Злой дух

Моб неподвижно лежит в постели, только грудь его вздымается и опадает едва заметно. Сцепив пальцы рук в замок, Рейген сидит на стуле около кровати, и, не отрываясь, смотрит на бледное лицо ученика, трубки в его носу, бинт, обмотанный вокруг головы, пластырь на щеке. Аратака вздрагивает, когда за спиной раздаётся тихий стук в дверь палаты. Рейген быстро встаёт, открывает дверь и замирает, потому что перед ним стоит широкоплечий, высокий мужчина средних лет.

– Э-э...

– Чего экаешь? – насмешливо произносит чужак, после чего теснит Рейгена в сторону, освобождая место в дверном проёме. – Я это. Не узнал?

В тёмных глазах гостя плещется веселье. Чем-то знакомым сквозит от выражения его длинного, сухого лица, и вдруг Рейген понимает, кому принадлежит эта мимика.

– Э... Экубо?

– Какой сообразительный.

Экубо скалится, но уже через мгновение улыбка пропадает.

– Как он? – озабоченно спрашивает он Рейгена.

– В норме. Сейчас просто спит.

Экубо подходит к постели и склоняется над Шигео. Аратака не видит его лица и даже примерно не догадывается, о чём думает дух, глядя на бессознательного эспера. Протянув руку, Экубо прикасается к предплечью Шигео, одним пальцем гладит его бледную, испятнанную синяками кожу, едва касаясь её. Когда Экубо оборачивается, на губах его бродит слабая невесёлая улыбка.

– Пойдём покурим, – не столько предлагает, сколько приказывает дух.

Пожав плечами, Рейген выходит из палаты, напоследок бросив взгляд на спящего ученика.

– Я всё ещё не понимаю, как могло такое произойти! – восклицает Экубо, когда они выходят на балкон, специально отведённый для курильщиков.

Рейген, не ожидавший от духа такой экспрессии, нервно крутит сигарету в руках. Он и сам не понимает. Как так вышло, что Шигео избили – и кто? Обычное хулиганьё, школьная шпана. Почему они решили сделать это? За что?

– Ты бы видел его, Аратака, – говорит Экубо и делает такую глубокую затяжку, что сигарета истлевает вполовину. – Когда я нашёл их, они уже добивали его ногами. А он... Он с ними дрался!

Рейген хмуро кивает. Костяшки пальцев Моба были сбиты до мяса. На кроссовке обнаружилась кровь – он пнул кого-то из обидчиков ногой.

– Надеюсь, хоть выбил кому из них зуб или там нос сломал... – бормочет Экубо. И вдруг резко поворачивается к Аратаке, тычет пальцем ему в грудь: – Это ты виноват!

Рейген моргает.

– А?

– А! – передразнивает Экубо и ощеривается, как пёс. Его голос становится грубее, хрипнет, приобретая интонации самого духа. – Если бы не твои идиотские правила, этого бы не произошло! Он защитил бы себя психической силой! Того, кто победил меня, не могут избивать жалкие... Жалкие...

– Люди, – спокойно произносит Рейген.

– Да! – в бешенстве выкрикивает дух. – Он никому не ровня!

– Чушь.

Нечеловечески сильные руки руки хватают его за лацканы пиджака и встряхивают, как тряпичную куклу. Рейген цепляется за предплечья Экубо, чувствуя, что его ноги отрываются от пола.

– Я из тебя всю душу вытрясу, – рычит Экубо, глядя ему в лицо.

Рейген без тени страха смотрит на него в ответ.

– Ну давай, вытряси. Моб тебе потом за это спасибо не скажет.

Глаза злого духа опасно сужаются. Рейген только сейчас замечает, что радужки человека, одержимого Экубо, приобретают отчётливый зеленый отлив.

– Остынь. Серьёзно, Экубо. Отпусти.

Несколько долгих мгновений они буравят друг друга взглядами. Потом дух разжимает пальцы, и не ожидавший этого Аратака мешком падает ему под ноги. Выругавшись, он поднимается и приводит себя в порядок, стряхивает с костюма налипшие пыль и соринки, и только потом понимает, что Экубо неподвижно стоит, понурив голову и глядя в пол.

– Эй...

Прикоснуться к плечу злого духа он не решается, но Экубо сам оборачивается к нему, всё так же избегая прямого взгляда.

– Я же прекрасно всё понимаю, – удручённо шепчет он. – И про силу, и про контроль, и про людей. Всё понимаю. Но, Рейген... Он такой беззащитный. Такой человечный. Я хочу уберечь его. – Подняв глаза, он смотрит на Рейгена, не мигая: – И тебя тоже хочу уберечь.

Аратака глядит на него, но не может найти слов, что утешили бы сейчас злого духа – духа, ставшего близким, ставшего дорогим и заботливым другом для двух незадачливых, глупых людей.