– Почему вы провели этот ритуал?

Вальбурга не спешила отвечать. Она раскрыла веер, покрутила его и, с тихим щелчком вновь захлопнув, положила на колени. Гарри видел, что она готовилась к этому разговору, подбирала правильные слова. На самом деле, в этом не было необходимости: после всего, что он пережил за эти дни, едва ли она могла хоть чем-то его ранить, особенно учитывая его временную черствость. Но он не спешил говорить ей об этом.

– Тебе очень идет новая прическа, – заметила леди. Гарри на секунду смешался, он уже и забыл о походе к Соупу. Рассеянно запустив пятерню в непривычно короткие мягкие волосы, он скупо дернул уголком губ в намеке на признательную улыбку и снова выжидательно уставился на нее. Вздохнув, Вальбурга начала:

– Появление на свет Истинного – отнюдь не редкость. В каждом роду они рождаются раз в две-три сотни лет. Это благословение магии. Когда в семье есть Истинный, остальным членам семьи сопутствует удача, рассеиваются некоторые родовые порчи, следующее поколение рождается более одаренным магически. Нет Истинных – род угасает вовсе. Последний Истинный Блэк скончался в тысяча семьсот пятьдесят шестом, поэтому, когда Юфимия обратилась ко мне с просьбой о помощи в обряде, я не раздумывая согласилась. Вкупе с тем, что ты являешься крестником Сириуса, этот ритуал максимально приблизил тебя к нашему роду.

– Значит, ради выгоды, – кивнул Гарри.

– Ты еще слишком молод, чтобы отнестись к этому с пониманием. Любой на моем месте поступил бы также. Наш договор с Поттерами должен был принести пользу обеим семьям: нам – благословение магии, тебе – защиту.

Возможно, последние события заставили Гарри резко повзрослеть, но он понял. Будь у него семья, он тоже наверняка делал бы все, что в его силах, ради ее защиты и благополучия. Леди Вальбурга была готова пожертвовать всем ради своей семьи, и сделала это. Гарри поневоле задумался, какой была бы его жизнь, если бы он рос среди родных? Наверняка он чувствовал бы их поддержку. Наверняка был бы частью чего-то большего, целого.

Но семьи у него не было. Не было ничего, кроме одиночества.

Головой он понимал, что именно поддержка семьи и спасла его жизнь в ту роковую ночь, но этого было мало, так мало!

– Юфи была моей самой близкой подругой, – тихо сказала Вальбурга, устремив взгляд куда-то за раму.

Гарри вспомнил, что, задавая свой вопрос, хотел понять не только мотивы леди Блэк, поэтому, прокашлявшись, он уточнил:

– А зачем вообще был этот ритуал? Бабушка… – язык споткнулся на впервые произнесенном вслух слове, но, судорожно вздохнув, Гарри постарался взять себя в руки. – Бабушка предполагала, что может что-то случиться?

– Обряд Редманда – древняя традиция. В прежние времена многих наследников защищали именно с его помощью, слишком много было опасностей: войны, болезни, несчастные случаи на охоте… Со временем жизнь стала спокойнее, и волшебники позабыли про него. Но если наследник в роду единственный, обряд Редманда – лучший способ сохранить его здоровье до совершеннолетия.

Гарри продолжал внимательно слушать портрет, старательно абстрагируясь от вновь пробуждающихся чувств, но горечь все равно понемногу захватывала все его существо. Какая ирония! Этот обряд был направлен скорее на избежание мелких неприятностей и хворей, а не на спасение жизни. Его мог провести один родитель или вся семья – тогда любая опасность делилась между участниками ритуала, снижая риски. Бабушке не обязательно было обращаться к Блэкам за помощью, возможно, она просто хотела перестраховаться, задействовав как можно больше людей, ведь Лили и Джеймс упорно отказывались от проведения любых ритуалов. Именно это решение спасло Гарри, уничтожив пять человек, ведь удерживать в мире живых пришлось не только его, но и связанного с ним Волдеморта.

– …Я могла бы быть тебе бабушкой, сложись жизнь иначе, – печально заключила Вальбурга.

С тихим хлопком рядом появился Кричер и протянул Гарри кружку какао. Желудок предвкушающе уркнул, заставив парня смущенно покоситься на портрет – такой разговор серьезный, а он только о еде думает.

– Пей-пей, – подбодрила его леди. – Тебе необходимо хорошо питаться сейчас, восполнять силы. Как будет возможность, Кричер проведет тебя в библиотеку, покажет нужные хроники. Этот… Дамблдор, – с ненавистью прошипела она, – безродный полукровка. Конечно, он не нашел необходимой информации, любой род старается хранить личности Истинных в тайне, дабы избежать неприятностей – обычные люди всегда боятся и ненавидят тех, кто отличается от них.

Уж это Гарри прекрасно ощутил на собственной шкуре. Он всю жизнь страдал по причине своей исключительности: в детстве его третировали Дурсли, да и позже, в Хогвартсе, окружающие всегда относились с настороженностью к Мальчику-который-выжил. Знали бы они, какой ценой…

– Ты не виноват в нашей смерти. Ты был ребёнком, – вторя его мыслям, сказала Вальбурга.

– Я жив, а вы нет.

– Значит, единственное, что ты можешь сделать – сохранить жизнь, за которую так дорого заплатили.

С холста на Гарри взирала настоящая леди, твердая в своих убеждениях и достойно встречающая все жизненные и посмертные невзгоды, она невольно вызывала уважение. В этот момент он твердо решил, что постарается. Что не спасует перед сумасшедшим директором, что будет искать выход из сложившейся ситуации.

– Спасибо, – он отступил от портрета, когда с крыльца донесся топот многочисленных ног. Рядом с ним тут же появился Кричер. – Спасибо, бабушка.

Перед тем, как перенестись в спальню, он успел заметить, какой надеждой наполнился вмиг посветлевший взгляд Вальбурги. Все-таки, несмотря на железный характер, она была просто женщиной. Женщиной, для которой на первом месте всегда была семья.

***

Мистер Уизли шел на поправку.

Эту весть сообщила Джинни, стоя под дверью спальни. Несмотря на ее просьбы, Гарри не открыл дверь, он понимал, что, стоит дать слабину, как его своеобразный бойкот перестанут воспринимать всерьез, и снова придется отбиваться от чужого пристального внимания.

Пару дней он почти безвылазно провел в библиотеке. Она оказалась не столь огромной, как школьная, но хранящиеся в ней фолианты были значительно более ценными. Кричер исправно откармливал его, а Гарри пропал, полностью погрузившись в чтение.

Он изучил судьбы нескольких Истинных пар. У них не было большой разницы в возрасте, они довольно рано обрели друг друга. Их жизнь описывалась, как успешная и счастливая. Благодаря ментальным способностям, они легко находили общий язык с окружающими, люди тянулись к ним. Они были хорошими политиками, ораторами – легко предложить людям то, чего они хотят, если видишь их суть. Они души не чаяли друг в друге, именно про них в магловских сказках писали: «жили они долго и счастливо и умерли в один день».

Из записей следовало, что, имея диаметрально противоположную магию, Истинные отчаянно нуждались друг в друге. Будучи одинокими, они пребывали в состоянии дисбаланса, и, в попытках хоть немного уравновесить магию, зачастую вступали в запутанные, зависимые отношения с окружающими, которые не в силах были разорвать: Светлые обычно находили миллионы оправданий для неблаговидных поступков своих близких, а Темные нередко использовали довольно жесткие методы для того, чтобы привязать к себе окружение, но их отчасти оправдывало то, что последователям они платили сторицей, совершая великие поступки. С годами зависимость усугублялась. Лишь объединившись, Темные и Светлые полностью уравновешивали друг друга магически и эмоционально, более не нуждаясь в поддержке посторонних.

Среди счастливых историй затесалась биография Силестина Малфуа. Силестин родился в семье волшебников на юге Франции. Долгожданный ребенок, он был всеми любим. Сказка закончилась, когда всю его семью казнили по настоянию слывущего сумасшедшим кардинала Бернарда Трюффо. Присутствующий на казни Силестин был еще совсем мальчишкой; увидев на щеке надзирающего за исполнением приказа Бернарда шрам, повторяющий собой очертания созвездия Скорпиона, как и на лодыжке Силестина, он понял, что жизнь его рухнула: он никогда не сможет воссоединиться со своей Парой, не сможет простить его. Силестин бежал в Англию. Он нашел пристанище у своего друга, по иронии судьбы носящего имя Антарес Блэк. Антарес не мог видеть, как мается в бессилии его друг, как он ненавидит себя за связь с убийцей семьи. Тогда Антарес нашел для него ритуал, который позволил Силестину сбросить с себя узы.

Вместе со связью Силестин лишился и шрама, и магии. Будучи сквибом, он продолжал жить у Блэка, пока однажды не встретил свою любовь.

Среди присутствующих на балу у Малфоев оказались представители их французской ветви. В детстве Силестин был дружен с Шарлем Малфуа; встретившись на балу, они вновь завязали близкое знакомство. Спустя год Шарль Малфуа окончательно перебрался в Англию и вступил в брак с Селестином.

Бернард Трюффо оставался на посту кардинала еще десятки лет. Впоследствии его неблаговидные поступки были стерты из людской памяти, его запомнили как мудрого политика, отличительной чертой во внешности которого был странный, словно задвоившийся шрам на лице.

Как и в остальных случаях, Силестин Малфуа и Бернард Трюффо умерли в один день, но перед этим прожили долгую интересную жизнь, каждый – свою.

Гарри не мог не провести параллель между жизнью Силестина и своей. Он прекрасно понимал его ярость и бессилие. Наверное, на его месте и Гарри бы сбежал. Разница между ними заключалась лишь в том, что Силестину было, куда бежать, на кого положиться, пусть даже лишь на друга. У Гарри же не было никого, кроме Дурслей. Он считал своим домом Хогвартс, вся его жизнь, все самые яркие воспоминания были связаны с магическим миром. Разве можно от этого отказаться?

Среди предоставленной ему литературы так и не обнаружилось описания способа, с помощью которого Антарес Блэк помог другу. Гарри подумал, что, даже если это описание и сохранилось в библиотеке, Вальбурга ни за что не позволила бы ему найти его. Ведь это значило бы, что ее жертва была напрасной, и Гарри никак не сможет не то, что возвысить род Блэк, но и просто спасти его.

И все же, он выяснил главное – способы влиять на его связь с Волдемортом существовали, а значит, была надежда выпутаться из этой ситуации.

За пару дней до Рождества на Гриммо приехала Гермиона. Первым же делом она попыталась вытащить его из спальни: колотила в дверь, упрашивала, возмущалась, даже пыталась приманить его магловскими вкусняшками. Чтобы избавиться от ее присутствия, Гарри пришлось на нее наорать, но и это не помогло – упрямая девушка приходила снова и снова, не давая ему расслабиться и заняться своими делами – Кричеру приходилось то и дело экстренно переносить его из библиотеки в спальню.

Рождественским утром Гарри с тоской смотрел в окно – пустую в столь ранний час улочку припорошило снегом, дома на противоположной стороне площади были украшены, в некоторых окнах мигали разноцветные гирлянды. Внезапно ему очень захотелось узнать: а как отмечают Рождество жители Лондона? Он помнил, как Дурсли возили Дадли на утренники, слышал что-то о праздничных ярмарках, о елках. Интересно, удастся ли ему когда-нибудь увидеть все это вживую?

Его внимание привлекло движение – в густой предрассветной темноте, сквозь сонм кружащихся снежинок к особняку стремительно приближалась Букля, несущая объемный сверток. Улыбнувшись, Гарри распахнул окно, с наслаждением вдыхая морозный воздух и испытывая назойливое желание поймать несколько крупных снежинок, залетевших в комнату. Вместо этого он подхватил на руки сову, ласково погладил ее по голове и принялся отвязывать по-рождественскому яркую посылку.

Подарок оказался от Дина. Не удержавшись, Гарри жизнерадостно заржал, когда достал из упаковки последовательно: трусы с орнаментом из елочек, шерстяные носки с оленями и свитер с большим снеговиком на груди, шея которого была обмотана веселеньким шарфиком. Посмеиваясь, Гарри развернул прилагающееся к посылке письмо.

«С Рождеством, Гарри!

У тебя все хорошо? Ну и напугал ты нас в ту ночь! Еще и исчез внезапно, мы утром проснулись – а вещей нет, ни твоих, ни Рона. Надеюсь, все обошлось, и ты просто начал отдыхать чуть раньше остальных.

Я хочу предложить тебе отметить Рождество вместе. Мы с пацанами собираемся гулять, ну, знаешь, праздничные площади, елки, ярмарки, каток, салют, ночь в кино. Разговаривая с тобой в школе, я понял, что ты нечасто бываешь на таких мероприятиях. Идем с нами! Будет весело!

Собираемся в 20.00 у выхода м.Чаринг Кросс. Гуляем до утра!

P.S. Мы с мамой набрали тебе еще крутых вещей. Букле не отдал – тяжеловато, но, если придешь гулять, захвачу с собой. Деньги лучше отдай в школе.

P.P.S. Твоим надзирателям ничего не расскажем».

Гарри хмыкнул. Ну конечно, наверняка Дин заметил подоплеку его отношений с друзьями, один он ничего не видел, пока носом не ткнули.

Он бросил еще один, неожиданно взволнованный, взгляд в окно – погулять хотелось, очень хотелось! Узнать, каково это – веселиться вместе со всеми, посмотреть вживую салют; и кино, Гарри ни разу в жизни не был в кино! Даже у Дурслей ему ни разу не удалось посмотреть ни один фильм – его вечно выгоняли из гостиной.

В груди что-то отчаянно вибрировало в мандраже, когда Гарри решительно отложил письмо и попросил Кричера перенести его к Вальбурге.

– С Рождеством, Гарри! – приветливо улыбнулась ему леди Вальбурга. – Ты уже нашел свой подарок?

– Что? – растерянно вылупился Гарри. Подарок? От портрета? – Я… я даже не ожидал…

– Значит, я испортила сюрприз, – огорчилась леди Блэк. – Что же привело тебя в столь ранний час?

– Ой, с Рождеством! – наконец опомнился он. Леди благосклонно покивала. – А я ничего вам не приготовил…

– Скажешь тоже! – прикрывшись веером, задорно хихикнула Вальбурга. Гарри улыбнулся – за последние дни их отношения стали гораздо сердечнее, и вот такая эмоциональная, не прикрывающаяся суровой маской бабушка, нравилась ему больше всего.

Он немного подумал, как бы получше сформулировать свою просьбу, но, поймав на себе теплый взгляд, махнул рукой и выложил все как есть. К его удивлению, Вальбурга оживилась:

– О, это отличная идея! Помнится, в молодости мы с Орионом любили погулять по рождественским улочкам, ели пончики и жареные колбаски, пили глинтвейн, однажды он даже втянул меня в хоровод! А потом маглы начали украшать улицы этими забавными разноцветными огоньками, и сразу так настроение поднималось!

Гарри обалдело таращился на порозовевшую, мечтательно улыбающуюся леди. И это – представитель Темного рода, ненавистник маглов? Нет, за последние полгода он уже не раз убеждался, что люди не те, кем кажутся на первый взгляд, что они способны удивлять, но чтоб настолько?

– Но ты должен быть очень осторожен, – говорила тем временем Вальбурга. – Этот мальчик, что тебя позвал, он надежен? Он присмотрит за тобой? Не морщись, я не просто так все это говорю – весь город высыплет на улицы, может случиться давка, ты можешь потеряться в толпе. Конечно, Кричер тоже будет приглядывать за тобой, но он не всесилен.

Вернувшись в спальню, Гарри отправил Дину короткую записку с ответом и принялся ждать вечера. Сосредоточиться на чем-либо было невозможно – он то и дело представлял, что же ему предстоит, и нетерпеливо поглядывал на часы.

Ненадолго отвлекся он лишь на подарок от Вальбурги. На двух старинных фолиантах отблескивал потемневшим золотом вензель рода Поттер. Гарри с трепетом провел кончиками пальцев по теснению, один фолиант посвящался изобретенным многочисленными поколениями артефактам, другой, за авторством Генри Поттера, содержал в себе рецепты той самой продукции «Простоблеск».

В рецептах зелий он, разумеется, ничего не понял, но вот за просмотром иллюстраций в книге об артефактах он провел все утро. Чего там только не было! Резные шкатулки с расширенным пространством, зачарованные украшения, загадочные инструменты.

Он долго рассматривал схему очков, круглых, совсем как у него, но непростых – одна из линз была увеличительной, как лупа, а другая показывала потоки магии, помогая в работе мастера. Эту линзу можно было разделить на две равные половинки и носить как самостоятельный артефакт. Как и на прочих изделиях, по оправе змеился уже знакомый ему вензель рода.

От просмотра его отвлек громкий стук – это Гермиона предприняла очередную попытку вытащить его из заточения. Гарри на уговоры не поддался – он передал всем подарки с помощью Кричера, а к единственному, кого хотел увидеть – Сириусу, – планировал заглянуть лично, когда тот проспится.

Пьянство крестного было еще одной головной болью. Первое время Кричер пытался прятать от него спиртное, но Сириус взбунтовался и тайком улизнул из дома в ближайший магловский магазин. Его узнала какая-то старушка, подняла хай и вызвала полицию, в связи с чем Сириус был вынужден принять аниформу и сбежать.

Все были в ярости. Сведения о происшествии дошли до Министерства Магии, мракоборцы несколько недель дежурили у магазина, а это всего в двух кварталах от площади Гриммо! Решили, что пьяный, но относительно смирный Сириус лучше трезвого, но буйного, и стали исправно поставлять ему огневиски, а бедный Кричер отчаялся, не зная, что еще можно предпринять.

Гарри однажды попытался завести об этом разговор, но Сириус как обычно перевел все в шутку, а потом и вовсе прикинулся глухим, оставив его ни с чем.

***

Незаметно подступили сумерки. Гарри тщательно оделся, снова улыбнулся, рассматривая в зеркале свой праздничный свитер, привел в порядок волосы, в очередной раз подивившись новой прическе.

Кричер перенес его прямо к выходу из метро на Чаринг Кросс, где уже стоял, притопывая в нетерпении, Дин. В густой толпе никто не обратил внимания на появившегося из ниоткуда худенького паренька. Дин, увидев Гарри, тут же с радостными воплями бросился его обнимать, а когда отстранился, обнаружилось, что шея Гарри обмотана по-слизерински зеленым шарфом, а на голову нахлобучена такого же цвета шапка с большим помпоном.

– В цвет глаз! – объявил Дин и, схватив его за руку, нырнул в толпу.

Вот тут-то Гарри и понял, что имела в виду Вальбурга, прося его быть осторожнее. Люди были повсюду. Они обнимались, поздравляли друг друга, пели рождественские гимны. Гарри крепче стиснул пальцы Дина, опасаясь, что людское море его поглотит.

Но ничего такого не произошло, они вынырнули из толпы прямо к сбившимся в кучку парням, на вид их ровесникам. Дин быстро познакомил с ними растерявшегося Гарри: Брайан, Кевин, Джефф. Лица ребят и их имена тут же перемешались в его памяти, и Гарри снова судорожно вцепился в Дина, как единственного знакомого. Дин понял его жест по-своему и шепнул на ухо:

– Симус сегодня не с нами, они с родственниками отмечают на Йельской площади, – и, наткнувшись на недоуменный взгляд, пояснил: – Ну ты что, волшебная площадь в Эдинбурге же!

Гарри слыхом не слыхивал ни о каких площадях, его знания ограничивались Косым переулком и Хогсмидом. Он сделал мысленную заметку позже расспросить Дина об этом поподробнее, а через пару минут стало уже не до того: его увлекла праздничная круговерть.

Они любовались на подмигивающие гирляндами елки, ели вкуснейшие рождественские канноли, горячие бельгийские вафли, блинчики со всевозможными начинками, имбирные пряники и горячий шоколад, покупая разные вкусы и деля их на всех, чтобы попробовать как можно больше. Затем они отправились на каток, где впервые вставший на коньки Гарри, катался, расставив ноги, как неуверенно стоящий единорожик, и зацепившись за куртку Дина. Почему-то окружающим понравился их способ передвижения, за бока Гарри ухватился, кажется, Кевин, за Кевина еще кто-то, и вот уже половина катающихся длинной змейкой с хохотом закружились по катку. В тот момент Гарри едва не прослезился, испытав щемящее чувство принадлежности, ведь он был частью этой радующейся жизни толпы.

– Хо-хо-хо, какой чудный гном! – пробасил, глядя на Гарри, Санта, с которым они фотографировались, не обращая внимания на хихиканье стоящих в очереди малышей.

– И правда! – заржал, присмотревшись к нему, Кевин.

– Какой ещё гном? – возмутился Гарри, некстати вспомнивший уродливые тельца-картофелины садовых вредителей Уизли.

– Рождественский! – Дин махнул рукой на яркую вывеску: вокруг запряженных в сани Санты оленей суетились нагруженные подарками многочисленные эльфы, наряженные, как и Гарри, в зеленые шапочки с помпонами.

Когда ребята основательно подмерзли в ожидании праздничного салюта, Брайан каким-то образом умудрился добыть самый настоящий, алкогольный, глинтвейн, по целому стаканчику каждому. Потягивая пряный напиток, от которого к щекам мгновенно прилила кровь, и зачарованно наблюдая за миллионами рассыпающихся по небосклону искр, Гарри думал о том, что, кажется, еще ни разу в жизни не чувствовал себя настолько живым.

А потом с ним случилось кино. После сеанса зевающие парни лениво жаловались на то, что не смогли попасть на фильм о каких-то войнах и роботах, но Гарри, в жизни которого хватало собственных ужасов, не обращал внимания на их бурчание. Он был очарован. За два часа просмотра фильма он полностью погрузился в жизнь странного, глупого и неуклюжего, но чертовски везучего мистера Гампа. Абсолютно не приспособленный к жизни, тот мотался по свету, без страха не раз круто менял свою судьбу. Быть может, секрет его удачливости состоял именно в той легкости, с которой он принимал решения.

Покидая кинотеатр, Гарри сунул в карман программку, сообщающую о том, что в течение рождественских каникул ежедневно проводятся ночные сеансы, в ходе которых можно посмотреть на большом экране киношедевры двух последних десятилетий. В планах Гарри было несмотря ни на что посетить каждый из этих волшебных сеансов.

В ожидании родителей, которые должны были развезти клюющих носом парней по домам, они разместились на удобных диванчиках в кафетерии при кинотеатре. Оставшись наедине с Дином, Гарри поинтересовался:

– Помнишь, ты говорил, что тебе очень нужны галлеоны? Готов обменять их на фунты, желательно сегодня или завтра, можно использовать Буклю. И посчитай, пожалуйста, сколько я должен тебе за сегодня.

– Не вопрос, – зевнул Дин, со стоном разваливаясь на опустевшем сиденье. – Сейчас мама подъедет, и вещички твои, кстати, завезет. Сколько тебе?

– А тебе сколько? – Гарри стянул с головы гномью шапку и запустил пальцы в волосы, чувствуя, что, несмотря на восторг, усталость берет свое.

– Галлеонов-то? – встрепенулся Дин, садясь ровно и, прищурившись, рассматривая Гарри. – Слушай, а круто получилось, Соуп все-таки мастер своего дела. Я не спец, а вот Симус заценит. Еще бы очки поменять на что-то модное, есть такие, знаешь, очень изящные оправы, прямоугольные… А насчет денег – около трех сотен.

Гарри присвистнул:

– Куда тебе столько?

– В основном, на документы, – столкнувшись с озадаченным взглядом, Дин устало вздохнул: – Ох, Гарри, ну ты в своем репертуаре. Можно подумать, живешь в каком-то собственном мире. Магловские документы, их можно в Гринготтсе заказать. Любые. В моем случае это аттестаты – хотя бы GCSE, школу-то бросить пришлось.

– Зачем? – изумился Гарри. Он-то, поступив в Хогвартс, и думать забыл о магловском образовании. Дурсли рассказывали всем, что он учится в школе для трудных подростков, а ему было все равно, ведь оставаться на Тисовой он не собирался.

– Ну как зачем, – Дин закинул в рот ириску и принялся жевать, изучающе разглядывая своего собеседника. От такого пристального внимания Гарри стало неуютно. – Слушай, а ты вообще не задумывался о будущем? Где будешь жить, чем зарабатывать? Нет, подожди, – он помахал перед собой руками, словно отгоняя мух, нахмурился и, цокнув языком, продолжил: – Я, конечно, мало что о тебе знаю, и советы советовать не могу. Поэтому скажу за себя. Я – маглорожденный. Ты утверждаешь, что Сам-знаешь-кто возродился – не перебивай, пожалуйста! – значит, скорее всего, скоро такие как я будут в опасности. В таком случае самым разумным для меня будет уйти из магического мира, а если все зайдет слишком далеко – покинуть страну. У меня ведь мама. Слышал, что Пожиратели раньше делали с семьями маглорожденных? Ну вот. А чтобы не нищенствовать, нужно образование. Нужны документы. И даже если не будет никакой войны, есть вероятность, что я просто не приживусь среди волшебников. Школа – это одно, в ней все более или менее равны, но после… Я наводил справки: бизнес всегда передается по наследству, места в министерстве – по блату. Большинство маглорожденных получают копейки. А у мамы свой магазин, так что… – он пожал плечами, дескать, и так все понятно, и откинулся на спинку диванчика.

А Гарри задумался. Как он мог строить планы на будущее, если всю жизнь провел под дамокловым мечом? Он обещал Вальбурге постараться сохранить жизнь, но способа пока не нашел. Да и был ли он – этот способ?

– Как бы то ни было, – Дин подскочил и с улыбкой помахал кому-то, – всегда должен быть запасной план. Погнали.

Миссис Томас внешне оказалась копией Дина. Миниатюрная и энергичная, достав из багажника два объемных пакета, она вручила их Гарри и пожелала счастливого Рождества. Она была совсем не похожа на тетю Петунью или миссис Уизли, Гарри на секунду сосредоточился, прислушиваясь к ней, и понял в чем дело: в отличие от них, миссис Томас не была домохозяйкой. Она старательно совмещала управление собственным бизнесом с воспитанием сына, именно поэтому Дин оказался столь подкован в тех вопросах, о которых Гарри ни сном ни духом.

Убедив их, что у него есть собственный способ быстро добраться домой, Гарри вновь рассыпался в благодарностях за праздник и за одежду, пообещал завтра же выслать Буклей часть денег и, покраснев до корней волос под насмешливым взглядом миссис Томас, попросил у Дина несколько фунтов на кино.

– Впечатлился, да? – рассмеялся Дин, сунув ему в руку двадцатку. – Ты только билеты заранее бери, каникулы все-таки.

Провожая взглядом выруливающий с парковки красный Fiat, Гарри размышлял, что же такого рассказал о нем Дин, что его мать, предприниматель, деловая женщина, без лишних вопросов спонсировала его покупки, не прося золото авансом?

Оставшись в одиночестве, он на всякий случай шагнул в тень автобусной остановки и позвал Кричера. Через мгновение на его запястье сомкнулись знакомые пальцы, утягивая домой.