Чудес не бывает?

Хандзо все никак не мог определиться, чему удивляться больше – тому, что на захолустной планете обнаружился вполне приличный бар, или тому, что здесь в меню нашлись человеческие напитки, пусть выбор был и не слишком велик. И хотя со времени прибытия на эту планету японец так и не встретил ни одного выходца с Земли, никто удивленно на него не пялился, лишь изредка кто-то мог мазнуть по нему заинтересованным взглядом, но тут же переключал внимание. Значит, люди здесь не в диковинку, что весьма успокаивало. Не хотелось привлекать к себе много внимания.

Несмотря на то, что из перечня ингредиентов коктейля Хандзо понял только слово «сахар», тот оказался вполне недурственным и даже не отдавал синтетикой, как опасался лучник. Сидя на высоком стуле и опершись локтями о барную стойку, японец потягивал напиток из высокого бокала на маленькой ножке через тонкую трубочку, середина которой была закручена в причудливую абстрактную фигуру – то ли жертва удобством ради красоты, то ли специально так было сделано для того, чтобы посетители пили медленнее. Фоном играла какая-то музыка, явно не земная, потому что внимание человека то и дело ускользало от этих странных, неуловимых звуков. Наверно, так даже лучше – не давит на нервы. Глядя на бармена, Хандзо все пытался вспомнить название вида, к которому тот принадлежал. Или лишь не сразу сообразил, что они уже давно играют в гляделки, и не выдержал, отвел взгляд, чувствуя, как от смущения алеют кончики ушей. Услышал незлобный смешок, а затем шаги – к барной стойке подошел клиент, и бармен, к счастью, тут же позабыл о казусе.

Хандзо достал коммуникатор – позапрошлый век, лакомый кусочек для коллекционеров антиквариата, но почему-то не хотелось имплантировать линкер для нейросвязи. На экране высветилось двое часов – местное и земное время. Лучник всегда с трудом приспосабливался к смене суточного режима, когда они с Джесси путешествовали с планеты на планету. А вот ковбою такие перемены проблем не доставляли, и Хандзо всегда завидовал тому, с какой легкостью напарник вливался в новый ритм жизни. Впрочем, возможно, все было как раз наоборот, и это окружающий мир подстраивался под его личное размеренное время. Да, пожалуй, так оно и было. Потому что уж чем, а пунктуальностью Джесси не славился никогда. И к этому Хандзо тоже не мог привыкнуть, всякий раз волновался, хотя, вроде бы, уже пять лет они вместе, и можно было бы уже выучить повадки друг друга.

Да уж… ровно пять земных лет назад его младший брат наконец столкнул лбами двух упертых баранов, которые никак не хотели признавать, что еще не разучились чувствовать. И Хандзо почему-то отслеживал каждую годовщину, пусть раньше сам презирал подобную сентиментальность. И ни за что бы не признался в этом Джесси, хотя в глубине души отчаянно надеялся, что для ковбоя этот день тоже стал особенным.

Впрочем, им ли, космическим странникам, рассуждать о таких относительных и непостоянных понятиях, как дни и годы? Но им повезло встретиться на бескрайних просторах космоса, и Хандзо часто ловил себя на мысли, что подмечает всякие детали, символизирующие для него их отношения. Отчаянно хотелось верить, что среди звезд нашлось место для чуда, но лучник всякий раз себя одергивал, напоминая, что это просто случайности.

Но ведь у каждой так называемой «случайности» есть причины и есть последствия…

– Здорово! – небрежно бросил знакомый голос, и обладатель оного плюхнулся на ближайший стул. – Я погляжу, ты тут уже освоился!

Хандзо моргнул. Отвлекся на мысли и пропустил появление напарника. Подняв взгляд на Джесси, который, как всегда, был неразлучен со своей накидкой и шляпой, прищурил глаза и улыбнулся уголками губ. Хотелось, как обычно, пожурить его за опоздание, но слова куда-то запропастились, поэтому японец брякнул первое, что пришло на ум:

– Ohayo*…

– Да утро здесь, вроде, давно уже прошло! – рассмеялся Джесси. Всегда такой веселый, даже когда судьба заводит его на край гибели. Должно быть, такие беспечные весельчаки и впрямь у нее в любимчиках, раз она позволяет им так играть с собой.

– Если бы ты не опоздал, то смог бы еще его застать, – беззлобно парировал Хандзо, решив не уточнять, насколько опоздал ковбой, так как еще неуверенно ориентировался в местных единицах времени.

– Главное, что мы не опоздаем туда, куда я собирался тебя прокатить, – Джесси улыбнулся так тепло, что Хандзо невольно на мгновение задержал дыхание. – Допивай свой коктейль, аэрокар ждет.

В два глотка прикончив остатки напитка, Хандзо расплатился и с готовностью сорвался с места, пытаясь подавить нарастающее волнение. Каким-то чудом утром он сумел отодвинуть свою безумную идею на задворки сознания, но сейчас, когда приближалось время ее осуществления, ему вдруг захотелось от нее отказаться.

Потому что в жизни чудес не бывает.

На фоне зеленовато-бирюзовой местной растительности лимонно-желтый аэрокар выглядел как пятно краски, оброненное по неосторожности на загрунтованный фоновым цветом холст. Да и среди других аэрокаров этот выделялся – пусть на стоянке возле бара было несколько ярких машин, но вот желтых среди них не было ни одной. Пожалуй, вообще в округе желтый цвет можно было найти только на вывеске у входа да на ленте в волосах лучника. Подметив вторую деталь, тот передумал спрашивать у Джесси, почему он выбрал именно эту машину.

– Прошу на борт! – ковбой галантно открыл перед ним дверь, и Хандзо скептически хмыкнул, но все же принял приглашение. Хорошо, что такое неестественное поведение тот позволял себе довольно редко. Все же лучник ценил Джесси именно за то, что он оставался самим собой при любых обстоятельствах.

В салоне было достаточно комфортно – приятная обивка сидений ласкала кожу, в воздухе витал едва уловимый аромат чего-то сладкого, страховочное поле не сковывало движений, лишь напомнило о себе голубоватым сиянием, когда лучник сел на пассажирское место. Ковбой же обошел машину спереди и занял водительское сиденье, но, вопреки ожиданиям Хандзо, не опустил стекло, дабы высунуть протезированную руку наружу, как он любит это делать, а наоборот, приказал борткомпу загерметизировать салон при помощи силовых полей. В ответ на вопросительный взгляд лучника Джесси кивнул на бардачок. Открыв его, Хандзо обнаружил там два комплекта защитных очков знакомой модели, которые при активации раскладываются в легкие шлемы с системой генерации кислорода, которой хватает на час-полтора. Снова обернулся к ковбою, мимоходом отметив, что если так удивляться, то левую бровь сведет судорогой от постоянных приподниманий.

– Там, куда мы летим, атмосфера непригодна для дыхания, – наконец снизошел до пояснений Джесси, заводя двигатель и, проигнорировав предложение ввести координаты для автопилота, вручную поднимая аэрокар в воздух. – Правда, и нетоксична, так что скафандры нам не понадобятся.

Хандзо снова приподнял бровь, полным недоумения взглядом уставившись на напарника, но тот не смотрел в его сторону, следя за дорогой. А спросить вслух, куда же они направляются, лучник почему-то не решался. Значит, придется до поры утихомирить любопытство.

Отведя взгляд от Джесси, Хандзо посмотрел вверх, как раз туда, где в старых машинах заканчивалось ветровое стекло, но здесь оно заканчивалось намного дальше, так что почти вся крыша была прозрачной, позволяя любоваться небом сколько душе угодно. Так вот почему ковбой выбрал именно этот аэрокар. Он же любит небо больше всего на свете. Отчего-то эта мысль кольнула сердце, и лучник машинально коснулся правой ладонью левого локтя, а затем вцепился пальцами в плотный темно-синий хлопок короткого повседневного кимоно. Интересно, а если бы Джесси пришлось выбирать между небом и Хандзо, что бы он решил? Или отшутился бы, как в старой истории, мол, ты для меня и есть небо?

А небо над головой было прекрасным. Аэрокар поднялся высоко, так что небо стало глубоко-фиолетовым, как ночью, полным чужих звезд, и по нему то и дело пробегали лиловые всполохи неизвестной лучнику природы. Наверняка что-то вроде северного сияния на Земле, просто состав воздуха другой. Жаль, что Джесси из упрямства не поставит автопилот, вот кто точно сумел бы оценить неземную красоту этих неземных переливов.

– А ты помнишь нашу первую совместную миссию? – вдруг негромко заговорил стрелок, словно почувствовав, что Хандзо думает о нем. Пальцы Джесси плясали над панелью управления, иногда тот даже подключался к борткомпу напрямую через линкер в протезе левой руки, и японец в который раз поразился ловкости и, пожалуй, трепетности, с которой ковбой обращался с транспортной техникой.

Лучник не стал врать:

– Не очень хорошо, если честно. Я помню, что ты был ранен, а Ангела запаздывала, поэтому мне пришлось следить за твоим состоянием.

Джесси усмехнулся, не отрывая взгляд от дороги. Впрочем, небо и впереди такое же звездное и с лиловыми всполохами, разве что чуть светлее, так что он немного красоты пропустил.

– А я помню рассвет. Он был… полный цвета. Самых разных цветов, казалось, все краски мира решили собраться тогда на небе, чтобы поприветствовать восход солнца. И он бы стал для меня последним, если бы не твой голос. Ты рассказывал мне японские легенды, и я цеплялся за них, как утопающий, впервые за долгие годы ощутив тягу к жизни. А жизнь тогда для меня составляли рассвет и твой голос.

Ненадолго умолк, оставив Хандзо пораженно осмысливать полученную информацию. Подумать только… лучник ведь никогда не смотрел на ту миссию под таким углом. А ведь и вправду, до того дня они лишь изредка пересекались да здоровались через раз. Выходит, все началось именно в тот день…

– Наверно, я слишком много болтаю, – усмехнулся Джесси и бросил на Хандзо быстрый взгляд. И в глазах у него плясали хитринки – либо так в них отражалось необычное инопланетное небо.

– Отнюдь, – покачал головой лучник. – Мне было интересно узнать, что тебе так запомнился тот день.

Он взглянул вниз через боковое стекло и увидел, что аэрокар летел над горной грядой. А далеко впереди, там, где заснеженные скалы перегибались через горизонт, фиолетовое небо подернулось едва заметной вишневой дымкой, которая означала, что они приближаются к линии смены дня и ночи.

– Вот как? – протянул Джесси, приподняв кончики губ. – Что ж… интересно, а помнишь ли ты, как мы впервые выбрались вместе на отпуск в горы? Как ты закалял свой дух, сидя под водопадом…

– И как ты потом отвел меня на место своей души, – подхватил Хандзо, невольно улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям. – Там было целое море звезд…

– Да, – ковбой умиротворенно вздохнул. – И ты меня обнял… чтобы согреть.

Не только поэтому, подумал Хандзо. Он хотел поблагодарить стрелка за то, что тот доверил ему сокровенное знание. И не придумал на тот момент ничего лучше, чем согреть его, дабы тот смог подольше насладиться своими звездами.

А потом Джесси как-то признался, что нашел звезды и в глазах Хандзо.

Лучник до боли вцепился пальцами в левое плечо.

– К чему все эти разговоры?

– Увидишь, – загадочно улыбнулся Джесси. – Кстати, можешь надевать шлем. Скоро будем снижаться.

Хандзо послушно достал из бардачка маски. Одну надел на переносицу, предварительно убрав со лба выбивающуюся прядь, и через секунду шлем развернулся, герметично закрыв прозрачным полимером все лицо и начав генерировать кислород. Протянул вторую маску напарнику. Тот небрежно налепил ее на глаза, но уже через пару мгновений та тоже развернулась, захватив под полимер несколько прядей из как всегда растрепанной челки.

– А теперь закрой глаза, – попросил Джесси едва приглушенным маской голосом. – Тебя ждет сюрприз.

– Надеюсь, он будет приятным, – проворчал лучник, но все же зажмурился.

– Можешь не сомневаться.

Теперь оставалось только слушать тихий гул антигравитационного двигателя. Хандзо надеялся, что они с Джесси еще перебросятся парой фраз, хоть бы о чем, лишь бы не сидеть, как дурак, с закрытыми глазами, но уже через минуту лучник ощутил едва заметную перегрузку, пробившуюся через компенсаторы. Аэрокар снижался, и японец решил не отвлекать напарника от вождения. А когда приземлились, он дернул было ресницами, порываясь открыть глаза, но Джесси упредил это:

– Погоди еще, сейчас я тебя выведу.

Хандзо услышал, как открылась дверь со стороны водительского сидения, но не ощутил шеей или ладонями дуновения воздуха – салон был надежно изолирован от внешней атмосферы силовым полем, которое загудело на грани слышимости, когда стрелок прошел сквозь него.

Японец не удержался и дернул веками еще раз. Под дрожащие ресницы пробились лучи золотистого света.

Открылась пассажирская дверь, снова загудело силовое поле, и кистей лучника привычно коснулись ладони ковбоя – до левой осторожно дотронулась живая рука, а правой коснулся холодный металл, вслед за которым на запястье упал край накидки. И ведь существуют же легкие и чувствительные бионические протезы, но Джесси не желал расставаться со своим грубым металлическим воспоминанием. Впрочем, он сроднился с ним так же, как и со шляпой, и с накидкой, и с хулиганской пряжкой на поясе.

Джесси осторожно сжал пальцы лучника в своих и потянул на себя. Хандзо осторожно встал с кресла, и если страховочное поле он и не заметил, то когда проходил через герметизационное, то ощутил, как по коже прошла волна мурашек. Снаружи было прохладно, даже, можно сказать, довольно некомфортно. Хандзо опустил ноги на твердый камень – похоже, они приземлились в горах. Джесси еще немного потянул его за руки, и японец сделал несколько шагов вперед. А когда остановились, не дожидаясь позволения, открыл глаза.

И пораженно выдохнул.

– O kami**…

А поражаться было от чего. Они стояли на высоком плато, и горизонт уходил вдаль, открывая взгляду необъятные просторы заснеженных гор, залитых теплым золотом закатного солнца. Но не это было самым удивительным в том, что открылось взору лучника. Над головой разлилось разноцветье закатного пламени, полное невероятных цветов, начиная от слепяще-лимонного вблизи огромного ока солнца и заканчивая глубоким индиго в противоположной точке. А между этими цветами смешалась вся радуга, и в этот раз Хандзо отчетливо видел все те невероятные оттенки, которые Джесси пытался показать ему в других небесах.

Но и это было не самым удивительным.

В невесомых облаках, что раскинулись параллельно горизонту подле сияющего золотом солнце и им же окрасились в нежный персиковый цвет и подернулись дымчатой тенью, запутались звезды. И чем дальше от солнца, тем их было больше, вплоть до сияющего млечного пути в противоположной солнцу точке.

– Kami… – повторил Хандзо, не в силах поверить своим глазам. А ведь под маской их и не протрешь. – Закат и звезды… как?!

– Понятия не имею, – безмятежно отозвался Джесси, пожимая плечами.

– Должно ведь быть объяснение, – качал головой японец, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. – Состав воздуха, особенность местности, оптическая иллюзия.

Ковбой вздохнул, и лучник пристыженно умолк, сообразив, что своей неуместной болтовней разрушает красоту этого момента, хотя на самом деле он просто пытался убедить себя в реальности происходящего. Впрочем, хоть у всего, что происходит в этой вселенной, есть научное обоснование, оно далеко не всегда бывает необходимо. Иногда нужно просто позволить чуду свершиться, без всяких на то причин.

Иногда нужно позволить себе поверить в чудо, каким бы безумным оно ни казалось.

– Я… я благодарен тебе, Джесси, – выдохнул Хандзо и, оторвав наконец взгляд от неба, перевел его на ковбоя. А тот уже давно смотрел на лучника и улыбался – так безмятежно, как умел улыбаться только Джесси. И Хандзо не смог улыбнуться в ответ. – Вот к чему ты начал те разговоры. Это небо… самое прекрасное, что мне доводилось видеть. Спасибо за доверие… снова.

И Джесси улыбнулся шире, а потом поднял взгляд к небу и выдохнул так, что у Хандзо сжалось сердце – словно это был последний выдох в его жизни.

Но Джесси не собирался умирать. По крайней мере, не сейчас. Он просто предался созерцанию, наслаждаясь мимолетным закатом. Закаты на всех планетах мимолетны. Как и вся наша жизнь.

Хандзо же опустил взгляд на залитые сиянием горы вдалеке, снова вцепившись в левую руку. Теперь он был обязан отблагодарить Джесси за все те чудеса, которые тот ему дарит. Он должен тоже подарить ему чудо, и сейчас сомнений в этом не оставалось.

– Джесси, – негромко начал он. – Помнишь, я рассказывал тебе, что когда меня… приобщали к силе клана, мой дракон раздвоился? Знаешь… в разное время я считал это то проклятием, то благословением. Но в последнее время мне кажется, что я начал понимать, почему так случилось.

Хандзо выдохнул, не в силах поверить, что он таки начал этот разговор. А раз начал, придется заканчивать.

Он поднял глаза, и их взгляды снова встретились. Глаза Джесси цвета гречишного меда были полны безмятежности, и в них хотелось утонуть навсегда, лишь бы не говорить всяких глупостей.

Но отступать было поздно.

Хандзо зажмурился, собираясь с мыслями, а Джесси терпеливо ждал, глядя на лучника и лишая себя возможности насладиться звездным закатом. Нет, это Хандзо лишал его этой возможности, бессовестно растягивая время.

– Это твой дракон, Джесси, – наконец выпалил он.

Ковбой аж отшатнулся от неожиданности. А когда удивление на его лице сменилось улыбкой, Хандзо трижды проклял свою сентиментальность. Ведь драконы – это просто визуализация его наследственной силы, многократно умноженной имплантатами, о каких сказках может идти речь в этой насквозь просчитанной вселенной.

– И ты хочешь отдать мне дракона?

Хандзо выдохнул. Сомнения улетучились. Ведь Джесси всегда любил красивые легенды.

– Я… попробую.

Он закатал левый рукав до локтя, открыв часть татуировки-имплантата, усиливавшего врожденные способности. Затем неуверенно взял в правую руку живую кисть Джесси и повернул ладонью вверх, после чего накрыл пальцами левой руки. Ковбой чуть заметно дернул пальцами, и Хандзо заглянул ему в глаза, одновременно успокаивая и спрашивая разрешения. Ответом ему было всецелое доверие вперемешку с любопытством.

Знал бы Джесси, как Хандзо был ему за это благодарен.

Лучник закрыл глаза. Такая знакомая с детства фраза, лишь одно слово заменено. Обычно драконы не наносят вреда тем, кто близок вызывающих их членам клана Шимада, но сейчас все будет иначе. И Хандзо понятия не имел, что именно.

Вдох, выдох. Закрыть глаза, сосредоточиться.

– Ryuu ga waga teki wo yosuru***, – на одном дыхании хриплым от волнения голосом произнес Хандзо.

А когда открыл глаза, увидел остатки золотисто-янтарного сияния, которое в следующий же миг исчезло под веками Джесси. Тот пошатнулся, и Хандзо привычно подхватил его, не давая упасть.

– Вау, – только и смог выдохнуть ковбой. После чего потряс головой и восхищенно добавил: – Это намного круче, чем случайно оказаться на пути твоих драконов во время боя!

От этой его фразы лучник чуть сам не упал от облегчения – уж если Джесси нашел в себе силы восторгаться, значит, все с ним будет хорошо.

Не сговариваясь, они сели на камень, и Хандзо обнял напарника сзади, как тогда в лесу, на Земле. Только в этот раз их объятия значили для них намного больше.

Проводив местное светило за горизонт и снова оказавшись под лиловыми всполохами ночного неба, они наконец сообразили, насколько же замерзли. С усилием встав – лучнику пришлось помочь ковбою подняться – они какое-то время разминали затекшие и окоченевшие ноги, а потом направились к аэрокару. Хандзо предложил Джесси в этот раз занять пассажирское место, но тот отказался, пообещав, что включит автопилот.

После такого он действительно был бы не в состоянии сосредоточиться на дороге. Да и Хандзо, честно говоря, тоже.

Зайдя в салон, они сняли маски и сложили их в бардачок. Ковбой парой ленивых движений левой руки задал автопилоту координаты. Правую же он держал под накидкой.

– Покажи, – потребовал Хандзо, когда аэрокар набрал высоту.

Джесси нехотя протянул напарнику ладонь, не глядя. Тот крепко сжал ее в пальцах… и обомлел.

– Не может быть…

– Что там? – вскинул брови ковбой и забрал свою руку. Осмотрел и удивленно протянул. – Да уж, а я все думал, чего зудит! В темноте-то не рассмотреть!

Хандзо еще раз взял его ладонь и снова рассмотрел, в который раз за день не в силах поверить увиденному.

С тыльной стороны ладони Джесси ближе к запястью красовалось несколько чешуек-татуировок.

Конечно, Хандзо поднимет клановые архивы и докопается до сути. Но это все потом. А сейчас пусть это будет еще одним чудом, одним из многих удивительных вещей, коих полна наша бесконечная и удивительная вселенная.