Понедельник оказался омрачен очередным декретом от Амбридж, запрещающим ученикам собираться группами из трех и более человек.

– Как она прознала? – шипела Гермиона, накладывая себе овсянку и то и дело бросая разъяренные взгляды на преподавательский стол.

Гарри только пожал плечами. В глубине души он был готов допустить мысль, что Гермиона самолично сдала Амбридж их кружок. Зачем? Собственно, а почему бы и нет? Кто знает, что еще мог посоветовать ей Дамблдор. Однако с той же вероятностью можно было допустить и то, что их подслушал кто-то из посетителей «Кабаньей головы», ведь никто из детей и не думал как-то скрываться. А Гарри так увлекся прослушиванием своих будущих «учеников», что у него просто не хватило времени на то, чтобы приглядеться еще к кому-нибудь. Да хоть бы и к подозрительно знакомому бармену.

Словом, утечка информации была вполне закономерна. Как там сказал Дамблдор на первом курсе? «То, что произошло – это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа». Действительно, что может быть удивительного, если куда ни плюнь – попадешь в шпиона, живого или не очень. Что удивительного, если идея этих тайных занятий принадлежит самому Дамблдору?

А не мог ли Дамблдор спланировать и другие его приключения? Откуда, например, Гермиона так вовремя достала книгу о Николосе Фламеле?

Гарри скользнул взглядом к столу преподавателей. Место директора пустовало. Снейп, против обыкновения, не уткнулся носом в газету и не стремился поскорее покинуть Большой зал, и Гарри понял, почему, стоило только ему перевести взгляд на Амбридж.

Сегодня она не обращала никакого внимания на сидящего рядом коллегу. Вместо этого ее немигающий взгляд был прикован к Гарри, лягушачий рот растянут в мечтательной, не предвещающей ничего хорошего улыбке, а толстые пальцы невыносимо медленно помешивали сахар в крохотной чашечке.

Гарри чертыхнулся. Он ведь хотел как можно меньше конфликтовать с этой женщиной, поддержать ее уверенность в том, что ее воспитательные меры принесли результат. 

Все насмарку.

Аппетит пропал. Под пристальным взглядом просто кусок в горло не лез. Гоняя по тарелке одинокий кусочек сосиски, он то и дело косился на Амбридж в надежде, что ее что-то отвлечет; ее внимание вызывало такой дискомфорт, что на мгновение ему показалось, что у него зашевелились волосы.

Гарри запрокинул голову, наткнувшись на пальцы Симуса.

– Уже чувствуется разница, – кивнул тот и улыбнулся. 

– Правда?.. – пробормотал Гарри и, стараясь не обращать внимание на резко замолчавшую Гермиону, пощупал волосы, отметив, что они стали немного мягче.

– И опять нормально не расчеса… – тут голос Симуса потонул в вопле Рона:

– Ты чего его трогаешь?!

К счастью, зарождающийся конфликт был прерван шелестом крыльев. Пока все отвлеклись на утреннюю почту, Гарри снова бросил взгляд на преподавательский стол и успел заметить, как Амбридж, получив какую-то записку, торжествующе ухмыльнулась, бросила на него злорадный взгляд и поспешила из зала.

На истории магии Гарри даже не пытался вслушиваться в нудную лекцию, вместо этого он рассеянно чертил на пергаменте какие-то закорючки, стараясь вспомнить все более-менее важные события со дня поступления в Хогвартс и раздумывая, чисто гипотетически, являлся ли он столь важной фигурой в приключениях, как ему казалось, или же они были спланированы. 

Гарри было страшно, все внутри него протестовало этим мыслям, но приходилось признать, что Дамблдор был как минимум в курсе их «геройств» и никак им не препятствовал.

Гермиона, уже некоторое время неодобрительно косившаяся на его пергамент, неожиданно ткнула его локтем в бок.

– Что тебе? – с трудом вернулся к реальности Гарри.

Гермиона показала на окно. Снаружи сидела Букля, к лапе которой была привязана объемная посылка. По классу пронеслись восхищенные шепотки – почему-то все одноклассницы Гарри души не чаяли в его сове.

Гарри выскользнул из-за парты и, пригнувшись, прошмыгнул к окну. Аккуратно, стараясь не шуметь, приоткрыл тяжелую раму и взял сову в руки.

Что-то было не так. Букля печально ухнула, и Гарри заметил, что перья ее чересчур растрепаны, и одно крыло не складывается. 

– Она ранена! – Гарри аккуратно отвязал посылку и склонился над дрожащей совой. – Профессор Биннс, я плохо себя чувствую! – громко обратился он к преподавателю. – Наверное, мне надо в больничное крыло.

Биннс, казалось, даже не понял, что ему говорят, и Гарри, собрав вещи, беспрепятственно выскользнул из класса. Он поспешил в учительскую, в надежде застать там Граббли-Дерг и обратиться к ней за помощью. Пока он шел бесконечными коридорами, поймал на себе несколько заинтересованных взглядов портретов, уже привычно отметил факт слежки и подумал о том, что неспроста Букля опоздала к завтраку, а Амбридж, напротив, покинула его столь рано.

К счастью, Граббли-Дерг оказалась на месте. Она бережно взяла сову и пообещала о ней позаботиться, а Гарри, выслушав от оказавшейся в учительской МакГонагалл полную тревоги и предупреждения лекцию о том, что почту перехватывают, и безуспешно попытавшись уверить ее, что в посылке не было ничего компрометирующего, поспешил к подземельям, надеясь встретиться с Роном и Гермионой непосредственно перед началом Зелий, чтобы избежать хотя бы их расспросов и нравоучений.

Его опасения оказались не напрасны – на протяжении всей сдвоенной пары Гермиона то и дело кидала на него сердитые взгляды поверх котла, а как только они покинули класс, выхватила его сумку и достала оттуда посылку.

– Гарри Джеймс Поттер! – раздраженно прошипела она, лихорадочно крутя в руках сверток и пытаясь понять, как его распаковать. – Как ты мог поступить так безответственно?! – мимо них с хихиканьем прошли слизеринцы. – Я же тебя предупреждала! Почту могут перехватывать! Ты хоть понимаешь, что за совой могут проследить?! А ты!.. – прямо на глазах ошеломленного Гарри, которого медленно накрывала удушливая волна ярости, девушка раздраженно дернула обертку и вытащила на свет нечто цветастое. – Это еще что?..

Гермиона растерянно покрутила в руках бордовые трусы с круглыми ярко-желтыми улыбающимися рожицами, пискнула, отчаянно краснея, и отбросила от себя все, что держала в руках.

Лишь чудом Гарри успел среагировать и поймать свои вещи до того, как те оказались на каменном полу. 

– Тебе не кажется, – голос его с каждым словом все больше наполнялся бешенством, – что ты перешла все границы?! Что, все тебе надо знать, да? В каждую часть жизни влезть, даже в эту?! – он шагнул к Гермионе и помахал трусами прямо перед ее пунцовым лицом. – На! Наслаждайся! Остальное тоже перетряси, вдруг найдешь еще что-то эдакое!

Гарри перевел дух, наблюдая, как в глазах подруги закипают слезы, но это уже не могло его остановить. Он так устал! От слежки, от подозрений, от разочарования и от собственных стараний держать себя в руках. Надоело!

– Ты меня так достала, – процедил он, пытаясь наощупь затолкать все в сумку. – Кем ты себя возомнила, моей матерью?

– Двадцать баллов с Гриффиндора за шум в коридоре! – прогремел голос Снейпа, и Гарри, наградив Гермиону взглядом, полным разочарования, и развернувшись на пятках, стремительно умчался к Большому залу, пока Снейп не назначил ему вдогонку отработку.

С него хватит! Почему он должен молча сносить такое? Почему он должен переживать за ревущую сейчас Гермиону, прекрасно зная, что она – виновата?

Гарри решил, что, несмотря ни на что, он изо всех сил постарается провести этот день нормально, и начнет с обеда. Не позволит обстоятельствам испортить ему аппетит, и так из-за Амбридж нормально не позавтракал.

Гермиона на обеде не появилась, а Рон молча сел в сторонке от Гарри. Поттер же упорно заталкивал в себя еду, не разбирая вкуса и стараясь не обращать внимания на разочарованные взгляды Амбридж, настороженные – Рона, и тяжелые – Снейпа. Чем Гарри настолько задел Снейпа – было неясно. 

– Я получил все, спасибо, – со вздохом сказал Гарри, перехватив идущего к выходу Дина.

– Да мы уж слышали, – хмыкнул Симус.

– Вся школа слышала… – пропел елейный голос, и, обернувшись, Гарри увидел шкодливо улыбающихся близнецов.

– Что наш малыш Гарри…

– Носит детские трусы…

– С рисуночками! – хором выкрикнули они.

– И ничего не детские! – возмутился Дин, и, наклонившись ближе к Гарри, понизил голос: – Я просил у нее что-нибудь жизнеутверждающее и модное, но не детское. А что там за расцветки-то?

Гарри неопределенно пожал плечами, махнул близнецам и поднялся из-за стола – все равно не обед, а ерунда какая-то.

– Не успел посмотреть, – сказал он Дину, стараясь не обращать внимания на насмешливые взгляды и хихиканье. Что ж, насмешливые взгляды лучше испуганных и настороженных. И все же было чертовски обидно, что теперь вся школа обсуждает его нижнее белье, которого он сам толком не видел.

На Прорицаниях Гарри не находил себе места. Он по-прежнему был уверен, что именно Гермиона виновата в конфликте, что своими действиями – не только в этот день, но и вообще! – она как минимум обижает его. Принижает. Ни во что не ставит. 

И все же его мучила совесть. 

После уроков он так и не встретил подругу, ни на ужине, ни в гостиной, и был этому рад. Чтобы не искушать судьбу, а вместо этого, наконец, изучить свои обновки, он направился прямиком в спальню, а через пару минут к нему присоединились и Дин с Симусом.

Вытряхнув содержимое посылки на кровать, Гарри на мгновение поджал губы, отметив, что ее действительно обыскали – вещи были смяты, словно их прощупывали, но он заставил себя отбросить эти мысли и стал с интересом разглядывать одежду.

Среди покупок оказались и несколько футболок, и носки разной плотности.

Дин мгновенно подключился к его исследованию и стал комментировать:

– Смотри, Гарри, какой сочный апельсин! – он развернул перед ним черную футболку, на которой действительно был изображен огромный апельсин, в разрезе которого очень четко виднелись прозрачные капсулки с соком, а несколько крупных капель были готовы сорваться с нижнего края апельсинки. Рот Гарри непроизвольно наполнился слюной, он покивал, потянулся за футболкой и трепетно приложил к груди. – Круть! – улыбнулся Дин и потянулся за следующей, темно синей, с раскинувшим огромные крылья орлом на фоне полной луны.

– А это, смотри, – с хитрой улыбкой продемонстрировал Дин, и Гарри подзавис, не зная, смеяться ему или плакать, – это мерч Флеша! – трусы в его руках были ярко-красными, а прямо на причинном месте красовалась желтая молния, заключенная в круг. – Супергерой такой, из американских комиксов. Быстрый – вжух! Как снитч. Тебе пойдет!

Рядом вовсю хохотал Симус, и губы Гарри, наконец, тоже дрогнули и он беззвучно захихикал. Ну да, конечно, ему же мало было одной молнии на лбу, надо добавить еще одну, на… хм.

Перебрав обновки, Гарри с удовольствием выбрал белую футболку с крыльями на лопатках, махровые носки – у него никогда раньше не было теплых носков, а ведь в каменном замке холодно! – и те самые молниеносные трусы, потому что, а почему бы и нет? Со всем этим багажом они с парнями гуськом направились к душевым – наводить порядок на голове Гарри.

В этот вечер он больше не вспоминал ни о Дамблдоре, ни о Волдеморте, ни об обиженной Гермионе. Он радовался, думая о том, что мама Дина выбирала все эти вещи с надеждой, что ему понравится. Он благодарил, благодарил и благодарил одноклассника, пока тот не наорал на него, но даже это не испортило его настроения. Он был готов довольно заурчать, когда после душа Симус снова забрался в изголовье его кровати, чтобы помочь с волосами. И незаметно для себя уснул в его руках.

А ночью его не потревожил ни один кошмар.