Приглаживая волосы, я прошёл в читальный зал. Я нёс с собой очередную стопку книг — в этот раз много меньше обычного моего захода по путям знаний и таинственных легенд мира волшебства. Мне вслед оглядывались случайные в это время суток ученицы — то ли тихонько посмеивались, дивясь над моим всклоченным внешним видом, то ли вспоминали байки о библиотечном призраке-волшебнике Валторе.
Сел я за стол в одиночестве, как привык, и тому был рад: никто не помешает почитать, а там и за делом полезным скоротаю время до следующего урока. Боль в голове прошла совсем, и я ощутил расслабление, столь сильное, что даже потянуло в сон. Но я усердно продолжал внимать новую информацию, на этот раз о волшебных и не волшебных растениях мира Магикс. Об их происхождении и способностях, о полезных свойствах корней, стеблей или лепестков, об их нынешнем распространении по планетам измерения…
Пока сон меня окончательно не сломил. И я, не в силах сопротивляться, положил руки на книгу, голову опустил и мгновенно заснул. Кажется, меня вымотало происшествие в тайной секции библиотеки, да и я вовсе почти не спал в последние дни… нет, кажется, даже целый месяц уже прошёл с первых ночей, когда Аркадия начала приходить ко мне… и просить… Чего же? Чего она… просила?..
Как же я хочу спать…
Только бы она не появилась прямо сейчас.
***
Ж-жарко! Мне очень… жарко!
Ах!
Словно мой огонь… разливается по телу! Но… мне не страшно, как бывало в минуты потери контроля. Мне не больно вовсе, я не ощущаю давления и оцепенения, словно раскалённые цепи обхватили мои конечности и сдавили шею.
Но шеи… действительно что-то касается. Мягкое, прижимается, некто роняет тихий вздох, моя кожа обагряется горячим дыханием.
Моей шеи… ключиц… груди…
Когда я разжимаю глаза, мой взор заливает яркий белый свет. А после золото, искрящееся на сиянии лучей солнца, рассыпается по моим щекам вместе с влажными поцелуями. Небесный взор охватывает порабощённого трепетом меня, отстраняясь несколько, и, вновь приблизившись, склоняется.
Его губы охватили мои жаром пылкого поцелуя. Глубокий, он касался языком моего языка, пробуждая по телу скользить сладкую дрожь предвкушения. Она уходила куда-то вниз и охватывала мой живот, самый низ, заставляя ноги дрожать.
Я ёрзал, объятья не были крепкими, когда он касался губами моей груди. Кончик его языка игрался с моими сосками, но я не ожидал, что смогу ощутить от такого действия толику удовольствия. Его глаза, словно сверкающие топазы, а золото волос манящее, в которое я запустил руку, когда его губы скользнули по животу, а руки спустили бельё, было так прекрасно.
Он прекрасен.
Он восхитителен.
Он…
Он..!
***
Задыхаясь от жара, я проснулся, резко подскочив. Поперхнулся слюной и едва откашлялся, как запутался в собственных волосах и, мечась на стуле, пытался отыскать и осознать место, в котором нахожусь.
Это… Э… это…
Бог мой!
От осознания, что я только что узрел в собственном сновидении, я схватился за голову. Лицо моё полыхает жаром смущения! Как и всё тело — оно словно горит в огне! Мне до сих пор жарко! А перед глазами… эти страстные картины… Того, о чём я даже не смел мечтать и заблаговременно оборвал все отношения с ним!
С…
С ним.
Брендон.
Успокоившись, я некоторое время сидел, глядя прямо в одну точку с отсутствующим выражением лица. А после потёр щёки, лоб, надавил на веки зажмуренных глаз, весь сжался и, дёрнувшись, отбросил напряжение, раскинув руки.
Проклятье. Я даже и не знаю, что лучше — продолжение этих горячих сцен, что мне прямо сейчас нужно поспешить в душ. Или прежние видения с волшебницей Аркадией?
Но… такие картины… Всё моё тело… как в том сне… полыхает!..
Мне нужно на воздух.
Настроение упало ниже Преисподней, не говоря уже о неизвестном этом и пугающем Обсидиане. Закрыв книгу, я оставил стопку на столе и вышел в коридор. А после на улицу. Мне необходимо было проветриться. Потом сразу в душ. Нужно успеть до начала урока.
Нет.
Нет! Я не могу прийти в себя!
Прохладный влажный ветер нагнал плотные облака на солнце и вновь тут же стало прохладнее. Но я всё равно ощущаю жар, разливающийся по телу. Картины того сна не покидают моей головы. Я вновь вижу того ослепительного, будто само воплощение небес и солнца, Брендона. Я вновь ощущаю его ласкающие прикосновения к моим рукам, плечам и животу. Я вновь чувствую его влажные поцелуи, дыхание, срывающееся в возбуждении, опаляющее мою кожу…
Агрх!.. Нет!
Но…
Я действительно так… нуждаюсь в нём? На самом деле, правильнее назвать это чувство, раздирающее меня прямо сейчас, — хочу его.
Я разорвал с ним все связи. Я попросил его прекратить поиски встречи со мной и больше не звонить. Потребовал не приближаться. Но вечером Дня Розы, день торжества которого прошёл для меня не менее напряжённо, чем расставание с Брендоном, ничего не завершилось.
Он продолжал звонить. Как мы ранее и обуславливались — каждое утро, в обед и перед сном, в вечернее или ночное время, как мы оба освободимся. И он вновь набирал мой номер. Сначала звонок пробуждал мой, казалось бы, замолчавший отныне навсегда в этом мире смартфон, один раз утром, днём и вечером. Не услышав ответа, Брендон начал звонить дольше, настойчивее. После — по два, три, четыре раза. Пока я не сменил стандартную мелодию на вибрацию, а после — на беззвучный режим, потому что от ежепятиминутных звонков, разрывающих мой телефон, теперь и у девочек разболелась голова!
Брендон звонил почти постоянно! Я не привык выключать телефон, так как часто мне нужно записать что-то важное — например, дополнительную литературу для наступающего зачёта по Природной магии в симуляторной комнате, а бумажка может просто потеряться. Телефон же всегда под рукой, как и заметка на его рабочем столе. Зато я нашёл замечательный режим самолёта, о расположении опции которого я не знал, и звонки прекратились. К сожалению, блокировка определённого номера не дала результата, возможно, это связано с разницей миров и, соответственно, номеров, который просто не влез у меня в строчку.
Но на этом… тоже ничего не закончилось! Чего и следовало ожидать от такого настойчивого человека, как Брендон.
Он молил Ская, своего принца, чтобы тот звонил Стелле и просил её передать мне трубку. Сначала моя принцесса наведывалась ко мне в комнату, протягивая телефон. В недоумении я принимал её мобильный с кнопками из этого мира волшебства, не услышав от Стеллы ни слова пояснения, кто это и зачем я ему понадобился, и прикладывал к уху трубку. Сказав лишь «алло», тут же меня словно змея ужалила — я отдёрнул телефон и немедля завершил вызов.
Как я ещё не мог не узнать голос Брендона? Так они вдвоём ещё и Стеллу надоумили рот на замке держать, чтобы она не сказала, кто и зачем меня просит! Как же я был зол в тот день!..
Впрочем, мой молчаливый отказ и хмурые брови, косые взгляды, бросаемые на Стеллу время от времени, которая так и норовила подобраться ко мне, в тиски зажать и телефон к уху приставить… Результата ничего не дало вновь. Стелле продолжал названивать Скай с просьбой Брендона поговорить со мной, мой телефон, стоило его перезагрузить, вновь разрывался от звонков и падал на пол со стола от нескончаемой вибрации. А ещё…
Самая безумная история случилась в прекрасный вечер пятницы перед выходными. В тот день я позволил себе отложить все книги и тетради. Отучился, прослушал лекции, после погулял в саду, даже не читая книги вне учебной программы — просто сидел на скамье и наблюдал сияние солнечных лучей сквозь колыхающуюся на ветру крону раскидистых деревьев. Поужинал и вернулся к себе. Свежий. Добрый. Душ принявший долгий, расслабляющий, тёплый, я заперся в своей комнате и расположился в лёгких брюках и рубашке на широких перилах своего балкона, наслаждаясь шоколадным молоком из кафетерия и наблюдая дивный красочный закат над Волшебным лесом.
Если бы всё это завершилось моим крепким сном в тихую прохладную ясную ночь и не менее спокойным утром субботы, когда все ученики лениво нежатся в кроватях, пропустив ранний завтрак, подумывая, как вкусно будет поесть в любимом кафе в Магиксе…
Всё было бы просто превосходно!
Нет!
Стены Алфеи внезапно сотряслись от рёва мотоцикла. За десять минут до закрытия ворот школы и поднятия Гризельдой барьера против нарушителей комендантского часа, во двор, распугав всех учениц, совершающих вечернюю прогулку для хорошего и крепкого сна, врывается ветролёт. Шум двигателя отражается множественным эхом, усиливая звук до грома настоящей бури, заставляя стёкла в окнах дрожать. Когда обступаемый любопытными ученицами специалист в простой одежде ретиво спрыгнул и снял шлем… я тоже немедля слез с перил и вернулся в комнату, прикрывая балкон и задвигая гардины с тюлем.
Брендон! Он здесь, в Алфее!
Я погасил свет тихим хлопком в ладони и наблюдал под танцем магического пламени в стеклянных цветках-ночниках на стенах, выглядывая из-за гардины в окно, откуда был виден двор. Брендон расспрашивал всех и каждого обо мне, ему соответственно отвечали многие, ведь знала меня учеников половина Алфеи, как самого выдающегося новичка-волшебника с первого курса. Он вёл себя крайне экспрессивно, активно жестикулировал, размахивал руками, на его лице не было ничего, кроме мольбы, тревоги и страха. А ещё… в глазах его потускневших стояла надежда.
Определённо, хоть за гамом я не слышал, о чём точно они говорили, но он просил привести меня. Или отвести его ко мне. Но никто так и не сдвинулся с места в желании помочь обезумевшему от одиночества по любимому магу специалисту. Только посмеивались над ним, раздумывали серьёзно над его словами, но говорили, что я не пожелаю видеть его. Ведь Стелла ни много ни мало всем уже разболтала о моих нынешних «отношениях» со златовласым специалистом!
В итоге собрал Брендон не только половину школы, но и вызвал, как самого Дьявола, — не поскуплюсь на шутку к месту, — мадам Гризельду. Она, вышедшая вернуть всех учеников в здание по комнатам, а также установить барьер и закрыть входные ворота-крылья, была раздосадована увидеть незваного и столь позднего гостя. Студенты от голоса мадам тут же поспешили разойтись, несколько фей остались и объяснили Гризельде, зачем этот юноша здесь. А после тоже ушли.
В общем, Брендона отправили обратно в Красный Фонтан, изящно поправив очки и сообщив несколько строк, полагаю, из школьного устава Алфеи.
И на этом! ничего не закончилось. Потому что, казалось бы, уютная суббота после крепкого сна без сновидений, что в последнее время случается редко и от того так приятно и сладко, началась со всеобщего обсуждения некоего специалиста, по уши влюблённого в своего длинноволосого мага, который его отверг. И, соответственно, бесед за моей спиной и смешков за завтраком, которые до ужаса раздражали. Нет… скорее, больше расстраивали.
Мне бы… очень хотелось всё объяснить. Брендону и девочкам. О причинах некоторых моих, казалось бы, странных поступков. Но как я услышал за завтраком, они не примут меня настоящего. И за это не стоит их винить.
Я не хочу утратить дорогих мне людей. Друзей и… возлюбленного, который считает меня лишь своим бывшим другом.
Девочки расспрашивали меня, просили простить Брендона и дать ему шанс. Но я уходил от всех вопросов и не обронил ни одного ответа. И вовсе перестал общаться с подругами, потому что они каждую беседу к этому приводят. Лишь то…
Брендон плакал из-за моих слов и поступков. Из-за того, что я разорвал нашу… «дружбу». Но ведь иначе нельзя. Иначе нам обоим будет трудно.
Мне… больно. Я хочу его увидеть. Я хочу поговорить с ним, коснуться его руки, его шелковистых золотистых волос, вглядеться в небесные его глаза… Хочу! До скончания дней говорить с ним! Быть рядом! Защищать его и получать от него защиту в опасных путешествиях по миру волшебства!
Но…
Что?!..
Мысли прерывает гул. Знакомый рёв разрезает воздух и вновь стёкла окон дрожат. Ворота Алфеи опускаются, и по песчаным дорожкам двора проносится стремительно ветролёт Красного Фонтана. Мне не нужно было дожидаться, пока мотоциклист снимет шлем и покажет своё лицо — я узнал его по одежде — светло-голубая футболка и белые джинсы, серые кроссовки — любимая повседневная одежда первокурсника-специалиста…
Носящего также золотые локоны до плеч и обладающего насыщенно-голубыми глазами!
Я резко развернулся и поспешил войти в школу. Услышав позади тяжёлые спешные шаги, ускорился. Голоса удивлённых фей уловил откуда-то справа, смешки о том, что наконец нашёл он и вот-вот поймает своего мага, этот неугомонный блондин-специалист! Дыхание в спину, рваное, одышка то ли от тревоги, то ли от бега. И с моих обсохших губ, когда я переступил порог Алфеи и устремился по лестнице в сторону общежития.
Я поднялся и прошёл несколько шагов.
Мои руки крепко схватили, пальцы юноши впились в запястья, пережимая вены, едва не ломая кости и разрывая сухожилия. Меня резко развернули, тряхнули, перед глазами пронёсся потолок коридора. Сильным ударом меня вбили в стену.
По школе пронёсся голос мадам Фарагонды:
«Дорогие феи и волшебники! Следующие уроки на сегодня отменены! Просим вас с умом распорядиться свободным временем, восполнить силы отдыхом и получше подготовится к наступающим экзаменам!»
Обдуваемый тяжёлым горячим дыханием, я боролся с собственной одышкой и быстро выровнял дыхание. Скорее не от бега моё сердце сейчас надрывалось. А от паники, нахлынувшей низкой волной на мой разум.
— Валтор… наконец-то… — проговорил специалист, нагрянувший в Алфею.
Я вздохнул и поднял голову. Взором с единой лишь укоризной я смотрел на взмыленного, бледного Брендона. Мало того, что под его глазами образовались синюшные мешки, лицо его осунулось, будто крошки он не видел в своём рту со Дня Розы, так и волосы взлохмачены, покрыты слоем жира, пыли и перхоти. В дополнение к этой изумительной картине от специалиста, позабывшего о гигиене, очень специфично пахло.
— Валтор!.. Я… — начал Брендон, прерывая мой поток мыслей о его скверном внешнем виде. — Валтор! Прости меня!
На глаза его тут же навернулись слёзы, и капли, текущие по щекам, обратились в густые потоки. Борясь со слезами, Брендон открыто рыдал передо мной, захлёбываясь, моля хрипло, выдавливая слова из себя, простить его. Отпустил одну мою руку, когда эта солёная влага совсем залила ему глаза и лицо, и попытался утереть щёки, нос, губы. А после и вторую руку. Но я не уходил. Я больше не убегал от него. Я лишь смотрел на лицо Брендона, не являющее ничего, кроме боли, и чувствовал, как моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Громко всхлипнув, Брендон вскинулся, рванулся и крепко обнял меня. Я ощутил толчок, когда он уткнулся лицом мне в шею, и гулкий стук — он ударился головой о стену позади! Я спешно подался вперёд, чтобы не калечить его лоб, но стоило мне совершить лишь одно движение, как воздух в лёгких мгновенно закончился — Брендон замер. Он словно перестал дышать. Когда слёзы продолжали пропитывать мою рубашку, его руки окаменели, не позволяя мне сделать ни шагу более.
Он… боится, что я попытаюсь уйти.
Его руки скользнули по моей спине, пальцы вцепились в волосы, когда он сипло говорил мне в шею:
— Прости!.. Прошу!.. Не оставляй меня! Я сделаю всё!.. Только… — судорожно проговаривал слова Брендон, захлёбываясь слезами. — Только останься со мной!..
Он пытался сказать. Что-то сказать. Но чувства оказались сильнее разума.
Я…
Я протянул руки и трепетно коснулся его дрожащей спины. Объятья его дрогнули, а после сжались ещё крепче.
Я…
Я не могу так издеваться над ним.
Если он так во мне нуждается, то… будь, что будет.
Казалось бы, этот юноша видит во мне саму воду, пищу и воздух. Едва прожив две недели без меня, без бесед долгих по телефону, без личных встреч и перекусов в кафе в компании друзей, без приключений с монстрами и Трикс, в которых мы бьёмся спиной к спине…
Он начал погибать. Подобно цветку без воды.
— Ладно, Брендон. Успокойся, — я обнял юношу крепче и позволил ему отстраниться. — Поверь мне, причина далеко не в тебе. На твоих плечах нет вины. Дело во мне.
Брендон в последний раз шмыгнул носом и вновь утёр лицо ладонями. Но слёз было столько, что с его рук уже капала влага. Я вынул из кармана брюк платок и протянул его специалисту. И после того, как он вытер лицо, его слёзы начали утихать, он проговорил сипло, с меня взгляда блестящих глаз не сводя:
— П-правда? Ты… простишь меня?
— За что? За тысячи звонков мне и Стелле, приезд в школу однажды вечером, где ты устроил переполох, который отразился на следующий день насмешками и бесконечными беседами за моей спиной, и вся Алфея уже знает о наших сложных отношениях?
— Я… я!.. Я не знал!.. Что это… так…
Я подавил смешок и улыбнулся, взлохмачивая сальные спутанные волосы специалиста.
— В этом виноват я, что разрушил нашу дружбу несколькими словами в тот вечер Дня Розы. А ещё я заставил тебя страдать. Идём. Тебе нужно принять душ. Я дам тебе свежую одежду.
Я взял его за руку и повёл в общежитие. И пусть вслед нам смотрели молодые дамы, удивлённые и взбудораженные столь крепкой и трепетной дружбой двух мужчин. И пусть специалисту не место в общежитии школы, где почти все учащиеся являются женщинами. И пусть…
Пусть после я пожалею о том, что вновь сблизился с ним… Пусть свою влюблённость однажды раскрою неосторожно. Пусть сорву хоть раз с его губ поцелуй, но не во сне — в красочной чувственной реальности. Пусть после он навсегда отвернётся от меня и разочаруется.
Пусть так оно и будет. Но именно сейчас я буду с ним. Даже в роли друга. Что бы ни думал он обо мне. И чего бы ни желал я сам.
Ведь он так нуждается во мне.
Благо по пути не попались мы на цепкий взор мадам Гризельды или кого-то из профессоров. Я коснулся ручки двери с нашими с девочками именами, и мы переступили порог — открыто. Подруги уже в нашей квартире. В гостиной и комнатах тихо, в ванной, кажется, тоже никого. Тюль слабо колышет ветер, проникающий в помещение из открытого балкона. Разве что услышали мы голоса за дверями с изображением музыкальных нот и ломаных линий молний магии технологий — девочки что-то активно обсуждали.
— Вот, — я указал в сторону двери ванной комнаты. — А я пока принесу полотенце и одежду.
— А… девочки точно не будут против, что я помоюсь в их ванной? — всё ещё шмыгая носом встревоженно спросил Брендон. А пока я заглянул, предварительно постучавшись, в комнату подруг. Да едва не упал на ровном месте! О чём… о чём они говорят?!
— Признаюсь, что Скай кажется мне симпатичным, но не более того, — лепетала Стелла, покачивая ножкой, расположившись прямо на письменном столе Музы.
— А как же Валтор? — улыбнулась Флора со смешком.
— Валтор — не пойдёт! Валтор — мой драгоценный брат! Он никогда не будет просто симпатичным или интересным! Он — самый лучший!
— И это значит, что он не подходит на роль возлюбленного, так? — изогнула бровь Текна, посмеиваясь. — Стелла, ты совершенно нелогична!
— Моего — да! Валтор слишком идеален, чтобы быть возлюбленным! Он должен быть самым близким без вопросов о ревности и о том, кто заплатит в кафе! — вскинула вверх пальчик сияющая принцесса, глаголя об истинном и великом.
— Но ведь Валтор галантен и всё равно заплатит, — опустила Муза, полностью поглощённая чтением книги.
— Но он и в правду очень хороший человек… — обронила Флора, касаясь губ в смущении, глаза опустив.
— Флора! — недовольно вскинулась Стелла, спрыгивая со стола. — Просто «хороший» для Валтора не подходит! Он — лучший! И в конце концов — ты у нас единственная, кто не нашёл себе возлюбленного! Почему бы тебе не предложить Валтору встречаться? Вы сблизились даже больше, чем мы! — ткнула пальцем себе в грудь Стелла, несколько недовольно и ревностно сдвигая брови.
Флора вся зарделась, ответить она сразу не смогла. Зато у Текны нашёлся вопрос:
— Что значит «только Флора не нашла возлюбленного»?
— А значит, что наша Текна, как только видит Тимми, так сразу улетает! — хихикнула принцесса Солнца и Луны, вновь вспрыгнув на стол. И, конечно же, реакция смущённой Текны была очевидна — в её волосах запутался гребень, когда она зло, но и смущённо выкрикнула:
— Что?! Это не правда!
Я с чувством глубокой неловкости прикрыл дверь, молясь Богу или Огненному Дракону, чтобы девочки не заметили меня в момент их откровенного разговора о юношах. И обо мне! Поверить не могу, а ведь Флоре и вправду советуют начать со мной романтические отношения! Как и говорили мы с Брендоном на Дне Розы, хоть я тогда и сказал не правду… Но…
Обернувшись, я встретился с золотым юношей. Который почему-то снова был в слезах.
— Брендон! Ч-что с тобой? — испуганно вопросил я, отводя специалиста от дверей.
— Ты влюблён в Флору? А она в тебя? — удивительно прямо спросил мой дорогой собственник.
— Нет. Она моя подруга. Как и остальные девочки клуба Винкс, — улыбнулся я, заботливо утирая слёзы со щёк Брендона. Улыбка сама растягивала мои губы в счастье и… несколько глупо. — А об её чувствах я не имею понятия. Но я не намерен заводить романтические отношения во время учёбы. Тем более со своими подругами. Так что успокойся, и пойдём в ванную. Смоем с тебя всю эту грязь и долгие тревоги.
Едва услышав мои слова, Брендон, будто открытая книга, тут же посветлел и широко заулыбался. Господи! Как он мил! Весь в слезах теперь от счастья, чуть ли не смеётся, крепко держа меня за руки и стараясь хоть как-то утереть влагу со скул. Ах… Как же мне хочется сейчас поцеловать его. Хотя бы легко, в щёку, коснуться лбом его лба и прижать к себе, успокоить.
— Идём, — совсем смягчился я, прежде себя таким не зрея ни единожды, прошёл в ванную и закрыл за Брендоном дверь.
Относился я всегда к женским особенностям спокойно, и девочки это знали. Как и известно им, что я был хорошо обучен в детстве. Также я знал, что женский организм фей и других волшебниц от простых землян не отличается физиологией и функциями репродуктивной системы. Поэтому я не смущал девочек, если они вдруг забывали в ванной некоторое предметы гигиены.
Также я не смел брать шампуни и гели, зубные пасты подруг и не прикасался к их шкафчикам вовсе. Правда, иногда под этими шкафчиками на столе, в который встроена раковина, напротив большого настенного зеркала, повсюду вокруг смесителя также и его ручек… стояли целые батареи и отряды декоративной косметики. Мой оклик нерасторопной Стеллы, любительницы выглядеть совершенно неотразимо, каждый раз слышат наши соседи. А все свои вещи я держу у себя в комнате и стараюсь не оставлять в ванной.
— У вас есть ванна? — удивился Брендон, наконец успокоившись.
— Да. Но ей в основном пользуются только Стелла и Муза. Наша принцесса любит помечтать в горячей воде, а молодая певица и композитор ищет в расслаблении в ванне с ароматной пеной вдохновение, — рассказал я, приближаясь к душевой кабине.
У нас она просторная, удобная, вода идёт сразу тёплая, стоит нажать на ручку, а желаемая температура выставляется на табло чуть выше. Самое восхитительное в ванной Магикса — это отсутствие прыжков из-под внезапно хлынувшего на голову кипятка. Разве что сидения, как у меня дома, нет.
— Можешь воспользоваться моим шампунем, — я указал на белый тюбик с краю на полочке в самой кабинке. — Мыло здесь. Заходи, а я пока принесу полотенце и одежду.
Когда я обернулся, то увидел, как утомлённый и сонный Брендон пошатывается, почти и не слушает меня и вот-вот просто рухнет на месте. И уснёт. Неужели он не спал все эти дни? Он так тревожился обо мне и… наших отношениях? Я подался вперёд и спешно подхватил Брендона за плечи. Чем пробудил его. Да едва он открыл глаза и увидел меня… как испуганно отшатнулся.
— Что с тобой? Ты едва стоишь.
— Я… — Брендон почесал скулу, отводя взгляд. — Я плохо спал. А рядом с тобой мне стало так спокойно, что я, кажется, вот-вот засну.
Он виновато и премило улыбался встревоженному мне. И как он собирается принимать определённо расслабляющий тёплый душ? Да он тут же упадёт и разобьёт себе голову об плитку, которая устилает пол в нашей ванной! Или об стекло и металл душевой кабинки.
— Лучше прими ванну, — вероятность, что Брендон задремлет в горячей воде ванной ещё больше, но так его затылок хотя бы останется целым.
— Тогда останься рядом, — сказал он и начал стягивать с себя футболку.
Я оцепенел и каменной волей заставил себя удержать взгляд на лице специалиста, не посмотреть на его обнажённую грудь. Едва я разжал губы, чтобы произнести слово против, как вовремя себя остановил. Мы оба мужчины. Если я откажусь и покажу смущение при виде обнажённого юноши, Брендон почувствует неладное. И я… просто не могу сказать «нет»! Оставив Брендона в ванной одного, вернувшись через полчаса, я увижу в воде утопленника!
Что же… делать? Я не настолько каменный!.. Если быть искренним, то вовсе не каменный…
Я лишь взглянул на рельефную грудь специалиста, заметил, как он лениво и медленно стягивает джинсы, и развернулся, включая воду. Я выставлял на табло самую комфортную температуру, а руки мои дрожали, стискивая бортик ванны. Я никак не мог успокоиться. Потому что в моей голове по-прежнему стоят картины недавнего сна, навеянного побочным эффектом обезболивающих таблеток, а позади…
— Куда положить одежду?
Брендон! В чём матушка на свет родила!
Сердце сейчас выпрыгнет.
Я выровнялся, не оборачиваясь, указал в сторону, на свободную скамью у стены.
— Сложи пока туда.
Несомненно, Брендон уже понял, что со мной происходит что-то странное. Или я просто чересчур волнуюсь?.. Я же не смогу возбудиться от простого взгляда на обнажённого мужчину? Я не же сотворю ничего из рода вон выходящего? Смогу вести себя спокойно и не выдавать своё волнение и смущение?
А как я вообще должен себя вести, когда рядом нагой юноша?!
Я никогда…
Э…
— Валтор?
— Я принесу вещи, — я стремительно, едва услышав голос Брендона рядом, развернулся и направился к двери. — А ты пока начинай.
И закончи, будь добр, пока я выбираю рубашку да брюки подлиннее!
Я стремительно прошёл по гостиной, с третьей или четвёртой попытки попал ключом в замочную скважину своей комнаты, закрыл дверь и направился к шкафу. Как некстати чистые полотенца уже стопкой лежали на этажерке между ванной и душевой кабиной. А я люблю носить свободную одежду дома и с собой взял её вместо костюма для сна, ведь раньше я не задумывался о спальных брюках. Но теперь, как я узнал сегодня посреди ночи, я могу сбросить с себя одеяло из-за тревожных сновидений, а девочки — внезапно нагрянуть. И узреть меня в крайне смущающем полунагом виде в одном нижнем белье. Стыд для мужчины. Впрочем, стыд жить в одной квартире с молодыми дамами почти тридцатилетнему мужчине. Однако существует иной аргумент — здесь люди живут тысячелетие и нет большой разницы между двадцатью и тридцатью годами.
Так что забрал я лёгкие белые брюки и свободную рубашку, которые были великоваты мне по росту и, вздохнув многозначно, направился в ванную, как на каторгу. Чувствовал я себя ни более ни менее, а именно так. Учитывая, что мы только что восстановили наши отношения, я могу их порушить одной лишь внезапно раскрывшейся истиной о моей ориентации. Вряд ли хоть один мужчина стесняется вида другого обнажённого мужчины! Кроме как влюблённый в этого юношу гей!
Когда я вошёл, не медля более ни секунды, Брендон стоял ко мне спиной. Я бесстрашно посмотрел на его крепкую спину, широкие плечи, по которым спускаются средней длины золотистые волосы. Обвёл взглядом его мускулы и ощутил жажду коснуться их. Он склонился, чтобы выключить воду — ванна набралась, вокруг стоял тёплый прогревающий пар. Брендон очень стройный юноша, его талия тонкая, плавные изгибы от широкой грудной клетки на узкие бёдра и… округлые ягодицы, выделяющиеся ямочки над ними… соблазнительные длинные ноги, которые выглядят не менее завораживающе, чем когда они облачены в тонкий эластичный костюм специалиста… и эти объёмные мускулы рук, выпирающие кости лишь там, где это нужно, где это придаёт Брендону ту самую черту внешности, которая…
Как мне не стыдно? Смотрю на него сзади и рисую в своей голове столь похабные и грязные фантазии! Ох! Какой позор! Я просто отвратителен! Уже отвратителен, потому что мне снился такой сон! А значит, я действительно того желаю!
Но только я головой мотнул и шаг сделал, как Брендон обернулся.
Эмоций на его лице я не увидел. Отчего-то мне казалось, что моя голова кипит, а из ушей сейчас повалит пар. Я молчаливо отвёл взгляд и упорно смотрел на душевую кабинку, несколько склонив голову. Конечно, я разжал губы, но сорвался вместо слов один лишь судорожный вздох.
Творец…
Даже в таком состоянии у него…
Б-большой.
— Валтор? Что-то не так? — от голоса Брендона меня тряхнуло, и я немедля подошёл ближе и протянул ему одежду, взгляд утыкая в рубашку и брюки. Специалист принял их, но удивления своего не утратил. А после… его руки замерли. — Ты… смущён? Твоё лицо покраснело. И уши.
Бог мой. Даже уши. Ненавижу свой бледный оттенок кожи!
— Просто… я никогда не видел обнажённых людей. Кроме самого себя в зеркале. И примеров из школьного учебника по анатомии, — сказал я, впрочем, истину. Но… как я это сказал! Боже! Голос мой был похож на только что пробудившегося старика после пары литров крепкого некачественного алкоголя!
Я откашлялся. Хрипота не желала проходить так скоро.
Только бы Брендон поверил!
— Правда?..
Я кивнул и опустился на скамью у стены. Брендон же, замечая моё стеснение, поспешил отложить одежду на этажерку, а сам опустился в воду. Тогда я мог наконец на него посмотреть. Но лицо… лицо всё ещё пылало. Ох!..
Как стыдно! Как мне неловко… Агрх…
Глубокий вдох. Нужно успокоиться.
— Да, — заговорил я наконец. — Я был воспитан в лучших традициях аристократии. Меня, мой разум хранили от всего пошлого и грязного, Брендон.
Я вздохнул, прислонившись к стене. Кажется, становится легче.
— А… физкультура в школе? — последовал вопрос.
— Я не занимался спортом в школе. А перед секцией бокса переодевался дома, за мной заезжал личный водитель. Мой отец считал, что я не могу являть своего тела перед чужим человеком даже будучи ребёнком, поэтому старался заниматься моим здоровьем сам, тщательно выучив медицину. И у него отлично получалось. Правда, личный врач всё же посещал наш дом, но это был проверенный отцом человек — его родной брат.
Внезапно Брендон встрепенулся, всколыхнув воду и плеснув немного на пол. Я охнул, отшатываясь от капель. И удивлённо покосился на специалиста. Из воды он не поднимался, просто смотрел на меня так… словно я ангел целомудренный, спустившийся с небес! Я сейчас снова покраснею! Нет!..
Я отвёл взгляд.
— То есть, раз ты никого прежде не видел, то я — первый, кого ты видишь обнажённым? И ты…
Я заставил себя обронить в ответ всего одно слово:
— Да, — а после смог продохнуть от смущения и задаться вопросом: — Ты что-то ещё хотел сказать?
Я удивлённо посмотрел на Брендона. Взгляд, которым он меня сейчас одарил, был неописуем. Ч-что?.. Определённо он считает меня странным, но… его губы точно сейчас растягиваются в радостной улыбке. В душе его вновь пробуждается собственничество по отношению к своему другу Валтору? Что его прекрасный обнажённый лик в моём взоре был первым?
— Н-ничего! — наконец ответил он и опустился пониже в воду. — Просто я понял, что очень тебя смущаю. А ведь мы ещё не совсем помирились…
Я поднялся, глубоко вздохнул и, успокоившись окончательно, прошёл в душевую кабинку и взял свой шампунь. Стараясь не глядеть туда, дальше и ниже головы своего лучезарно улыбающегося специалиста, я передал ему в руки флакон.
— Я же сказал — ты ни в чём не виноват, — наблюдая, как золото волос юноши темнеет от воды, и на голове его возникает много пышной пены, я присел вновь на скамью. Мне стало намного легче говорить с Брендоном и смотреть на него. Когда он узнал правду и принял её? А может…
Он сможет принять и… это?
Нет! Нет, нет!
Теперь я ни в коем случае не должен выдать себя! Тогда Брендон подумает, что я солгал ему прямо сейчас! И смотрел на него изучающе, и смущался перед ним, и в голове рисовал странные картины…
Нет. Почему я никак не могу перестать надеяться?! Почему я такой мягкотелый?! Почему не послал его полчаса назад грубо назад огненным кулаком вместе с его ветролётом обратно в Красный Фонтан?! Почему вновь позволил приблизиться?! Почему…
Я таю от его взора и жажду его прикосновений?..
— Это… я надумал проблемы. И заставил тебя страдать.
— Нет! Как ты… — встрепенулся специалист, отбрасывая назад теперь уже чистые волосы, и посмотрел на меня во все свои небесные глаза, полные чистоты и искренности. Вот он — настоящий ангел.
— Брендон. Прости меня, — опустил я, взора с юноши не сводя. И он, определённо тронутый моими словами, голову приклонил. Губы его украсила улыбка.
— Хорошо. Давай больше никогда не будем расставаться? Что бы ни случилось, — с мольбой он вновь посмотрел на меня.
Я вздохнул — отчего же мне такую прелесть подарил Творец, на голову уронив само небо и солнце в руки положив? Которое ещё и желает лишь для меня одного светить. Да уж… Улыбку при виде такого милого солнечного мальчика не могу сдержать!..
— Хорошо, — с радостным смешком ответил я. — А теперь поскорее заканчивай, пока девочки не обнаружили в нашей ванной ещё одного мужчину.