостью, – ты так постаралась. Может, я что-нибудь сделать могу? Хочется подарить тебе что-то равноценное...
Оля молчит с минуту. Она ни на секунду не сомневается в том, чего хочет. Её мучает один только вопрос: стоит ли говорить об этом Диме?
–У меня есть просьба, но...
–Всё, что угодно, правда.
Оля знает, что он поймёт. Она зарывается пальцами в волосы и думает о том, что корни отросли, давно пора бы покраситься...отвлечённые мысли помогают голосу не сорваться в ответственный момент.
–В День святого Валентина люди, обычно...поздравляют всех, кого любят, — она сделала паузу, будто ждала, пока до парня дойдёт сказанное, – даже если их не могут любить в ответ.
Побрацкий молчит и долго смотрит ей в глаза. Упирается локтями в стол, практически копирует позу Оли.
–"Она говорит о...нём?"
Проскальзывает в голове мысль, но Дима понимает, что если его предположение окажется неправильным, он будет выглядеть полным идиотом. Поэтому Побрацкий предусмотрительно молчит.
–Не самый подходящий день, но этот праздник создали, чтобы не забывать о тех, кого мы любим. А я, по-моему, уже давно не вспоминала... – говорит она в полной уверенности, что Дима понимает. – Ты ведь догадался, что он мой брат, да?
–У вас...фамилия с отчеством одинаковые, – быстро оправдывается Дима.
Он вдруг понимает, что они с Олей о её семье совсем не говорили. Но при этом Побрацкий всё о них знал. Вечерние разговоры с Олежей помогли.
Внезапное осознание навалилось на Диму тяжёлым грузом. Он лгал Олеже про Олю. Постоянно скрывал отношения, чтобы призрак, чего доброго, не помешал их нормальной жизни.
Стало стыдно.
–Чёрт, прости, – заметив на лице парня печать тоски, взволновалась Оля, – я зря начала этот разговор.
Дима встрепенулся. Он поймал её руки, боясь, что она убежит.
–Ты хочешь пойти на кладбище? Идём. Ты права, нужно помнить людей, которых ты любишь. И тех, кто помогает тебе.
***
Неслись по московским улицам. Оля не спрашивала ничего, молчала. Её поражали Димина решительность и настойчивость.
Он уговорил её заехать в общагу, чтобы оставить подарок. Слишком большой и тяжёлый, не предназначенный для кладбища.
Цветы Оля предпочла взять с собой.
Она ждала его внизу, в коридоре. Дима понёсся наверх, и едва вставив ключ в замочную скважину, толкнул плечом дверь.
–Собирайся! – громко скомандовал он. Призрак лежал на своей кровати, ковыряя пальцем матрас. Палец периодически проваливался насквозь.
–Что? Куда? – Олежа настолько растерялся, что забыл, как обижался на Диму ещё полчаса назад.
–Пообещай мне молчать. Когда вернёшься, поговорим, я всё, всё тебе объясню.
Дима хватает конспект, оставляет подарок и выбегает из комнаты. Теперь в его рюкзаке тетрадка, ключи и ещё какая-то бесполезная ерунда. И, конечно, за ним следует встревоженный призрак.
Оля вышла на улицу. Из её рта вырывались облака пара.
–Быстро ты, – улыбнулась она, засовывая руки в карманы.
Дима ничего не ответил. Ему было сложно разговаривать и одновременно слышать отчаянный голос сзади.
–Оля...боже мой, Оля.
Призрачные пальцы прошли насквозь в порыве прикоснуться. Голубая аура замерцала. Олежа остановился, но его то и дело тянуло за конспектом. – Куда вы идёте? Почему ты ничего не сказал мне про неё? Почему?!
Олежа злится. Очень злится, до частичек моря в глазах. Его отчаяние очевидно, и настолько безвыходно, что он толкает Диму, не зная, получится ли выразить злость.
Получается – ладони упираются в широкую спину. Побрацкий почти падает от неожиданности.
–Эй, ты чего? Под ноги смотри, – улыбается Оля, хватая его за рукав. Предупредительно берёт парня под локоть. – Не падай.
А Дима тем временем, с плохо скрываемым сожалением, игнорирует всё, что говорит ему призрак.
Через несколько минут ругань сменяется тишиной. Дима оборачивается. Конспект притягивает Олежу. Тот не в силах лететь самостоятельно.
Дима молчит. Корень лжи выращен им лично. И почему он не отвёл Олежу к сестре? Чего боялся? Что скрывал?
Все едут, погружённые в свои мысли. Никто ничего не говорит. Олежа уже давно молчит и дырявит глазами пол.
Час поездки проходит слишком быстро.
Перед ними город мёртвых. Дима не успевает погрузиться в молчаливую атмосферу кладбища. Оля, не находя себе места, начинает говорить:
–Я очень давно не была здесь.
–Помнишь, куда идти? – пытается поддержать разговор.
–Такое не забывается. Ненавижу похороны.
Процессия двигалась медленно. Хоронить посоветовали в закрытом гробу, но отец настоял на последнем прощании.
Люди. Откуда здесь эти люди? Кто они и почему подходят к её брату? Почему целуют его в холодный лоб?
–Кто одел его так... – собственный шёпот в её сознании эхом заглушает весь мир.
–Что? – слышит отец вопрос дочери, поворачивает голову, но не отрывая взгляда от тела.
–Кто-то его переодел...зачем ему костюм...
От воспоминаний будто бы земля провалилась под ногами. Оле пришлось закрыть глаза на мгновение и выдавить из себя слова:
–Всё случилось так, как случилось.
Дима не знал о методах поддержки людей в таких ситуациях, поэтому молчал.
К могиле подошли, прижимая ботинками снег. Редкие тропы вели к разным домам мёртвых.
К Олежиной могиле дорогу не проложили.
–Я в детстве думала, – начала тихо Оля, – что мёртвые видят нас, когда мы приходим к ним на кладбище. А когда уходим, исчезают. И оказываются в темноте. Надеюсь, он там не был.
Она не плакала. Перепрыгнула через ограду и села на тонкую металлическую перегородку, упираясь ногами в снег. Дима последовал её примеру.
На фотографии Олежа улыбался широко, будто бы обещал, что в жизни всё обязательно будет хорошо.
Дима поднял взгляд. Призрак сидел у собственной могилы. Его пальцы проваливались сквозь снег, не оставляя следов.
Мёртвые не плачут, говорят, но Олежа плакал. Как-то бессильно тихо. И смотрел на собственное лицо. На фотографию.
Дима взглядом скользил по надписи:
"Душнов Олегсей Михайлович"
–Что это за фотография? – он ткнул пальцем в изображение на надгробии.
–Долгая история, я могу рассказать, если ты хочешь.
Дима следит за реакцией Олежи. Тот всхлипывает, но ничего не говорит. Парень не был на своих похоронах. Смириться с собственной смертью – одно, а увидеть настоящее её доказательство – совершенно другое.
–Да, я слушаю.
–Ты не знал, конечно, но Олежа хотел поступить в театральный. Ну, давно ещё... – она вспоминала, не отрывая взгляда от изображения, – отцу не говорил долго. А потом собрал портфолио, вот, подготовился...и показал.
–А что отец?
–Он ему про нормальную профессию, деньги и гейство. А Олежа очень послушный. Согласился с ним и пошёл туда учиться, куда сказали...
–Эту фотографию... – призрак мерцал голубым, – он поставил на мою грёбанную могилу эту фотографию...
Дима хотел ответить, но не мог. Хотел рассказать Оле, что её брат прямо сейчас смотрит на них и рыдает.
–Дорогая ему фотография, — Оля закусила губу, и на холоде кожа моментально треснула. – Отец не совсем мудак, так что взял её для надгробия. Считай, извинился.
Оля вдруг подскочила на ноги и чёткой командой приказала Диме встать. Тот тоже поднялся, и Оля забралась на тонкую ограду, опираясь на Димино плечо.
Девушка истошно заорала, задирая голову вверх.
–Ты прощаешь его? Ответь мне, придурок мёртвый, извинения приняты?
Дима смотрел на Олежу. Тот не отрывал взгляда от присыпанной снегом могильной земли.
–А меня? Меня прощаешь? – она обратилась к фотографии.
Фотография не ответила. А вот Олежа повернул голову и тихо, уверенно прошептал:
–За всё простил и никогда не обижался. Никогда, только не на тебя...
–Нет, – прошептал Дима, смотря в небо.
–Что "нет"? – Оля слезла с ограды.
–Не обижается.
–Откуда ты знаешь? – их взгляды столкнулись.
–Просто поверь мне.
Девушка горько усмехнулась. Она подобрала букет, который был подарен ей в праздник любви, отряхнула обёртку от налипшего снега.
И аккуратно, кончиками пальцев, достала оттуда два цветка.
—Ты не против? – обратилась она к Диме. Тот покачал головой, следя за взглядом Олежи.
Оля подошла ближе к надгробию. Она поцеловала пальцы и приложила их к фотографии. А цветы в снег, к месту, где на расстоянии трёх метров вглубь лежали человеческие кости.
–С праздником, Олежа. Я люблю тебя.
Оля сидела на коленях. Джинсы промокли, ноги краснели от холода.
Плакать она не умеет. Такая способность была у прошлой Оли, той, которая существовала до появления этой могилы. Той, рыжей, беспомощной Оли, которая могла плакать. Могла и плакала, пока не высохли её глаза. И тогда появилась новая Оля, которая сейчас сидит около могилы брата и улыбается. Почти как он на фотографии.
Диме хочется утешить девушку. Но её уже обнимает брат, призрачными руками укрывая худые плечи.
–С праздником, – шепчет Дима так, чтобы слышал только Олежа.
–С праздником, – отвечает призрак, умиротворённо закрывая глаза.
В конспекте исчезает ещё один пункт.
Найти себя.