— Да ладно тебе, задохлик, не так уж всё и плохо.

      Несколько осколков от разбитого сервиса разлетелось в стороны, после чего послышался задорный смех Генри, совершающего предупредительный замах над следующей целью — фарфоровой статуэткой горлицы. Дилан отшатнулся назад, проследив за реакцией Томаса на слова брата. Как не странно, но приевшееся к Сангстеру «задохлик» давно перестало иметь оскорбительную форму, да и сам Томас постепенно привык к такой манере общения старшего О’Брайена. Поэтому Дилан не был сильно удивлён, когда увидел слабую полуухмылку на лице друга, уведомляющую о крайней степени безразличия.

      В один момент всем вокруг стало похуй на выходки Генри и его открытую неприязнь к некоторым лицам компании. До сих пор Дилан искренне не понимал откуда взялась эта предвзятость. Зато он точно был уверен, что этот малозначимый факт прилично раздражал его спокойную натуру.

      — Тем не менее, надолго мы не задержимся, — как бы «между прочим» добавил Дилан, — родители будут недовольны, когда узнают, что мы в такую погоду шляемся чёрт знает где.

      — Родителям будет похер, Дил, ты и сам это прекрасно знаешь, — твёрдо заявил Генри, становясь в удобную для удара позу.

      Взмах. Свист. Хоккейная клюшка рассекла воздух и со звенящим взрывом приземлилась на статуэтку. Дилан невольно вздрогнул, отступив на полшага назад, и чуть не влетел в Тодда. Парни рассмеялись, а Генри задрал голову к тёмно-серому, грозовому небу, и вдохнул свежий запах мокрой земли после дождя. Навряд ли погода могла так быстро прийти в норму, учитывая набежавшие тяжёлые, чёрные тучи, и поднимающийся вместе с пылью ветер.

      Он снова проследил за реакцией Томаса. Сангстер не сдвинулся с места.

      Генри перевёл взгляд на брата, протягивая ему клюшку и загадочно ухмыляясь чему-то у себя в мыслях. Стоявший позади него Колин повторил выражение лица лидера, будто отражение в зеркале. Дилан посчитал этот жест несколько жутким. В горле начало першить, на лбу выступала испарина, он занёс руки за спину, скрывая тем самым лёгкий тремор.

      Генри опять хочет поиграть с ним в эту игру.

      — Ну-у же, не сдавай позиции Дилли, — прохрипел главная «язва» компании — Тодд, подталкивая его со спины к протянутой клюшке.

      Дилан сглотнул ком и покосился на Томаса, нахмурившего брови после высказывания Тодда. Генри стоял недвижно, прожигая тяжёлым взглядом младшего брата, который постепенно понимал, что у него нет особого выбора. Даже Томас тут ничем не поможет.

      Он вытянул правую руку, обхватывая пятернёй железную палку, пытаясь избежать зрительного контакта с Генри и резко выдернул клюшку из крепкого кулака. Он не трус, нет, но…

      «Опять ты прогнулся под ним, Дилан», — осуждающе утвердил Сангстер, являющийся личной совестью О’Брайена.

      Генри хмыкнул себе под нос, скрещивая руки на груди и давая Дилану пройти к стиральной машине, на которой ребята и совершали свои «обряды вандализма». Томас предпочёл оставаться в стороне наблюдателем. Как, впрочем, и всегда.

      Клюшка во влажной руке Дилана сползла до рукояти, которую тот неуверенно обхватил пальцами, намереваясь повторить эпический удар брата. Этого ведь ждут от него друзья…

      Взгляд метался от одного предмета к другому, пытаясь зацепиться за что-то, выглядящее более ценно, чем фарфоровая статуэтка, и тут упёрся в магнитолу. Подобную он видел однажды на отцовском столе несколько лет назад, когда тот ещё не «ходил налево» и не применял физическое насилие к детям. Тогда было намного лучше жить, чем сейчас. Тогда он дышал полной грудью.

      Странные воспоминания вызвали соответствующие чувства, так что Дилан решил испробовать свой бейсбольный замах на аудиопроигрывателе. Возможно, так это будет иметь больше смысла.

      Он прошёл мимо Колина, издевательски усмехающегося над тем, как Дилан выглядел с этой идиотской клюшкой в руках. Дилан был в этом уверен. Он так улыбается, потому что знает, как некомфортно ему примерять на себя роль Генри О’Брайена, как тяжело выдерживать на себе взгляды окружающих его людей. Он не должен был быть здесь, но он снова приходил, раз за разом. Брал из железной хватки брата клюшку и начинал игру.

      «Выдержишь?»

      Сомневался. Но всё равно отвечал на саркастичные шутки Тодда, будто он говорил их по-товарищески несерьёзно. Не из плохого умысла, чтобы задеть и оставить в неловком молчании, повторяя в мыслях его слова. И каждый день возвращаться к ним, понимая, что на тот момент стоило ответить иначе. Дать отпор, возможно.

      Игнорирование.

      Тот предел, потолок, которого Дилан достигнул, хоть и не в идеале. Колин без лишних предисловий понимал эту малозначимую деталь, он всегда был мастером замечать неоткровенные факты. Для этого человека любая правда лежала на поверхности, как открытая страница.

      Дилан же был развёрнутой книгой.

Выпадаю из общего строя

      Наконец, О’Брайен поднял свои карие глаза на главного лидера компании и одновременно занёс руку с клюшкой за голову так сильно, насколько позволяло спортивное прошлое. Бейсбол не исчезал из его жизни даже два года спустя. Корпус магнитолы весьма поржавел за время, но всё ещё поблёскивал последними солнечными бликами, тут же скрывшимися за чёрными грозовыми тучами. Мгновение и дождь начнёт лить, как из ведра.

      Впрочем это даже придаст некой драматичности. «Какая к чёрту драма, Дилан, ты просто бьёшь рухлядь на заброшенной стройке».

      — Долго стоять собираешься? — встормошил его требовательный тон Генри. Тем лучше, ведь Дилан уже расхотел совершать задуманное, но, как и обычно — он всегда доводил дело до конца. Ебучая исполнительность…

      Прежде чем выходить из позы бейсболиста, тот по привычке кинул проверяющий взгляд на Томаса, убедившись в том, что он не собирается что-либо предпринимать. Главное, чтобы не влезал. Дилан уже слишком далеко зашёл, а вот у Томаса был шанс.

      Не стать очередной марионеткой.

      Взмах и БАМ! Магнитола разлетелась на множество деталек, пружинок, шестерёнок, что, ударяясь о твёрдую поверхность тут же отскакивали на землю. Клюшка опустилась с характерным свистом, после чего Дилан уже не мог ничего изменить. Дело было сделано. Генри доволен победой.

      Колин и Тодд аплодировали на фоне, Генри подошёл чтобы потрепать брата за плечо, а Томас оставался неподвижен. О’Брайен быстро перенёс внимание на Генри, передавая ему клюшку и замер, увидев позади Сангстера фигуру в тёмно-синей униформе и фуражке. Дыхание стало прерывистым, стук сердца учащался каждую секунду, когда фигура в синем делала шаги в их сторону. Томас встретился взглядом с Диланом и нахмурил брови.

      На город легла громадная тень, погружая всех жителей в сумрачную тьму, несколько холодных капель дождя окропили лицо Дилана. Всё происходило так быстро: Генри почти сразу заметил откровенный испуг в глазах брата и проследил за траекторией его взгляда; в вечерней тишине раздался басовитый голос мужчины, Старший О’Брайен резко потянул Дилана за плечо, попутно окрикивая Колина и Тодда.

      — Сука, копы! — добавлять что-либо было не обязательно, ведь даже Томас сразу понял, что нужно делать.

      — А ну стоять! — мужчина в синем пришёл в более активное движение, переходя с медленного шага в бег.

      Оба О’Брайена стартанули первыми, остальные подтягивались по ходу погони. Ржущие Генри и Тодд постоянно подталкивали Дилана, сбавляющего шаг и равняющегося с Томасом, который плёлся в самом конце бегущей колонны. Он был чересчур медленным, легко достигаемой целью для бегущего сзади, в данном случае, полноватого мужика в фуражке и полицейской форме. Единственное, о чём в тот момент, действительно, беспокоился Дилан, так о безопасности своего друга. Или не друга уже…

      — Чего ты меня ждешь? — Томас запыхался от длительного бега, но от необходимости смог выдавить короткую фразу.

      Дилан не нашёлся что ответить, поэтому молча схватил его за кисть и потащил ближе к Колину и Тодду. Под ногами хлюпала грязь, трещали жестянки и деревянные обломки, казалось, что любая заминка увеличивает риск оказаться пойманным за решётку. А чтобы выкроить несколько секунд на скрытие из виду, Генри решил попетлять между строительными сооружениями и горами хлама, доводя тем самым копа до вынужденных угроз оружием. Некоторым ребятам показалась эта игра в «кошки-мышки» весьма смехотворной, отчего те начинали гоготать во всё горло, при этом задорно присвистывать. И Только Дилану и Томасу было не до веселья, ведь последний в любую минуту готовился сдаться, твердя единственное: «я больше не хочу», а его лучший друг не мог этого допустить.

      Поворот за поворотом, минуя гигантские котлованы, каменные плиты, не ушедшие под строительство, Дилан невольно подмечал, как легко скользит подошва по сырой земле, как много разбросано арматуры по участку. Они бежали слишком быстро и самоуверенно. Хоть мужчина-коп и отстал на добрые пару минут, Генри даже не собирался сбавлять темпа. Наоборот, постепенно наращивал его. Даже Колин и Тодд в конец перестали рвать животы над неуклюжим преследователем, замедляя шаг и еле переводя дыхание, они серьёзно тревожились. Но уже не столько за свои шкуры.

      Генри снова вёл свою игру. И это никогда ни к чему хорошему не приводило.

Красная гвоздика, символ мятежа

      Томас совсем ослабел, с трудом перебирал ногами, не то, что сохранял темп бега, он был на грани падения уже тысячу, если раз бы не поддержка. Дилан буквально придерживал его за спину, помогая продвигаться вперёд. Но Сангстер упорно повторял сквозь сбитое дыхание:

      — Ты только энергию тратишь, оставь меня.

      И О’Брайен опять проглатывал сказанное, испытывая дикую обиду на этого идиота. Он ведь не понимал, совершенно, понятия не имел, как был дорог ему. Какую боль причинял всего двумя фразами.

      Отворачиваясь от хмурого лица Тома, он надеялся отвлечься на более насущные проблемы, к примеру, увлекшегося погоней Генри. В какой-то момент Дилан поймал себя на мысли, что сам братец, как главный навигатор на знакомой ему местности, уже давно перестал следить за дорогой, отдавши предпочтение интуиции. Его захватил адреналин.

      — Слышь, Генри, — докричался до него Колин, — давай слегка приспустим пар, а?

      — Заткнись, доверься мне.

      Казалось бы, невозможно сочетать настолько различные по настроению слова и не задеть самолюбие человека, но Генри никогда не заботился о чувствах окружающих. Дилан помнил неоднократные случаи, когда похожие фразы бездумно летели в сторону матери, оставаясь в итоге незамеченными.

      — Он дело говорит, — собственный голос слегка дрогнул, но учитывая их параллельное занятие, это не столько критично для самооценки Дилана.

      Зато на Генри его «замечание» подействовало ровно никоим образом. Впрочем, неудивительно.

      Под ухом раздался отчаянный вздох Томаса, следом притормаживать начали Колин и Тодд, устроив некий «бунт усталости» главарю банды. К тому же, позади них давно не слышались угрожающие возгласы и нарастающие шаги. Состояние Томаса оставляло желать лучшего: вымученный взгляд, пропитанная потом и дождевой влагой футболка, слипшиеся на лбу волосы, с которых периодически стекала вода, и ненормализованное дыхание, больше походящий на приступ астмы. Всё в купе заставляло Дилана тотчас послать причуды Генри на хер и позволить Сангстеру опуститься на землю, чуть переводя дух.

      — Ты как? Всё в порядке? Ничего не болит? Может тебе на тот диван пересесть? Я не уверен, что он ещё пригоден, но это ведь лучше, чем сидеть в луже грязи, подожди, я сейчас…

      Неожиданный перехват за запястье, прерывал целеустремленное намерение Дилана разгрести с дряхлого дивана мусор, состоящий по большей части из старых досок и элементов былой одежды. Непонимание отразилось в его карих глазах, когда тот развернулся к другу.

      — Не стоит надрываться попусту, хотя я ценю твою заботу, так что спасибо, — без особых сомнений произнёс Томас, не догадываясь какую бурю из эмоций пробудил в своём товарище детства.

      — А-а-а… Ну-у, хорошо., — Дилан пытался спрятать лицо, сплошь покрытое пунцовыми пятнами, но слишком поздно заметил снисходительную улыбку Сангстера.

      Возможно он бы и остался стоять до следующего дня, словно каменное изваяние, любуясь самым прекрасным явлением в своей жизни, если бы не резкий толчок в бок, от которого Дилан моментально потерял равновесие, сваливаясь на ту самую кучу хлама. А приходя в себя после жесткого приземления, он начал различать висящую перед лицом грозную мину старшего брата, держащего его за воротник рубашки.

      Где-то на фоне слышались удивленные возгласы Колина и Тодда, но Дилан слышал лишь бешеный стук своего сердца.

      — Ты. Чего. Творишь. — Брызжа слюной, словно голодный бультерьер прорычал Генри, отчего Дилан, внезапно, предпочёл оказаться скованным в наручники на заднем сидении коповской тачки, нежели в компании озверевшего брата.

      «Ничего, ублюдок».

      Дилану пришлось смотреть прямо в блестящие, чёрные глаза парня напротив, боясь совершить лишнее телодвижение. Чёртовые дождевые капли летели на ресницы, из-за чего частое моргание больше походило на нервный тик, и Дилан чувствовал всеми фибрами души, как напрашивается на кулак. Генри готов был взорваться с любой мелочи, продолжая сквозь зубы цедить ненавистным тоном:

      — Сговариваешь их. Против меня. Пидор, мелкий, — буквально выплюнул в лицо, — Всё ищешь несправедливость, всё тебя недолюбили, родители не пожалели, по головке не погладили, да?

      «Это он намекает, на то, что из-за меня с Томом другие решили сбавить шаг?»

      Совершенно не понимал, с чего вдруг Генри решил затронуть эту тему, особенно в момент погони, хоть и стихшей, что явление не долгосрочное. Зато Дилан превосходно знал, что несколькими колкими фразами его претензия не ограничится.

      Игнорируй.

      Иначе будет хуже.

      — Брось ты, Генри, нам ноги делать надо, а не отношения выяснять, — пробурчал Колин, всё же не осмеливаясь подходить к другу ближе, чем на полтора метра.

      Вдалеке вновь послышались учащённые шаги, тяжёлые и торопливые, будто кто-то уже заведомо знал, что нет подходящее момента, для внезапного появления. Дилан слегка выдохнул, чуть ли не молясь от облегчения на того полненького офицера. Генри также уловил приближающиеся звуки и прошипел:

      — Мы на этом не закончили, Дилли.

      Напоследок он грозно зыркнул в сторону Томаса, наверняка, расценившего этот жест за угрозу, и рванул вперёд, по пути толкая Тодда в плечо.

      — Чего зависли, полудурки, — в следующее мгновение Колин и Тодд уже бежали хвостом за Генри, едва не наступая ему на пятки.

      Из-за ближайшего поворота показалась фигура в синем, Дилан оперативно соскочил с дивана, поднимая Томаса на ноги, который не блистал желанием продолжать погоню. О’Брайен понимал, что выбор им не представлялся, оставалось только терпеть. Стискивать челюсть, до скрежета в зубах. Сжимать руки в кулаки, до выступающих, пульсирующих вен. Но терпеть. Насколько хватит сил.

      — А ну стоять, кому сказал!

      Мужчина оказался не из робкого десятка, или тех, кто предпочитал вызвать подмогу и сидеть у себя в машине, поедая очередной пончик. Он не собирался просто так упускать компанию из виду, ведь жалоба на них поступала не раз, о чём были прекрасно осведомлены все её члены. И всё же Дилан продолжал рисковать, притаскивая с собой Томаса в качестве моральной поддержки, без очевидного выражения сути самой поддержки. Ему достаточно было присутствия Тома. А тот никогда не отказывался.

      — Сейчас я ни о чём не жалею так сильно, как о том, что втянул тебя в это, — собственная, безосновательная искренность поразила Дилана так, что тот начал задумываться, а не хотел ли он изначально промолчать, и сделал ли хуже этими словами.

      — Поверь, тогда бы я давно загнулся от скуки, — с усмешкой проговорил Томас, прежде чем опереться на Дилана и сорваться на бег трусцой.

      Он всегда так отвечает, когда не хочет обидеть, хотя в сказанном есть и доля правды. О’Брайен не был в этом уверен на сто процентов, однако интуиция подсказывала обратное. Или не интуиция вовсе.

      Стоило им призадуматься, как Генри вместе с верным хвостом скрылись за очередным поворотом, пришлось приложить больше усилий, чтобы нагнать единственный ориентир и надежду на спасение. Офицер так же не отступал, когда увидел сматывающихся с места преступления подростков. Его прыткости позавидовал бы любой зрелый мужчина. Наверное, по этой причине спустя несколько минут, коп наступал ребятам на пятки, чуть ли не хватая тех за рукава.

      Дилан видел, что силы друзей на исходе и ничего не мог с этим поделать, поскольку сам постепенно терял равновесие, спотыкался, начиная задыхаться от нехватки кислорода. Томас и подавно еле волочил ноги, а тащить его на себе — дикая пытка, как для мышц и костей, так и для совести. Дилан лучше сам бы упал под ноги офицеру, чем бросил Томаса одного.

      «Лучшие друзья, ведь так поступают?»

      — Вы делаете только хуже, тем что не сдаётесь! — всего несколько несчастных метров отделяло их от преследователя.

      Это самое ощущение, когда Дилан, словно почувствовал дыхание офицера у себя на шее, заставило его втопить из последних сил, замечая, что Томас следует примерно той же тактике. Удивительно, как перед лицом страха люди способны открывать в себе второе дыхание.

      Никто не ожидал, что совсем скоро даже Генри растеряет былую уверенность и начнёт бездумно петлять от одной строительной площадки к другой, всё набирая скорость при поворотах. Пару раз Колин и Томас поскользнувшись, влетали на «заносах» в каменные блоки, торчащую повсюду арматуру, чудом оставшись без синяков и царапин, а Тодд сбивался в самый конец, становясь «лёгкой добычей» для копа, затем ловко увёртывая от него, посыпая по пути нецензурной бранью.

      Впереди виднелся котлован, вырытый аккурат в центре нагромождённого хлама и строительных блоков, который становился конечной точкой «забега», а это могло значить лишь одно… Но Генри был слишком упёртым чтобы признать своё поражение. Эту игру он проиграл всухую.

      Дилан уже представлял лицо матери, когда та узнает, что её дети нарушили комендантский час, гуляя по частной территории и колошматя пылившееся там барахло. А потом ещё и умеренно сбегая от правоохранительных органов. Нервный срыв обеспечен.

      По мере приближения к котловану, ребята замедляли бег, осознавая, что дальше ходу не будет, Томас так совсем, перешёл на частый шаг. Казалось бы, вот он — конец наиглупейшего, бессмысленного финта за всю историю нарушений в Спринг-Хейте, однако Дилан запоздало понял, что Генри совершенно не собирался останавливаться. Даже когда обречённые Тодд и Колин кричали ему вслед. Даже когда сам офицер пытался перекрикивать голоса мальчишек.

      Генри бежал, как чёртов Форрест Гамп*…

      «Что ты делаешь?», — единственная мысль, пулей пронзившая сознание О’Брайена, перед тем, как периферийное зрение зацепило пролетающую мимо фигуру, коим оказался нагнавший их офицер.

      — Стой, парень, туда нельзя! — только и успел услышать Генри, останавливаясь на самом краю котлована.

      Только сейчас он решил обернуться и увидел всех своих товарищей далеко позади, переводящих дух. Генри О’Брайен остался один. И он не собирался покидать игру. Дилан понял это, встретившись со взглядом брата.

      Это было чистое безумие, накрывшее его с головой, словно цунами.

      — Не нужно, Генри, оно того не стоит!

      Вряд ли тот был способен услышать хоть одно сказанное в свою сторону слово, всем его вниманием завладел крохотный участок земли в двадцать пять — тридцать сантиметров, являющийся некой «горной тропой» между котлованом и нагромождёнными друг на друга каменными блоками. Эта самая дорожка тянулась всего два метра и уходила в другую часть стройки, откуда можно было бы по-тихому удрать ноги без последствий. Однако, офицер уже видел лица ребят и данный фокус не имел совершенно никакого смысла. К тому же все сдались.

      Все, кроме Генри. Непобедимого лидера.

      — Ещё как стоит, Дилли! — выкрикнул вспыхнувший азартом парень, — Ради этого чувства я живу!

      Офицер ничего не успел предпринять, он был всего в нескольких футах от Генри, когда тот уже самоуверенно ступил на дорожку, приставляя другую ногу. И уже собирался проползти влево, как вдруг любопытство пересилило адреналин, глаза сами опустились на дно котлована. Голова пошла кругом, центр тяжести резко изменился и Генри скосило в сторону.

      — Что же ты творишь? Разобьешься! — офицер схватился за фуражку, сжимая её в руках, благо парень сумел удержать равновесие, ухватившись за торчащую из блока железку.

      — Всё хоро-шо… Я в пор…

      Погода в эту пятницу выдалась паршивая. Дождь лил целый день, отчего все дороги размылись, земля превратилась в коричневую кашу, а ходьба в кроссовках отчиталась периодическим скольжением или утопанием в «бездонных» лужах. Настоящее мучение для жителя Спринг-Хейта, как не иронично «Весеннего отвращения».

      Особенно тяжело представлялся бег по такой погоде. Дилан невольно отмечал эти детали, когда пытался удрать от офицера. Мелочи, по типу торчащей везде арматуры, или сильных «заносах» на поворотах при большом разгоне. Факты, которые невозможно и г н о р и р о в а т ь.

      Но Генри было не свойственно подмечать ненужные ему вещи, отвлекающие от главной цели и сбивающие настрой. Он даже не пытался обращать на них внимание.

      Потеряв точку опоры, парень попытался продвинуться дальше, ухватываясь за выступающие из блоков штыри, но руки соскальзывали с гладкой поверхности за неимением должного трения. В растерянности он не знал куда себя деть и просто прижался спиной к камню, потихоньку двигаясь влево. Шаг за шагом. Пока его ступня не оказалась на том участке земли, где почва уже достаточно пропиталась влагой, откалываясь в менее устойчивых местах.

      Генри не сразу понял, что правая нога стремительно проваливалась в образовавшееся под силой тяжести углубление. Всего одно мгновение.

      Точно дуновение ветра.

      Инстинкт самосохранения, вкупе с панической атакой, заставил Генри из последних возможностей хвататься за всё, что внушало малейшую надёжность. Но земля про ним уже слишком просела.

      Вторая нога соскользнула с выступа.

      Офицер дёрнулся с места, совершив отчаянную попытку удержать О’Брайена на краю обрыва, однако тот не заметил тянущейся к нему руки и начал упираться коленями в землю, замедляя падение. Он скатывался на самое дно. Дикая боль прошлась электрическим разрядом по всему телу, Генри был не в силах закрыть глаза на торчащие повсюду железки, впивающиеся в кожу, словно шипы.

      Кажется последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в небытие, так это отдалённый звук шипящей рации и басовитый голос копа.

      И тут, будто некто предвидел такой трагичный исход событий, жуткий раскат грома грянул над котлованом, где-то вдали сверкнула молния, освещая лица Колина, Тодда, Томаса и Дилана. Затем, стоящий до этого на краю обрыва офицер, поспешно направился в сторону ребят, параллельно докладывая неизвестную информацию по рации своим коллегам. Дилан уловил некоторый обрывок предложения, прежде чем мужчина выключил прибор.

      — Да, повторяю, труп на заброшенной стройке, запрашиваю подкрепление и скорую…

«Что? Труп?»

      Видимо, не один Дилан обладал крайне острым слухом, поскольку в следующее мгновение Колин и Тодд переглянулись, сойдясь на мысли, что офицеру полиции не входит в полномочия искрить чёрным юмором. Отбросив усталость на второй план, парни всей честной компанией помчались к месту происшествия, слыша вдогонку предостерегающий бас копа.

      И ни один даже не допустил навязчивую идею прислушаться к нему.

      С того дня утекло много времени, но в памяти Дилана ещё были свежи воспоминания. Те образы, запечатлелись до малейшей детали, начиная тем, как резко остолбенел Томас Сангстер за пару футов до котлована, заканчивая истошным криком Тодда, раскатившимся грозовым эхом по всей округе. Дилан помнил и паникующего Колина, схватившего бедного Тодда за воротники, затем утащившего его как можно дальше от края обрыва.

      — Нужно срочно сматываться, — дрожащий голос парня постепенно переходил в всхлипы, однако далеко убежать они не успели, так как позади ребят караулил офицер.

      Но ярче всего в сознании Дилана отпечатался проливной дождь, хлынувший аккурат под раскаты грома, заливая дно котлована мутно-коричневатой водицей, окрасившейся кровавыми разводами. Багровые узоры рисовали незамудрённые завитки и кольца, стекая тонкими ручейками из открытых ран на теле Генри О’Брайена. То тут, то там из мяса торчали заостренные железки, куски арматуры, напоминая заборные колья на могильном участке. Он лежал плашмя на самом дне, раскинув ободранные до костей руки в стороны, а стеклянные, чёрные глаза, казалось, смотрели прямо на Дилана. Лицо не выражало никаких эмоций.

      Оно было мёртвенно бледным и спокойным. Скорее умиротворённым…

      Однако Дилан никак не припоминал, чтобы его насильно оттаскивали с обрыва чьи-то сильные, мужские руки, точно не принадлежащие Томасу. Не обратил внимание, как всю дорогу до дома участка его утешали примитивными фразами, задавая стандартные вопросы. И уж точно Дилан не представлял сколько времени провёл в допросной, прежде чем его отпустили к родителям, ждущим в приёмной чуть ли целую ночь.

      Дилан О’Брайен видел маячащие лица, слышал женский, протяжный, душераздирающий стон, и перебивающий её отцовскую яростную ругань с представителями здравоохранительных органов. Но перед глазами всегда стояла одна и та же картина.

      Кровавые узоры, мёртвый взгляд, воющий, ураганный ветер.

Красная гвоздика

      — Эй, парень!

      Красная

      — Уснул, что ли… Вставай, кому говорят!

Чувствовал себя побеждённым