Пламя

Тени плясали под темным сводом пещеры, двигаясь в такт с танцующими языками пламени. Карн смотрел на огонь, завороженно наблюдая за сидящим перед ним человеком, за тем, как от каждого движения рук напрягаются мышцы широкой спины, как она временами выпрямляется и сгибается вновь. Смотрел и не видел одновременно. Он только очнулся от своего совсем недолгого сна, но многое в этой пещере, ставшей им на какое-то время домом, поменялось. Над огнем, посвистывая, висел чайник, а людей стало намного меньше, только Сай, как и всегда, остался сидеть у костра, подкармливая его раздобытыми еще вчера палками.

Карн встал, потянулся, хрустя едва ли не каждой косточкой тела, и пару раз махнул руками, разгоняя застывшую в венах кровь. Тени в пещере колыхнулись, и внутрь, чуть отодвигая росший у входа плющ, вошли трое: Амир и Юна несли хворост, а у Роа на плече висела связка подстрелянных куропаток. Вид у них был потрепанный, кое-где в волосах виднелись мелкие травинки, а одежда пропиталась грязью - видимо в этих горах тоже стало небезопасно.

Сай, чуть повернувшись на звук, поднялся, подошел к девушкам, поочередно забирая у обоих вязанки, и снова вернулся на свое место. На его лице не мелькнуло ни единой эмоции. Он смотрел прямо перед собой, словно глаза были стеклянными, впрочем, так почти и было. Карн принял у Роа связку куропаток, позволяя тому опуститься на свое место и наконец-то расслабиться. Девочки присели на солому следом.

Вот уже которую неделю их группа скрывалась от рыскающих всюду солдат, пытаясь просто выжить. Они и не мечтали вернуться в свои дома, не надеялись снова увидеться с родными или свободно прогуляться по городу. Так всегда бывает с теми, кто выбирает быть человеком.

Амир с усталым вздохом поднялась со своего места и подошла к костру, опускаясь рядом с чуть повернувшим на звук шагов голову Саем. Пламя плясало в ее глазах, некогда ясно голубых, а сейчас скорее тускло серых, словно заволоченных туманной пеленой боли. Она сидела у огня, бездумно покачиваясь взад вперед, едва не опуская лицо в обжигающий жаром костер, казалось еще немного, и он поглотит ее, а некогда прекрасная девушка останется в этой земле пеплом. Сай словно тоже это ощущал. Его губы слегка дрожали, будто пытаясь что-то сказать, но из горла не вырывалось и хрипа. Он не смотрел на нее, даже не повернул головы, но при каждом качке плечи его напрягались, а руки словно в порыве схватить сидящую рядом постоянно вздрагивали. И не зря.

Амир слишком глубоко ушла в себя и, не расчитав энерции, отклонилась назад, окончательно теряя равновесие. Картинка мира резко перевернулась, желтое пламя исчезло из поля зрения, но и потолок так и не появился, только чужое встревоженное лицо со стеклянными карими глазами и едва трепещущие губы, так и норовящие спросить: "ты в порядке?" Амир обхватила чужую шею, притягивая Сая к себе, и закрыла глаза. Одинокая слеза скатилась по щеке, падая на чужую руку, так бережно держащей растрепанную женскую голову.

У стены пещеры послышалась тихая возня, и Амир невольно скосила глаза туда. Юй шебурша разложенной соломой придвинулась ближе к Роа, застенчиво укладываясь на его плече. Тени костра играли на их лицах, прятались в ресницах и между губ. Амир правда была за них счастлива.

Карн воткнул в землю небольшой нож и закинул очищенную куропатку в стоящий неподалеку котел, украденный пару дней назад из какой-то деревни, после чего поднялся. Он старался не смотреть на сладко дремавшую около стены пару, ведь у него тоже должно было быть счастье, если бы оно не погибло в одной из устроенной солдатами облав. Карн до сих пор помнил быстро остывающее тело Ирны, помнил, сколько еще их друзей погибло тогда, а еще помнил все, что было до этого: их первую встречу, море тихого смеха, теплые тонкие руки и долгие безлунные ночи, что они коротали вместе. Карн не мог смотреть на Роа и Юн, зато мог наблюдать за Амир и Саем, ведь им счастье, почти так же как и ему, больше своим лучезарным светом не светило.

Он обошел все еще лежащую у костра пару и, несколько раз обмотав кусок ткани вокруг руки, открыл крышку чайника, едва не обжигая себе лицо вырвавшимся оттуда паром. По всей пещере разлетелся тяжелый аромат черного чая. Они тоже его украли, впрочем, как и сам чайник. Поистине отъявленные преступники и злодеи. Карн зачерпнул немного варева деревянной миской и, подув на него, коснулся горячей жидкости языком. Даже несмотря на невыносимую температуру напитка его вкус ощущался уж слишком сильно, хотя травы они положили совсем немного, экономили, ведь черный чай мог стать и лекарством, не только десертом.

Карн шагнул назад, упираясь в распластанные по земле тела, и безразлично скосил на них глаза, отходя обратно к стене. Лежавшие у костра словно не замечали никого вокруг, и ему оставалось лишь любоваться полным отчаяния взглядом Амиры, молчаливо проводящей пальцем по скулам нависшего над ней Сая. Желать своим друзьям той же боли, что и себе - бесчестно и низко, но Карн не мог себя остановить. Он потерял самое дорогое в своей жизни, свой единственный лучик счастья, он страдал, только его боль могла и не сравниться с чувствами Амиры.

Бежать, бежать и бежать. Бежать от преследователей, от жуткой судьбы с ее страшном выбором, бежать от рабства и бесчувственности, бежать от смерти прямиком в ее распростертые объятия. Менять одну боль на другую. Они несколько лет жили бок о бок друг с другом, юноши и девушки свезённые со всех концов мира. Некогда рабы, а теперь ограниченно свободны. Несколько лет они жили, не зная бед и боли, не ведая о том, что происходит там, за стеной. А ведь за ней проливалась кровь. Кровь тех, кто попал в то место раньше. И они были следующими. Сорок человек, юноши и девушки, были поставлены перед выбором: убить или быть уьитым, - а ведь они столько лет жили вместе, стали семьей. Конечно, единицы решились взять в руки меч. Карн был среди них. Ирна стояла рядом, еще живая и пышущая свежестью. Она была там, на его стороне, вместе с дюжиной других, отважившихся согласиться, но не для того, чтобы учинить кровавую расправу, а ради того, чтобы остаться человеком. Они бежали. Бежали прочь, пытаясь навсегда скрыться от прошлого. Но оно их настигло.

Карн поднял глаза к каменному потолку, сжимая кулаки. Из двадцати семи спасшихся осталось пятеро. Большинство не сумело приспособиться к ужасным условиям после жизни в роскоши, совершало наиглупейшие ошибки. Остальные умирали в облавах, так же, как Ирна, пока они не остались тем же составом что и сейчас. Хотя самое жуткое было даже не в смертях или убийствах, а в том, что происходило с живыми. Взгляд скользнул на уже сидящего около костра Сая, пробежался по его спине словно завороженный движениям подбрасывающих в огонь поленья рук. Карн помнил, он не был таким, это по "их" вине светлая и прекрасная личность была обращена в пепел. Амир обернулась, встречаясь с мертвенным взором полными тоски глазами. Она словно поняла, о чем он думал, поняла и медленно отвернулась обратно к теплому пламени. Ведь она тоже помнила.

Облава, очередная за несколько дней. Их осталось меньше пятнадцати, и никто уже не знал куда можно сбежать от настигающих их воинов. Они, казалось, были со всех сторон окружали беглецов, загоняя их в ловушку, из которой не было выхода. Амир прислонилась к дереву пытаясь отдышаться. Сай стоял рядом, крепко сжимая ее кисть и то и дело оглядываясь. Его карие глаза были поддернуты легкой поволокой задумчивости, которая Амир не нравилась абсолютно. Предчувствие ее не обмануло. Сай отпустил ее руку, выхватывая отобранный у преследователей меч. Он никогда не сражался раньше, до их побега, однако сейчас делал это лучше всех остальных. Видимо поэтому они двинулись дальше без него, видимо поэтому жертва одного спасла всех. Амир ненавидела стоящую перед глазами картину, ведь "они" его не убили, нет, скрутили и забрали с собой едва живого. Карн тоже прекрасно помнил этот момент, ведь тогда потерял друга. Одного из самых близких. Потерял навсегда.

Сай чуть склонил голову, наблюдая как под потолок улетают сверкающие искры, и подбросил еще больше дров. Он мог сидеть у костра часами, не отрываясь глядеть на трепыхающийся огонь, смотреть и не замечать никого и ничего вокруг, словно ребенок, запертый где-то внутри своей души. Временами, правда, Сай возвращался: стеклянные глаза оживали, губы начинали что-то лихорадочно шептать, а взор цепляться за окружающих, словно в поисках спасения прежде чем вновь кануть в небытие.

Нашли они Сая лишь спустя несколько недель, бездумно бредущим по лесу. Он не замечал ничего: ни капающей с волос крови, ни сломанного меча, что крепко сжимал прямо за лезвие левой рукой, пока другой, целый, был сжат правой. Сай уже не был собой, а тело оказалось изуродованно, впрочем кровь тогда была не его, а тех, кто их преследовал, они долго находили их трупы разбросанными по всей горе.

Карн вздохнул. Чай в чашке давно остыл, но не потерял своей терпкости. Их команда перенесла слишком много, и только Роа с Юной были счастливы, по настоящему счастливы, будто сами боги их благословили: каждый раз; как случалась облава, их не было вместе со всеми, они не страдали от безудержного горя потери, заботились друг о друге с трепетом, и за это Карн их немного ненавидел. Завидовал счастью, для него недостижимому. Завидовал, но не мог навредить. Пусть хоть у кого-то из них будет поистине хорошая, счастливая жизнь, если уж у остальных не сложилось.