Искра моего сердца

      Говорят, что свою любовь можно встретить совершенно случайно, оказавшись при этом в нужном месте в нужное время. Но я никогда в это не верила и считала глупостью, да и не думала, что шутка жизни дойдёт и до меня.

      Я была простым служащим, работала бухгалтером в торговой организации, свободное время посвящала себе, своей семье и тренажёрному залу — словом, жила обычной скучной жизнью простого взрослого человека, который, казалось, повидал уже всё, и удивить чем-то практически невозможно. Но, как оказалось, этому миру ещё есть что показать, и не один раз.

      Переворот начался в феврале после объявления о том, что наша фирма банкрот. Конечно, я и сама понимала это, ведь согласно всем нашим отчётам о финансовых результатах, мы уже который год находились в гигантском убытке, и лишь каким-то невероятным чудом держались на плаву, избегая страшного слова «ликвидация». Уже в тот момент задумалась о том, чтобы начать подыскивать себе новое место, и оказалась как никогда права. Однако подходящих вакансий на множестве сайтов по поиску работы было кот наплакал. Либо бешеные условия за очень низкую зарплату, либо безоговорочное требование к молодым сотрудникам до тридцати пяти лет, а под этот критерий я явно не подходила. Понимая, что можно ставить крест на экономической карьере, смирилась со своей судьбой и стала просматривать варианты преподавателя, благо первое образование позволяло это делать. И здесь судьба мне улыбнулась, ведь ранее неизвестному мне техникуму срочно требовался преподаватель русского языка и литературы, и им не был важен возраст или чрезмерно высокий стаж. Хватаясь за эту возможность, приехала устраиваться, и в итоге получила должность преподавателя, вот только не литературы, а бухгалтерского учёта и некоторых его веток, ведь, как оказалось, ни одного нормального специалиста по этому направлению не было, а распускать студентов чревато потерей хорошего источника финансирования.

      Но не могло быть так просто, и вскоре я в этом убедилась. Взять хотя бы устав и порядки этого учебного заведения, которые напоминали скорее армию или училище для военных, ведь за любое даже минутное опоздание или нарушение дисциплины накладывались санкции в виде штрафов, выговоров или лишений премии. Признаюсь честно, была удивлена, узнав, что здесь это является нормой, и что все давным-давно к такому привыкли. Но, понимая, что деваться некуда, ведь деньги сами себя не заработают, постаралась смириться и отправилась в собственный выделенный кабинет, который оказался на четвёртом этаже в «богом забытом месте», как можно было его охарактеризовать. Сказать, что ему требовалась генеральная уборка и перестановка — не сказать ничего. У меня сложилось впечатление, что предыдущий владелец забил хрен на это дело, а потому потратила целый день только на то, чтобы отмыть и привести его в более-менее человеческий вид. В целом можно было бы прижиться и работать, если бы не студенты.

      Моя самая первая пара была у первого курса базы одиннадцати классов. Теория бухгалтерского учёта на данный момент являлась для них основным и чуть ли не главным предметом, и я ожидала увидеть более-менее нормальных и адекватных студентов, а не толпу потерянных детей, которые вообще не в курсе, что делать. Среди них я могла бы выделить только двоих. Рыжеволосая девица Виталина Блок, рисующая везде, где можно и нельзя, и староста Виктория Белова, чьи длинные дреды вызвали у меня удивление. Но если Виктория сразу показала себя трудолюбивой и спокойной (хотя порой и срывалась на крики в адрес прогульщиков), то Виталина с самого первого дня вызвала у меня неприязнь. Не то чтобы я питала ненависть к этой девице, просто у нас с ней абсолютно разные взгляды на жизнь, в том числе и на искусство. Знаю, что любое творчество имеет место быть, но как по мне, рисовать драконообразных и приделывать им различные половые органы — такое себе, и вряд ли подобное будет оценено по достоинству кем-то помимо извращенцев. Сама студентка чрезмерно амбициозная, порой считает себя выше других, и все ей обязаны помогать или давать списывать. Подобных личностей нельзя не поставить на место, чем я и занималась первый год обучения, пока та не начала прогуливать и в открытую слать меня во все известные места великого матерного русского языка. Но речь сейчас не о студентке-революционерке, а о моей красавице, которая стала впоследствии настоящей головной болью.

      За свои сорок четыре года существования на этой земле я лишь один раз задумалась о том, чтобы выйти замуж. Это было десять лет назад, и то только потому, что «часики тикают», как сказали бы все мои бывшие коллеги. С мыслью о своей нетрадиционной ориентации давным-давно свыклась и как-то даже не пыталась что-то менять, ведь отношения на одну ночь с какой-нибудь красоткой стали чем-то вроде привычки, как сигареты или бокал алкоголя по вечерам. Но как говорится, общественное мнение может сильно влиять на людей, и я не стала исключением, вследствие чего стала супругой простого инженера, который постоянно приходил в наш отдел и явно клеился. Однако ломать себя ради того, чтобы выстроить хоть какое-то подобие брака и семейного счастья было выше моих сил, и спустя два года совместного проживания под одной крышей я подала на развод, оставшись сама по себе, а также с двумя детьми. Дети, не спорю, — это цветы жизни, и наверно только они держат меня на этом свете, иначе уже давно бы оказалась где-нибудь в местах не столь светлых и радужных. И, возможно, я так бы и осталась сильной и независимой, но одна неожиданная встреча каким-то невероятным образом изменила жизнь, заставив её вращаться по-другому.

      Всё началось с того, что группа бухучёта опять пришла ко мне на пару. И даже Виталина Блок, которая (о, Боже!) соизволила в кои-то веки не лежать дома на диване, а прийти и хоть что-то делать. Не обошлось, конечно, без очередного конфликта, после которого та пообещала нажаловаться, но мне было всё равно на бессмысленные обвинения, а потому я собиралась далее проводить занятие, пока не появилась Она.

      Она ворвалась в мой кабинет подобно урагану, который при желании может смести всё на своём пути. Вот и сейчас, не замечая никого и ничего, она опустилась на несчастную лавку прямо напротив меня, чтобы отдать какой-то документ и дождаться моей подписи в нём. Как оказалось, это было согласие на внесение своего имени в приказ, освобождающий от занятий в определённый день ввиду мероприятия, на которое набирали людей. Ещё не зная, чем это грозит, я согласилась и подписала документ, вызывая у Татьяны (а именно так звали эту красавицу) неимоверный восторг и обещание очень скорой встречи. И она не солгала.

      Мероприятие оказалось конференцией по поводу экономики в сфере агропромышленного комплекса. Зачем это нужно мне — я не понимала, и поехала скорее ради того, чтобы лишний раз не видеть студентов и их бестолковых попыток выучить план счетов. Уже спустя час всей этой болтовни мне стало скучно, и потому погрузилась в искусство, благо блокнот ношу с собой постоянно. Разумеется, до уровня профессионала мне было очень далеко, но иногда попробовать свои силы можно. Александрийская, казалось, тоже жалела об этой поездке, поскольку происходящее в зале ей также наскучило, а сотовый телефон не приносил никакого удовлетворения. Именно поэтому уже через какое-то время я начала замечать заинтересованные взгляды на себе и на своём «творении», и обернулась на неё, отметив про себя, что выглядит она достаточно собранно и женственно."

- "Очень красиво получается. Это роза?" - спросила она в тот момент, заставив меня немного смутиться, ведь комплиментов по поводу искусства я никогда не получала. Так и завязалось наше более неформальное знакомство. Из всей беседы я узнала, что Татьяна работает в этом учебном заведении уже семь лет. Будучи уроженкой Израиля, женщина прекрасно говорила по-русски, а свой родной язык использовала только при общении с родственниками или в моменты откровенного раздражения и гнева. За свои сорок шесть лет Александрийская имела образование психолога, а также магистра экономики, о чём с радостью рассказывала, не обращая никакого внимания на недоумённых соседей. Порой мне казалось, что рот у неё не закрывается, но слушать её, в отличие от горе-выступающих, было довольно приятно и интересно. В итоге разошлись мы на позитивной ноте, однако я не знала о том, что это было только начало.

Про прошествии выходных я поняла, что деньги, потраченные на билет до соседнего города, мне никто не вернёт и уж тем более не компенсирует как «командировочные расходы», о чём узнала уже после того, как, собственно говоря, всё закончилось. Не понимая, что это ещё за хамство со стороны начальства, я всерьёз задумалась о том, чтобы пойти с жалобой, но была остановлена Татьяной, выслушав десятиминутную лекцию о том, что это ни к чему не приведёт, и лучше просто смириться. На этой почве у нас началась ссора, которая привела к разрушению только зародившейся нити хороших отношений.

Я всегда знала, что характер у меня непростой. Многие говорили, что «за словом в карман не лезу», и вообще никто терпеть не станет. Но никак не ожидала, что этот слух, благодаря Александрийской, разлетится по всем преподавателям, вследствие чего дорога к тому, чтобы завести хоть какое-то адекватное общение будет закрыта. Смирившись и с этим, в моём сердце поселилась обида, которая растянулась на долгое время.

***

За полтора года преподавания в этом учебном заведении я поняла для себя одно: какие бы слухи о тебе ни ходили — надо делать вид, что не замечаешь этого. Вскоре я уже свыклась с мыслью, что прозвища «Ведьма», «Стерва» и «Грымза» уже никогда не отстанут, и жила с этим, ежедневно выслушивая о себе новую придуманную историю. Не верила в это всё только Катерина Огонь, которая ко всем относилась более-менее лояльно и даже смогла убедить свой «клан блондинок» в том, что я в принципе не такой уж плохой человек, и даже позвала на небольшой корпоратив в честь предстоящего нового года. Там же была новенькая Алина Соколовская, которая, к моему удивлению, очень быстро слилась, аргументируя это какими-то личными занятиями; тихая и спокойная Кристина Сереброва, сама Катерина Огонь со своим вечным оптимизмом, а также Татьяна Александрийская, которая, опоздав на добрых полчаса, одним только своим видом повергла меня в шок. Всё дело в том, что вместо привычных строгих нарядов она приехала в изящном белом одеянии, став принцессой этого заведения. Не знаю, что на меня нашло, но оторвать от неё своего взгляда не могла весь вечер. Тем более что после количества выпитого алкоголя нашу Александрийскую конкретно прорвало на танцы, и её партнёром, как ни странно, оказалась я.

— Знаешь, — неожиданно сказала она в разгар своих танцев. — Я извиниться хочу. Ну, это же я пустила слух про тебя.

— Не бери в голову, — отмахнулась я, тем не менее продолжая бессовестно пялиться на её округлые формы и достаточно стройную фигуру. Что ни говори, а в сексуальности ей не откажешь.

— Нет, я виновата. Мне следовало быть более разборчивой и не смешивать эмоции с разумом. Ты приятный человек, а прямолинейность — это даже редкость для настоящего времени. Мне такие нравятся. Да и всё при тебе, — коварно улыбаясь, продолжала она, когда в глазах загорелся огонь, а горячие руки плавно перешли ниже уровня талии, обхватив и сжав джинсовую ткань.

— Это сейчас ты говоришь или выпитый алкоголь? — усмехнулась я на тот момент, хотя такое внимание не могло не вызвать улыбку, а вопрос так и остался без ответа.

Я хорошо помню, как вызвалась проводить её до дома, ведь самостоятельно она вряд ли бы добралась, а вызывать такси ради двух кварталов было бы нерационально с точки зрения затрат. Таня шла навеселе, то и дело норовя скинуть свою белую шубу, говоря о том, как ей жарко. Помню, как довела её прямиком до квартиры, а вот уйти уже не смогла, ведь эта наглая и отчасти самовлюблённая бестия, будучи полностью без контроля, прилипла ко мне с властным поцелуем, даже не спрашивая разрешения. То ли сработал алкоголь, то ли это было настоящее желание, — мне неизвестно. Но сопротивляться было бесполезно, да и, если честно, не хотелось.

Этой ночью я поняла, что не стоит бояться своих желаний. Александрийская действительно была горячей женщиной, отдающейся без остатка. Её губы с уже давно смазанной малиновой помадой, отдающие вкусом сигарет с ментолом, которых по пути выкурила целых три штуки, снова и снова накрывали мои, а руки бесцеремонно стаскивали мою одежду, отправляя куда-то в дальние углы комнаты. Но я тоже была не из робкого десятка, и потому овладела ей целиком и полностью. Целовать её, заламывая руки и не давая сопротивляться, ласкать самые уязвимые места, получая в ответ несдержанные стоны, кусать и залечивать раны, заведомо зная, что утром там останутся синяки, доводить до сладкого наслаждения собственным языком — что может быть лучше в качестве подарка на предстоящий новый год? Наверное, только тот факт, что теперь она точно станет моей и больше ничьей.

Так и оказалось. После этой ночи Таня стала более нежной и внимательной. Она перестала флиртовать с первым встречным, зато участились случаи наглого соблазнения как с её стороны, так и с моей. Стоит только мне проводить пару в её кабинете, который она делила с «кланом блондинок», и стоит только ей пройти мимо, как она заводила одним только кошачьим взглядом и хитрой улыбкой. А уже после, на четвёртом этаже, когда никто не видит, начать стаскивать с неё розовое платье, усаживать на собственный стол и снова ласкать, одновременно слыша в свой адрес маты и намёки на то, что сделает со мной после за «чрезмерно сексуальный зад в этих брюках».

Наши отношения можно было оценивать как бурные, страстные и стремительно развивающиеся. Уже через месяц я переселилась к ней, забыв о своих обязательствах и оставив детей на попечение собственной матери, не забыв перед этим выслушать около сотни комментариев по этому поводу. Но я не хотела ничего знать. Меня интересовала только эта сексуальная кошечка, расхаживающая по квартире в одном белье и заводящая с одного взгляда. Он была словно искра, так внезапно появившаяся в моём сердце, которая разожгла огромное пламя, остановить которое не мог уже никто. Бешеная страсть овладела мной, и я уже не видела никого, кроме неё, и не желала отпускать.

А через десять месяцев я решилась сделать ей предложение. Сказать, что моя любовь была в шоке — не сказать ничего. Она плакала и спрашивала, не пожалею ли я о своём выборе, ведь такие, как она, могут так же легко потухнуть, как и разожглись. Но тогда я ещё не знала, что это значит, и просто обнимала её, надев золотое кольцо ей на палец. А потом наступил ноябрь. Точнее шестнадцатое число.

В тот день я шла на пары в бодром расположении духа. Погода стояла прекрасная, ехать на машине не видела смысла, тем более не хотелось терять место на стоянке, и даже бесившая Виталина Блок не могла испортить мне настроение. Однако происходящее далее выбило меня из колеи, ведь во дворах припарковался чёрный джип, из которого вышла Таня и неизвестный мне парень. Выглядел он явно моложе Александрийской, и я могла бы списать его на обычного студента вроде Никиты с бухучёта, который подвозит всех, кому не лень, если бы не одно огромное «но». Таня в буквальном смысле на шею ему вешалась, улыбалась, а после и вовсе слилась в страстном поцелуе, заставив меня сжать кулаки от нахлынувшей злости и боли и ринуться в противоположную сторону, уже не сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Завернув в какой-то переулок, где никого не было, дала волю эмоциям, благо отсутствие макияжа позволяло. За что она могла так поступить, если всё было хорошо — я не понимала. А может быть, просто не видела. И тогда, взглянув на всю эту ситуацию без «розовых очков», я словно прозрела. Александрийская последнее время стала часто приходить позже обычного, порой даже за полночь, оправдываясь своими личными делами и загруженностью на работе. Бесконечно прятала телефон, думая, что я стану читать её сообщения, которые и за даром нужны не были. А я верила, хотя порой всё доходило до абсурдных версий и полного отсутствия логики. Порой она приходила пьяная, порой раздражённая, и почти не хотела секса, предпочитая спать где-нибудь на диване в гордом одиночестве. А я терпела и думала, что всё это временно, что всё наладится. А самое ужасное, что рассказать и выговориться было просто некому, и от этого стало ещё более больно и одиноко. Обычно в таких случаях многие идут к родителям, но я не могла этого сделать, ведь изначально была предупреждена о подобном развитии событий, но упрямо гнула свою линию и ничего не слышала. «Окрылённая», которой отрезали крылья и спустили на землю. И тогда я просто ушла в себя. Старалась делать вид, что ничего не произошло, что меня ничего не тревожит, и что мне на всё наплевать. Таня, конечно же, не сразу заметила изменения, ей же не до того, но устраивать скандал или того хуже — драки и истерики, я не собиралась, ведь в любом исходе останусь в проигрыше. А возвращаться назад, принимая поражение, я просто не могла — гордость мешала.

И лишь один раз меня снова заставили плакать.

Дело было на очередном концерте, куда меня в прямом смысле этого слова затащили силой, несмотря на все отговорки и попытки отсидеться в своей кладовой. Было оно посвящено особому празднику, который постоянно отмечался в последнее воскресенье ноября — дню матери. Признаться честно, себя я хорошей матерью не считала, ведь постоянно работала и жила у Тани, а дети могли видеть меня только по праздникам, и хорошо если в более-менее нормальном настроении. По сути, нормального родителя им заменила моя мать. Она забирала их из школы, помогала с уроками и не забывала упрекнуть меня в том, что работа и «шлюхи» мне важнее семьи.

У Тани в этом плане всё было проще. Её ребёнок вырос и самостоятельно жил в столице, заканчивая медицинский вуз и строя собственные планы на жизнь. Иногда я даже ей завидовала, хотя и до сих пор не могла простить за предательство. И сейчас, зная, что она находится через ряд от меня, старалась даже не смотреть в её сторону. На сцене тем временем участники сменялись один за одним, пока в самом конце не появилась очень знакомая мне брюнетка. Виктория Белова, без полгода выпускница направления «бухгалтерский учёт» стояла с опущенным взглядом, и даже без опытного психолога было видно, насколько ей плохо. Тот факт, что она тяжело пережила уход Алины Соколовской не был для меня секретом, наличие какой-то особой химии между ними — это факт, разве что не все этого замечали. Тем не менее, девушка взяла себя в руки и произнесла:

— Знаете, сегодня для каждого из нас особенный день. Я понимаю, что мероприятие посвящено совсем не тому, о чём я хотела бы петь, но, по сути, это мой последний шанс перед выпуском. И следующую песню я хочу посвятить одному человеку. С этим человеком я уже стояла на этой сцене более полугода назад и знаю, что сейчас её нет в этом зале, но она всё ещё верит в меня и, мне не дадут соврать, хорошая мать для своей дочери, несмотря ни на что. Спасибо за понимание.

Мелодия была мне незнакома, но песня «Притяжения больше нет», которую эта девица выбрала для исполнения на пару со своим другом охранником, неизвестным мне парнем, а также ещё одной красоткой, которая как две капли воды была похожа на Соколовскую (хотя всем известно, что дочь Алины перевелась сюда в начале года, сразу после ухода матери), пробрала до мурашек, ведь в какой-то степени она была и о моих отношениях.

— Давай останемся свободными,

Шелка и маски бросим под ноги.

И пусть в моих поступках не было логики,

Я не умею жить по-другому…

Эта песня о том, как человек запутался в своих чувствах и, совершив предательство, хочет вернуться назад, откуда всё это начиналось, сбросив «шелка и маски» и словно извиняясь за всё. Как это похоже на Таню. Ведь это она предала меня, решив снова попробовать выстроить отношения с бывшим парнем, который даже моложе её на десять лет.

— Давай начнём движение первыми,

Сегодня я сыграю белыми.

А ты иди вперёд своею дорогою,

Спасайся в сумерках тёмных комнат…

Я невольно перевела свой взор на окружающих в зале. Кто-то отнёсся с недоумением, кто-то и вовсе счёл эту выходку невообразимой наглостью и покинул шоу, а кто-то спокойно сидел и ждал конца. Приблизительно к середине песни я ощутила невыносимую резь в горле и как маленькие слезинки предательски потекли по щекам.

— Сто шагов назад, тихо на пальцах,

Лети моя душа, не оставайся…

Притяжения больше нет…

Вот уж точно строчки обо мне и Тане, которая бессовестно делала вид, что всё хорошо, а сама изменяла за спиной. Не знаю, насколько они были личными для самой Виктории, но раз она посвятила её Алине, которая сама же отдала её на курсы, значит более чем личными, но лезть в это дело я не хотела. Но для себя вынесла решение.

Именно поэтому сразу же после окончания мероприятия я незамедлительно отправилась на улицу, не спрашивая и не предупреждая. Быстро оказалась в машине и незамедлительно выехала по уже знакомому адресу, где, собрав все свои вещи в массивный чемодан и оставив ключи вместе с кольцом, которое покупалось в качестве обручального, полностью идентичного с Таниным, на прихожей, навсегда покинула квартиру, которой за это время я прониклась душой и сердцем. Возможно, это будет мне самым большим уроком и шансом начать свою жизнь с чистого листа, не привязываясь к подобного рода девицам.

***

Постепенно свыкаясь с мыслью об одиночестве, я пустила всю себя в семью. Вернулась в свою квартиру, забрала детей от матери и старалась быть для них не только источником финансирования, но и настоящим родителем. Уволиться из техникума не составило труда, ведь ранние многочисленные пререкания с директором даром не прошли, и он сам положил передо мной бланк заявления по собственному желанию, который с радостью подписал. Успешно отработав последние две недели и отчасти радуясь тому, что Александрийская в отпуске и развлекается со своим парнем, я оставила это место, надеясь больше никогда не встречаться с прошлым. И каково же было моё удивление, когда это прошлое само меня нашло!

Я работала преподавателем теории бухгалтерского учёта, но уже в университете, где не было такого понятия, как «обязательные мероприятия», и ходить на них никто не заставлял, и уж тем более не лишал за это премии. Первое время я, конечно, пугала своих студентов внешним видом и заслужила прозвище «Ведьма Марго», а потому решила изменить свой взгляд на понятие стиля, и бесконечный чёрный цвет постепенно вытеснили светлые тона. И в тот же день встретила одну из своих бывших подопечных. Виктория Белова в гордом одиночестве занимала двадцать третью аудиторию и, очевидно, репетировала какое-то своё выступление для предстоящего «посвящения в студенты», как само руководство называло эту клоунаду и поиск потенциальных генераторов идей культурно-массового сектора, который, к моему сожалению, особым интеллектом не отличался. Понаблюдав за ней несколько минут, я решила выйти из своего укрытия, тем самым обрекая себя на беседу, растянувшуюся на целый час. Тот факт, что студентка имела стопроцентную романтическую связь с Алиной Соколовской, отрицать было бессмысленно — тут не надо быть психологом, чтобы заметить дрожь в голосе и отведённого взгляда об одном только упоминании, но в то же время тепло и уважение, которое проявлялось после разговоров о музыке. Я не могла её осуждать, ведь понимала как никто другой, а потому лишь поддержала, предложив для посвящения более оптимальный вариант, и оставила бы эту историю в прошлом. Если бы не появление моей бывшей пассии в самый неожиданный момент.

Она явилась, как гром среди ясного неба. В тот день я задержалась на кафедре и после изнурительной работы собиралась ехать домой и отдаться горячей ванне с пеной. И каково же было моё удивление, когда обнаружила её около моей машины, так удачно припаркованной на местной стоянке. Всё та же лёгкость, изящность в движениях, яркий макияж и глаза, скрытые тёмными очками от чрезмерного яркого солнца. Заметив меня, она слегка оживилась и как ни в чём не бывало пошла навстречу.

— Что тебе нужно? — возмущённо спросила я ещё и потому, что до этого она бессовестно подпирала собой капот моего автомобиля.

И снова этот горячий поцелуй, приправленный сладким вкусом малиновой помады и горечью от недавно выкуренной сигареты с ментолом. Такой знакомый и такой болезненный, заставляющий отшатнуться, но она резким движением притянула к себе, обвив шею, и запустила одну свободную руку в мои белые волосы, продолжая начатое и вынуждая ответить на него.

— Что за акт повиновения?! — снова возмутилась я, разрывая эту порочную связь и отходя на пару шагов назад.

— Ты бросила меня, — нервно ответила та. — Бросила и пропала с концами, не дав мне шанса ни объясниться, ни извиниться! — Резкая пощечина с моей стороны слегка отрезвила её, вследствие чего она замолчала и опустила взгляд на асфальт.

— Пустое. Объяснять нечего. Ты сама всё знаешь, не маленькая.

— Но я всё же скажу. Знаешь, с тобой мне не так, как с другими. Ты — что-то новое и яркое в моей жизни, и с моей стороны было опрометчиво так быстро находить замену.

— Точнее «возвращаться к бывшим», — съязвила я. — Если ты пришла сюда, чтобы пытаться просить начать всё заново, то этого не будет.

— Но с ним всё не так! С ним неинтересно, не так страстно, не так бурно и живо! Рита, прошу, вернись ко мне, ты мне очень нужна…

— Ну уж нет, — нервно усмехнулась я такой наглости. — Я тебе не проститутка какая-то, чтобы бежать ублажать тебя по первому зову. У тебя была возможность иметь всё это в честных отношениях. Но ты сделала свой выбор. Прости, но я не прощаю предательства. Так что это наша последняя встреча. Не пытайся преследовать меня, караулить около работы, подсылать посредников, и тому подобное. Спасибо за опыт и.… прощай.

— Но…

— Нет, Таня. Хотя теперь уже Татьяна Николаевна. Вы мне отныне никто. Нас ничего не связывает: ни служебные, ни любовные, ни семейные отношения. Так что оставьте меня в покое, пожалуйста.

Конечно, я не увижу её слёз, что тонкой дорожкой струились из-под стёкол тёмных очков, виноватого взгляда, не узнаю истинной причины такого возвращения. Да и нужно ли мне это? Ворошить прошлое — всё равно что раз за разом перечитывать одну и ту же книгу, наивно думая, что в этот раз финал будет иным, и герои выйдут победителями. Нет. Это так не работает. Потому мне ничего не осталось, кроме как вдавить педаль газа и немедленно покинуть этот переулок, двигаясь навстречу новой странице своей жизни. Возможно, лишённой некоторых радостей, но всё же новой, не похожей на те, что уже были.

Не сразу заметив изменения на дороге, я вдавила тормоз и резко остановилась прямо напротив особы в красной кожаной куртке, выскочившей прямо мне под колёса.

— Жить надоело?! — возмутилась я, опустив стекло. — Смотри, куда выскакиваешь!

— Извините, — виновато сказала девушка, подняв глаза, больше похожие на две холодные льдины. — Но я очень опаздываю, а таксист отменил заказ. До Крестовоздвиженской не подбросите? Очень срочно! Я Вам заплачу!

— Я что, похожа на таксиста?! — резко ответила я, но тут же умолкла, ведь у женщины, которой с виду немного за тридцать пять, был настолько потерянный и виноватый взгляд, что отказать было просто нереально. — Ладно, садитесь. Кто знает, может это судьба.

— Звучит интересно, — тут же оживилась та и пристроилась спереди. — Меня, кстати, Кира зовут.

— Рита. Вам как — через переулки и дворы подойдёт?

— Вполне.

Мне не доводилось подвозить совершенно незнакомых людей, но от этой особы веяло каким-то теплом и светом, да и с виду эта шатенка была очень милой, и даже жаль, что дорога закончилась так быстро.

— Вы прирождённый водитель, довезли в рекордные сроки, — улыбнулась Кира, открыв свою сумочку. — Сколько я Вам должна?

— Знаете, — вдруг протянула я, сама не веря в то, что говорю. — Не надо. Вы очень милая и красивая, и брать с Вас денег я просто не могу. Но не отказалась бы от следующей встречи в более спокойной и неторопливой обстановке. Ну, либо просто позвоните, если снова нужно будет куда-то довезти.

— Как интересно, — усмехнулась та, тем не менее, что-то быстро выуживая из кармана, и уже через секунду протянула листок и ручку. — Напишите мне номер, и я подумаю над тем, куда бы опоздать в следующий раз.

Оставив свои контакты и вдобавок взяв ещё и её, я поехала в сторону дома, ловя на мысли, что уже минут десять еду с глупой улыбкой на лице. В конце концов, ну не получилось с одной — что теперь, крест на себе ставить? Но я никак не ожидала такого стремительного звонка.

— Рита, а может, заберёте меня вечером? Я знаю одно место, где точно будет неторопливая обстановка.

Жизнь порой бывает непредсказуема на события. Одни уходят, другие приходят, занимая их место и открывая новую страницу этой книги. Мы сами пишем её, и только от нас зависит её исход. Хотя кто знает, может, в этот раз это действительно будет судьба?