Подарить надежду

— Сэр? — Джордж положил руку на его плечо. — Можно... попросить вас об одолжении?

Картер нахмурился, но кивнул. Если кто-либо из команды нуждается в нём, нельзя не помочь.

— Да. Что случилось?

Джордж замялся и задумчиво поглядел на потолок. На блёклый серый пол. А потом ухмыльнулся когда-то белой стене. Наконец, повернулся к Картеру всем корпусом и чётко произнёс:

— Вам нужно поговорить с Кэт. Мне кажется, с ней что-то происходит.

…С Кэт? Картер едва заметно передёрнулся и кинул недовольный взгляд на подчинённого. Пошевелил пальцами, разминая, и сжал в кулаки.

— Не думаю, что… — начал он и прервался.

Из-за поворота высунулась Шестая — новоприбывшая в их отряд, а ещё старая знакомая Кэтрин, обучавшейся и служившей с ней в одной роте. Она тряхнула головой, разлохматив каштановые волосы, и обратилась к ним:

— И не только ему. Даже для себя Кэт совсем уж помешалась на, м-м, технических игрушках. Видел разобранный «Вепрь» у входа? Дальше — круче. Буквально пять минут назад Эмиль убеждал парня-пилота, что, если тот посадит свой «Пеликан» на нашей площадке, то всё ещё улетит на нём же, а не на его обглоданном корпусе. — Пауза. — Эмиль. Вежливо. Убеждал. Пилота. Все же это чувствуют, да?

Ладно, Картер, это явно вышло за рамки.

— Я с ней поговорю.

***

— Есть те, кто бегут, потому что хотят быть первыми. Есть те, кто бегут, потому что так делают все. А есть те, кто бегут, потому что могут. И Картер относится именно к таким: бежит вовсе не потому, что никто лучше него «Ноублами» рулить не будет, а потому, что боится встретиться лицом к лицу со страхом, следующим по пятам. И он никогда не признает этого. Знаешь, типа такой адреналиновой зависимости, на которую наложилась смерть друга, все дела. У тебя, кстати, тоже есть ненормальная тяга к технике, но давай-ка обсудим это в другой раз.

Шесть откинулась в кресле, стоящем напротив стула Кэт, и откупорила краденую бутылку виски. Приложилась к горлышку сначала носом, сладко проурчав, а затем опрокинула содержимое в два стакана у себя на коленях. Один взяла сама, протянув второй подруге.

— От тебя это звучит так, будто я его поцелую, и все проблемы исчезнут, — сказала Кэт.

— Ну, если не получится словами, попробуй что-нибудь похожее. — И хитрющая улыбка. — Лады, ну а если серьёзно, то у меня к тебе деловое предложение: любимица полковника Акерсона достаёт любую штучку, какую попросишь, сразу после того, как ты приводишь в чувства нашего драгоценного...

— Коммандера, верно?

— …Окей, если хочешь продолжить — пожалуйста, но, по-моему, и так всё неплохо.

Шестая игриво подмигнула.

***

— Остановись.

Просишь или приказываешь?

В твоём взгляде снова осуждение, потаённая грусть и беспросветная, тяжёлая боль. Не вини себя, что именно в ту секунду “Банши” пролетала над улицей. Не вини себя, что в меня попали. Не вини себя, что Тому пришлось довести дело до конца.

Никто не позволил бы отнести бомбу на корабль Ковенанта командиру лучшего отряда Спартанцев.

Даже не надейся, умник.

***

Визг тормозов, лязг металла. Жёлто-серая пыль перед визором, погнутый пистолет в руках и зубастая морда элита — ящерицы на ножках с огромным самомнением! — в трёх дюймах от груди. Не успеваешь чертыхнуться — вместо неё кровавое месиво. Спасибо, Джун! Вокруг паника: орущие не то от страха, не то от бравады морпехи, обгоревшие капсулы орбитальных десантников с горами трупов вокруг и чёткий, хрипловатый голос коммандера — Картера — в динамиках шлема: «Вперёд!»

Из-за спины истошный крик:

— Ложись!

Это Том? Что за?..

Плазменный выстрел из пушки инопланетной летучки — «Баньши», если точнее, — и дикая, рвущая боль пронизывает правое плечо.

Весь мир опрокидывается, как стакан с выпивкой, а вопли — кажется, не её — сливаются в бессмысленный вой. Почему они затихают?

— Кэт! Кэ-эт! — Том уже рядом, вот, на коленях. — Очнись, давай же! — Нависает и хватает за подбородок.

— Держи. — Разжимаешь ладонь. — Кто-то должен...

Он смотрит на бомбу так, словно видит впервые. Молчит. Секунда, вторая — кивок.

— Я сделаю.

И он сделал.

***

Отходишь от обветшалой стены заброшенного бункера и расправляешь плечи. Они не затекли, но так, по-твоему, можно показывать своё превосходство и авторитет.

— Не смейся — это даже не забавно.

— Коммандер…

— Не перебивай! — Знаешь, что я скажу, и просто боишься это услышать. Трёшь переносицу. — Я видел, что ты делаешь, и я прошу: остановись.

— Я не делаю ничего запрещённого. Всё нормально, сэр.

Но губы сами собой растягиваются в улыбке, а из горла вырывается смешок.

— Пожалуйста. Это куда серьёзнее, чем тебе кажется.

Хмуришься, как при первой встрече. Сколько лет прошло? Пять? Семь? Десять? Разве кто-то считает? Помнишь, ты тогда пообещал, что будешь нам верной опорой и непременной поддержкой? Помнишь наше первое задание, первый приказ и первую победу? Помнишь, как ночью украл сигареты и носился до изнеможения по всей округе, когда впервые член «Ноубл» погиб? А утром убеждал персонал, что просто плохо спал.

Однако тех, кто может помнить наш первый разговор, осталось лишь двое — ты да я. Остальные мертвы, и ты ничего не изменишь.

— Тебя опять мучают кошмары?

Ты дёргаешься и удивлённо смотришь синими-синими глазами.

— Да… Нет. — Отводишь взгляд, когда я подхожу ближе.

— Да?

Молчишь. Вздыхаешь. Поднимаешь руки и понимаешь, что уже сжал кулаки. Знаешь, ухмылка на твоём лице всё ещё лучше, чем та бесконечная тоска. Давай же, продолжай! Позлись чуть-чуть — это всегда лучше, чем стеклянный взгляд! Отругай меня, скажи, как беспокоишься, чертыхнись, доказывая правоту, но не оставайся в стороне, наедине со сверлящими мозг отвратительными мыслями в духе: «Ты виноват в смерти Тома».

Не виноват, поверь. Отпусти, но не забудь.

— Да. Но… — Ты шепчешь: «пожалуйста»? — Я пришёл не ради этого, Кэтрин.

— Правильно, потому что ради этого пришла я.

Брови изумлённо изгибаются. Они красивые, ты в курсе, коммандер?

— И ради чего же?

— Кого же. — Улыбка. — Тебя. Предлагаю менять шило на мыло, командир. — Ага, побесись, что тебя опередили. — То есть так: вы перестаёте откровенно страдать и искать смерти на поле боя (Не перебивайте! Со стороны виднее!), а я перестаю хоть и с пользой, но уничтожать оборудование базы. Плюс ещё одно условие: я составляю вам компанию на всех ваших нерабочих прогулках. Ну что, по рукам?

Знаешь, Картер, тебе определённо больше идёт улыбка.

— Ты же в курсе, что я могу просто приказать? — щуришься.

— Ага, а ещё я в курсе, что ты не станешь.

Секунда — и мы смеёмся, как уже давно не смеялись: искренне, весело и заливисто. Ты подходишь ближе и незаметно кладёшь ладонь на моё плечо, перекладывая вторую на затылок, и пытаешься чуть наклониться, но через миг застываешь, почувствовав пальцы на губах. В динамике брони раздаётся трезвон.

— Это по защищённому каналу, коммандер. Видимо, полковник Холланд решил отправить нас в очередное пекло. Хотя вам-то, сэр, экстрима в жизни и не хватает, мы только что договорились, что кое-кому придётся уйти в завязку.

Мотнул головой, натягивая шлем, и упёрся пальцами в «ушко».

— Если он нас пошлёт, я не виноват.

— Картер, ты вообще ни в чём не виноват.

— У тебя есть все наши будущие прогулки, чтобы доказать это… Приём, сэр, говорит Сьерра-А259, приём...

…Полковник Холланд отправил их в увольнительную.