А в детстве ты часто сбегал из дома, и мать причитала: ну что за сын! А папа смеялся: да что такого, на ужин вернётся, пускай бежит; пусть бегает, если ему так надо, никто не посадит его на цепь. И это была для тебя отрада: безмолвные горы, леса да степь.

Потом же ты стал пропадать ночами, а утром рассказывал мне про то, что звёзды в горах точно блюдца чая, а луны — размером с больших китов. Я помню, ты был абсолютно счастлив, ведь в этих горах для тебя — весь мир. Тебе бы котомку да годы странствий, где будет дорога и ты один. А больше тебе ничего не надо. И что тут поделать — таков уж есть. Мне очень хотелось с тобой быть рядом, но мне тогда было всего лишь шесть.

Я выросла. Ты уходил всё дальше. Назад возвращался в пыли дорог и часто — в крови. Неизменно счастлив. А мне оставался родной порог, учебники магии и уроки. И я на тебя была очень зла: тебе целый мир лёг тропой под ноги, а я оставалась совсем одна.

И вдруг ты ушёл. Не сказав ни слова. Собрал свои вещи и вышел в ночь. Впервые — не утром. Как будто что-то гнало тебя ветром отсюда прочь. Как будто дождаться прихода утра — тебе всё равно что полезть в петлю. Внутри отчего-то вдруг стало пусто: ты правда оставил меня одну.

Я знала, что ты не вернёшься к дому, не скрипнет отныне родная дверь, когда ты толкнёшь её так знакомо. А я не увижу тебя теперь, и нечего ждать. Мне ведь было ясно: ты бросил наш дом, чтоб меня спасти, но мне без тебя стало очень страшно.Ты был мне доспехом. Ты был мой щит.

Я тоже пошла по твоей дороге, но мне на неё не хватило сил. А ты бы, оставь я тебя в покое, прошёл в одиночестве сотни миль. Но ради меня ты в тот день всё бросил. Ты бросил и горы, и лес, и степь, ты бросил дороги и запах сосен.

Выходит, что я тебе эта цепь?..

Ведь ты позабыл про чужие дали и светом зовущую в путь звезду. Прости мне, что ради моих желаний тебе пришлось бросить свою мечту.