костя, прямо скажем, заебался.
если говорить непрямо, а извилистыми, ломаными, состоящими из отрезков, то он просто немножечко устал, но щас, мам, я полежу пять минуточек, чай выпью и пойду писать конспекты по праву, у меня ж завтра зачет, так что отъебитесь. вместо чая зеленый монстр, но костя не был самоубийцей и любителем послушать громкие нотации о том, что он сдохнет еще до поступления в университет, если вместо солянки, котлет и бабушкиного компота будет хлебать эту гадость.
не говорить же ей, что он только и хочет, что помереть, да как можно скорее, потому что выспаться и отдохнуть в блаженной тишине, вероятно, получится только в гробу.
а еще три станции до дома, и спать нельзя, уедет за мкад, хрен потом уедешь назад в такое время, а право реально надо учить. надо было сегодня пропустить тренировку, но артем арсеньевич испепелил бы его на месте, если бы костя променял карате на какой-то там право. тем более, бакунин, ты же отличник, тебе эти зачеты расплюнуть и ладошками растереть, а новые блоки ты сам не поставишь, лоботряс хренов, так что заканчивай ныть и давай по новой в спарринг с виновато улыбающимся эдиком.
да и сам бакунин, если честно, не пропустил бы тренировку, даже если бы от этого зависела его собственная жизнь. вот может, если жизнь эдика… да ну, идиотизм. бакунин самолично бы убедился, что жизнь кириешкина в порядке и потащил бы на тренировку, потому что серый для спарринга слишком тощий, а с тодорским драться никакого удовольствия вне официальных соревнований.
а еще какая-то бабулька возмущается так, что уши закладывает, костя буквально полчаса назад проглотил таблетку парацетамола, но голова пульсирует и кажется, вот-вот, блять, отвалится, если до нее долетит какой-то звук. а еще мужик сбоку прижимается так, будто бакунин его личный поручень, врезать бы ему хорошенько, но тут развернуться особо негде, чтобы увернуться от ответного удара, да и устраивать драку в общественном месте в час пик так себе идея.
а еще бакунин едва не проезжает свою станцию из-за давки. еле выбирается и почти что выдыхает, но не успевает твердо встать на ноги, как поток людей несет его к выходу. как гребанная масса бездушных болванчиков, если выбьешься из нее - ты труп, но влиться гораздо проще, чем кажется. стоит только смириться со своей участью жителя прославленной столицы, и ты уже один из них. поезд укатывается в тоннель, те, кто в него не влез тяжко вздыхают и ждут следующего.
бакунин выбирается из метро, а на улице жуткая духота, словно весь воздух москвичи утащили в метро. май цветет, май душит, май медленно убивает, но косте нравится.
он всегда больше любил жару и жуткую духоту, в которой всех вокруг размывает и размазывает по асфальту.
а еще у подъезда крутится мономахов. треплется с бабой варей, как будто приличный молодой человек, а она как будто и не замечает проколотых ушей, зато когда илюха с септумом вышел, еще неделю орала, что он пидорас, и до сих пор сопровождает каждое появление илюхи во дворе неодобрительным взглядом и перешептыванием с теть маней, если она сидит рядом.
а с мономаховым все, значит, хорошо. болтает за милую душу, почти синхронно всплескивают руками и охают, рядышком сумки с продуктами стоят, букет каких-то полувялых ромашек валяется. бакунин хмуро представляет, кому он предназначен и накидывает капюшон, надеясь прошмыгнуть незамеченным.
у него зачет по праву. ему надо готовиться.
— костя! привет, — кричит мономахов. баба варя начинает что-то недовольно ворчать и охать, как такой приличный мальчик, как никиточка, связался с таким хулиганом, как костик бакунин, а ребенком был, чертеныш мелкий, хоть сейчас бесов изгоняй забытых. и то, что никиточка выглядит так, словно прямо сейчас натянет костюм чумного доктора и побежит жечь мажоров, ее не волнует.
и как он это делает?
костя злобно зыркает на него и твердо двигается к подъезду. он слышит, как мономахов убеждает бабу варю, что обязательно еще зайдет, а сейчас ему с костиком нужно уладить очень срочные дела, это насчет одноклассницы ирочки, костик же настоящий дамский угодник, все девочки любят плохих мальчиков, которые дергают их за косички, чес-слово, баб варь, всего хорошего.
мономахов догоняет его, когда бакунин уже почти скрывается за железной дверью спасительной темноты подъезда - опять лампочка перегорела? и тормозит на пороге. костя, правда, уверен, что мономахов не то что код знает, а найдет способ вырвать дверь с петель, чтобы потрепаться.
— привет, — че лыбится, спрашивается.
— повторяешься, — бакунин всё равно заходит в подъезд. у него право. зачет.
— а, наплевать. это тебе, кстати, — протягивает идиотские ромашки.
— мне ставить некуда. баб варе подари, — бурчит бакунин.
— кому? — костя мысленно закатывает глаза.
— ты нахуя приперся?
— да проходил тут недалеко, дай, думаю, загляну, спрошу, как дела. получу простого человеческого тепла, знаешь ли, приятно…
— адресом ошибся.
недалеко. мономахов живет, если что, где-то в марьино. почти двадцать станций на метро. если он, конечно, не тащился от школы. это, конечно, всё меняет. десять станций.
костя умолкает. и тащится по лестнице на седьмой этаж. лифт кажется слишком тесным, а в компании мономахова вообще вызывает приступ клаустрофобии.
в компании мономахова, если честно, даже красная площадь вызывает приступы клаустрофобии. его слишком много, он слишком близко, он голыми руками достает из груди слишком быстро бьющееся сердце, чтобы по приколу посмотреть, а от чего оно забьется еще сильнее. куда надавить, чтобы костя наконец перестал задыхаться и тихо скончался в сторонке, где мономахов разберет его на кусочки, посмотрит, что внутри, и соберет обратно. даже притворится, что надеялся, что получится как было, он же хороший мальчик.
мономахов неизменно тащится за ним, чуть отставая, якобы из-за узкой лестницы, но все равно продолжая распинаться. костя пытается пропустить это мимо ушей, но все равно зачем-то запоминает, про новую серию милого во франксе, про четверку по физике, вот сволочь, снизил ни за что, про то, как ирка все уши протрещала про ярмолинскую из класса бакунина, про то, как подслушал, что сама маша карине говорила про ирку, где подслушал, умело опустил, да и костя это знать, если честно, не хочет даже больше, чем про все остальное.
они доходят до седьмого этажа. мономахов старательно делает вид, что это не он прямо сейчас подохнет от одышки. костя нарочито долго роется в сумке в поисках ключей
— у меня завтра зачет по праву, — зачем-то говорит костя. мономахов хмыкает и вместо него звонит в звонок. что-то громко хлопает. открывает, слава богу, отец. мать, значит, занята ужином или чем-то еще.
— марин, костя друга привел, — отец разворачивается и исчезает в коридоре.
— эдика? — мономахов кидает задумчивый взгляд на костю. бакунин скалится в ответ.
— нет.
— я уже ухожу, марина евгеньевна. удачи с правом, костя.
бесит. потому что мать сразу выскакивает в коридор и чуть ли не за уши тянет на ужин. а до ужина ещё полчасика, но вы можете у костика в комнате чай попить. к праву вместе подготовьтесь.
подготовился, блять.
следит за тем, как мономахов слоняется от полки к полке, как поднимает руку, чтобы коснуться корешков книг или плаката, но останавливается буквально в нескольких сантиметрах. ничего не трогает, ничего не говорит, только иногда кидает на бакунина какой-то стрёмный криповый взгляд, как будто по русской классике вперемешку с “хрониками нарнии” сделал какие-то выводы.
— мило, — наконец выдает он. и улыбается. приторно-мерзко, как ложка сахара в горячем чае. размешай, да пей на здоровье. всем вокруг нравится, а костя скрипит зубами, растирая дурацкий сахар.
— сорняки свои тоже мимо цветочного проходил? — бурчит костя.
— ага. мимо клумбы под вашими — или не вашими, хуй знает, чьими, короче — окнами.
— супер.
баб варя его прибьёт. отловит, попросит пакеты дотащить, а как только руки освободит, аккуратно спросит про цветы, а если ответ ей не понравится, аккуратно, но с особой жестокостью и удовольствием свернёт костику шею.
костя утыкается в конспекты. термины, выделенные цветным маркером, плывут перед глазами, потому что мономахов уже маячит за спиной. на безопасном для него расстоянии.
— хочешь, я тебе стихи на французском почитаю? — тыкает в учебник французского на полке сверху. бакунин встрепывается и смотрит наверх. упорно пялится на учебник французского, а не на тонкие пальцы, аккуратно касающиеся корешка.
— ты б на русском завалил, — костя упорно переворачивает страницу и скользит по следующей невидящим взглядом. а они точно это проходили? такое ощущение, будто он впервые видит эту тему, этот конспект, эту тетрадь. эту комнату, эту квартиру, остановите планету, бакунин ошибся адресом, временем, вселенной, потому что иначе бы он спокойно понял, что написано в его тетради его собственной рукой.
мономахов наклоняется прямо над ухом и хочет что-то сказать, но костя рефлекторно заезжает ему локтем в солнечное сплетение.
— блять, какой же ты ебанутый, — хрипит мономахов. костя хмуро на него пялится и возвращается к конспектам. лучше не становится.
мать заходит без стука, когда мономахову удается распрямиться, а костя еще не успевает придумать, как бы его по-тихому выкинуть из окна и сообщить ей, что никиточка ушел.
костя пялится на него весь ужин. а мономахову поебать. спокойно выдерживает костин взгляд, расспросы матери про школу, про учителей, про…
— никит, встречаешься с кем-нибудь? — лукаво спрашивает мать. — а то наш костик только и занимается, что учебой, что тренировками, с ним говорить скучно-скучно
костя почти что возмущается, но мономахов его опережает:
— ага, — невозмутимо, блять. как будто ничего такого не спросили, ничего такого не сказал. как будто спросили “завтра зачет по праву?”. зачет по знакомству с родителями, по умению притворяться нормальным человеком.
— она красивая? — сразу же хватается мать.
мономахов кидает странный взгляд на костю. бакунину этот взгляд не нравится. бакунин свернет мономахову шею, если он начнет отвечать, если он и дальше продолжит этот абсурд.
— очень. похожа на вас, марина евгеньевна. просто копия.
костя злобно втыкает вилку в помидор. мякоть брызгает во все стороны. мономахов ехидно ухмыляется, мать начинает орать, но это вообще, блять, не важно.
— с вами учится? никого такого на фестивале не видела, — спрашивает мать, когда отцу наконец удается ее успокоить.
— вы, наверное, только на костю и смотрели. он был та-ак крут.
***
— слышал, у тебя неплохо с физикой? можешь объяснить?
мономахов тыкал в него тетрадкой с очень жирной двойкой внизу страницы. он был на удивление серьезным и каким-то грустно-усталым. костя равнодушно хмыкнул.
— нет.
вообще-то косте было абсолютно некогда. у него не было времени ни на что, он не успевает даже вздохнуть, потому что поступление уже через какой-то год, все вокруг ждут, что костя сможет сдать все на сто баллов, ждали бы на больше, но сотня — абсолютный максимум, который они могут выжать.
— че, слабо? думаешь, я настолько тупой, что твое величество лучший-ученик-параллели не может снизойти до простых смертных и объяснить.?
ведь костя бакунин такое золотце, умный мальчик, просто номер один, блин.
— нет.
ему некогда останавливаться. у него нет времени на это.
— а че, испугался, что если снова провалюсь — ты виноват будешь? боишься ответственности? ну ладно, я тогда тодорского попрошу.
но почему-то он думал, что время для того, чтобы вдолбить в пустую башку мономахова формулы по физике, он найдет.
— да пошел ты.
две недели до пересдачи они ежедневно занимались. даже в выходные в честь 23 февраля. костя вытащил мономахова из кровати в восемь утра и заставил зубрить формулы.
тогда он был особенно невыносим.
“теплообмен это, да еб твою мать, костя, как же ты меня заебал, процесс передачи энергии от одного тела к другому без совершения работы, все, отъебись”.
в день пересдачи лично проводил мономахова до кабинета физики.
— а на удачу поцелуешь? - спросил мономахов, хватая костю за рукав форменного пиджака.
— удача для неудачников, - фыркнул костя, скидывая чужую руку.
— а если пятерку получу, поцелуешь?
— ты сначала получи.
следующие два дня без физики мономахов извел всех и каждого. вообще-то, физика у них в пятницу и вторник, но в понедельник он так извел бедного физика, что тот прямо при мономахове же его контрольную и проверил.
и пять поставил. еще удивился, но это уже мелочи и было потом. сначала мономахов схватил тетрадку и помчался искать бакунина. нашел и радостно тыкнул своей пятеркой в лицо. потряс, разразился монологом о том, какой он, мономахов, классный, крутой, умный и все такое, ему никакие эдики, так некстати оказавшиеся рядом, в подметки не годятся.
а потом попытался получить свой поцелуй победителя. получил наливающийся всеми цветами костиной любви фингал под левый глаз.
***
— спасибо за ужин, марина евгеньевна!
— ой да что ты, всегда приятно поговорить с приличным мужчиной, — подмигивает мать. костя думает, что, если бы мог, с удовольствием бы взорвался, уничтожая все вокруг.
— кость, проводи никиту до метро хотя бы, — он прямо видит, как взрывает лицо сначала матери, потом никиточке.
— нахера?
— костя! потому что. давай вали, а то тебе еще к контрольной твоей мега важной готовиться.
костя надеется, что илюха уже давно вернулся домой и они не пересекутся. потому что узнает илюха — узнает уранова. узнает уранова — узнает карина. узнает карина — узнает мира. а если узнает мира — узнает вся москва.
— твоя мать — милашка.
— завали, блять.
они спускаются на первый этаж.
— можешь меня не провожать до метро, тебе ж правда надо готовиться. да и я не потеряюсь, — говорит вдруг мономахов, когда открывает первую дверь.
— ебать, спасибо за разрешение! как будто я собирался.
— ты все еще идешь со мной.
костя не находится с ответом. мономахов не особо торопиться открывать дверь. он окидывает костю нечитаемым взглядом. бесит.
мономахов оказывается рядом с костей. расстояние так резко сокращается, что косте кажется, что кто-то из них упал.
— на удачу, — подмигивает никита.
и целует. бакунин его оттолкнуть не успевает (не успевает даже понять, а хочет ли отталкивать), потому что мономахов быстро отскакивает и открывает дверь.
— но нормальные поцелуи — для победителей.
и захлопывает железную дверь прямо перед костей. замок еще не закончил пищать, но костя не уверен, что это не звук отключения его собственного мозга. выдернули аппарат жизнеобеспечения, все, дорогой, пора, ты спокойную жизнь отжил.
костя думает, что мономахов долбоеб.
костя, думает, что он сам, наверное, долбоеб.
костя распахивает дверь и кричит вслед быстро удаляющемуся мономахову:
— да пошел ты! удача для неудачников!
мономахов, не оборачиваясь, показывает ему средний палец.