Мариан ненавидела Авелин. Она и прежде не питала к ней каких-то светлых чувств, учитывая, что та постоянно вмешивалась в ее жизнь и пыталась контролировать. Но сейчас, глядя на то, как она спешно покидает таверну, так и не соизволив даже просто подойти, как было условлено, Мариан все больше убеждалась в том, что не хочет иметь с ней никаких дел. Она вообще не понимала, зачем ввязалась во всю эту авантюру с устроением ее личной жизни. Сначала были дурацкие поручения в стиле принеси-подай, от которых толку было как от козла молока. А после целый вечер молчания и неловкости, проведенный в «Висельнике» вместе с Донником, которому Авелин должна была признаться в своих чувствах в спокойной обстановке, но струсила, выставив Мариан не в самом лучшем свете.
— Знаешь, если это все ради того, чтобы через капитана найти подход ко мне, то зря стараешься, ты не в моем вкусе, — голос Донника вырвал ее из задумчивости.
Несколько секунд ей понадобилось, чтобы осознать, что именно он сказал, и когда до нее дошел смысл его слов, Мариан почувствовала, как в ней закипает злость.
— Мне нравятся решительные девушки, — продолжил Донник, не обращая внимания на ее негодование. — Не люблю скромниц.
Это было слишком, и Мариан уже собиралась выдать Авелин с потрохами, но внезапная мысль заставила ее заткнуться. Донник решил, что это она им интересуется. Возможно, если бы не обстоятельства, приведшие их обоих в это место, и вынуждающие Мариан нести всякую чушь, лишь бы только не дать ему уйти, он и сам заинтересовался бы ею. Она вдруг посмотрела на него совершенно другими глазами — не как на стражника Донника, которого заманила сюда ради Авелин, а как на сильного, красивого мужчину. Ее внимательный взгляд скользнул по его привлекательному лицу, остановился на мягких с виду губах, которые, наверное, будет так приятно целовать. Мариан совершенно не думала о том, как выглядит со стороны. Она задавалась вопросом, почему до этого дня не обращала на него внимания, ведь их пути так часто пересекались.
Она так давно не была с мужчиной, что уже и забыла, как это приятно — чувствовать себя желанной, чувствовать себя женщиной. И у нее не было ни одной причины, чтобы сейчас отказать себе в удовольствии.
Мариан приняла решение одновременно с тем, как Донник принял решение уйти. Резким движением поставив кружку на стол, она встала, опрокинув грубо сколоченный табурет. Она безумно хотела этого мужчину — здесь и сейчас — и не намерена была отпускать его так просто.
— Иди за мной, — настойчиво произнесла она.
Сделала несколько неуверенных шагов в сторону лестницы — голова кружилась, но не от выпивки, к которой она почти не прикоснулась, а от предвкушения — она была опьянена желанием, которое с каждой секундой лишь возрастало. Придерживаясь рукой за стену, она обернулась и, убедившись в том, что недовольный, но заинтересованный Донник следует за ней, продолжила путь.
Второй этаж встретил ее безлюдными коридорами, что в данный промежуток времени было ей только на руку. Чтобы устоять на ногах, Мариан облокотилась о стену. Подошедший Донник окинул ее вопросительным взглядом, и она, не говоря ни слова, потянулась к его губам, легонько коснулась их — всего на мгновение, чтобы не спугнуть, а просто показать свои намерения.
Отстранившись, Мариан с удовольствием наблюдала за его реакцией. Его растерянность забавляла ее, но она не смеялась, побоявшись, что он решит, будто она над ним насмехается.
— Так тебе больше нравится? — шепнула она ему на ухо. — Ты ведь любишь настойчивых?
— Определенно. — Донник, наконец, сбросил с себя оцепенение, и на лице его проявилось понимание.
Он обвил ее талию рукой и властно привлек к себе, целуя жадно, почти грубо. В первый раз Мариан не успела распробовать, но сейчас у нее было достаточно времени. Его губы оказались мягкими не только на взгляд, но и на вкус, и приятные ощущения накрыли ее с головой. Но этого ей было мало.
Не разрывая поцелуя, Мариан на ощупь нашла ручку двери и толкнула ее, увлекая Донника за собой в полумрак комнаты. Она надеялась, что там никого не окажется и, судя по тому, что здесь было холодно, и камин зиял чернотой, ее никто не снимал. Значит, никто им и не помешает.
— Раздевайся. — Мариан мягко оттолкнула от себя Донника.
Ей не хотелось просто несколькоминутного перепиха, о котором Донник забыл бы спустя пару дней. Ей хотелось нормального секса, во время которого им не мешал бы ни единый лоскут ткани. Хотелось видеть и чувствовать каждый сантиметр его кожи, и наслаждаться его прикосновениями.
Она избавилась от одежды быстрее, чем Донник — в то время как все, что на ней было, горкой возвышалось у ее ног, он успел избавиться лишь от доспехов.
— И зачем вообще было приходить сюда в полном облачении? — раздраженно поинтересовалась она, рывком снимая с него рубаху. Ловко развязала шнур на штанах, намеренно дотрагиваясь до возбужденной плоти.
Когда же он отбросил в сторону совершенно ненужный сейчас элемент одежды, Мариан сделала несколько шагов назад, чтобы лучше рассмотреть его. У него было идеальное тело, по крайней мере, так сейчас казалось изголодавшейся по любви Мариан. Сильное, стройное, без единого изъяна, если не считать изъянами многочисленные шрамы, что было неудивительно, учитывая его род деятельности. Некоторые из них были совсем свежими, другие — более давние — были почти незаметными, светлыми белесыми полосками расползаясь по коже.
Донник тоже смотрел на нее, не отрывая глаз. Его взгляд скользил от длинных стройных ног к треугольнику рыжих волос, затем выше — к небольшой округлой груди с затвердевшими розовыми сосками.
Мариан подошла ближе, провела рукой по мускулистому плечу Донника, очертила пальцем выпуклый розоватый рубец, еще не успевший зажить до конца.
Некоторое время он стоял неподвижно, наблюдая за ее действиями, позволяя разглядывать себя. Затем, не выдержав, притянул к себе, его широкая мозолистая ладонь легла ей на бедро и двинулась выше, повторяя изгиб талии, накрыла и слегка сжала грудь. Мариан прижалась к нему теснее, чувствуя, как его налитый кровью и силой орган упирается ей в бедро. По телу разлилась волна жара. Взяв его руку, она направила ее себе между ног, чтобы он почувствовал, как сильно она его хочет.
— Мариан, — простонал он, и она вздрогнула. Он никогда прежде не называл ее по имени. И никогда прежде ее имя не произносили так, как сделал это сейчас он.
Ждать больше не было сил и желания. Мариан решила не использовать сомнительного вида кровать, а потому потянула Донника к стене и прислонилась к ней спиной. Закинула одну ногу ему на талию, и он, придерживая ее рукой, начал осторожно входить в нее. Возможно, он боялся сделать ей больно, а может, наоборот, хотел помучить, но Мариан сама подалась к нему, выгибая спину. Почувствовав его медленные движения внутри себя, она не смогла сдержать протяжный стон и вцепилась ему в волосы.
Его пальцы до боли сжимали ее бедро, а деревянная стена, к которой он ее прижимал, царапала кожу, но Мариан было плевать на все это. Единственное, что сейчас имело значение — его мужской запах и полный страсти взгляд, ее бешеное сердцебиение и их сливающиеся воедино стоны.
Донник приник губами к ее шее и, обжигая горячим дыханием, переместился ниже, к ключицам. От каждого такого прикосновения она вздрагивала, его щетина приятно покалывала кожу.
— Быстрее, — дрожащим голосом потребовала она, слегка прикусила мочку его уха.
Донник свободной рукой сжал ее ягодицу и ускорился, не прекращая покрывать поцелуями каждый участок ее тела, до которого мог дотянуться. От его сильных толчков в ее теле разливались волны незабываемого наслаждения. Мариан с каждой секундой все больше переставала себя сдерживать, ее стоны становились громче, а ногти с силой впивались в его спину, оставляя глубокие борозды.
Они достигли пика одновременно, и когда Донник излился в нее, Мариан почти повисла на нем, чувствуя, как подкосились ноги. Обессилено положив голову ему на грудь, она слышала, как быстро бьется его сердце. Они стояли, успокаивая сбившееся дыхание, и Донник мягко коснулся губами ее виска, обнимая за плечи.
— Знаешь, Мариан, — заговорил он, и она кожей почувствовала его улыбку, — я беру свои слова обратно. Ты в моем вкусе, без сомнений.
— Рада это слышать, — хмыкнула она в ответ. — Ты тоже не разочаровал.
Она вывернулась из его объятий и стала собирать с пола свои вещи, краем глаза наблюдая за ним. Он растерянно наблюдал, как она натягивает брюки и рубашку.
— Уже уходишь? — разочарованно поинтересовался он, продолжая стоять, в чем мать родила.
Мариан, ловко шнуруя сапоги, не сдержала смех. Мужчины такие мужчины.
— Я спущусь вниз за выпивкой, — заговорила она, поправляя волосы. — Улажу все насчет комнаты. А после, — она подцепила указательным пальцем его подбородок, — я вернусь. И мы посмотрим, надолго ли тебя хватит.
Выходя в коридор, Мариан была уверена, что Донник улыбается.
***
Мариан поняла, кто пришёл еще до того, как Бодан открыл дверь, в которую стучали так настойчиво, словно пытались выбить. Это была еще одна причина, по которой Мариан не любила Авелин — та всегда издавала слишком много шума. Громоздкие доспехи, с которыми, она, казалось, никогда не расставалась. Заверения в том, что с получением ею должности все изменится. Громкие, но пустые слова. Потому что порядка в городе как не было, так и не стало. А те многочисленные банды разбойников исчезли с улиц Киркволла не благодаря новоиспеченному капитану городской стражи, а потому что об этом позаботилась Мариан, которой надоело каждый раз возвращаться домой по уши в крови.
Авелин влетела в комнату подобно урагану, так что язычки пламени на зажженных свечах взволнованно затрепетали. Мариан знала, что сейчас разразится буря, но она не боялась. Она ждала этого разговора. Хотела даже сама пойти к Авелин, чтобы объясниться; но решила, что это будет похоже на попытку оправдать себя и извиниться. Виноватой она себя не чувствовала, и тем более, не собиралась просить прощения.
Авелин резко остановилась на некотором расстоянии от нее, словно по какой-то причине боялась приближаться. Мариан удостоила ее легким кивком, затем невозмутимо продолжила перебирать письма. Волнение стоящей позади нее женщины ощущалось почти физически.
— Ты что-то хотела обсудить? — не выдержала Мариан, нарушая гнетущую тишину.
— Хоук, скажи, что это неправда! — в голосе Авелин была слышна обида, а во взгляде читалась надежда и, казалось, она сама не знала, во что верить. — Скажи, что вы с Донником не…
— Мы с Донником, — бесцеремонно перебила ее Мариан, нарочито медленно поднялась, приблизилась почти вплотную, — отлично провели время вместе. Он оказался замечательным любовником, так что я тебе даже благодарна. Сама я на него внимания не обратила бы.
Ответ она получила незамедлительно — кулак в латной перчатке с силой врезался в ее лицо. Рука у Авелин была тяжелая, в этом Мариан никогда не сомневалась. Но в этот удар она, похоже, вложила всю свою злость и боль. Чтобы не упасть, Мариан пришлось сделать несколько шагов назад и упереться в стол. Перед глазами все поплыло, смешиваясь в единое мутное пятно. Рядом глухо зарычал Волкодав, проснувшийся от шума и готовый защищать свою хозяйку. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем окружающий мир вернулся в прежнее состояние. Мариан чувствовала, как мгновенно опухает щека, а перед глазами все еще мелькали цветные пятна.
— Это был первый, — с угрозой в голосе заговорила она, подняв на Авелин полный ненависти взгляд, — и последний удар, который я оставлю без ответа.
Та, казалось, была растеряна из-за своей несдержанности, но это длилось недолго.
— Ты это заслужила! — выпалила она. — Я тебе доверилась…
— И я, — выплюнула Мариан, все больше раздражаясь, — сделала все возможное для того, чтобы помочь тебе. Я битый час носилась по казармам, выполняя твои дурацкие поручения. Я позвала Донника в «Висельник», а ты не соизволила даже просто подойти, чтобы я не чувствовала себя полной дурой, не зная даже, о чем мне с ним говорить. И у тебя нет никакого права винить меня.
— Конечно, у меня есть право винить тебя! — Авелин напирала на нее, заставляя пятиться, пока Мариан не уперлась в стену. — Ты могла просто уйти, могла придумать что-то, сказать, что это все из-за меня, в конце концов. Но не соблазнять его! Я думала, мы подруги.
— Нет, — спокойно отрезала Мариан, — мы не подруги, и никогда ими не были. И, к твоему сведенью, Донник был совершенно не против того, что я его соблазнила.
Авелин отшатнулась, голова ее дернулась, как от пощечины. Мариан посмотрела на нее с вызовом, гордо расправив плечи и будучи полностью уверенной в себе, в то время как Авелин, казалось, вся сжалась и замкнулась.
— Как же я тебя ненавижу, — тихо произнесла она, покачав головой.
— Да мне все равно. — Мариан равнодушно пожала плечами. — Ты можешь сколько угодно меня ненавидеть, но это никак тебе не поможет. Чем вмешиваться в мою жизнь, ты бы лучше взяла все в свои руки, и попыталась наладить свою, пока не стало слишком поздно.
— Ты правда ничего не понимаешь? — Авелин смотрела на нее пораженно, словно не веря. — Нет, ты правда не понимаешь. Какая же ты мразь, — процедила она сквозь зубы презрительно.
Резко развернувшись, она почти выбежала из комнаты.
— Может, я и мразь, — призналась Мариан сама себе, проводив ее задумчивым взглядом. — Но зато я сексуально удовлетворенная мразь.