Страшилка у костра

Eagles — I can't tell you why*

— … And I can't tell you why

And I can't tell you why…* — допев последние строчки, Найл отложил гитару в сторону.

— Так, — заявил Луи, — мы пошли в этот поход не для того, чтобы распевать песни у костра, — он окинул взглядом горящее пламя, искры которого отражались в его озорных глазах. — Пришло время рассказывать страшилки, для которых, собственно, было все это организовано.

— Верно, — согласился Хоран, предвкушая дальнейший разговор.

Сумерки. Дремучий лес. Между древесными стволами, сросшимися между собой в течение нескольких лет, проглядывают клочья звездного неба. Деревья совершенно голые, только кривые ветки торчат в разные стороны, изображая гигантские руки. Повсюду пахнет сосновой хвоей и влагой. Верхушки различных сосен и елей направлены высоко вверх, земля покрыта опавшими иголками и клубками корней, поэтому иногда передвигаться бывает не так-то просто. В воздухе витало некое напряжение: вдалеке громко кричал филин, мурашки пробегали по всему телу от легкого ветерка, качающего деревья, и каждая палочка на тропинке казалась гадюкой. Все это создавало атмосферу таинственности и опасности, как раз то, что нужно было для рассказа страшных историй.

— Тогда, пожалуй, я начну, — не дав никому слова, вставил Томлинсон. — История эта про Черного Ловеласа.

— А она очень страшная? — с тревогой в голосе поинтересовался Пейн.

— После того, как я рассказал эту историю Найлу, — Луи повернул голову в сторону блондина, показав на него большим пальцем, отчего тот нервно сглотнул, — он свет на ночь не выключает.

— А, тогда не надо, — глаза шатена забегали от страха, он вскочил с места и уже собирался идти ложиться спать в свою палатку, которую они поставили с приходом в лес, как вдруг, передумал: любопытство взяло над ним верх. — А Ловелас — это имя?

Жгучее, оранжево-желтое, колеблющееся пространство вокруг ночного костра — это своего рода виртуальная таинственная комната, окруженная со всех сторон кромешной тьмой, в которой доминируют два основных звука — треск горящего дерева и какофония звуков ночного леса. Излучение от костра течет мягко и спокойно во всех направлениях, но кажется, что основной поток света поднимается вместе с облаками дыма к ночному небу. Трое путников сидели вокруг костра, время от времени подбрасывая в него сухие ветки, отчего пламя разгоралось сильнее и стремилось вверх. Отблески огня отражались в глазах наблюдавших, танцуя завораживающий танец.

Луи собрался с мыслями и начал свой рассказ:

— Люди, которые видели этого человека, утверждают, что он появлялся в самых различных местах, будто образ его возникал из чёрного дыма, — юноша поднял руки перед собой, перебирая пальцами в воздухе. — Описывали Ловеласа по-разному: ведь тот мог предстать как мужчиной, так и женщиной, но все говорили о нем, как о своём «идеале».

— То есть, он мог читать мысли? — уточнил Лиам.

— Естественно, а то как бы он понял, какая внешность им нравится, неужели ему по СМС очевидцы фотки отправляют? — буркнул Томлинсон.

— Все может быть, — Пейн пожал плечами и улыбнулся.

Старший вздохнул и продолжил:

— Единственное, что в описании оставалось неизменным — гитара, которую мужчина всегда носил с собой, и прекрасный голос. С помощью него он влюблял в себя жертв и приказывал им убивать своих родных, чтобы те смогли остаться с ним навсегда. Но как известно, Чёрный Ловелас после убийства растворялся в воздухе, а заложники от произошедшего сходили с ума, понимая, что натворили.

— А почему его прозвали «Чёрным Ловеласом»? — с недоумением в голосе снова поинтересовался Лиам.

— Ну, скорее всего, из-за его обличия, — ответил Найл с насмешкой, подбрасывая по три ветки в костёр.

— Да ну, бред какой-то, не верю я в ваши детские сказки, — мальчишка подскочил с бревна, которое заменяло ребятам скамейку, и кинув напоследок: «спокойной ночи», он направился в свою палатку.

Оставшиеся наедине парни перекинулись взглядами, и на лице Томлинсона появилась ухмылка:

— Требую с вас, сэр, свои обещанные 20 баксов, — он протянул руку за наградой и чуть наклонился вперед.

— Ну ведь я тоже участвовал?! — Хоран, озадачившись, сомкнул брови на переносице, зло посмотрев на вымогателя. — История все же напугала Лиама, а без моей помощи этого бы не произошло.

— Хорошо, тогда пополам, — шатен закатил глаза и фыркнул.

Блондин вытащил из барсетки слегка потрёпанный чёрный бумажник, достал из него 10 долларов и протянул их старшему парню. Жилистые бледные пальцы второго приняли купюру, сложив их, он убрал деньги в задний карман своих свисающих синих джинс.

Пожелав друг другу доброй ночи, они поплелись к своим палаткам, в которых заранее были заготовлены спальные мешки.

Все это время Лиам не мог уснуть: мысли о Ловеласе не покидали его голову. Он каждый раз ворочался, пробуя лечь в удобную позу, но тесный мешок не давал нормально расслабиться. После нескольких неудачных попыток Пейн не выдерживает и решает прогуляться: «Может свежий воздух поможет мне успокоиться?» — подумал про себя юноша перед тем как вскочить и нацепить на себя белые высокие кроссовки. Проверив спящих друзей, он покидает «лагерь» и направляется осматривать территорию.

Осенью лес завораживал обилием опавшей листвы и голыми деревьями, ведь когда заходишь в чащу, то сразу ощущается прохлада и свежесть. Парнишка вдыхал чистый воздух, наполненный сыростью; по телу проходили мурашки. Пышно разросшийся за долгие годы мох мягко пружинил под ногами. Мгла окутывала темные вершины вековых елей; внизу, возле выпирающих из земли узловатых корней, торчали большущие красные мухоморы, а из темноты выползал болотный, едва заметный туман.

Постепенно тишину стал наполнять льющийся звук гитары. Он доносился издалека, и с каждым шагом инструмент звучал громче, пока совсем не приблизился. Музыка привела Лиама к расчищенной от деревьев местности, где находилось небольшое озеро. Рядом с ним стоял тёмный силуэт, исполнявший данное произведение. Путник понял, кто предстаёт перед ним, он уж было хотел развернуться и уйти, но случайно наступает на ветку, которая громко хрустит, прерывая игру музыканта. Эхом в голове у нарушителя проносится одно единственное слово — «Черт!», и он замирает на месте от испуга.

— Здравствуй, Лиам, — нежный бархатный голос вдруг разрушил гробовую тишину.

— Ты знаешь мое имя? — опешив, тревожно спросил Пейн чёрную фигуру, находящуюся в нескольких метрах от него.

— Конечно, — незнакомец стоял спиной к собеседнику, смотря на отражение лунного света в озере, которое подрагивало от лёгкого ветра, а вода собиралась в маленькие волны.

— А ты… — не успев договорить, Лиама перебивает загадочный музыкант.

— Черный Ловелас, ну, по крайней мере, меня прозвали так, — он развернулся к юноше и опустил инструмент, а часть лунного света, ранее падавшая на затылок и спину, стала освещать половину лица.

Мальчишка даже не понял, как очутился всего в шаге от героя легенды. Теперь он отчётливо мог рассмотреть его. Это был мужчина среднего роста, одетый в чёрный похоронный костюм с белой рубашкой на выпуск и длинный чёрный плащ, подчёркивающий тощее тело; из-за этого наряда странник был похож на одного из тайных агентов. Волосы, цвета угля, были растрёпанны, а правое ухо проколото. Худощавые длинные пальцы обхватывали гриф гитары, похожей на ту, которая принадлежала Ангусу Янгу**.

— Предполагаю, ты знаешь, чем я занимаюсь? — голос Ловеласа заставил Лиама вздрогнуть.

— Имею представление, — придя в себя, ответил парень.

Подняв большие карамельные глаза, Чёрный Ловелас взглянул на испуганное лицо Пейна, отчего последний проглотил вставший посреди горла ком.

— И ты ничуть не напуган? — с легкой издёвкой в голосе спросил мужчина в плаще.

— А должен? — мальчишка хотел скрыть страх за своим уверенным ответом, но голос предательски дрогнул. Чтобы хоть как-то избежать позора, Лиам решает узнать настоящее имя этого «недошерлокахолмса» (только у того была скрипка, и он выглядел не таким сдвинутым, хотя на то были все основания):

— Если «Чёрный Ловелас» — прозвище, то как тебя зовут на самом деле?

— И снова удивляюсь твоему цинизму, — Ловелас ехидно улыбнулся. — Мое имя Зейн… Зейн Малик.

— Это случайно не один из твоих трюков? — юноша покрутил пальцем в воздухе. — Ну, знаешь, внешность ты меняешь, а вдруг с именем происходит та же самая песня: каждому представляешься по-разному, чтобы тебя не рассекретили?

— Думай как хочешь, — Зейн закатил глаза и махнул рукой, наклонив голову набок. — В данный момент я предстаю том облике, который ты хотел бы видеть рядом с собой. Это твоё тайное желание, — сокращая расстояние между ними, прошипел он.

С каждой минутой напряжение росло, подогревая и так накаленную обстановку. У Лиама перехватывало дыхание, несмотря на то, что он находится на свежем воздухе. В этот момент Малик пристально вглядывался в глаза мальчика, словно пытаясь высосать всю энергию.

— И зачем ты этим занимаешься? — спустя минуту Пейн понял, что более глупого вопроса в своей жизни он не задавал.

— Мне просто нравится чувствовать любовь других и то, что они готовы сделать для меня. Но больше всего я буду рад тому, если этим человеком окажешься ты, — Зейн скрестил большой и указательный пальцы и положил на них подбородок Лиама

— Ты безумен, — собеседник отмахнул от себя руку и с презрением уставился на Ловеласа.

Малик провёл только что отброшенной рукой по крепкой груди Лиама, медленно вырисовывая на ней пальцем узоры, после, скользнув вниз, проворно забрался под легкую серую футболку: его ледяная рука столкнулась с горячей кожей Пейна, отчего юноша дернулся. Музыканту вся эта игра доставляла огромное удовольствие, в то время как «жертва» ощущала себя беспомощно; с губ слетел протяжный стон.

— Возможно, — продолжил загадочный мужчина, — но от этого еще лучше, — короткий мешок вырвался из его уст. — Безумие — лучший путь к истинной, скрытой от глаз реальности***.

Постепенно у младшего началось лёгкое головокружение и участилось сердцебиение, то ли это было связано с резким чувством эйфории, то ли он начал потихоньку сходить с ума. Подняв затуманенные глаза, Лиам уставился на Зейна: его лицо расплывалось и корчилось в гримасе. Все вокруг растекалось, будто краски на мольберте. Пейн потряс головой, но все оставалось по-прежнему, и он начал паниковать. Фигура Ловеласа стала исчезать из поля зрения, а позади, эхом, отдавался голос. Юноша обернулся, но никого не увидел, лишь яркий свет ослеплял мальчишку как вампира.

— Боже мой, вставай!

— Проверь, он дышит?

Влажные пальцы коснулись шеи лежащего; туша встрепенулась, размахивая руками. Это был Лиам. Разомкнув сонные глаза, он увидел перед собой Найла и Луи, последний из которых стоял с протянутой рукой и с удивлённым выражением лица. Тело пробудившегося ныло, наклонив голову, он заметил, что все это время лежал на разваленном плоту.

— Какого черта ты здесь делаешь? Мы тебя обыскались, весь лес перерыли — возмутился Луи. — Ты ведь раньше нас пошёл спать, заметь, в палатку, а не сюда — на солнце поваляться, — он скрестил руки на груди.

— Я не знаю, — протянул Лиам, растирая руками глаза. Голова гудела, состояние было такое, будто перед сном он бахнул бутылку текилы.

— О черт… — вздохнул Найл. — Ты опять лунатил? — с досадой в голосе спросил он.

— Ты думаешь, я помню? — резко ответил собеседник. — Лучше помогли бы мне встать, а то я конечностей не чувствую, — он подал руку друзьям, и через секунду уже стоял на ватных ногах, покачиваясь.

Яркое, но не греющее солнце слепило его, привыкнувший к сонному полумраку, мальчик жмурился от лучей. Он запустил пятерню в густые, влажные от пота, волосы, и провёл ею по уставшему лицу.

— С тобой все нормально? — обеспокоено поинтересовался Томлинсон.

— Да, все хорошо. Идите, я вас догоню, — ответил Лиам, — только приду в себя.

— Хорошо, не задерживайся, — предупредил его Хоран.

— Как скажешь, мамочка, — парень усмехнулся и утвердительно кивнул, поджав губы.

Ребята развернулись и пошли в сторону перевалочного места, а Лиам остался обдумывать эту чёртову ночь. Он подошёл к берегу озера и пнул маленький камешек — тот отскочил и залетел в воду, оставляя за собой круговые концентрические волны. Пейн взглянул на своё расплывчатое отражение и ужаснулся от собственного лица, которое выглядело так, будто по нему «проехались» асфальтоукладчиком: бледная кожа, отёкшие веки и огромные тёмные круги под глазами. Юноша тщательно рассматривал себя, пока не заметил, как сзади него пролетел чёрный дым, резко развернувшись, он попытался застать это явление, но местность была пуста. Ему померещилось. Осмотрев территорию, Лиам остановил свой взгляд на высохшей траве рядом со связкой брёвен. На растительности лежало что-то маленькое, чёрное. Это был медиатор. Подойдя ближе, ошарашенный мальчик поднял его с мыслями: «Все-таки это был не сон». Он сжал предмет в руке и направился к друзьям, попутно убирая плектор в карман зауженных бридж.