Где мой ангел

В конце дня

Кто-нибудь, придите и спасите меня, пожалуйста

Усталый вздох после утомительного дня

BTS — Blue & Grey

Вспоминать произошедшее на утро было… Странно.

Тем вечером они получили короткий ответ на поставленный вопрос. Написанный чуть кривовато, размашисто, словно в спешке, трясущейся рукой.

Хосок подтвердил их предположение. Да, он жил в Северной Корее.

И им не писал и не отвечал. Единственное, что они получили, это просьбу не писать на руках больше: если кто-нибудь заметит, то у него могут быть проблемы. Пришлось спешно объяснять, что написанное ими видит только Хосок, окружающим же видны только те надписи, которые он сам оставляет на своих руках.

И на этом общение окончательно оборвалось. Утром ответов тоже не последовало. Возможно, им всем надо было осознать произошедшее, осознать свою тройную связь.

За время, что Юнги и Чимин прожили вместе, они успели выяснить границы, в пределах которых проявлялись надписи: он кончиков пальцев до сгибов локтей на руках и от начала бедра до колена на ногах. К счастью, также успели понять, что кожные повреждения, вроде царапин или синяков, на теле родственной души не проявляются. И это, скорее всего, было к лучшему, особенно сейчас, когда связь с Хосоком только установилась и ему было всего семнадцать. Иначе по расцветающим бутонам засосов на внутренней стороне бедра, он бы узнал, то Чимин с Юнги вечерами не только фильмы смотрят.

Вообще, вся следующая неделя проходит достаточно напряженно, в поисках информации. О Северной Корее, об том, как живут люди в этой стране, о побегах и репрессиях. От большего количества полученной информации волосы на голове становились дыбом. Они просто не могли позволить себе оставить Хосока, их Хосока, жить там. Надо было его как-то вытаскивать. Только как?

Но, что, если он не согласен? Если не захочет общаться с ними или покидать родную страну? Хоть он и писал, что связь сложилась такой, какой она должна быть, может он не примет ее?

Вопросов было больше, чем ответов.

***

Он ждал своего дня рождения в этом году сильнее чем когда-либо раньше. Он часто слышал от матери рассказы о родственных душах, коими являлись они с отцом, и надеялся, что связь проявиться и у него. А этого могло и не произойти, у сестры связь не установилась, хотя не стоило отрицать возможности появления ее в будущем.

Но в день рождения ничего не происходит. Его послание остается без ответа.

И спустя неделю ответ не приходит.

Но он знает: отчаиваться рано. Связь должна установиться в течении полугода, и, если его родственная душа старше или одного с ним возраста, он получит ответ. Не оставалось ничего, кроме как предпринимать попытки и дальше, размышляя по вечерам, какой будет его пара. Может быть это та одноклассница, сидящая через парту от него? Или девочка из параллельного класса, с которой они периодически пересекаются? Или жительница столицы, ничего не слышавшая об их городишке? Старше она будет или младше? А может ли его родственная душа быть одного с ним пола? Бывают ли такие пары? Ведь если связь установится с таким человеком, значит так и должно быть, верно?

Так рутинно проходят полгода. Утренний подъем, поход в школу, посещение собраний и выполнение домашнего задания. Летом начинались обязательные работы. Он и заметить не успевает, как подходит крайняя дата. Восемнадцатое августа. Ровно полгода с его дня рождения. В этом месяце он не пытался писать родственной душе, возможно, немного растеряв надежду на то, что она отзовется. Обещает себе, что сегодняшняя попытка будет последней, и дальше он будет лишь ждать, когда пара сама решит написать ему. Уже вечером Хосок садиться перед окном и начинает выводить ручкой на руке заученную фразу.

Привет

Я не знаю, получит ли это кто-то

Мама говорила, что связь устанавливается до 17,5 лет, но ты можешь быть младше меня или старше

Но, попытаться ведь стоит?

Меня зовут Чон Хосок, восемнадцатого февраля мне исполнилось семнадцать

Прошло ровно полгода с того дня

Я надеюсь, что если ты получил мое сообщение, то ответишь на него

Очень жду ответа, твоя родственная душа

Он заканчивает писать и еще с минуту неотрывно смотрит на надпись. Но под ней так и ничего не появляется. Конечно, на что еще он надеялся. Возможно, у него даже нет родственной души. Связи просто нет, и он зря переводит чернила. От всех этих мыслей становится невыносимо грустно, что слезы на глазах наворачиваются. Он слишком надеялся на эту дату.

Хосок отбрасывает ручку и начинает готовиться ко сну, несмотря на довольно ранний час, даже солнце не до конца зашло. Чем быстрее он уснет, тем меньше будет думать о родственных душах.

Покалывание, возникшее на коже, заставляет замереть. Под его посланием, линия за линией, выводятся слова.

Привет, Хосок-и

Получить твое сообщение было неожиданно

Меня зовут Пак Чимин, мне двадцать три.

Его родственная душа… Нашлась? В этот момент кажется, что весь воздух выбили из легких. Охватившее чувство нельзя описать одним словом. Тут и радость, и смятение, и удивление, и разливающееся в груди тепло от осознания, то все же есть на свете предначертанный ему человек, и он вышел на связь. Удивляет больше тот факт, что пишет ему парень на пять лет старше. Но как он раньше говорил себе? Если связь есть, значит так и должно быть. Хосок несколько раз перечитывает эти три строки, все еще не веря. И не сразу замечает появляющиеся ниже надписи.

Возможно, этот факт тебя напугает, но нас не двое, а трое

Трое.?

Привет, Хосок

Я Мин Юнги, твоя вторая родственная душа, мне двадцать пять, так что мы оба тебе хены

Надеюсь, ты дашь шанс нам троим

Ждем твоего ответа

Ноги подкашиваются. Как трое? Он был готов к родственной душе своего пола, но не к двум. На секунду кажется, что его просто разыгрывают. Но можно ли настолько сильно изменить свой почерк? Возможно, им просто нужно обсудить происходящее, узнать друг друга, и тогда все пойдет хорошо.

Трое?

Разве такое возможно? Я всегда думал, что родственные это только про двоих

Это странно осознавать, но думаю, если мы трое связано, то так и должно быть

Он выводит ниже улыбающуюся рожицу, надеясь, что старшие не сочтут это глупостью. Подумать только, его родственные души старше его на пять и семь лет. Установили ли они свою связь раньше или ждали его все это время? В голове роем вьются вопросы, ответов на которые пока нет. Но он обязательно узнает. Они переписываются так еще некоторое время, Хосоку даже приходится несколько раз бегать в ванную, для того чтобы смыть чернильные надписи и освободить место для новых. Кажется, в этом разговоре они успевают затронуть все темы. Он узнает, то Чимин занимается танцами, а Юнги — пишет музыку. И проводит несколько минут, пытаясь представить себе эту картину. Как бы выглядел Чимин, танцуя? Какую музыку пишет Юнги, наверняка она очень красивая. Он бы тоже хотел заниматься танцами, но понимает, что у него нет шанса на это.

Только ответы по многим вопросам у них не сходятся. Юнги и Чимин в какой-то момент начинают говорит о вещах, о которых Хосок и не слышал. Он старается списать это проживание в провинции, до сюда эти новости еще просто не дошли. И он даже не удивляется, когда его спрашивают о городе проживания. Сразу же пишет название, а ниже добавляет:

А вы же из столицы, я прав?

Ваши новости до нас, наверно, еще не дошли

Понимаю, горок маленький, вы наверно о нем не слышали

Ответ повергает в шок.

Да, Хосок-и, ты прав

Мы живем в столице

В Сеуле, в Южной Корее

Он пытается что-то ответит на это, но мысль постоянно ускользает. Поэтому они не понимали друг друга. Они просто живут в разных государствах. Юнги и Чимин просто живут во враждебной стране.

***

Чуть позже он просит их больше ничего на руках не писать. Ему не нужны проблемы от того, что эту переписку кто-то увидеть. А в ответ получает целую тираду разъяснений, как работает связь. И несколько просьб ответить им. Но он продолжает игнорировать, краем сознания понимая, что делает своим родственным душам больно. Хосок и сам так ждал установления связи, а теперь не знает, что с этим делать. В голове постоянно появляются мысли о том, что они никогда не увидятся. Чимин и Юнги могут прожить там и без него. Как скоро они смогут забыть о нем? Прошла уже неделя, а послания все еще появляются на руках каждый вечер.

Может, было бы лучше, если бы они не были знакомы.

Он знает один выход. Он мог бы попробовать сбежать. Сбежать из страны, перебраться в соседний Китай, а оттуда каким-нибудь образом в Южную Корею. Но он не знает китайского языка, у него нет денег для побега, да и оставить мать с сестрой здесь он не сможет, не сможет расстаться с ними.

Хосок как-то видел, как живут люди за границей. В какой-то дораме, доставленной к ним контрабандой, которую они смотрели вместе с сестрой, снизив звук на минимум, накрыв себя и телевизор плотным одеялом, боясь, что звуки привлекут внимание соседей. Их тогда на этом поймала только мать. Женщина лишь попросила не рисковать подобным образом, как бы не хотелось. Но картинка надолго осталась в голове, пусть и чуть размылась со временем. Он помнит высокие дома, словно из стекла, людей в яркой одежде, живущих счастливую, свободную жизнь, и веселую песню на фоне. Наверно, именно такие пишет Юнги.

Хосок слегка улыбается собственным мыслям, но тут же отгоняет их. Есть ли смысл продолжать общение, если они не встретятся? И, как бы ему не хотелось признавать, сам он с навалившимся не справляется.

 — Мам? — окликает он женщину, отрывая ее от приготовления обеда.

 — Что, дорогой? — Хосок все еще удивляется тому, как она смогла сохранить свою оптимистичность, не смотря на трудности, через которые пришлось пройти.

 — Помнишь, твои рассказы о родственных душах? Там всегда был счастливый финал. Но что, если родственные души окажутся одного пола? Как им быть тогда.

 — Какой интересный вопрос, — проговаривает она. — Знаешь, я никогда не встречала таких людей лично, но слышала о такой связи. И не скажу, что у этой пары был счастливый финал. Общество таких не любит. Хотя, кто знает, как такие живут сейчас. Я думаю, что, если судьба связала именно этих людей, значит так быть и должно, значит они предначертаны друг другу. Зачем же в таком случае противиться судьбе? Возможно, счастье будет мимолетно, но лучше так, чем прожить всю оставшуюся жизнь несчастным.

 — Вот как… А, если родственных души две?

 — Ты задаешь сегодня какие-то странные вопросы. — Она оборачивается к нему. — Хосок, ты ничего не хочешь мне рассказать?

 — Я… Я не знаю, я просто написал семнадцатого числа, уже даже не надеясь на ответ. Я не думал, что он ответит. И, что их окажется двое. Мы даже успели пообщаться немного. Все шло так хорошо, мне не важно, что их двое, я думал только о том, как мы встретимся. Но ни не живут здесь, понимаешь? Они живут в Южной Корее. Я просто… Я просто не знаю, что мне делать. — Речь выходит сбивчивой, заикающейся. Он даже не уверен, поняла ли мама хоть что-то из его слов.

 — Ох, так вот почему у тебя руки тем утром такие синюшные были. — Женщина удивленно смотрит на сына, окончательно отложив приготовление обеда. Она подходит ближе и обнимает, мягко поглаживая по голове. — Бедный мой, столько всего навалилось. Не бросай их, Хосок-и, не игнорируй. Я не совсем понимаю, почему появляется такая связь, но если эти люди сделают тебя счастливым, то остальное мне не важно. Не прекращай общение, мы придумаем что-нибудь, найдем способ вам встретиться. Мы… Мы можем подкопить денег и уехать отсюда. Будет сложно, но мы справимся. Слышишь, Хосок-и?

 — Да, слышу. Спасибо, мам. — Он понимает, что по щекам начинают течь слезу. Они что-нибудь придумают и обязательно справятся.

***

Тем вечером Хосок пишет первым.

Привет

Простите, что игнорировал вас

Я не должен был так поступать

Ответ приходит почти моментально. Надписи появляются на руках почти одновременно на разных местах. Но суть в них одна: Чимин и Юнги рады видеть его ответ, хоть и огорчены недельной тишиной. Они пишут, что еще находятся на работе и смогут нормально пообщаться только через несколько часов, по возвращению домой. Обещают, что напишут сразу, как смогут. Из сообщений Хосок вычерпывает еще один факт о своих родственных душах: они живут вместе. Становится немного одиноко от того, что он так далеко. Подумать только, он еще даже не видел их, а уже думает о том, как они могли бы жить втроем. Он даже не знает, как они выглядят.

Следующее сообщение приходят часа через три. Их переписка возобновляется. Все как в тот раз. Хосок несколько раз бегает смывать надписи, освобождая место, но чернила все равно оставляют пигмент на коже, окрашивая ее в синий. Он узнает о них все больше. Больше мелких фактов и важных жизненных событиях. От общения внутри снова борются два чувства: радость и грусть. Он снова начинает думать об их встрече. Точнее, об ее невозможности. В который раз за последние дни на глазах наворачиваются слезы.

***

Юнги смотрит на Чимина, выводящего очередное сообщение на руке и поверить в происходящее не может. Хосок написал им. Написал, что не хочет все обрывать вот так вот. Слова выводятся на его руке, а под ними сразу же появляется ответ. И как только они подошли к этой теме. Болезненное осознание их ситуации бьет по голове. Хосок слишком далеко, они не могут встретиться так просто. Все трое осознают этот факт, но все равно лелеют в душе надежду на встречу, пусть и не такую скорую.

Я даже не знаю, возможна ли наша встреча

Уехать отсюда не так просто, в Китае без документов нас сразу же депортируют обратно

И никто из моей семьи не говорит на китайском

А я не могу пытаться бежать один, оставив их

Несколько слов после написания размываются, словно от попавшей на руку воды. Тремя небольшими каплями, одна за другой попавшими на руку. Закрадывается мысль, что чернила размыли слезы.

Хосок-и

Не расстраивайся раньше времени

Уверен, что-нибудь да мы придумаем

Все будет хорошо, ты только не переставай верить в это

 — Ужасно осознавать свою беспомощность, — говорит Юнги, грустно смотря на их переписку. — Если бы мы только могли как-нибудь его вытащить оттуда.

 — А что если… Что если мы можем? Может, это и не сработает, но попытаться стоит. — Чимин переходит на неразборчивое бормотание.

 — Конкретизируй, я совсем не понимаю о чем ты.

 — Институт! У них должна быть программа помощи соединению соулмейтов. Не знаю, работали ли они когда-нибудь с Северной Кореей, но ведь попытаться стоит?

 — И точно, как я сразу об этом не подумал. — Юнги потирает затылок. Они же совсем недавно были в институте, регистрировали установившуюся связь. Институт должен не только регистрировать людей с соулмейт-связями, но и помогать им воссоединится. — У тебя завтра выходной, я возьму отгул. Завтра наведаемся туда, узнаем, могут ли они чем-нибудь помочь.

Следующим утром они едут в сеульский филиал Института Соулмейтов. Организация располагалось в высотном здании бизнес-центра, очевидно, маскируясь под какую-нибудь из фирм, вывески с чьими названиями были на рекламных щитах поблизости. Они без проблем поднимаются на нужный этаж, где на входе их встречает стойка регистрации. Сидящая девушка спрашивает о цели визита, предварительно уточняя не ошиблись ли они этажом и точно попали куда надо. После утвердительного ответа их просят заполнить регистрационные формы, а также выбрать цель визита на табло. Среди предложенного списка больше всего подходит пункт «Консультация».

 — Пройдите в комнату номер пятнадцать, консультант подойдет к вам в течении десяти минут, всего хорошего, — говорит девушка, забирая регистрационные бланки и указывая в сторону комнат ожидания.

Этаж ничем не отличается от других в этом здании, наполненный офисными кабинками и снующими людьми. Если бы не назначение всех здесь находящихся. Комната, в которую они заходят оказывается светлой, с белыми стенами и такого же цвета столом по центру, два диванчика на противоположных сторонах стола имеют приятный кофейный оттенок. Они располагаются на одном из них. Вскоре в комнату входит еще один человек и присаживается напротив.

 — Здравствуйте, меня зовут Кристофер Бан, сегодня я ваш консультант по вопросам связи соулмейтов.