Сколько себя помнил, Юдай всегда старался быть молчаливой тенью, незаметно от других скользящей вдоль высоких зданий, прячась во мраке и пытаясь не попадаться на глаза. Его лицо — бездушная восковая маска, с мертвенно-зелеными глазами, словно у рыбы на суше. Белые, давно поседевшие волосы совершенно точно не придавали ему красок или хоть какой-либо красоты. Блеклый, почти-мертвый, мальчик-невидимка.
Ни будущего, ни настоящего, ни прошлого.
Его жизнь — сплошные попытки выкарабкаться из выгребной ямы.
(Смерть за плечами ласково улыбается, и он пытается неумело повторить этот оскал своими обескровленными губами.)
Его попыток улыбнуться никто не оценивает — отшатываются, как от прокаженного, сбивчиво шепча под нос «уродец» и «гребаная копия папаши». Юдай не понимает, в чем он виноват, потому что он — не его отец и эта мысль бьется в детском сознании, не давая заснуть по ночам.
Юдай — блеклое отражение своего имени. Потому что герои сильные, спасающие всех, жертвующие собой, а он даже себя спасти не может.
Вообще, Сакаи Юдай живет с дядей, потому что его мать мертва, а отец в бегах. Потому что его маму не спасли, ведь она была «подстилкой злодея». Почему-то все всегда упиралось в то, что его отец был злодеем, а причуда — злодейской и отвратительной.
Юдай правда не понимает, в чем проблема, но со временем просто привык, что люди немного… глупые. Они смотрят поверхностно, и от этого становится грустно, ведь этот мир такой необычный и странный, его просто нужно разглядывать под разными углами. Но кажется, кроме него это никто не понимает.
Юдаю одиннадцать и он сплевывает кровь. Он совершенно не переживает из-за выбитого в драке (избиении) зуба, ведь его регенерация работает отменно. Юдай не жалуется и не издает ни звука, потому что это забавляет его обидчиков. Юдай никому не говорит про побои, ведь его кожа всегда кристально чистая, без единого синяка и ссадины. Юдай не дает сдачи, потому что это вызовет еще больше проблем, ведь он — сын злодея, не смеющий постоять за себя, потому что в глазах взрослых это будет нападением на других детей.
Потому что собственная регенерация не оставляет ему доказательств. Да даже если бы они и были, никто все равно не обратил бы внимания. Потому что, ну, всем плевать. Даже его дяде плевать, чего уж говорить о совершенно чужих людях?
Сакаи грустно вздыхает, смотря на порванные и грязные вещи. Дядя не любит тратиться на него, так что одежду он старался носить максимально аккуратно, но при таких условиях это было просто невозможно. Наверное, когда-нибудь он психанет и просто запугает их всех, чтобы не лезли, но…
«Ты будешь потрясающим героем, малыш» — слышится в голове голос мамы и Юдай сглатывает ком горечи, вновь выдавливает из себя улыбку-оскал, от чего дети вздрагивают и отшатываются от него.
Его спасение — неумелые улыбки на искусанных губах.
Сакаи поднимает голову, глаза его по-прежнему пустые и мертвые, а лицо-маска кривится в жуткой гримасе.
Дети разбегаются с криками о монстре и проклятьями в его сторону. Юдай на это мысленно пожимает плечами, уже давно привыкший к подобному. Он прикрывает глаза и глубоко вздыхает.
Пора возвращаться домой. Хотя по ощущениям это трудно назвать домом, ведь все помещения кажутся пустыми и необжитыми. Юдай, вообще-то, живет один, потому что дядя в командировках по работе, а еще он не хочет видеть его. Сакаи это понимает, как бы мужчина не скрывал это. Он просто благодарен хотя бы за то, что дядя не отвернулся от него, не смотря на полную схожесть с отцом. Только черты лица от мамы, и те не сразу бросаются в глаза.
Юдай шарит в кармане шорт, выуживая ключи.
Его причуда — не регенерация. Точнее, не совсем. Сакаи может вытаскивать собственные кости из тела, как и манипулировать чужими, а еще выращивать от них отростки. На самом деле причуда неплохая, за исключением того, что боли она не отменяет. Как и кровавого сопровождения во время вытаскивания костей. Серьезно, Юдай сам признает, что это мерзкое и ужасное зрелище, но со временем все же привыкаешь.
Он заходит в небольшой коридорчик, снимает с ног обувь и аккуратно ставит их к стене, убирая с прохода. Во всем доме только его комната выглядит более-менее обжито, и то из-за пары плакатов с Сотриголовой и стоящей на полке фигурки с ним же.
Готовясь к походу в магазин за продуктами на оставшуюся часть недели, мальчик не забывает заглянуть и в своё импровизированное денежное хранилище в виде сборника западных мифов и легенд. Нет, дядя не стал бы забирать сбережения из обычной копилки, Юдай даже не уверен, точно ли родственник не знает об этом маленьком, практически ставшем за годы своего существования в мире клише, тайнике, но отчего-то Сакаи чувствовал себя спокойнее, сохраняя хотя бы видимость этого небольшого секрета.
Выцарапав оттуда всё, что было, Юдай понадеялся успеть заглянуть в магазин с геройским мерчем, о невероятных скидках в котором ему ярким оформлением кричал каждый третий таблоид на улице. На парочку интересных штук его сбережений хватить должно, но сначала надо всё же сбегать за пропитанием.
Привычный универмаг ничем его удивить не мог, разве что работники опять поменяли местами некоторые отделы, заставляя терять время, а кого-то и присутствующие лишние деньги, на всякую вкусную, но совершенно ненужную ерунду.
Овощной отдел никуда, слава и признание Сотриголове, телепортироваться не стал хотя бы из-за своего пугающего в сравнении с любым другим размера. А вот на подходе к нему вместо бытовой химии внезапно оказался отдел с одеждой первой необходимости. Юдай почти проскочил его, но в самый последний момент его глаза уцепились за черные носки с принтом его любимого подпольного героя. Тело практически самостоятельно повернуло и двинулось в сторону заинтересовавшего мозг предмета. Руки, лишь самую малость подрагивающие от распирающего изнутри восторга, почти ухватили идеальную во всех смыслах вещь, но получили в итоге лишь пустоту.
Сакаи несколько секунд непонимающе глядел на голую теперь светло-серую полку с прикрепленным к ней возмутительно ярким рыжим ценником, а потом перевел взгляд на человека, практически материализовавшегося рядом с ним.
Это оказался мальчик примерно его возраста с непокорными гравитации фиолетовыми волосами, синяками под глазами таких размеров, что складывается ощущение, будто пацан близок к той степени измотанности, после которой смысла открывать фиолетовые же глаза уже нет, ибо пульса тоже нет. Впечатление, очевидно, было обманчивым, потому что умыкнуть носки прямо из-под Юдаевого носа у него ловкости и скорости хватило. А вот совести, чтобы так не делать, оказалось слишком мало.
— Отдайте, пожалуйста, мне носки, я намеревался их взять явно раньше вас. — Ощущая подступающий к горлу гнев, процедил максимально вежливо Юдай, протянув свою руку к собеседнику ладонью вверх.
— Намеревался может и раньше, но первым взял-то я, — губы наглого мальчишки, на проверку оказавшегося еще и выше самого Сакаи чуть ли не на половину головы, растянулись в немного пугающей широкой усмешке, а предмет начавшихся разногласий был демонстративно убран за спину, кажется, в карман.
— Это небывалая наглость, отдайте, пожалуйста! — Юдай не терял контроля над собой, но понимал, что уже раздражен до предела, а пацан перед ним изменил выражение лица на самое мерзопакостное из, наверное, всего его набора. Настолько очевидного стремления нарваться на неприятности светловолосый мальчик не видел, пожалуй, ни у одного из своих мучителей. И, конечно, не одобрял. Слишком много проблем пришлось пережить хотя бы сегодня, в новые влезать не хотелось, репутации нормального человека и так не было, а с дракой из-за носков с Сотриголовой, его любимым героем, о налаживании любых социальных контактов с другими детьми можно забыть совсем…
Фиолетоволосый придурок сложил руки на груди, вызывающе поднял бровь, мол, чего, ты, дебил, завис? Текстуры не прогружаются? Связь с космосом прервалась?
В целом, никто не может упрекнуть Юдая за то, что тот не выдержал и врезал по лицу обидчику, завязав драку.
Двое мальчишек катались по полу гипермаркета, сбивая товары с нижних полок, тем самым раскидывая их во все стороны, и настолько отчаянно пытались друг друга ударить, а потом приложить ещё чем-нибудь да потяжелее, что совсем не удивились торопливому тяжелому топоту охранника, вызванному со своего поста паникующей молодой работницей.
— Что вы там вытворяете, маленькие паршивцы! А ну прекратите!
Крики упитанного работника охранной службы были слышны еще за два сквозных ряда от них, но были проигнорированы детьми, бездумно, но исключительно яростно лупящими друг друга кулаками по всему, до чего только те могли дотянуться.
— Я сказал вам прекратить! — Нарушители общественного спокойствия были схвачены за шкирки и вздернуты за них на ноги, а после растащены на расстояние вытянутых рук. — Подумать только! Что за молодежь пошла! Ну-ка идите прочь из этого магазина! Чтоб глаза мои вас здесь больше не видели! Чертовы паршивцы!
* * *
Сидя на лавочке в парке около гипермаркета и осторожно ощупывая свой подозрительно хлюпающий кровью нос, обладатель фиолетовых глаз, аккуратно шмыгнув, гнусаво протянул:
— Вот это мы, конечно, устроили так устроили…
Юдаю оставалось лишь согласно кивнуть, морщась от ощущения зуда в постепенно заживающей губе да разглядывая зуб, лежащий на ладони. Вроде бы это была левая шестерка. А может и пятерка. Надо бы пересчитать, как новый перестанет расти. (Кстати второй выбитый зуб за день! Идём на рекорд!)
— Я Хитоши Шинсо, а у тебя крутой удар с правой, часто людей лупишь? — Шинсо, как только что выяснилось, Хитоши немного печально рассмеялся от собственной шутки с удивлением и некоторой завистью глядя на буквально на глазах затянувшуюся царапину на чужом предплечье.
— Как правило лупят меня, Шинсо-сан, но удар получился хорошим только великим везением, не иначе, — как-то обреченно вздохнув немного рассеянно ответил блондин и склонил голову в поклоне, представляясь. — Я Юдай Сакаи, приятно познакомиться с вами.
— Какой-то ты подозрительно вежливый, Сакаи, после драки-то.
— Думаете? Может быть. Зачем вы вообще стали меня провоцировать, Шинсо-сан?
— М? Ты сцапал последние носки с Сотриголовой! Конечно я бы полез за них в драку!
— А если серьёзно и без кривляний заплывающим глазом?
— Пар неудачно спустить решил, меня тоже, кхм, лупят. Но носки реально крутые! — И демонстративно вытащил их из заднего кармана. — Что делать с ними будем? Вернуться и заплатить не получится, нас развернут у порога, а выбрасывать — принт на ветер.
Юдай нахмурился, тяжело вздохнув. Ситуация была до чертиков неловкой и некрасивой, от чего совесть заскулила и заскребла где-то на подкорке его сознания. Он поморщился и уставился на носки. С Сотриголовой. Которые он очень сильно хотел. Чертовски сильно, однако ввязываться в очередную драку с этим мальчиком — идея не самая лучшая, и так уже нарвались на неприятности.
Так что нужно решить все более мирным путем, потому что отступать просто так Сакаи категорически не хотел. Это же, блин, носки с Сотриголовой, героем, с которым редко найдешь какой мерч, ведь он чертовски не популярен и...
Так.
Стоп.
Юдай медленно повернул голову и широко раскрытыми глазами уставился на Шинсо. Тот в ответ недоуменно нахмурился, склонив голову к левому плечу, умудряясь выражать вопрос всей своей позой, однако Сакаи продолжал шокировано пялиться на него.
— Шинсо-сан, — он сглотнул, потому что не верил своему счастью, может быть это ошибка, может этот мальчик просто хотел сделать кому-то подарок или коллекционировал все без разбору, но черт возьми, Сакаи потом убьется об стену и будет жалеть всю оставшуюся жизнь, если не спросит об этом. — Вам... вам нравится Сотриголова?
— Конечно же да, гений, я ведь ввязался в драку с тобой из-за этих носков и, — он резко прекратил говорить и уставился на Юдая точно таким же взглядом, каким Сакаи прожигал его до сих пор. — Только не говори мне... Ох, черт, он тебе тоже нравится?
Сакаи неловко кивнул. Какое-то время они продолжали пораженно смотреть друг на друга. Поверить в такую удачу было практически невозможно, потому что Сотриголова действительно не очень популярный, о нем мало кто знает, и найти фаната этого шикарного героя среди своих ровесников было практически невозможно. Один гребаный процент из ста и Юдаю, кажется, в кои-то веки улыбнулась удача.
«Ему тоже нравится Сотриголова», — лихорадочно билось в мыслях, и Юдай дернул уголками губ, не сумев сдержать улыбки. Робкой, откровенно нелепой, но он, кажется, впервые за всю свою жизнь улыбался так искренне.
Сожаление о драке тут же ушло. Как и то, что им, возможно, придется как-то делить эти носки между собой, но прямо сейчас Сакаи было все равно на это. Он же нашел человека (его кажется-ровесника), который фанател от Сотриголовы.
Ох, Ками-сама.
Большая часть его окружения являлась лютыми фанатами Всемогущего, который уже сидел в печенках. Как герой он может и хорош, но весь этот культ вокруг его личности дико раздражал. Почему люди не могут обратить внимание на героев, что скрыты в тени?
И вот он впервые встретил человека, который, возможно, разделял бы его мнение. Может быть они даже станут друзьями, да даже если просто хорошими знакомыми — Юдай уже будет счастлив, потому что одиночество его рано или поздно доконает.
Только разговора о причудах все равно не обойти. Но он постарается оттягивать этот момент как можно дольше.
(Юдай даже не подозревал, что в этот момент Хитоши Шинсо мыслил в том же направлении.)
Шинсо прочистил горло, тем самым нарушив тишину.
— Это довольно странное решение, но... Как ты смотришь на то, чтобы носить разные носки?
Юдай нахмурился.
— Что?
— Мы просто можем оставить друг у друга по одному носку, и проблема решена.
Сакаи задумался.
Идея, наверное, неплохая. Но это было странно. Он всегда старался выглядеть опрятно и как можно более обычно и серо, но это все равно не помогало и его замечали. Юдай уставился на свои ноги. И если он будет носить разные носки... Да, его будут задирать еще и на эту тему, но какая к черту разница? Что бы он ни делал, как бы хорошо это ни было, его все равно будут осуждать. Так почему он должен обращать внимание на этих людей?
— Да, Шинсо-сан, — он посмотрел на Хитоши и едва заметная, но искренняя улыбка вновь появилась на его лице. — Это действительно хорошая идея.