Ханьгуан-цзюнь был вторым по красоте и силе кроликом в питомнике. Первым считался его брат Цзэу-цзюнь. Кровное родство Ханьгуан-цзюнь ощущал смутно, а вот агрессию к другому самцу вполне отчетливо. Но оба вели себя благоразумно, никаких драк за место под солнцем и над самкой. Которых, кстати, в их блоке и не водилось, крольчихи проживали отдельно и далеко — чуткий нос Ханьгуан-цзюня временами улавливал их запах с одежд людей, приходящих присмотреть себе пушистого ушастого любимца.
Собственно, кроличья жизнь Ханьгуан-цзюня текла вполне спокойно. Он ел, пил, спал, иногда игриво бодался с собратьями, вел тихое противостояние с Цзэу-цзюнем и не помышлял о том, чтобы стать чьим-то домашним животным.
Однако все имеет свойство меняться. Перемены могут начаться совсем незаметно, с одной незначимой встречи, мимолетного взгляда, случайного смеха, а могут как у Ханьгуан-цзюня.
Он просто лежал и ревниво косил золотистым глазом на Цзэу-цзюня, отирающегося у поилок, как его грубо, даже больно, схватили за уши и потянули в воздух. Ханьгуан-цзюнь, конечно, решительно задергался, вслепую пиная воздух сильными задними лапами. Но резко замер, увидев перед своей мордочкой человеческое лицо. Очень приятное, надо сказать. Кролики редко различают людей по внешности, больше по запаху и голосам, однако Ханьгуан-цзюнь (не без повода) считал себя особенным представителем куцехвостой братии и нашел мужчину перед собой очень даже симпатичным — резкость черт скрадывала обаятельная улыбка, играющая на тонких губах, а серые глаза лучились озорством и мягкостью. Ханьгуан-цзюнь приветливо пошевелил усами.
А потом человек, зачем-то встряхнув его, громко сказал, обращаясь к подоспевшему Заводчику:
— А это кто?
— Ох, господин Вэй, отпустите, ему больно! — воскликнул Заводчик и аккуратно отобрал Ханьгуан-цзюня у господина Вэя. И вот откуда он знал, что больно? Ханьгуан-цзюню все нравилось! — Это Ханьгуан-цзюнь, наша краса — крупный, спокойный, как вы и желаете, а главное — довольно умен для кролика, с ним проблем не будет.
Ханьгуан-цзюнь гордо посмотрел на нового человека. Да, он такой. Тот, однако, восторгаться качествами предложенного зверька не спешил. Совсем наоборот, он недоуменно моргнул, а затем расхохотался.
— Сияющий добродетелью муж? Это вот у кролика, который ест свои какашки такое имя? Ой не могу.
И тогда Ханьгуан-цзюнь обиделся не на шутку. Вот уж что-что, а помет свой он в жизни не трогал! И не собирается! А этот… Этот господин Вэй, даже толком не узнав ничего о нем, уже принялся смеяться. Ханьгуан-цзюнь завертелся в руках у заводчика, намеренно целясь в сторону вольера. Хотелось забиться в глубину кроличьего домика и там в тишине разгрызть злаковую палочку.
— Вы не правы, господин Вэй, — осуждающе покачал головой Заводчик и сгрузил Ханьгуан-цзюня на травяной настил вольера, — этот кролик может вас приятно удивить. Он чудесно бы подошел вам и вашему сыну в качестве питомца.
— Ладно, ладно, я обязательно присмотрюсь к нему. Ой, а это кто? Какой миленький! — господин Вэй увидел Цзэу-цзюня и тут же поднял его на руки, причем не в пример бережнее, чем Хангуан-цзюня, а осторожно подхватив под упитанное пузико.
— Цзэу-цзюнь. Они братья с Ханьгуан-цзюнем, довольно похожи, только вот, видите, у Цзэу-цзюня черные «очечки» вокруг глаз, а вот первый кролик полностью белый.
— Ах, ну и имена вы даете своим животным, — улыбнулся господин Вэй, тиская совсем поплывшего от ласки Цзэу-цзюня. — Какой мягкий и чудный звереныш…
Дальше Ханьгуан-цзюнь уже не слушал. Ему стало очень-очень грустно. Маленькое кроличье сердечко билось часто-часто, не справляясь с огромным потоком чувств, идущих сквозь него. Было больно, горько и тоскливо. Почему господин Вэй выбрал Цзэу-цзюня? Ясно ведь, как день, что Ханьгуан-цзюнь лучше — у него чистая белая шерстка, он здоровый телом, любит, когда его гладят. А еще, без сомнений, он более особенный, чем Цзэу-цзюнь. Он должен был удостоиться объятий, а не глупой шутки!
В тот день он впервые пожалел, что не родился человеком.
В тот день он впервые захотел стать человеком.
Господин Вэй — Вэй Усянь — приноровился навещать питомник каждые два дня. Ханьгуан-цзюнь узнал, что мужчина выбирает питомца в подарок своему маленькому сынишке, о котором всегда говорил с трогательной дрожащей улыбкой. Вэй Усянь любил громко болтать о всякой всячине и угрожал взятого домой кролика зажарить и съесть. А еще никак не мог определиться, кто же ему больше нравится — Цзэу-цзюнь или Ханьгуан-цзюнь. Чуткие уши уловили обрывок разговора, где Вэй Усянь сетовал Заводчику, что слишком уж сложный выбор.
Это был второй раз, когда Ханьгуан-цзюнь пожелал быть человеком. Тогда бы не пришлось выбирать между двумя животными. Он-человек и Вэй Усянь-человек вместе бы пришли в приют и забрали для своего сына-человека — так уж и быть — Цзэу-цзюня-кролика.
Представлять свою людскую жизнь оказалось очень приятно. Он мог бы пить не только воду, есть все, что захочет, а не насыпанные заводчиком корма. А каково увидеть мир за пределами вольера! А еще у людей были имена. Ханьгуан-цзюнь раздумывал над ним долгими ночами, пока стачивал зубы о безвкусное сено. В итоге остановился на «Лань Ванцзи» (он ведь являлся особенным кроликом, так что сочинить себе человеческую кличку было вовсе не сложно) — так его звали бы все, а по домашнему имени «Лань Чжань» — мог бы звать только Вэй Усянь.
Если бы только Ханьгуан-цзюнь был человеком!
Время шло, до праздника оставалась неделя, Вэй Усянь обещал забрать питомца утром в день рождения. И Ханьгуан-цзюнь не сомневался — это будет он. Они с Вэй Усянем проводили вместе много прекрасных минут, и теперь ничего не противилось тому, что все поменяется, что будет не Заводчик, а Хозяин. Почему-то осознание принадлежности к Вэй Усяню наполняло трепещущее сердечко теплом.
Ханьгуан-цзюнь посматривал на Цзэу-цзюня с превосходством. Тот этого не замечал, все так же игрался и ел. Ни капли особенности, самый обычный кролик, и абсолютно без шансов стать любимцем Вэй Усяня и его сына.
В их скромной кроличьей общине никогда не было правил — ни стены с тремя тысячами, ни одного, даже самого маленького и коротенького, на клочке бумажки. Может тогда Ханьгуан-цзюнь поостерегся бы такой заносчивости. Если бы только кто ему сказал, что это до добра не доведет! Ведь все его чаяния, все мечты, все! разбилось о глазную инфекцию. И вместо воссоединения с Хозяином, Ханьгуан-цзюнь трое суток терпел капли и уколы, изолированный ото всех в маленькой клетушке.
А когда вернулся — Цзэу-цзюнь в клетке отсутствовал. И гадать не пришлось, что с ним случилось.
Все маленькое существо затопило болью столь невыносимой, что она вырвалась наружу сдавленным писком. Он стал самым сильным и красивым кроликом в вольере, конкурентов ему нет. Но к чему это все? Зачем?
Ханьгуан-цзюнь в третий раз возжелал стать человеком. Перестать быть пушистым бессловесным зверьком, зависящим от воли Заводчика, он хотел сам создавать свою судьбу! Свернувшись в углу, он обещал Небу и Земле отдать все, что угодно за гладкую кожу, вместо меха, за уродливые кругляши, вместо чудесных чувствительных ушек, он, честное слово, готов променять лапы на ноги!
И чудо произошло. Желтое сияние спустилось со звездного неба на дрожащее тельце Ханьгуан-цзюня. И бросило в пучину страданий. Казалось, его ломают — скрипели кости, рвались жилы, кожу сдирали с мышц наживо, а он даже не мог кричать, язык во рту распух, в горле жгло. Агония закончилась внезапно, и солнце, отражающееся от сотен окон многоквартирного дома, моментально ослепило глаза — те все еще помнили темноту ночи, а нос запах трав и корма.
Ханьгуан… нет, Лань Ванцзи, неверяще потер гладкой розовой рукой с аккуратными пластинками ногтей непривычно плоское лицо. Он человек. Не шерсть покрывает тело, а белый красивый костюм из плотной ткани, тоже вполне прилично защищающей от ветра, на ступнях лап… ног светлые мужские туфли. Голова кружилась от счастья и обилия ощущений.
Дверь подъезда, перед которой стоял Лань Ванцзи, захлебываясь в потоке новизны, открылась, выпуская во двор мужчину и мальчика с огромным рюкзаком за спиной в виде синей телефонной будки.
— …он спал у меня на животе, представляешь, папа! — закончил фразу ребенок.
— А-Юань, — вздохнул мужчина, и Лань Ванцзи чуть не упал на асфальт, — не стоит таскать его к себе в кровать. Меня, конечно, заверили, что Цзэу-цзюнь очень умен, («Не так, как я, — подумал Лань Ванцзи, — в конце концов, человеком-то обратился именно я!»), но произойти может всякое.
— Например?
— Ты раздавишь его во сне. Папа больше не принесет тебе кроликов.
Лань Ванцзи смотрел на беседующую парочку, а внутри горело. Он будто снова вернулся в кроличье тело, для человеческого сердца переживаний оказалось тоже слишком много.
Хотя стать кроликом обратно тоже было совсем неплохо. Лань Ванцзи не знал, как подступиться к двум людям, а те уже прошли мимо и направлялись к выходу со двора. Животным он бы укусил Вэй Усяня, привлекая внимание, или затопал ногой, подлез носом под руку, а как это происходит у людей? Они много говорят, так ведь? Слов в голове Лань Ванцзи не нашлось, зато обнаружилась твердая решимость. В несколько широких шагов («как здорово!»), он догнал родителя и ребенка и тронул мужчину за плечо.
— Вэй Усянь, — позвал Лань Ванцзи, впервые услышав собственный голос, и это было до мурашек приятно.
— А? Да? — растерянно обернулся тот, А-Юань любопытно остановился рядом.
— Меня зовут Лань Ванцзи.
— О. Хорошо? — кивнул Вэй Усянь. В его глазах плескалась вежливая отстраненность, никакой игривости, которую помнил Лань Ванцзи по встречам в питомнике.
Ситуация с каждым мигом становилась все более неловкой, Вэй Усянь явно хотел уйти, но под пристальным взглядом Лань Ванцзи стеснялся. Напряжение снял А-Юань.
— Ого, какой вы красивый, господин Лань Ванцзи! Если живете в нашем доме, то я обещаю здороваться с вами при каждой встрече!
Лань Ванцзи еще пока не видел своей внешности, но от столь искренней похвалы к ушам прилила кровь, делая их горячими.
— И совершенно очаровательно краснеете! — воскликнул Вэй Усянь, отбросив маску отчужденности. — Так и быть, тоже буду с вам здороваться! А теперь, прошу простить, мы опаздываем в детский сад. Скажи «до свидания» красивому гэгэ, А-Юань!
— До свидания, — помахал ручкой А-Юань, повторяя за отцом.
Уши у Лань Ванцзи горели еще долго, после того, как семья скрылась за углом.
Неизвестная магия действительно исполнила все желания. Лань Ванцзи нашел у себя во внутреннем кармане пиджака бумажку с адресом собственной квартиры (в подъезде, около которого оказался), ключи и документы на имя двадцатисемилетнего Лань Ванцзи. Карман брюк тяжелым кирпичом оттягивал телефон. Человеческая жизнь обещала быть хорошей, почти отличной. Так думал неискушенный и не избавившийся от кроличьей наивности Лань Ванцзи.
Сейчас уже и не сказать, темное или светлое существо даровало Ханьгуан-цзюню тело и сознание человека, однако условие оно поставило. Правда Лань Ванцзи, еще не обвыкшийся и не проникнувшийся миром товаро-денежных отношений, подвоха не заметил.
Свое новое место жительства он нашел легко. Чудесная светлая квартирка с двумя комнатами: большая гостиная с удобным диваном и горным пейзажем на стене, а дверь из нее вела в уютную спаленку, большую часть которой занимала кровать, с первого взгляда уже показавшаяся мягкой до облачности. На прикроватной тумбе красовался букет белых роз, перевязанных белой атласной лентой с голубым узором.
Лань Ванцзи еще ни разу не видел цветы так близко. В голове возникла (уже) дикая мысль попробовать нежные лепестки на вкус. Да, раньше бы он так и поступил, но нынче все было совсем по-другому. Присев на постель, Лань Ванцзи взял букет в руки, тот пах еле слышной сладостью. Человеческий нос оказался совсем не таким чутким, как звериный, это и расстраивало и радовало — вряд ли бы Лань Ванцзи смог сохранить трезвый рассудок среди такого количества звуков, красок и ароматов с прежними органами чувств.
Гладкая ткань ленты манила потрогать ее, Лань Ванцзи не стал отказывать себе в этом желании, осторожно выпутал белую полосу из стеблей и разгладил на коленях, отложив цветы рядом на кровать. При внимательном рассмотрении он понял, что голубая нить, прошивающая ленту, складывается в слова:
«Отважно кроличье сердце
Желаний и амбиций — тьма.
Да только может не успеться,
Проклятье все сожжет дотла».
Для Лань Ванцзи это являлось не более, чем забавным стишком, прикосновением к человеческому искусству. А на деле было той самой уродливой червоточиной в идеальном с виду яблоке будущего Лань Ванцзи.
Но он даже не подозревал, просто завязал миленькую ленту на запястье, решив считать оберегом на удачу.
Остаток дня прошел за разбором человеческих повадок, доставшихся вместе с телом, и избавлением от привычки делать что-нибудь по кроличьи. Например, замирать при громком звуке за стеной. А еще учился пользоваться палочками и мобильным телефоном. Со вторым получилось довольно просто, Лань Ванцзи в четырехлапой жизни частенько наблюдал, как Заводчик или Вэй Усянь пользуются чудным аппаратом, но вот столовые приборы стали настоящей пыткой, пальцы ни в какую не желали складываться в нужную позицию, палочки выскальзывали. Через час мучений Лань Ванцзи удалось-таки достичь приемлемого результата, однако доволен он собой не был.
После обеда (неведомая магия заполнила холодильник и полочки на кухне, Лань Ванцзи особо не задумывался и залил йогуртом хлопья) мобильный телефон зазвонил. Высветившееся имя «Мо Сюаньюй» казалось смутно знакомым. Так и не найдя в памяти ничего, кроме запаха свежего сена и звука засыпаемого корма, Лань Ванцзи нажал кнопку приема.
— Да! Здравствуйте! Лань Ванцзи? Это Мо Сюаньюй, владелец кроличьего питомника «Облачные Глубины». Вы прислали резюме на нашу почту! Вы нам подходите. Выходите завтра!
Лань Ванцзи отнял оживленно болтающую трубку от уха и моргнул. Голос Заводчика, ему позвонил Заводчик и позвал работать в место, где Лань Ванцзи раньше жил.
— Господин Лань? — взволнованно позвала трубка. — Вы еще здесь?
— Мм, — прохрипел Лань Ванцзи.
— Хорошо! Тогда завтра к девяти приходите оформляться. До встречи.
Неведомая магия творила чудеса… Понемногу начала точить нереальность происходящего. Лань Ванцзи, конечно, никогда не смотрел телевизор и не читал книг, но разве так бывает? Еще вчера он жевал капустные листы, а сегодня говорит, пользуется личным мобильным телефоном сидя в своей квартире, а завтра идет на работу! Голубые буквы на ленте несколько раз мигнули, словно от смеха — жаль Лань Ванцзи не заметил.
Остаток дня Лань Ванцзи провел за изучением интернета, погружаясь глубже в мир, теперь ставший его собственным. Обнаружил книгу рецептов, раскрыв тайну варки, жарки и тушения пищи (правда, он все еще остерегался огня, и на ужин ограничился салатом с огурцом и морковью), научился пользоваться картами, нашел профиль Вэй Усяня в социальной сети. Ладно, хорошо, возможно остаток дня прошел за просмотром фотографий Вэй Усяня и А-Юаня. Их было много, Лань Ванцзи разглядывал снимки, пока глаза не начали слипаться.
Реакция на Вэй Усяня в человеческом теле отличалась от привычной по кроличьему. В улыбчивые губы Вэй Усяня хотелось уткнуться своими, погладить встрепанные волосы, и не прятаться в теплых руках, а обнимать самому.
Оставалось только узнать, желает того же Вэй Усянь.
Утро для Лань Ванцзи наступило рано. Очень рано. Его навыки обращения с техникой были еще очень низки, и так вышло, что он выставил будильник на пять утра. Получилось ну очень неприятно. Лань Ванцзи снился его первый человеческий сон, где он, Вэй Усянь и А-Юань сидели на полянке, окруженной ночным лесом, смотрели на звездопад, и Вэй Усянь горячо шептал, какой Лань Ванцзи красивый гэгэ. От этих слов душа полнилась томлением и невнятными картинами, от которых пекло уши. И вот это чудо безжалостно разрушила отвратительная бодрая мелодия будильника, как молотком опустилась на изящную фарфоровую статуэтку, разбивая не просто на осколки, а в пыль.
Лань Ванцзи слепо потыкал в надрывающийся телефон и, вроде как, попал — тот замолчал. Но сон уже слетел и, несмотря на предрассветную темень за окном, возвращаться не собирался. Делать было нечего, пришлось выбираться из-под теплого одеяла и начинать новый день.
Кое-что об утренних ритуалах людей Лань Ванцзи узнал вчера из интернета. Кофе, конечно, у него сварить не получилось, а яйца лопнули, пока он два раза чистил зубы, но в целом вышло, по его мнению, неплохо. Не все же сразу, у Лань Ванцзи целая жизнь впереди научиться все делать правильно.
В шкафу обнаружились вещи сплошь белого цвета с редкими вставками голубого. Лань Ванцзи не то чтобы был против, такая расцветка напоминала оставшуюся в прошлом шерстку и позволяла чувствовать себя спокойнее. Более всех ему приглянулись легкие джинсы с драными коленями и объемный пушистый белый свитер, похожий на облако.
Ровно в восемь Лань Ванцзи, одетый по последнему кроличьему писку, вышел на лестничную площадку и принялся возиться с замком. Борьба с ключами, не желающими попадать в замочную скважину, поглотила все его внимание, смешки за спиной Лань Ванцзи услышал только когда те стали совсем громкими, чуть ли не хохотом. Недоуменно обернувшись, он столкнулся глазами с согнувшимся от смеха Вэй Усянем и А-Юанем, хихикающим в кулачок.
— Красивый гэгэ, а красивый гэгэ, — выдавил Вэй Усянь, вытирая слезы с глаз, — ты хочешь вернуться домой вареным гэгэ?
А-Юань икнул и повторил движение за отцом.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался Лань Ванцзи. Ему была непонятна причина веселья, и он решил придерживаться стандартного разговора людей, начав с приветствия.
— Да-да, — отмахнулся Вэй Усянь. — Ты куда такой собрался?
— На работу.
— Па, кажется, господин работает где-то, где очень холодно. Наверное, в питомнике для пингвинов, — хитро сверкнул глазами А-Юань. Вэй Усянь протянул сыну раскрытую ладонь и тот звонко отбил пять.
— Не для пингвинов, для кроликов, — поправил Лань Ванцзи, — и я уже опаздываю.
Вэй Усянь моментально стал серьезным, перехватил локоть Лань Ванцзи и спросил:
— Ты правда собрался идти так в тридцатиградусную жару? Ты инопланетянин?
— Нет, — открестился Лань Ванцзи. Он кролик…
Вэй Усянь ловко вытащил из пальцев Лань Ванцзи ключи и быстро открыл замок, с таким трудом закрытый, при этом не прекращая болтать.
— Посмотри на нас с А-Юанем, — Лань Ванцзи посмотрел, отец и сын были в одинаковых белых футболках с красным узором и джинсах, еще более драных, чем у Лань Ванцзи, — Лето на улице, два шага, и тебя спечет под солнцем в твоем этом свитере. Или ты таким образом решил приплавить к коже мех?
— Нет! — испугался Лань Ванцзи, он только от него избавился!
Вэй Усянь удовлетворенно кивнул.
— Давно хотел побыть стилистом в модном шоу!
— Или не очень модном… — пробормотал он, когда увидел гардероб Лань Ванцзи. — Что же у тебя все такое белое-то! А-Юань, что скажешь?
А-Юань подобрался к отцу, из-за плеча заглядывая в шкаф.
— В садик на праздник красиво будет.
— Но красивый гэгэ идет на работу.
— И опаздывает, — напряженно напомнил Лань Ванцзи. Электронные цифры неумолимо гнали минуту за минутой к девяти.
— Ладно, — решил Вэй Усянь, хорошенько разворошив вещи в шкафу, — вот это и вот это, — в Лань Ванцзи полетели белая футболка с облачным оттиском внизу правого бока и голубая рубашка с коротким рукавом, — джинсы, так и быть, можешь оставить.
А-Юань, оглядев переодевшегося Лань Ванцзи, обернулся к отцу и спросил:
— Пап, красивый господин теперь наша семья?
Вэй Усянь, тоже широко раскрытыми глазами разглядывающий Лань Ванцзи, моргнул.
— А?
— У нас почти одинаковая одежда.
Лань Ванцзи почти сказал, что он согласен быть семьей Вэй Усяня и А-Юаня. Если семейные связи у людей устанавливаются похожими нарядами, то он готов продолжать терпеть колючую этикетку футболки, царапающую спину при каждом движении. Однако Вэй Усянь рассмеялся, отводя взгляд от Лань Ванцзи, и покачал головой.
— А-Юань, мы с тобой семья не потому, что носим одинаковые вещи, — Вэй Усянь взлохматил короткие волосы сынишки. — Извини его, Лань Ванцзи, у А-Юаня сейчас такой возраст…
— Очень большой у меня возраст! Мне уже пять!
— Да, А-Юань самый взрослый и умный мальчик, — мимолетно улыбнулся Вэй Усянь, и у Лань Ванцзи сердце снова переполнилось теплым пузырящимся чувством. Которое медленно пошло на спад, когда Вэй Усянь чуть виновато пробормотал, возвращаясь к прерванной фразе: — У него сейчас время выводов, зачастую неправильных. Хорошо, наверное, что ты не видел, как он целую неделю здоровался с каждым встречным человеком, думая, что они мои знакомые.
Лань Ванцзи ничего не оставалось, кроме как кивнуть, пусть он и не был согласен. А-Юань был чудесным ребенком, Лань Ванцзи когда-то хотел быть его кроликом, а сейчас семьей.
— Уже без пятнадцати! — спохватился Вэй Усянь. — Мы торопимся в садик, а ты опаздываешь на работу, — он попятился к двери, А-Юань схватил родителя за протянутую руку. — Пока! Если еще будет нужна помощь с выбором прикида, поднимись на этаж вверх, квартира сто три!
«О, — подумал Лань Ванцзи, по новой воюя с замками, — Помощь мне точно будет необходима».
До питомника он добежал в рекордные пять минут, радуясь, что во-первых — еще вчера до мелочей запомнил по карте путь, а во-вторых — пусть у людей задние лапы и были слабее кроличьих, но шагали шире.
Приют «Облачные Глубины» снаружи выглядел совсем обычным, Лань Ванцзи представлял свой прошлый дом не так. Он ожидал увидеть небольшой кирпичный домик, увитый плющом, и скромный палисадник с дикоросами, но все было куда прозаичнее — всего лишь подъезд с торца многоквартирного дома, над пластиковой дверью с обломанным и пожелтевшим от времени ветряным колокольчиком на вывеске значилось «Приют Облачные Глубины. Ветклиника Солнце».
Лань Ванцзи немного разочарованно вздохнул и шагнул внутрь. Запах бензина, нагретого асфальта и карри из ближайшей закусочной сменился на такой знакомый, хоть и притупленный, запах животных. В маленькой приемной, скорее всего принадлежащей ветклинике, сидело всего два посетителя — тоненький парнишка с огромным недовольным сенбернаром, пускающем слюни на роскошный фиолетовый шейный платок, и усталый нервный мужчина, из-под ворота футболки которого выглядывала очевидно слепая кошачья голова.
— Господин, могу вам помочь? — девушка за стойкой регистрации доброжелательно улыбнулась Лань Ванцзи.
— Здравствуйте, — поклонился Лань Ванцзи. — Мне нужен Мо Сюаньюй, у нас встреча через… — он кинул взгляд на миленькие настенные часы-кролики, — сейчас.
— О, вы его новенький помощник! — официальная улыбка сменилась на более расслабленную. — Пройдите дальше, он вас уже ждет.
— Спасибо, — опять поклонился Лань Ванцзи, следуя человеческому этикету.
— Да вам спасибо, — рассмеялась девушка, — работать с таким красавчиком, что может быть лучше!
Странно, но похвала от нее в душе Лань Ванцзи ничего не тронула, просто слова, не более. Те же фразы, но от Вэй Усяня, сносили волной эмоций внутри все. Лань Ванцзи решил разобраться в этом позже, а пока его ждала работа.
Мо Сюаньюй встретил его как старого знакомого, показал вольеры (Лань Ванцзи улыбнулся уголком губ, войдя в комнату, где жил раньше), каморку с инвентарем для уборки, рассказал о кормах — в общем, ввел в курс дела. Так Лань Ванцзи приступил к первому рабочему дню.
Жизнь потихоньку потекла вперед, впадая в устоявшееся русло: утром встречи с Вэй Усянем и А-Юанем, питомник, прогулка в парке, возвращение домой и сон. По кругу. Лань Ванцзи не чувствовал неудобства от подобной скудности действий, потому что не знал, как по другому. Его вечера проходили одиноко и рано заканчивались — в девять вечера в окнах девяносто седьмой квартиры гас свет.
Пока однажды донельзя смущенный А-Юань, ковыряя плюшевому медведю глаз, не пригласил Лань Ванцзи на субботнюю кинопиццу.
— Ты не можешь отказаться, — предупредил Вэй Усянь из недр шкафа, и Лань Ванцзи совершенно точно не любовался на загорелую кожу поясницы, пока ничего не подозревающий Вэй Усянь искал себе приличную рубашку на встречу с семьей. — Приглашение от А-Юаня очень ценно и предлагается только один раз.
— Хорошо, — легко согласился Лань Ванцзи. И кино и пицца были для него неизведанной территорией, и от того казались еще заманчивее.
— Тогда в субботу в девять, — мило улыбнулся А-Юань. — Позвоните три раза и скажите кодовое слово.
Вэй Усянь на этом месте глухо захихикал. Лань Ванцзи перехватил вылетевшую темно-синюю рубашку, не дав ей приземлиться на пол, и невозмутимо спросил:
— Какое?
— Вэй Ин и А-Юань самые лучшие, — гордо возвестил А-Юань, Вэй Усянь рассмеялся уже в полный голос.
Лань Ванцзи кодовое слово очень понравилось, оно соответствовало его мыслям один в один. Как бы невзначай он поинтересовался:
— Вэй Ин?
— А, да, это я, — улыбнулся Вэй Усянь. Он выбрался на свет божий, сжимая в руках джинсовую куртку. — Я возьму ее? Хорошо, спасибо, Лань Ванцзи!
— Лань Чжань, — резко выпалил Лань Ванцзи, хватая чужую теплую руку и заглядывая в чистые серые глаза. Теперь, зная домашнее имя Вэй Усяня, он мог поделиться своим, придуманным только для этого человека, — Зови меня Лань Чжань, пожалуйста.
Вэй Усянь замер с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.
— А А-Юань может звать господина Лань Чжань? — наивно поинтересовался А-Юань.
— Такими темпами, — справившись с собой заговорил Вэй Усянь, — ты будешь звать этого богатого гэгэ своим папой.
Для Лань Ванцзи формулировка осталась непонятной, — как он мог стать отцом А-Юаню? — но душа отчего-то запела, а мир заиграл новыми красками, став будто глубже и одновременно размытее. Вокруг Вэй Усяня проявился золотистый ореол, примерно такой видел Лань Ванцзи будучи кроликом. Он потер сгиб локтя, по которому вдруг пробежала щекотка.
— Я обязательно приду, — клятвенно пообещал Лань Ванцзи.
От двух радостных лиц с сияющими глазами обращенных к нему рука зачесалась просто нестерпимо.
Но Вэй Ин и А-Юань скоро ушли, около тысячи раз напомнив о встрече в субботу, и Лань Ванцзи позабыл о странном зуде. До вечера.
Переодеваясь перед сном в пижаму, Лань Ванцзи почувствовал, что ткань двигается по левой руке с усилием, словно поверх еще какого ворса. Он закатал рукав и обомлел — от локтя и до запястья, ныряя под обмотку из ленты, кожа была покрыта шелковистой шерсткой. Сердце тяжело бухнуло. Лань Ванцзи накрыл ладонью мелкие волоски. Кроличья. Шерсть, как есть, кроличья. Он каждый день гладил, носил, перекладывал, расчесывал ушастых зверенышей и уж ни с чем бы не спутал ощущение мягкой шкурки.
Значило ли это, что Лань Ванцзи скоро превратится в животное назад? От забредшей в голову мысли на глаза поползли слезы. Он еще так много не успел! Только приспособился быть человеком, установил дружеские отношения с Заводчиком, он идет на кинопиццу в эту субботу, в конце концов! А главное, еще не сказал Вэй Ину, как тот ему нужен. Очень-очень.
Грустный кроличий крик вырвался из человеческого горла Лань Ванцзи. Скорчившись на кровати, даже не укрывшись одеялом, Лань Ванцзи баюкал руку-предательницу и горько-горько сожалел всю ночь. А к утру шерстью обросло все плечо.
Лань Ванцзи проходил мимо зеркала с закрытыми глазами, боясь обнаружить на человеческом теле что-то ему неподходящее. Молил про себя, выпрашивая больше времени. Он ни в какую не мог поверить, что чудная сказка закончится так же, как началась.
Навалившийся шок был густым и холодным, как туман. Неосознанно вернулись кроличьи повадки, вытащенные из подкорки напуганным разумом. При виде Вэй Ина Лань Ванцзи тянуло уткнуться носом мужчине в живот и скулить в тщетных жалобах на судьбу-злодейку. А Вэй Ин смотрел еще так в ответ на бросаемые взгляды, будто знал о терзаниях Лань Ванцзи и с радостью бы предоставил свои объятия для утешения.
К субботе легче не стало. Пусть повышенной ворсистости больше не наблюдалось, холодный плотный страх накрепко засел в голове. Лань Ванцзи собирался посмотреть, что такое пицца и есть ли определенный дресскод для киновечера. И совсем забыл, взволнованный откатом к первоначальному существованию.
В итоге он, чувствуя себя распоследним дураком, пришел в красивом костюме, явно созданном для каких-нибудь торжеств, из нагрудного кармана кокетливо выглядывал острый уголочек носового платка.
Открывший дверь Вэй Ин согнулся в хохоте сразу же. Лань Ванцзи с усилием сглотнул. Ему бы обидеться на такой прием, но он не мог, стоял в этом своем уже понятно, что неподходящем наряде, и любовался таким красивым разрумянившимся от смеха Вэй Ином.
— Ладно, проходи, — еще постанывая и натужно вздыхая, Вэй Ин пропустил его в квартиру. — А-Юань купается, а мы пока подберем тебе одежду поудобнее. Ох, Лань Чжань, почему ты такой…
— Инопланетянин? — напряженно перебил Лань Ванцзи.
— Милый, — покачал головой Вэй Ин. — Самый необычный человек, которого я встречал.
— Спасибо, — заалел ушами Лань Ванцзи от похвалы.
— Вот! Ты чертовски милый! Благодаришь за всякие глупости, а это, знаешь ли, очень смущает.
— Тебе нравится смущение? — уточнил Лань Ванцзи, разглядывая дом Вэй Ина.
Бежевые обои в коридоре внизу были сплошь разрисованы каракулями, явно оставленные маленьким А-Юанем, чуть выше, на скотч были приклеены уже более осмысленные рисунки — в основном животных и двух людей — маленького и большого, а под потолком, иногда убранные в рамки за стекло висели взрослые картины, подписанные скромным иероглифом Вэй в уголке.
— От тебя смущаться мне нравится, — хихикнул Вэй Ин, — ты даешь это непреднамеренно, поражаешь в самое сердце! Послушаешь, как бьется?
От лукавого взгляда было совсем некуда скрыться в маленькой спаленке, куда Вэй Ин привел Лань Ванцзи. Он отступил назад к выходу, пребольно врезавшись позвоночником в кругляш дверной ручки. Бежать, бежать без оглядки! Или наоборот, как мечтается уже месяцами — броситься, вжаться всем телом в чужое, а дальше будь, что будет.
Но Вэй Ин рассмеялся, прикрыл горящие глаза челкой, и выудил из комода темно-синюю мужскую пижаму.
— Да не бойся, не съем я тебя. Вот, переодевайся. Можешь не переживать, она совсем новая, мне слишком большая, а тебе будет слегка маловата, но это же ничего, правда?
— Мм, — согласился Лань Ванцзи. Мягкая фланель обласкала руки, когда он принял одежду в руки.
Да, Лань Ванцзи плохо, из рук вон ужасно, разбирался в человеческих отношениях, но что-то подсказывало — посторонним людям никто не дает носить свою одежду, какой бы неподходящей по размеру она не была…
— Я пойду достану А-Юаня, пока он не сморщился в изюм.
Вслед за пижамой, Вэй Ин достал махровое желтое полотенце с капюшоном-утенком и, подмигнув Лань Ванцзи напоследок, исчез за дверью. Уже из-за нее Лань Ванцзи услышал шутливую угрозу о том, что капитан Усянь вышел на охоту за китом Юанем и твердо намерен вытащить того на сушу, ребенок, очевидно, что-то ответил, так как Вэй Ин громко рассмеялся. Но потом на краткий миг послышался шум воды и смех утих — охота на кита Юаня началась.
Лань Ванцзи переоделся быстро. Аккуратно сложил свои вещи в квадратики, не упустив ни складочки, и не смог отказать себе в любопытстве осмотреться. В комнате, как и в коридоре, было очень много А-Юаня: из-под кровати выглядывал уголком мягкий кубик с цифрами, на детском столике у окна строился какой-то чудной робот с огромными пушками. По стенам висели фотографии мальчика в разных местах: от порога этой квартиры до водопадов и парков развлечений. А Вэй Ина не было нигде. То есть, он улыбался с фотографий, обнимая сына, его одежда стопочками покоилась в шкафу, на тумбочке валялись наручные часы, и те картины в коридоре. И все. Будто вся жизнь Вэй Усяня была отдана А-Юаню и заботе о нем, а семья? Даже у Лань Ванцзи имелся брат, который, кстати, жил в этой квартире и, наверняка, сейчас ел или спал в комнате за стенкой. А у двух людей, живущих в этой квартире, будто не было больше никого. Лань Ванцзи почувствовал странную тревогу. Он словно знал причину оторванности семьи Вэй от мира вокруг, но объяснить не мог.
Пижама оказалась не по размеру и Лань Ванцзи — несколько узка в плечах, рукава в три четверти, да и штаны коротковаты. Мокрый, будто сам ванну принимал, Вэй Ин, вернувшись с укутанным А-Юанем, от которого из полотенца торчал только красный распаренный нос, снова засмеялся.
— Не слишком ли ты большой, гэгэ?
А-Юань скинул съехавший на глаза капюшон и со знанием дела заявил:
— Господин Лань Чжань просто кушал много морковки в детстве. Да?
— Да, — признал Лань Ванцзи. Он, действительно, за короткий кроличий век съел немало моркови. А что поделать, если она такая сладкая, хрустящая и твердая, отлично чесала зубки… — Очень много.
— Па, я тоже хочу вырасти таким большим и сильным! Приготовь мне завтра морковный салат, морковный суп, морковные пирожки и морковный сок.
Вэй Ин закашлялся и потер лоб.
— Лань Чжань, что ты сотворил с моим ребенком! Раньше у меня просили земляничную кашу, шоколадный хлеб и мармеладный компот! — притворно сетуя, он в пару ловких движений размотал влажное полотенце и натянул на А-Юаня теплую с батареи футболку и пижамные штаны с мультяшными кроликами. — Ну что, А-Юань, переходим на здоровое питание?
— Да! — торжественно кивнул тот.
— Значит, я иду отменять заказ на пиццу?
— Нет!
— А как же здоровое питание?
А-Юань наморщил лобик, угрюмо поглядывая на веселящегося отца. Сцена была такой милой, что Лань Ванцзи тоже не удержал легкий смешок, привлекший внимание. Глаза А-Юаня вспыхнули, он наставил палец на улыбающегося Лань Ванцзи:
— Вот! Сегодня мы угощаем господина Лань Чжаня и не можем отказаться от пиццы! Завтра начнем.
— Иди уже, маленькая болталка, занимай места, выбирай кино. — Вэй Ин подтолкнул сына к двери и обернулся к Лань Ванцзи, — Ужас, что ты делаешь с моим А-Юанем.
— Мм? — спросил сбитый с толку Лань Ванцзи.
— Он стал таким серьезным после знакомства с тобой. Ты не видишь, но он постоянно копирует твою манеру отстраненной вежливости. А теперь еще и еда… — Вэй Ин вздохнул, — Надеюсь, к утру уже забудет.
— Морковка полезная, — сообщил Лань Ванцзи на всякий случай. Он следил за метаниями Вэй Ина по комнате и не знал, чем помочь, кроме того, чтобы не мешаться и вовремя уходить с пути этого урагана, наводящего подобие порядка.
— О, я знаю! Но у меня не очень хорошие кулинарные навыки, вряд ли я смогу дать А-Юаню то, что он хочет…
Вэй Ин расправил полотенце сушиться на спинке стула и с кряхтением полез под кровать, выкидывая оттуда детские пушистые тапочки-кролики.
— Все в этих кроликах, — больше для себя пожаловался он, — даже живого пришлось купить. Хуань, конечно, чудо, но… Я хотел другого. Там был такой миленький, чисто белый и с красивыми золотистыми глазками. У кроликов таких не бывает, я думаю — а тот был таким волшебным, — Вэй Ин мечтательно улыбнулся, — К сожалению, с ним что-то случилось, и пришлось взять его брата.
Лань Ванцзи, рассеянно перебирающий цветные карандаши согласно меткам на коробочке, замер. В приюте никто не помнил, что кролик Ханьгуан-цзюнь существовал. Цзэу-цзюня, по документам, забрал господин Вэй Усянь, но сам Лань Ванцзи будто стерся отовсюду. Кроме памяти Вэй Ина, как оказалось. От слов, что тот хотел забрать именно его, в груди стало сладко-сладко, и немного горько — Вэй Ин хотел его кроликом, а нужен ли человеком? Как вообще построить человеческие отношения, если не обнюхать в знак расположения и не боднуться лбами? Пока Лань Ванцзи еще было немного трудно распознавать чужие сигналы симпатий и антипатий.
Но лично ему рядом с Вэй Ином находиться нравилось, а всем известно, что животные прекрасно чувствуют положительные эмоции и расположение. Лань Ванцзи надеялся, что у него остался этот внутренний радар.
Вэй Ин закончил расправлять кровать, взбив подушки, и бросил взгляд на часы.
— Скоро должна прибыть доставка… Ой! Совсем забыли спросить — ты же ешь пиццу?
— Никогда не пробовал, — честно признался Лань Ванцзи. Он не слишком утруждал себя готовкой, да и в принципе не изменил своим вкусам: холодильник был наполнен свежими или маринованными овощами, да сухие злаковые батончики заменили рис и гречневая лапша.
— Значит хорошо, что мы заказали четыре разных, — нисколько не расстроился Вэй Ин.
— Мм, — неуверенно согласился Лань Ванцзи.
— Пааа! Телефон! — возбужденный А-Юань с криком протопал по коридору и ворвался в комнату. Вэй Ин подхватил сына на руки, и тот ткнул в лицо родителю светящийся экран, — Прочитай! Это еда?
— Еда, — прищурился Вэй Ин. — Отведи нашего гостя в гостиную, а я заберу заказ.
— Мм! — довольно кивнул А-Юань и, несмотря на то, что он улыбался, чего Лань Ванцзи почти никогда не делал, фраза прозвучала поразительно похоже. Вэй Ин, прежде чем пойти за пиццей, многозначительно приподнял бровь, как бы говоря: «Это сделал с моим сыном ты!»
А Лань Ванцзи был вовсе не против стать для милого А-Юаня примером. Возможно, его характер в плане социализации оставлял желать лучшего, но Лань Ванцзи мог научить мальчика терпению, послушанию, а еще — верить в чудо. Ведь он сам им был. Ожившим волшебством.
— Ладно, пойдем, господин Лань Чжань, — А-Юань надулся, стараясь казаться серьезнее, и обхватил горячей маленькой ладошкой указательный палец Лань Ванцзи. — Папа придет быстро.
Лань Ванцзи покорно пошел вслед за малышом. В гостиная ничем не отличалась от остальной квартиры — много А-Юаня, почти ничего от Вэй Ина. Это расстраивало, Лань Ванцзи желал знать о столь понравившемся человеке больше.
— Хочешь посмотреть на Хуаня? — спросил А-Юань и, не дожидаясь ответа, пихнул осматривающемуся Лань Ванцзи горячую пушистую зверушку.
Лань Ванцзи охнул от неожиданности и поглядел на брата. Ох, каким же маленьким казался тот сейчас! И ужасно смешным, эти «очечки» выглядели глуповато.
— Привет, — Лань Ванцзи поздоровался из вежливости, не более. Инстинкты не управляли им сейчас, но отголоски памяти остались.
— Привет, — пропищал А-Юань, отвечая за кролика. Лань Ванцзи сел на краешек дивана, чтобы было удобнее. А-Юань скоренько забрался рядом, всем телом прижимаясь к его плечу. — Красивый?
— Приемлемый, — Лань Ванцзи лгать не умел, но и похвалить Цзэу-цзюня было выше его сил.
А-Юань удовлетворенно кивнул и запустил маленькие пальчики в кроличью шерсть.
— Я тоже думаю, что Хуань приемлемый. Вот, — свободной рукой он направил ладонь Лань Ванцзи, укладывая ее на спинку Хуаня, — погладь его.
Хуань, поначалу вырывавшийся, вскоре успокоился под двойной лаской, закрыл глазки и даже заурчал. А-Юань, словно невзначай, полностью перебрался Лань Ванцзи на колени, подвинув кролика. Лань Ванцзи сделал вид, что все нормально (а так и было!) и теперь одной рукой перебирал шерстку кролика, а второй удерживал А-Юаня под грудь, не давая упасть.
Такую умиротворенную картину застал Вэй Ин. Лань Ванцзи слышал его шаги, но ничего менять не стал.
— Ах, — выдохнул Вэй Ин, сгружая четыре картонные коробки на низкий журнальный столик, — вы так мило смотритесь вместе!
Успевший задремать А-Юань подскочил, отреагировав на голос отца, или больше на пиццу, так как тут же принялся тормошить коробки.
— Где моя карчанбугна? — расстроенно воскликнул он, заглянув в каждую.
— Она же тебе не понравилась в прошлый раз.
— Ну и что, — А-Юань надул губки, — может, если есть ее чаще, то понравится! Я хочу быть как Донателло!
Вэй Ин вытащил с полки под телевизором стопку бумажных салфеток и хмыкнул:
— От пиццы ты станешь скорее похожим на По.
— Это же еще лучше! — засиял А-Юань, — Буду Кунг-фу Мастером!
Лань Ванцзи совсем ничего не понимал из разговора, но, кажется, отец и сын могли вечно перебрасываться короткими фразочками, в которых фигурировали мультяшные персонажи. Не то чтобы его обижало то, что о нем несколько забыли, но все же Лань Ванцзи переложил кролика на диван и негромко сказал:
— Я ни разу не ел пиццу.
А-Юань моментально позабыл о споре и повернулся к Лань Ванцзи, в изумлении приоткрыв рот, потом посмотрел опять на отца, дождался кивка, — и снова на Лань Ванцзи.
— Никогда?
— Нет.
— Ни разу в жизни вообще?
— Даже не видел, — повинился Лань Ванцзи.
А-Юань от ответа воодушевился, разворошил только прибранные Вэй Ином коробки, и, указывая на каждую по очереди, начал рассказывать:
— Эта с сыром и оливками, эта с колбасками, сыром и оливками, эта с грибами, сыром и беконом. А эта с сыром, вяленым мясом и… па, как там?
— Руккола, — подсказал Вэй Ин.
— Да! Точно! Моя любимая руккола!
— Так уж и любимая, — недоверчиво хмыкнул Вэй Ин. — Лань Чжань, если что, у них есть названия. Просто А-Юань слишком маленький, чтоб из запоминать.
— Папа, ты что, не помнишь? — А-Юань одарил отца укоризненным взглядом, — Воспитательница же сказала тебе, что я умен не по годам.
И тут Вэй Ин сделал то, что заставило сердце Лань Ванцзи сжаться. Он совсем такого не ожидал. Вэй Ин перестал выкладывать кусочки пиццы из коробок на большие круглые тарелки и втянул серьезного сына в объятия, утыкаясь носом в макушку.
— Я знаю это и без воспитательницы, А-Юань. И очень-очень сильно люблю тебя.
— А-Юань тоже любит папочку...
Лань Ванцзи ощутил острую потребность подойти к двум людям, действительно ставшим для него целым миром, и обнять. Но побоялся. Глупое сомнение холодом растеклось в животе, и Лань Ванцзи, чтобы его побороть, потянулся к пицце.
— Стой! — воскликнул Вэй Ин. — Стой, стой, Лань Чжань! У нас правило — начинаем вместе.
У Вэй Ина были такие потрясающе красные щеки и блестящие глаза, в которых горела любовь к А-Юаню… В этот момент Лань Ванцзи окончательно осознал, что потерялся в этом человеке.
— Прости, прости. Пригласили тебя на ужин, а сами только и делаем, что болтаем. Прости! — засуетился Вэй Ин, собирая пустые коробки.
Лань Ванцзи покачал головой. Это ему нужно извиняться за то, что вторгся в жизни этих людей.
— Возможно, если я помогу вам… — нерешительно предложил он, но отец и сын дружно замахали руками, не дав закончить.
— Нет, нет! — А-Юань надавил ручками на живот Лань Ванцзи, вынуждая усесться на диван глубже и удобнее. — Господин Лань Чжань не должен беспокоиться.
— Да! Мы уже почти все!
Пожалуй, в этот вечер Лань Ванцзи мог бы сказать, что чудовищно счастлив. И, впервые, это чувство не рвало ему сердце, а мягко уместилось, растянув под себя. Словно два человека рядом помогли поделить его, сделав только сильнее. Пицца, правда, не особо впечатлила — чересчур уж яркая на вкус и запах. Фильм тоже не заинтересовал. Вэй Ин и А-Юань, комментирующие происходящее на экране, были куда приятнее глазу. Сначала они смотрели какой-то мультфильм про синего суперзлодея? героя? — Лань Ванцзи пропустил за любованием на улыбку А-Юаня, спорящего с отцом о том, кто должен сходить на кухню за забытым соком (сходил Лань Ванцзи), а потом фильм про Льва.
— Па, — потянул А-Юань, — почему мы не назвали нашего кролика Симба? Я хочу, чтоб он теперь стал Симбой, как этот львенок.
— Хорошо, — покладисто согласился Вэй Ин, — теперь Хуань Симба.
Новоявленный Симба даже не проснулся в своей клетке.
Лань Ванцзи доедал последний кусочек холодной и оттого еще более противной пиццы к концу просмотра. Он изредка бросал взгляды на Вэй Ина, но тот тихонько спал, уложив голову на подлокотник.
— Папа очень устает, — вздохнул А-Юань, не глядя на Лань Ванцзи. — Очень много работает, чтобы мне было хорошо.
Лань Ванцзи затаил дыхание, у него появился шанс узнать о Вэй Ине чуточку больше. А-Юань повозился на своем месте и снова тяжело вздохнул.
— А ведь я даже не его родной сын. А приемный.
— Не похоже, — прошептал Лань Ванцзи. — Я даже не догадывался. Видно, как он тебя любит всем сердцем.
— Я тоже люблю папу! Просто… Ему тоже нужен кто-то, чтобы помогать, пока я не вырос. Потом уже я сам буду помогать.
Вэй Ин даже во сне улыбался. По его лицу ползли тени от телевизора, где заканчивалась история львенка Симбы.
— Я хочу помогать твоему отцу. Можно?
Взгляд А-Юаня стал предельно серьезным, он положил ладошку на колено Вэй Ина и спросил:
— Обижать его не будешь?
Лань Ванцзи помотал головой.
— И нас с Симбой?
— Никогда.
— Тогда можно! — закричал А-Юань, бросаясь обнимать Лань Ванцзи.
От крика Вэй Ин вскинулся, сонно заморгал в темнеющий экран и почесал затекшую шею.
— Па! — поспешил обрадовать родителя А-Юань, удобно устроившись на коленях Лань Ванцзи, — господин пообещал заботиться о тебе и любить!
Лань Ванцзи густо покраснел ушами от того, как легко А-Юань выдал все желания. Однако Вэй Ин лишь махнул рукой и зевнул.
— Очень хорошо, — он хлопал глазами, как сова, и явно не воспринимал обстановку, — уже поздно и нам всем пора спать…
В тот момент Лань Ванцзи обязан был встряхнуть Вэй Ина за плечи, возвращая во взгляд осознанность, и повторить слова А-Юаня. Обязан. Но не сделал. Спустил только А-Юаня на диван, забрал пустые коробки, чтоб выкинуть завтра с утра по пути на работу, пожелал доброй ночи и просто ушел.
Где-то далеко с тонким дребезжанием оборвалась вторая из золотых струн.
Боль напала на Лань Ванцзи исподтишка. Он чистил зубы перед сном, когда ее ледяная рука дернула Лань Ванцзи за позвоночник, вынуждая упасть на пол. Мир перед глазами мерк и вспыхивал, пока страдание делало свое черное дело. Лань Ванцзи не удержал стон и заскреб ногтями по плитке от особо острого приступа, запульсировавшего в пояснице. Наконец, боль отступила, напоминая о себе лишь подрагиванием в обессиливших конечностях, и Лань Ванцзи, цепляясь за края ванны и раковины, выпрямился. Медленно стянул с себя рубашку от пижамы, привычно поморщившись от взгляда на шерстистую руку, и осмотрел себя — ничего, вроде, не изменилось, во всяком случае сверху. А вот снизу… Лань Ванцзи тяжело сглотнул, осознав, что в штанах у него прибавилось. Да вот только не там, где обычно мечтают мужчины. Он повернулся боком, и полноростном дверном зеркале отразилась его фигура в профиль. У которой отчетливо топорщились штаны чуть выше ягодиц. Ему даже не понадобилось приспускать ткань, чтобы узнать, что она скрывает. Хвост. Конечно же хвост.
Лань Ванцзи медленно, но неотвратимо возвращался к кроличьему существу.
Проявившийся хвост отреагировал на волну ужаса, захлестывающую Лань Ванцзи бурно, заелозил в штанах, щекоча кожу. Знакомое и нежеланное ощущение заставило Лань Ванцзи вздрогнуть и взять себя в руки. Он освободил мятущийся хвостик из плена и горько вздохнул, глядя на него. Мягкий и белый, красивый и отличный для кроличьего тела, однако на человеческом смотрелся странно. А для Лань Ванцзи, который видел в нем угрозу, еще и мерзко. Это было глупо, но Лань Ванцзи дернул сам себя за хвост, чтобы хоть как-то выместить злость. Пожалел об этом сразу же, эта часть тела оказалась такой же чувствительной, как и раньше, в пояснице мерзко заныло.
Лань Ванцзи обреченно опустился обратно на холодную плитку пола — подумать о ситуации и остудить пекший хвост. К сожалению, он не мог точно сказать, от чего все это происходит; он делает что-то не так? У него кончается время? А было ли вообще? Иногда совсем уж не кроличье воображение Ханьгуан-цзюня выходило за рамки и рисовало картины чудесные в своей неправдоподобности.
Однако может ли сон длиться столь долго? Лань Ванцзи не знал. Он уже так запутался…
Лань Ванцзи вытянул перед собой обе руки: правую — чудную, гладкую, с редкими волосками и обезображенную шерсткой левую. Какая из них настоящая? Что вообще реально? Вот например лента; Лань Ванцзи как повязал ее в первый день, так и не снимал. В отличии от одежды та не пачкалась, никак не мешала мыться, казалось, лента была частью Лань Ванцзи. Он раздраженно дернул узелок, и тот с легкостью поддался, нагретая человеческим теплом лента уютно свернулась на ладони, похожая на домашнюю змейку.
— А ты что? — звук собственного голоса немного успокоил. По крайней мере Лань Ванцзи все еще может говорить.
Но лента, конечно же, нет. Все ее слова были вытеснены на ней. Вот только… Лань Ванцзи присмотрелся — он прекрасно помнил маленькое четверостишье, пусть и прочитал его один единственный раз, и сейчас нескольких слов не хватало: из кроличьего сердца исчезла отвага, от желаний и амбиций осталась лишь тьма, побледнела третья строчка, зато роковое «Проклятье», словно впитав в себя цвет соседей, сияло насыщенным синим.
Много ли знал Лань Ванцзи о магии? Конечно нет. Он обманчиво посчитал ее доброй феей, доверил ей свое счастье. Но лента в руке насмешливо поведала, как наивен он был.
Повязывать ее обратно Лань Ванцзи не стал, свернул и убрал в шкафчик над раковиной. С одной стороны он надеялся, что без контакта с кожей ткань потеряет свою власть над жизнью Лань Ванцзи, с другой — трусливо отказался наблюдать за обратным отсчетом.
Жить с хвостом оказалось сущим кошмаром. Он проявлял активность во время утренних встреч с Вэй Ином, неистово пытаясь вырваться из плена ремня, которым Лань Ванцзи его прижимал, он пушился и щекотался. И постоянно напоминал, что Лань Ванцзи никогда не был человеком и не имеет на это прав. Но, к счастью, больше новых признаков одичания не появлялось. На протяжении месяца Лань Ванцзи просто жил, борясь с хвостом, апатией и знаками внимания от Вэй Ина и А-Юаня.
Не могло не радовать то, как семья Вэй сблизилась с ним. К субботним вечерам прибавились воскресные прогулки в парке, а еще Лань Ванцзи пару раз забирал А-Юаня из детского сада, когда Вэй Ин не успевал. Однако даже такое тесное переплетение их быта не позволило узнать о Вэй Ине хоть чуточку больше, А-Юань секретничал об отце нечасто, а у самого Вэй Ина Лань Ванцзи не спрашивал по довольно веской причине — откровенность за откровенность, а какой рассказ был бы у бывшего кролика? Нет, Лань Ванцзи ни за что не мог требовать от Вэй Ина ответов, раз сам не готов был предоставить.
Помимо этого, его разум пребывал в смятении. Не так давно (благодаря киновечерам) Лань Ванцзи понял, что мешает ему дышать при виде Вэй Ина, что ширится в сердце от улыбки Вэй Ина, что согревает просто от мысли об отце и сыне Вэй. Любовь. Лань Ванцзи полностью утонул в любви. Согласно фильмам он должен был сообщить это Вэй Ину, прислониться своими губами к его и потом вместе растить Вэй Юаня, проживая в счастье и довольстве до самой старости.
Вот только у Лань Ванцзи была рука, покрытая шерстью, хвост и весьма мутное прошлое, грозившее снова стать настоящим.
Все эти сомнения так мучили Лань Ванцзи днями и ночами, что он почти перестал есть и очень мало спал. Мо Сюаньюй, заметив неважное состояние своего сотрудника, предложил взять два выходных — посидеть дома в тишине и покое. Лань Ванцзи согласился, усталость становилась совсем уж невыносимой, а от неозвученных запертых чувств болели губы и язык.
В среду утром он даже не открыл Вэй Ину дверь. Слышал стук, звонкий голос А-Юаня, спрашивающего отца почему Лань Ванцзи не выходит, но все равно не встал с постели.
У него было немного времени, чтобы привести свои мысли в порядок, восстановить душевное равновесие и… А что «и»? Лань Ванцзи даже намека не имел, что делать дальше. Доживать последние счастливые дни? Искать способ снять проклятие? Он горько хмыкнул в подушку, ну да, в мире, где магия — сказка для детей, ответ найдется, как же.
Так Лань Ванцзи и провалялся в кровати весь день, изредка совершая набеги на кухню за лапшой быстрого приготовления, которую от нервов сгрыз сухой.
Он и четверг собирался провести в амебном состоянии, рассудив, что может позволить себе деградировать немного больше, чем просто до кролика. И даже смог воплотить план в жизнь почти полностью, но около семи часов вечера дверной звонок разразился отчаянной трелью.
Лань Ванцзи оторвал несчастный взгляд от экрана телефона, где читал мифы Древней Греции, пригладил волосы, стряхнул футболки крошки от булочки с изюмом и решил не открывать. Нет его. Однако вечерний посетитель не унимался, продолжал яростно давить кнопку звонка, а потом еще и стучать начал. От шума в висках Лань Ванцзи разгоралась боль, ввинчиваясь глубже в мозг. Лань Ванцзи сжал зубы покрепче и спрятал голову под подушку, почти умоляя высшие сущности, чтобы от него отстали. Противная пульсация ползла вверх по лбу к темечку, где разделилась и с удвоенной силой вгрызлась, словно дробя кость. А шум все никак не прекращался, доставляя больше мучений.
Когда к какофонии присоединилась еще и стандартная трель телефона, Лань Ванцзи не выдержал, отшвырнул подушку, кинул ей в след надрывающийся мобильник и потопал ко входу, намереваясь высказать нежданному, но очень настойчивому гостю все, что о нем думает.
— Кто там? — раздраженно поинтересовался он, не собираясь открывать.
Перезвон прекратился, в спальне, кажется, заглох телефон, Лань Ванцзи с облегчением выдохнул. Жаль только, что боль плотно поселилась в голове и никуда уходить уже не собиралась.
— Ну? Кто? — Лань Ванцзи повторил вопрос, внутри на все лады уже кляня дурацких шутников, неизвестно как пролезших в подъезд.
За дверью покопошились, а потом родной голос Вэй Ина выдохнул в замочную скважину:
— Лань Чжань! Наконец! Как знал, что ты дома. Откроешь?
— Вэй Ин? — переспросил Лань Ванцзи, судорожно начиная щелкать внутренними замками и цепочками.
— Если ты ждешь кого-то еще, то я уйду, — сообщил Вэй Ин, но в противовес своим словам ввалился в квартиру, небрежно стряхнул кеды и бросил кожанку на тумбу.
— Нет. Нет, оставайся. Я один.
От мысли, что Вэй Ин может сейчас развернуться и уйти, боль взметнулась огнем, Лань Ванцзи еле удержал порыв сжать голову руками.
— Ммм, и я один! — улыбнулся Вэй Ин и зачем-то принялся аккуратно складывать кожанку рукав к рукаву. — А что делают одиночки, знаешь?
Лань Ванцзи покачал головой. С Вэй Ином — он чувствовал — творилось что-то неладное: движения были слишком резкими, голос необычно звонким, а глаза возбужденно метались во всему вокруг, ни на чем конкретном не останавливаясь, а к запаху парфюма примешивался еще один, терпкий и неприятный для Лань Ванцзи.
— Ты пьян.
— Отгадал, — хихикнул Вэй Ин. — Но погоди, я что, слышу в твоем тоне упрек? Да будет тебе известно — взрослым людям иногда можно расслабляться подобным образом!..
— Ясно.
— Только не говори, что ты не пьешь! — Вэй Ин всплеснул руками. — Или нет, дай догадаюсь…
— Да, даже не пробовал, — ответил за него Лань Ванцзи.
Вэй Ин хмыкнул и задумчиво пожевал губу. Его рука, мягкая, приятная, прикоснулась к щеке Лань Ванцзи, рассеяно поглаживая. Лань Ванцзи невольно потянулся навстречу, и Вэй Ин выдохнул с легким смешком.
— Лань Чжань, Лань Чжань… Тебе не сложно быть таким идеальным всегда? Вежливость и элегантность. Белая одежда, никакого фастфуда, на работу всегда без опозданий. Не пьешь еще вот…
Хвост в ответ на эту незамысловатую похвалу радостно затрясся под ремнем, а заодно и напомнил хозяину, как тот далек от идеальности. Лань Ванцзи попытался успокоиться, чтобы Вэй Ин не заметил его странную (ужасную) анатомическую особенность, но чужая теплая ладонь мешала.
К счастью Вэй Ин, не дождавшись ответа, пьяно захихикал, убрал руку от лица Лань Ванцзи и развернулся в сторону кухни.
— Пить. Я хочу пить, — возвестил он.
— А тебе не хватит? Тебя шатает.
Вэй Ина правда шатало так, что он цеплялся за стены для удержания равновесия.
— Я про чай. Или воду. Не знаю. Что у тебя есть?
Лань Ванцзи облегченно вздохнул и поспешил следом за своим неугомонным гостем, который уже гремел посудой и что-то шутливо выговаривал нарисованному кролику на коробке с сухим завтраком.
— Какая из этих кружек твоя любимая? — Вэй Ин обернулся к Лань Ванцзи, указывая на аккуратно висящие на подставке кружки. Их было всего три, но Лань Ванцзи действительно пользовался только одной. Без всякой задней мысли он указал на нежно-зеленую с узором из улыбчивых подсолнушков.
— Хм, я думал, голубая… — недоверчиво пробормотал Вэй Ин.
— Вэй Ин, что ты делаешь? — Лань Ванцзи обеспокоенно наблюдал, как Вэй Ин берет его кружку и наливает в нее воду из-под крана. — У тебя заболит живот.
— Не, все будет отлично.
— Ты этого не знаешь, — Лань Ванцзи решительно отобрал кружку и вылил сырую воду в раковину. — Я заварю тебе чаю.
— Но в эту кружку? — зачем-то уточнил Вэй Ин, позволяя усадить себя на стул.
Лань Ванцзи не знал, что такого особенного в обычной посудине, но кивнул, чтобы не расстраивать Вэй Ина. Тот, очевидно, был не в себе. Природная живость под действием алкоголя превратилась в лихорадочность: лишившись кружки в руках, Вэй Ин принялся теребить край скатерти.
— У тебя такой порядок, — заметил он и мечтательно вздохнул: — Хотел бы я быть таким же ответственным чистюлей. Хотя несколько пустовато… Тебе нужна семья. Знаешь, красивая жена, детишки-ребятишки. Собака.
Лань Ванцзи, набирающий чайник, подавился воздухом.
— Я не хочу семью, — отказался он. — То есть… Жена мне не нужна. И собака тоже.
«… А вот детей можно. Например А-Юань».
— Ясно, ясно, — закивал Вэй Ин и опять разулыбался во весь рот.
Его глаза, до того метавшиеся по кухне, остановились на Лань Ванцзи. Под таким пристальным взглядом было неудобно. Лань Ванцзи крепче прижался поясницей к кухонной тумбе и непроизвольно натянул ниже левый рукав.
— Так… — начал он, сил выдерживать молчание не осталось. Чайник тихо пыхтел на плите, а Вэй Ин не спешил возобновлять разговор. — Где А-Юань?
— А? — Вэй Ин моргнул, выплывая из своих мыслей. — А, А-Юань… Он сегодня с ночевкой у друга. Уж не думал ли ты, что я настолько плохой отец, что напьюсь и оставлю пятилетнего ребенка дома одного? Лань Чжань! Вот значит какого обо мне мнения!
— Я… Я не… — растерялся Лань Ванцзи, задавленный таким выводом. Он просто спросил! И никогда и ничего не заставило бы его подумать о Вэй Ине плохо!
— Я шучу. Не принимай меня всерьез.
Лань Ванцзи был бы и рад последовать совету, да вот только не мог. Не мог с тех самых пор, как громкий мужчина поднял его за уши в питомнике, а потом оскорбил. Вэй Ин стал важен. Очень важен.
Чайник счастливо засвистел, выпуская тонкую струйку пара, и Лань Ванцзи упустил рвущиеся наружу слова о том, как Вэй Ин с А-Юанем ему дороги. Вместо этого он вернулся к знакомым и выверенным движениям заварки чая.
Ему хотелось дать Вэй Ину почувствовать немного того огня, который сжигал сердце Лань Ванцзи каждый день, и, поразмыслив, он взял с полочки жестяную коробочку с каркаде. Пока лепестки настаивались в чайничке, Лань Ванцзи нарезал тонкими дольками лимон, поставил на стол перед Вэй Ином смешную, в форме медведя, баночку с медом. Вэй Ин следил за его действиями не отрываясь, и руки от такого внимания чуть тряслись. Само присутствие Вэй Ина в его квартире, на его кухне, собирающегося пить приготовленный Лань Ванцзи чай, переворачивало внутренности сладкой истоме.
— Не обожгись только, — предупредил Лань Ванцзи, подавая Вэй Ину кружку с напитком, в котором уже плавала лимонная долька. — И меда добавь, а то будет слишком кисло.
Вэй Ин благодарно улыбнулся, не жалея бухнул в три ложечки предложенной сладости, отхлебнул и блаженно зажмурился.
— Никогда такого не пил, но это волшебно!
— Прочитал в интернете, — смущенно пояснил Лань Ванцзи, присаживаясь на стул рядом.
Вэй Ин промычал в ответ и обратил все внимание на чай, став внезапно пугающе тихим. С каждым глотком из Вэй Ина будто уходила энергия: ссутулилась спина, появилось напряжение в шее, а когда он допил и поднял взгляд, у Лань Ванцзи перехватило дыхание — глаза возлюбленного затянула черная пелена боли.
— Вэй Ин? — судорожно позвал он, нерешительно протягивая свою руку к чужой, безвольно лежащей на столе. — Что с тобой? Все хорошо?
— Я? Да… Нет. Не знаю, — Вэй Ин повел плечами и попытался улыбнуться, но потом сдался, подался всем телом к Лань Ванцзи и зашептал ему в щеку: — Обними меня?
И Лань Ванцзи не устоял, плюнул и на дурацкий хвост, на шерстистую руку, на свое кроличье трусливое сердце. Прижал к себе горячее дрожащее тело, затаскивая на колени и что есть сил цепляясь в спину Вэй Ина через ткань футболки. Вэй Ин сначала напряженно застыл, а потом обмяк, спрятал лицо Лань Ванцзи в шею и тихонько всхлипнул. От него все еще немного пахло вином, но больше чаем, медом, а теперь еще и Лань Ванцзи.
— Лань Чжань… Знаешь, я… Мне кажется… — залепетал Вэй Ин, согревая кожу влажным дыханием. — Мне кажется, что ты мне нравишься.
Лань Ванцзи, уже склонившийся, чтоб зарыться носом в чужую макушку, замер. Кровь забухала в висках, опять вернулась корежащая, предупреждающая боль в темечко. Сказанные мягким беспомощным голосом слова отдавались в ушах набатом, грохотали литаврами. Он так желал услышать эти слова. И так мечтал ответить. Сотни раз Лань Ванцзи думал об этом моменте, заготовил целую речь, а сейчас ее как метлой из вымело. В горле пересохло, а глаза заслезились. Все, что он мог, это сильнее прижать к себе Вэй Ина, чтобы тот расслышал бешеное биение сердца в груди, понял чувства Лань Ванцзи, которые отказывались срываться с языка, но бешено жгли внутри.
— Это ничего, если я тебе нет, — спешно забормотал Вэй Ин, когда молчание начало затягиваться. — Мне просто захотелось сказать, вот и все. Знаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не обращай внимания, ладно?
Он принялся выворачиваться, но Лань Ванцзи только крепче обнял руками чужую талию.
— Нет, Вэй Ин… — Лань Ванцзи прикрыл глаза, надеясь найти хоть немного правильных слов. — Все не так. Ты тоже.
— Тоже что? — Вэй Ин зашевелился и, кажется, поднял голову, уставившись в лицо Лань Ванцзи.
— Сердце, — наконец выдавил Лань Ванцзи. Он аккуратно взял теплую ладонь Вэй Ина и положил себе на грудь. — Мое лицо ничего не скажет, слушай сердце.
Вэй Ин завороженно посмотрел на их сплетенные вместе руки, нежно погладил большим пальцем запястье, и Лань Ванцзи сделалось вдруг нестерпимо жарко. Опалило уши, шею, осело в животе. Вэй Ин заерзал и рассмеялся немного неверяще, но счастливо.
— Это значит взаимность?
— Мм.
***
— Тц, — наигранно расстроенно цокнул языком Вэй Усянь. Он оторвался от чудного круглого блюда и потянулся. — Ты выиграл, Лань Чжань — он успел раньше, чем отросли уши. Ах, вот если бы еще чуть-чуть!
— Я сразу сказал, — спокойно ответил Лань Ванцзи, не поднимая взгляда от своих бумаг.
Вэй Усянь надулся. Распушив хвосты, он закрыл ими лицо и проворчал:
— Если бы «я» не напился, то ничего бы не случилось! И быть бы тебе, Ханьгуан-цзюнь, снова кроликом!
— И ты бы позволил?
— Нет… Конечно нет! — тут же стушевался Вэй Усянь. — Я ведь только ради «нас» все это и затеял. И надо, кстати, избавить «тебя» от хвоста, думаю, он вызовет слишком много вопросов.
Пару недель назад Небесный Император-дракон Лань Ванцзи и его муж-девятихвостый лис Вэй Усянь точно так же сидели в главном зале дворца. Лань Ванцзи разбирал документы, а Вэй Усянь от нечего делать игрался с зачарованным блюдом, которое могло показывать иные миры.
— Смотри-ка, Лань Чжань! Еще одна реальность, где мы не вместе. Догадаешься почему?
— Ты уже с кем-то встречаешься? — предположил Лань Ванцзи.
— Неа.
— Я боюсь признаться?
— Опять мимо!
— Ты умер?
Вэй Усянь болезненно поморщился. Это была самая ужасная реальность. Война, кровь, Вэй Усянь умер, а Лань Ванцзи страдал, искалеченный собственным кланом. Ох и пришлось тогда потрудиться, чтоб все исправить!
— Нет, нет, нет. Ты родился кроликом, представляешь!
— Ужасно, — прокомментировал Лань Ванцзи, но его хвост насмешливо дернулся. Вэй Усянь не упустил это движение, поймал хвост в руку и привычно сунул кончик с голубоватой кисточкой в рот. Это помогало думать.
— Надо как-то превратить тебя в человека… Что там нужно людям для жизни? Еда, машина, квартира… — Вэй Усянь достал пачку чистых талисманов и принялся выводить неаккуратные черточки будущего заклинания.
— Работа, — напомнил муж.
— Фу, как банально! Давай лучше дадим ему огромный счет в банке.
Но Лань Ванцзи упрямо сдвинул брови и повторил:
— Мне нужна работа, Вэй Ин.
— Хорошо-хорошо, только не смотри на меня так. Будешь работать в своем же приюте. Ты же любишь кроликов?
— Мм.
— И я. Кушать!
— Вэй Ин!
Вэй Усянь рассмеялся и добавил еще пару символов. И, чтоб жизнь его другому мужу не казалась медом, поставил ее на таймер. Лань Ванцзи, уже оставивший бумаги, посмотрел на веселящегося лиса с укором.
— Что? Это заставит тебя быть смелее, а не как у нас — десять тысяч лет заставил меня ждать ответных чувств, ай-ай, господин Небесный Дракон!
— Люди не живут столько.
— Именно! Тем более нужно подстегнуть.
— Ладно, — сдался Лань Ванцзи. Он придвинулся к Вэй Усяню близко-близко, практически навалившись на него, горячая рука как бы невзначай улеглась Вэй Усяню на коленку. Думать это вообще не помогало. — Только как «я» узнаю, что мне надо делать?
Вэй Усянь облизнул пересохшие губы, глубоко вдохнул и постарался отвлечься на возникшую задумку.
— Письмо… Мы напишем тебе письмо. На, — глаза Вэй Усяня шало блеснули и он, в отместку за выходку мужа, сдернул с того ленту, — твоей ленте. Точнее, на моей, — Вэй Усянь ухмыльнулся и приложился губами к тонкой полоске ткани, наблюдая, как наливаются краской уши Лань Ванцзи, а на дне зрачков понимается огонь. — Составим стишок. Ханьгуан-цзюнь умный, поймет. А если не поймет, то я помогу…
Закончить фразу ему не дал запечатавший рот поцелуй.
Стражники за дверью, охраняющие покой императорской четы, привычным движением активировали талисманы полога тишины.