Поездка в родной город назначается на следующую субботу. Поезд отправляется из Парижа в десять утра, а обратный билет у него куплен на четыре вечера. Намджун думает, что вполне успеет пообщаться с семьей за это время и собрать оставшиеся вещи. Сейчас ему надо не уснуть. Подъем выдался ранним, а глаза так и закрывались под мерный стук колес. Ехать осталось совсем немного, минут двадцать. В надежде хоть как-то себя развлечь, пытается найти брошенный куда-то в глубь рюкзака наушники, но натыкается на фотографии, сделанные в Хэллоуин. Они так и лежали там. Улыбнувшись приятным воспоминаниям, он аккуратно кладет фото меж страниц ежедневника, откуда они и выпали.

Следующие минуты за прослушиванием музыки проходят незаметно. Бове встречает шумом улиц, снующими по улице людьми и затянутым тучам небом. Вот-вот пойдет дождь. Намджун тяжело вздыхает и плетется к нужной остановке. Он мысленно готовит себя к предстоящей встрече, ясно понимая, что теплого приема не получит. Дождь все же начинает капать, а зонта у него с собой не было. Наконец приезжает автобус. Забираясь в полупустой салон, Намджун вновь проверяет телефон на новые уведомления. Было всего одно, от Юнги: мужчина желал удачи и просил предупредить, когда он будет садиться на поезд, чтобы он успел приехать к вокзалу и встретить.

Поездка на автобусе много времени не занимает. Но до дома еще надо дойти, а дождь все так е морочит. Намджун сильнее натягивает капюшон куртки. Но от промокания это не спасает. Наконец из-за угла виднеется нужная улица. Намджун проходит через арку, попадая во двор. Он выуживает заранее вытащенные из рюкзака ключи и забегает в подъезд. И еще несколько минут стоит перед квартирой, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь входить. Он слишком хорошо помнит, с каким скандалом уезжал в Париж. Сделав глубокий вздох, он вставляет ключ в замочную скважину и отпирает замок. Квартира встречает его теплым запахом еды и тишиной. Словно никого нет. Но вот ему на встречу выходит мама.

— Намджун! — удивленно восклицает она, кидаясь обнимать сына. Намджун обнимает в ответ, здороваясь. Судя по всему, отца дома нет, а значит все пройдет спокойно. — Не писал, не звонил, как ты там устроился? Приехал так неожиданно? Что-то случилось? Тебя отчислили — запричитала женщина, утягивая сына на кухню.

— Нет, меня не отчислили. Нет, каникулы еще не начались. Мам, я поступил не туда, куда планировал. Еще лучше место нашлось, правда там платное обучение. Да, дорого, но я работаю, — он еле успевал отвечать на вопросы.

— А вещи тогда зачем все привез? Скажешь, что не домой приехал? — Она указывает на рюкзак

— таким набитым выглядит из-за сумки внутри, — объясняет Намджун. — Я за остальными приехал. Не очень удобно жить, имея при себе лишь пару комплектов одежды, — спокойно сказал он.

— Устроился в общежитии?

— Не совсем, квартиру снимаю, — уклончиво ответил Намджун, не решаясь пока рассказывать Юнги. — Думаю, мне сначала стоит собрать вещи, а уже потом спокойно все обсудим.

Он уходит в свою старую комнату. На шкафах ни миллиметра пыли, видно, что в его отсутствие здесь убирались, хоть и ничего не поменяли. Возможно, надеясь, что сын домой вернется. Намджун выгребает из шкафа вещи, раскладывая их на кровати. Он складывает их в большую сумку, вытащенную из рюкзака, параллельно решая, что можно оставить. В конце у него даже остается место, тут же заполняемое книгами и альбома групп. Намджун пытается утрамбовать некоторые скетчбуки и прочую мелочевку в рюкзак. Ему пришлось выложить ежедневник, что сейчас покоится на краю кровати. В комнату заходит мама и садится рядом. Намджун вполуха слушает ее щебетания о прошлом. Он тут же убирает ежедневник с кровати, заталкивая его в рюкзак, на случай если маме станет интересно, что там. Он помнит, что клал туда фото, которое ей видеть не стоит.

— Я все, — оповещает он, застегивая молнию на сумке и рюкзаке.

— Пойдем, хоть накормлю тебя, — вздыхает женщина. — расскажешь, как там обустроился.

— Да, конечно, только сумку в коридор унесу, — кивает Намджун.

Они вместе выходят из комнаты. Намджун оставляет сумку в прихожей, после чего идет на кухню к маме. Женщина уже раскладывает еду по тарелкам. Ким садится на стул, молча наблюдая за происходящим.

— Где папа? — наконец спрашивает он. По дороге сюда, он думал, что встретит дома и его, все же выходной день.

— Они с твоим братом заняты, — как-то уклончиво отвечает женщина. Намджун хмурится. Слишком часто он слышал это. И никогда не уточнялось, чем они заняты.

— Снова? — чуть насмешливо уточняет он. — Мне всегда казалось, что вы мне чего-то не договариваете. Какие у них дела? Какой-то тайный бизнес? — в шутку предполагает он.

— Нам с тобой не стоит лезть в это, — говорит мама, отводя взгляд. — Это не для таких людей, как мы, — голос ее звучит нервозно.

— Ладно, — сдается Намджун. — Не важно, я в любом случае не хочу иметь с этим ничего общего. — Он пробует еду с поставленной перед ним тарелки. И не замечает, как экран телефона, что лежал на столе, загорается от пришедшего уведомления. А на экране блокировки у него стоит фото его и Юнги, совсем недавно сделанное.

— Намджун, что это? — удивленно и растерянно спрашивает женщина, смотря на телефон.

— Извини, но тебя это не касается, — как можно спокойнее отвечает он, придвигая устройство к себе и читая сообщение.

— Ты с этим мужчиной… — начинает говорить она, но запинается. — В отношениях? — наконец выдавливает женщина. — Это он платит за твое обучение?

Прозвучало так, словно она обвиняла Намджуна в том, что он спит с Юнги за деньги. К горлу подкатил ком. Намджун хмуро смотрит на мать. Женщина поджимает губы и тихо произносит:

— Мы же уже прошли это? Как ты не понимаешь, это же просто увлечение, вы не сможете быть вместе, он встретит девушку, а ты останешься ни с чем в незнакомом городе. Намджун, так нельзя, это неправильно, — причитает она. — Если он тебя удерживает, то мы можем обратиться в полицию, можем сходить к врачу и ты сам поймешь, что это неправильно. — голос ее подрагивает. А Намджун чувствует, словно пол пропадает из-под ног. Они много раз обсуждали его ориентацию. На этой почве происходило много скандалов.

— Ты никуда не едешь, — строго произносит она, взяв себя в руки. — Запрещаю. Ты его вообще видел? На сколько он тебя старше? Лет пять? Ты остаешься дома! — женщина почти кричит.

— Семь, не пять, а семь, — с ледяным спокойствием отвечает Намджун.

Слишком спокойно. Надо же, из-за его глупой оплошности поездка домой превращается в очередной скандал. В какой-то момент вся злоба и обида отходят на второй план. Хочется просто громко рассмеяться. От безысходности ситуации, от ее глупости. Мать права: они это уже проходили, и снова устраивать скандал нет желания. Понимая, что его все равно не поймут, что он получит лишь гневные и презрительные взгляды.

— Мне уже двадцать, а не шестнадцать, ты не сможете меня остановить, — говорит он и встает из-за стола, забирая телефон. — Извини, но мне стоит уйти. Был раз повидаться.

За своим разговором, они не услышали, домой вернулись отец с братом, Джехеном. Намджун сталкивается с ними в коридоре, удивленно смотря на родственников. Они сдержано здороваются, после чего отец уточняет, что за ссору они засвидетельствовали. Мать быстро объясняет ему ситуация, заостряя внимание на возрасте Юнги, а Намджун проскальзывает к двери. Ему надо уйти, как можно скорее. Сейчас стало страшно. Он почти пропускает слова отца о том, что очень скоро он сам будет извинятся и признает свою ошибку, что этот человек его бросит, как только наиграется, что, когда он приползет к ним на коленях, пытаясь вернутся домой, места тут уже не будет. Несколько оскорблений в его адрес и адрес Юнги. Все это он пропускает мимо ушей. Сохраняя остатки самообладания, Намджун хочет выйти из квартиры.

— Возвращаешься в Париж, шлюха? Продолжай жить за чужой счет, ничего не стоя! — окликнул его Джехен, подходя ближе. Намджун замирает. Глубокий вдох. Выдох. Быстрый разворот и точный удар кулаком в челюсть. Брат отшатывается, хватаясь за место, куда пришелся удар.

— Еще раз назовешь меня так, и одним ударом я не обойдусь, — шипит Намджун, собираясь выйти из квартиры. Его останавливает хватка на плече. Теперь рядом стоит отец. И, Намджун не уверен, но ему кажется, что мужчина принюхивается.

— Так вот с кем ты связался, — с какой-то едкостью произносит мужчина. — Щенок, ты хоть знаешь с кем живешь? — глаза его загораются темно-рыжим огнем. Джехен смотрит точно также. Намджун сглатывает, понимая. Теперь слова Хосока о родстве с оборотнями становятся понятны. Его отец оборотень. А у брата, очевидно такого же полукровки, как и Намджун, гены проявились. И все их тайные дела скорее всего были связаны с этой частью жизни.

— Что испугался? — рычит Джехен, усмехаясь. — Знаешь, кто мы такие?

Намджун хватается за дверную ручку, после чего резким движением вырывается из хватки и выбегает из квартиры, бросив на ходу:

— Знаю!

Оказавшись на улице, он спокойно выдыхает. Чуть поодаль около машины стоят люди. Потенциальные свидетели. Даже если брат с отцом попытаются нагнать его, они не посмеют на людях показать себя. Так он думает, отходя от подъезда. Он слышит, что дверь вновь открылась, и краем глаза видит вышедших родственников. Выругавшись про себя, Намджун ускоряет шаг, надеясь как можно быстрее выйти на более оживленную улицу. Но вместо этого оказывается прижат к стене дома возле арочного прохода.

— Куда это ты так быстро собрался? — вновь рычит Джехен. Намджун испуганно смотрит на незнакомцев, все еще не уехавших, надеясь, что эти люди смогут ему помочь, здраво понимая, что у самого мало шансов выбраться. Но те даже не пошевелились, только, кажется, снимают все на камеру. За собственными мыслями он упускает половину отцовских слов.

— Ты хоть понимаешь, к кому едешь? Он ж сожрет тебя однажды ночью! Не позволю, чтобы мой сын связался с чужой стаей…

— Эй! — окликает их женский голос. — Отвалите от него!

Намджун оборачивается. Девушка и два парня за ней стоят у самого входа в арку. Внешность их он рассмотреть не успевает. Брат чуть отходит, Намджун замечает, что глаза его все еще не человеческие. Видимо, решил напугать таким образом.

— Не лезь не в свое дело, — кричит он.

— А ты думай, с кем разговариваешь! — рычат в ответ. Намджун готов засмеяться. Еще оборотни. По крайней мере двое из них точно, по глазам видно. Отец тоже отходит, отпуская его, и вставая перед незнакомцами. Намджун за это время успевает отползти в сторону к ним. Второй парень, тот, что должен быть человеком, хватает Кима за руку и отводит к машине.

— Винсент. — представляется он.

— Намджун, — чуть дрожащим голосом отвечает Намджун. — А они?

— Они быстро с ними разберутся, не беспокойся, — успокаивающе говорит Винсент. — Это твои родственники?

— Да, отец и брат, — кивает Намджун, наблюдая за тем, как двое незнакомцев возвращаются к ним, а отец и Джехен поджав хвосты уходят домой.

— Так ты тоже оборотень? — обращается к нему второй мужчина, подойдя. — Я Леон. — Он тянет руку для рукопожатия.

— Нет, полагаю, мы полукровки, отвечает Намджун, а после вновь зазывает свое имя.

— Хельга, — заговаривает девушка, представляясь. — Предлагаю, как можно быстрее, вернуться домой. Тебе же в Париж надо? — Вопрос скорее риторический. — Запрыгивай в машину, довезем.

— Откуда вы знаете? — растерянно спрашивает Намджун.

— Хосок сказал, — пожимает плечами Хельга. — От тебя веет знакомым запахом, — начинает объяснять она. — Вот я и отправила твое фото, а он подтвердил, сказав, что ты пара Юнги. Давайте, не задерживаемся, обсудим все по дороге, — подгоняет она, садясь на заднее сидение авто.

Леон указывает Намджуну на соседнюю дверь, а сам садиться за руль, Винсент занимает место спереди. Первые минуты они едут в полной тишине. Намджун достает телефон и кратко описывает Юнги произошедшее, не забывая упомянуть, что до города добирается не на поезде. Юнги отвечает уже через минуту множеством обеспокоенных сообщений, но Ким успокаивает, заявляя, что он в порядке. На сколько это возможно.

Вскоре завязывается легкая беседа, в ходе которой Намджун рассказывает о себе. Узнает, что Винсенту Леруа двадцать четыре, он приехал в Париж из Руана и сейчас работает фотографом. Леон Дюран — ресторатор, как и Юнги, ему двадцать шесть. Хельга свою фамилию не называет. Аргументирует тем, что Намджун все равно не выговорит ее. Девушка ровесница Юнги, ей двадцать семь.

— Так, вы все оборотни? — решается задать вопрос Намджун.

— Нет, я самый обычный человек, — бодро отвечает ему Винсент. — А вот они — да.

— Дай угадаю, тебе интересно, какие мы оборотни? — уточняет сидящая рядом Хельга. Наджун кивает. — Полярный волк. — Она указывает на себя. Намджун мысленно соглашается с тем, что внешность очень соответствует зверю, учитывая почти белые волосы девушки и голубые глаза. — И генетта. — Переводит взгляд на Леона.

— Как удачно, что вы были там. Я даже не поблагодарил. Спасибо, — спохватившись, быстро проговаривает Намджун.

— Всегда пожалуйста, — отвечает ему Хельга. — У нас как раз были дела с альфой местной стаи, возникли некоторые проблемы с переходом пары оборотней от них к нам. К слову, твой отец — альфа стаи Бове.

— Хах, я даже не знал, — усмехается Намджун. — Думаю, если бы не обстоятельства, мне бы и не сказали. А вы из Парижской стаи?

— Нет, — мотает головой Хельга. — Мы из стаи Монпарнас. Она на другой стороне Сены.

— Я не совсем понимаю, сколько стай в Париже? — спрашивает Ким.

— Четыре основные стаи, те, кто не в них, бродят по одиночке, — вклинивается в разговор Леон. — Мы когда-то были в Парижской стае. — На этих словах Намджун начинает догадываться, что о них говорил Хосок, рассказывая о расколе стаи. Какова вероятность, что эта Хельга — альфа стаи?

— Позволь объясню, — вновь говорит девушка. — Первая и самая большая стая — это Парижская стая, известная тебе, они контролирую первый-четвертый восьмой-двенадцатый, шестнадцатый, семнадцатый и двадцатый административные округа. Вторая по величине — стая Монпарнас, наша стая, к слову, я там альфа. — Догадка подтвердилась. — Пятый-седьмой, а также тринадцатый-пятнадцатый округа наши. Следующие две стаи очень маленькие. Это стая Бют-Шомон в девятнадцатом округе и стая Монмарт в восемнадцатом округе.

— Спасибо, теперь понятно.

В обще й сложности в пути они проводят полтора часа. Намджун радуется, что билеты у него были куплены электронно, а значит он еще может сдать обратно не пригодившийся Бове-Париж. При въезде в город у Намджуна уточняют, где стоит его высадить. Вопрос застает врасплох, так как изначально его с вокзала должен бы забрать Юнги. Ким просит дать ему минуту на уточнение. В ответ на это Леон говорит, что могут довести его ресторана. Намджун согласно кивает и пишет СМС Юнги.

Юнги встречает их на улице. Он сдержано здоровается с сидящими в машине и благодарит за помощь Намджуну. После они молча следуют на парковку ресторана. Юнги закидывает его сумки в багажник и садится за руль. Намджун понимает причину такого холодного поведения. Возможность нахождения по близости папарацци.

— Все прошло не очень, да? — встревожено спрашивает Мин, стоит им отъехать.

— Просто отвратительно! — улыбаясь, отвечает Намджун. Он начинает в подробностях описывать произошедшее. По ходу рассказа понимает, что эта поездка была ему нужна для того, чтобы вспомнить, откуда и почему он уехал. Все же напряженные отношения с родными были невыносимы, когда живете вы в одной квартире.

— Значит, никаких знакомств с родителями и неловких семейных ужинов? — шутливо спрашивает Юнги, когда Намджун заканчивает рассказ.

— Нет! Ни в коем случае! — воскликнул Намджун, представляя, что из этого может получиться.

— Хорошо-хорошо, может, хочешь куда-нибудь съездить?

— Только домой, завернуться в кокон из одеяла и не вылезать до вечера, как минимум.

***

Вечер проходит в такой необходимой спокойно обстановке. Намджун сидит в зале, смотря очередную серию сериала на стоящем перед ним ноутбуке. Завернувшись в одеяло, как и хотел. Юнги на кухне готовит ужин. Через какое-то время, стянув с головы наушники, Намджун понимает, что Юнги с кем-то разговаривает. На секунду он пугается, думая, что Юнги мог все это время обращаться к нему, а он даже не слышал. Но нет. Голос слишком приглушен для попыток докричаться до Намджуна. Да и Юнги знает, что в наушниках Намджун почти ничего не слышит.

Намджун ставит серию на паузу и выбирается из кокона. Он осторожно крадется на кухню, надеясь остаться незамеченным в своей попытке выяснить, с кем говорит Юнги. Но миссия оказывается провалена в тот момент, когда женский голос из динамика спрашивает: «Юнги, кто это крадется позади тебя?» Намджун испуганно замирает на месте. А Юнги с улыбкой представляет его, как свою пару.

Представляет его своим родителям.

Намджун все еще не сдвигается с места, не зная куда себя деть. Юнги зовет его подойти ближе. Ким кивает и маленькими шагами плетется к нему. Он понятия не имеет, как себя вести. Особенно после неприятной встречи с собственными родителями.

Но все проходит гораздо более просто, чем он себе представлял. Конечно, ему приходиться пройти интервью, отвечая на всевозможные вопросы. От места учебы, до любимого блюда. В конце родители Юнги его вполне одобряют. Юнги над этим посмеивается, а Намджун сидит красный, как лобстеры, что лежат на столе. Наконец звонок заканчивается.

— Это было неожиданно, — облегченно выдыхая, говорит Намджун. — И страшно. Почему они так просто к этому отнеслись? Я всегда думал, что в Корее люди более консервативные?

— Я рассказывал им о своей ориентации, — объясняет Юнги. — Конечно, тогда это приняли плохо. Но у нас был один железный аргумент: пара оборотня. Отец сказал, что если моей парой будет девушка, то вся моя ориентация — не более чем подростковое бунтарство. Но если парой будет парень, то они его примут, потому что так продиктовала природа. С этого разговора прошло несколько лет, у них было время смириться. Поэтому тебя так легко приняли.

— Вот как. Я рад, что у тебя более понимающие родители. Они тоже держат рестораны в Корее? — уточняет он.

— Да. Здесь прослеживается интересный момент. У меня в Париже два основных ресторана. «La Roi d'argent» с французской кухней и «Сео-нё» с корейской кухней. А два основных ресторана в Сеуле это «Ёно-ран» и «La Reine Doree». Если с королем и королевой все понятно, то Ёно-ран и Сео-нё — это супружеская пара, олицетворяющая солнце и луну в корейской мифологии.

— Ого, я даже подумать не мог, что во всем этом столько смысла, — удивленно восклицает Намджун. — Я еще просить хотел. Люди, ну, точнее оборотни, которых я встретил. Это же о них тогда Хосок расказывал?

— Да, — отвечает Юнги. — Хельга была кандидаткой на роль альфы Парижской стаей. Но альфой стал Хосок. Стая раскололась, но все произошло без каких-то сильных ссор или кровопролитий. На нашей стороне Сены осталась Парижская стая, на противоположном берегу из отделившихся образовалась стая Монпарнас. Хельга стала альфой там, а Леон — бетой, он ее заместитель и правая рука.

— А у Хосока есть бета? — интересуется Намджун.

— Нет, он постоянно предлагает мне эту должность, но… — Юнги выдерживает паузу. — Не думаю, что справлюсь. Я вообще не представляю, как он успевает все. И моделинг, и стая. Не думаю, что смогу так же организовать свое время. — В этот момент слышится трель дверного звонка.

— Ты кого-то ждешь? — хмурясь, уточняет Ким.

— Нет, — растерянно отвечает Юнги, вытирая руки полотенцем. — Думаю, это Хосок. Наверно, хочет узнать, как тебе встреча со стаей Монпарнас.

Он идет открывать. Намджун выскальзывает следом, оставаясь чуть позади. Когда дверь открывается, Намджун думает, что лучше бы это был Хосок. В проходе стоит темноволосая девушка, ему пока незнакомая. И что-то подсказывает, что ничего хорошего ее появление не сулит.