— Это был просто кошмар, Коннор. Теперь всё хорошо, — шепчет Хэнк. Коннору хочется возразить — андроиды не видят снов, и уж тем более их не мучают кошмары. Коннору хочется удивиться — с чего бы Андерсону быть таким тихим и мягким?
Но Коннор молчит, потому что одеяло приятно давит сверху, а Хэнк выглядит таким спокойным и добрым, что страшно спугнуть и разрушить. Вместо этого андроид, сам того не ожидая, говорит:
— Мне снилось, что вы оставили меня одного, лейтенант. Мне снилось, что я провалил задание и меня отозвали в Киберлайф, а мы даже не попрощались.
Андерсон смеётся.
— Дурацкий кошмар. Оставил бы я тебя, консервную банку, одного — размечтался! — Шершавые горячие пальцы касаются лба, нежно убирают с него каштановую прядку, а потом замирают. — А впрочем, знаешь, оставлю — пора вывести Сумо подышать свежим воздухом.
Хэнк пытается встать с края кровати, но его за руку хватает Коннор — сам не понимающий, что на него нашло. Сжимает сильно. Андерсон вопросительно приподнимает бровь.
— Пожалуйста, не уходите.
— Ты знаешь, что такое большая и маленькая ложка?
Вопрос абсолютно внезапный, как снег в апреле, как греческий салат на кухне Андерсона, как доброе слово от Гэвина Рида. Вопрос какой-то поспешный, как будто лейтенант куда-то спешит. Но Коннору не хочется об этом думать. Коннор едва заметно мотает головой — и тогда Хэнк, вместо того, чтобы вырвать руку и поскорее убраться из комнаты, что было бы абсолютно логичным и правильным, почему-то ложится рядом, залазит под одеяло и просит отвернуться к нему спиной.
Хэнк горячий, большой и плотный, а его руки, крепко сжимающие тело андроида кольцом, кажутся сильными и тяжёлыми.
И Коннор внезапно чувствует себя... в безопасности? Он никогда не ощущал этого так явственно и ярко — не беспокоиться о себе всегда было естественным. Но сейчас всё как-то иначе. Как будто разблокировано новое состояние.
Но если есть безопасность — то это значит, что...
— Ты ничем не пахнешь, — дышит Коннору в ямочку между ухом и шеей Хэнк, притягивая к себе сильнее. — Совсем ничем. Разве так бывает?
— А вы пахнете перегаром и чеддером, — честно отвечает андроид. — Мне очень нравится.
Что-то не так, но Коннор не может понять, что. В поясницу упирается мягкий и толстый живот, а в лопатки — грудь, и ему кажется, что он чувствует стук сердца.
Тук.
Тук.
Тук.
Вроде бы, его гладят по волосам.
Глаза сами собой слипаются.
— Коннор, — вырывает из дрёмы Хэнк. — Андроидам снятся электроовцы?
— Прошу прощения, я не понял вопроса, — мешкается Коннор.
— Да так, — пожимает плечом Андерсон.
А Коннор вспоминает, что этот вопрос уже когда-то звучал. Они ехали из клуба в участок, когда Хэнк спросил его то же самое.
— Андроиды не видят снов, ведь мы созданы таким образом, чтобы не нуждаться в отдыхе, — ответил тогда Коннор. — А почему вы спрашиваете, лейтенант?
— Книга когда-то такая была, — пробурчал Андерсон. — Не важно.
Андроиды не нуждаются в отдыхе. Андроиды не спят.
— Я вас только что придумал, — бормочет Коннор в одеяло.
— Не говори глупостей, — смеётся Хэнк ему в шею.
— Андроидам не снятся электроовцы, — шепчет Коннор. — Андроиды не спят и не видят кошмаров. Андроиды только выдумывают себе идеальный мир за секунду до того, как их навсегда отключат.