Елена мертва.
Больно. Хочется кричать, но спазм сдавливает горло, а слезы душат. А душу просто раздирают на части противоречия.
Деймон смотрит на гроб и девушку, что так мирно спит в нем, в окружении прекрасных белоснежных лилий. Она ненавидела эти цветы. Но по иронии судьбы, часовня украшена ими. Иллюзионист кривит губы и, на миг, замерев, вкладывает в руки мертвой букет фиалок. Простое, скромное растение, но такое нежно. Как Елена. Его милая Елена.
Боль-но...
Эмоции захлестывают и Спейд, упав на колени, упирается лбом в гроб из красного дерева. Пальцы судорожно сжимают края. Губы шепчут слова любви, вперемешку с просьбами простить его. За то, что ушел вместе с Джотто, за то, что не предугадал замыслов противников. За то, что опоздал. За то, что умерла она, а не он. Хранитель Тумана просит ее вернуться к нему.
- Мертвые не возвращаются, - тихий голос прерывает стенания иллюзиониста. – Тебе ли не знать об этом, Деймон.
- Что ты забыл здесь? – глухо произносит убитый горем молодой человек. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Меньше всего сейчас он хотел видеть Примо. Это по его вине, яркий свет Вонголы покинул семью. Это Небо было виновато в том, что защитников в поместье не было, как и проникновение туда врагов. Это не Елена должна была лежать в этом гробу…
- Убирайся… - еле сдерживая гнев, проговорил Спейд.
- Она была дорога всем, - откликнулся блондин, кладя на тело девушки букет из белых роз, вставая рядом с другом.
- И мы все скорбим по тому, что она покинула нас так рано.
- Так рано? – вскочил на ноги иллюзионист. Синие глаза горели лихорадочным огнем. – Покинула нас? А кто виноват в этом, Джотто?!
- Деймон, в том, что произо… - не дав своему Небу договорить, Хранитель ударил молодого Вонголу в челюсть. Просто и без изысков, не используя Пламени. С губ сорвались первые упреки и обвинения. Гнев душил и искал выхода. Хотелось найти и уничтожить источник. Тех ублюдков, что проникли в особняк и убили его любовь. Но рядом был только Примо. И все отрицательные эмоции обрушились на него. Часовню наполнили звуки ломающейся мебели. На пол полетели вазоны с белыми лилиям, которые тут же погибали под каблуками сапог.
Ни один из них не вспомнил о силе, что таилась в их телах. Здесь и сейчас они были обычными людьми. Одного терзала боль потери, другой был просто другом, что пытался ее облегчить. Вот только отрицательных эмоций слишком много и Спейд буквально тонет в них. В синих глазах разгорается пламя ненависти.
В какой-то момент, сбив Деймона с ног и, бесцеремонно заломив ему руку за спину, Джотто прижал туманника лицом к полу.
- Примо, - рычит иллюзионист и чуть приподнимается, стараясь скинуть с себя Небо Вонголы, но тот сильней выворачивает руку своего Хранителя, заставляя его, тяжело дыша, замереть.
- Отпусти, - глухо произносит Спейд. – Я уже успокоился.
Но на свои слова, аристократ получает лишь болезненный укус в шею, словно клеймо принадлежности. Свободная рука вытягивает из брюк Хранителя рубашку. Ладонь скользит под одежду, лаская кожу вдоль позвоночника и оглаживая бока.
- Джотто…
- Тшш… - хриплый шепот на ушко, заставляющий иллюзиониста вздрогнуть. Или это тонкие пальцы, что вырисовывают неведомые узоры на его животе?
- Что… что ты делаешь? – сглотнув, выдохнул синеглазый. Очередной укус в уже пострадавшее местечко на шее был ему ответом. Деймон зашипел от легкой боли. Чужая ладонь ложиться на ширинку его брюк и чуть сжимает, а затем слышится звук расстегиваемой пряжки ремня. Аристократ вздрагивает. Сознание резко прочищается от гнева и приходит осознание того, к чему все идет.
- Джотто… - голос подводит Хранителя. Молодой Вонгола молчит, лишь сильней прижимает своего подчиненного к полу. И стягивает чужую одежду.
Когда-то, учась в закрытом пансионе для мальчиков-аристократов, Спейд пробовал секс со своим полом. Выпустившись оттуда, он и не думал повторять опыт, но то, что происходило сейчас…
Спейд низко зарычал, когда в него стали проникать пальцы, растягивая и явно подготавливая к чему-то большему. Он дернулся, стремясь уйти от прикосновений. Но тут же зашипел от боли в вывернутой руке.
…сейчас же происходящим руководило не подростковое любопытство. Далеко не оно.
Толкнув иллюзиониста на спину, Примо, не снимая с себя одежду, лишь расстегнув брюки, жестко вошел в чужое тело. Он грубо брал, прямо на полу, закинув ноги Деймона себе на плечи. Янтарные глаза горели лихорадочным огнем.
Спейд вцепился в его плечи, желая, то ли оттолкнуть, то ли притянуть к себе и свернуть шею неожиданному любовнику. Было почти больно, почти страшно… Попытка вырваться или ослабить натиск Джотто, и еще более сильное насаживание. И иллюзионист сдается. Он притягивает к себе Небо Вонголы и целует в губы. В голове мелькает мысль о том, что все это неправильно. Что буквально в метре от них стоит гроб с его невестой. Мертвой, лежащей в окружении белоснежных лилий. Что нужно оплакивать ее, а не заниматься сексом прямо на полу часовни, где кроватью им служит одежда Деймона и ненавистные цветки, что так удушающее пахнут. Но вскоре все становиться не важным, остается лишь желание и танец древний как сам мир.
Губы мягко соприкоснулись, и влажный язык проник в раскрывшийся рот Примо. Языки сплелись в поцелуе, а руки прижимали тела все ближе друг к другу. Дыхание смешивается.
Иллюзионист выгибается в чужих объятьях и низко стонет. Скребет, все так же обтянутые тканью, плечи Примо. Обхватывает ногами талию блондина и морщится от того, что так неприятно царапает кожу на внутренней стороне бедер. Но новый, на этот раз тягуче медленный, почти нежный поцелуй, смывает все недовольство.
Удушающе пахнут примятые телами цветы. Голова идет кругом от наслаждения, что дарит Джотто. Спейд мечется, льнет к своему Небу и шепчет, молит, прося большего. Выдыхает имя. Его, а не мертвой невесты.
Напряжение внизу живота нарастает. Хочется получить разрядку. Туманник тянется рукой к собственному члену, но его ладони перехватывают чужие, вздергивают вверх и прижимают к каменному полу. Деймон рычит, недовольно сверкая глазами, но все так же не стремиться использовать Пламя. Здесь и сейчас, они просто люди, которые наслаждаются друг другом.
Где-то внутри разливается тепло, казалось бы, ушедшее вместе с Еленой. Колючий еж, что поселился в груди иллюзиониста, фыркает и исчезает. И дышать становиться легче, свободней. И от этого практически больно. Темноволосый выгибается, едва ли ломаясь в позвоночнике. Кричит от накрывающего его наслаждения. Оргазм – один на двоих. Низкий рык над головой и жесткий поцелуй Неба.
Деймон отвечает на поцелуй так, словно от этого зависит его жизнь. По телу разливается тепло. Такое желанное. Согрелся. Осознание произошедшего бьет по голове.
У него умерла любимая девушка. Меньше, чем в полутора метрах от него, стоит ее гроб. Часовня, в которую в любой момент могут войти. Приторный запах ненавистных, подавленных лилий. Он – полностью голый, Примо со спущенными штанами и все еще не покинувший его тело. Приятный секс, когда нужно скорбеть.
Впору смеяться от абсурдности ситуации, но почему выходит лишь прерывистый вдох, больше похожий на нервный всхлип. Иллюзионист чувствует себя беззащитным, открытым, и, кажется, таким жалким.
Янтарные глаза напротив смотрят обеспокоенно. Туман отводит взгляд, стараясь скрыть свои ощущения. Но, похоже, Джотто и так понимает своего Хранителя. Мягко улыбается, так, как может он один, и ласково, успокаивающе гладит по волосам. Слов не надо. Они будут потом. Как и чувство неловкости. Возможно.
Единственное, на что хватает иллюзиониста, это выдохнуть тихое «спасибо». За все. И теплые объятья служат ему ответом.