Короткое деловое письмо лежало, вскрытое, на столе, то и дело цепляя её внимание. Мариан давно прочла его, но действовать не спешила. Разговор предстоял непростой, и это с Авелин, с которой и в обычное время было тяжело общаться.

Каллен Резерфорд писал коротко, но тревожно. Мол, на капитана стражи поступает много анонимных жалоб: что она предвзято относится к подчинённым и заводит любимчиков. Вначале Мариан очень удивилась и заподозрила подвох: с чего бы Каллену писать об этом ей? Полномочия на то, чтобы самому приструнить Авелин, у него были. Лишь спустя пару перечитываний Мариан догадалась: Каллен не хотел поднимать шум. Он был предан, но не глуп. Подрывать доверие к капитану стражи сейчас — всё равно что накидывать петлю на шею всему городу. Если у сбрендившей Мередит появится хоть единый повод усомниться в городской страже, она мигом уволит Авелин и передаст стражников под подчинение ордена храмовников. Это будет гибель последней независимой стороны в разрываемом на две половины Киркволле.

Нет, Каллен всё сделал правильно. Кто, как не Защитница, способен деликатно проверить обстановку и решить проблему, не создав очередного скандала? Только вот Мариан очень не любила действовать аккуратно. Потребовалось несколько дней, чтобы собраться с силами и выдвинуться к крепости наместника.

Мариан по-прежнему не любила бывать в этом огромном здании. Всё в нём — высокие стены, алые ковровые дорожки, каменные статуи — напоминало о бое с Аришоком. Два года прошло, но крики погибающих горожан по-прежнему звенели в ушах. Стоило только прикрыть глаза, как она видела летящую под ноги аристократам отсечённую голову наместника, а в ключице пробуждалась тупая ноющая боль.

— Что-то очень серьёзное заставило тебя прийти сюда, — понимающе усмехнулась Авелин, заметив её искривившееся лицо. — Выкладывай.

Мариан пересказала ей письмо Каллена и осторожно уточнила, имеют ли анонимные жалобы хоть что-то общее с реальностью. Спрашивать было тяжело. Подругу обвиняли в предвзятом отношении к подчинённом, но как было не винить, когда один из подчинённых — её муж? Мариан и представить не могла, как можно не относиться по-особенному к собственному мужу. Однако Авелин её удивила.

— Пошли-ка со мной. Посмотришь, как работают мои стражники, в какие дозоры они ходят.

— Да зачем мне смотреть? — попыталась отмахнуться Мариан. — Я и так тебе верю.

— Нет, Мариан, ты должна увидеть своими глазами. Пусть у тебя не останется никаких сомнений. Тогда ты и Резерфорду сможешь ответить честно.

И Авелин, не слушая её слабых возражений, повела подругу прочь из крепости наместника. Над городом повисли густые вечерние сумерки. Это было любимое время для банд, разбойников и наркоторговцев. В первые годы в Киркволле Мариан опасалась ходить по вечерним улицам в одиночку: велик был риск не пережить такую прогулку, нарвавшись на клинок в спину. Но со временем то ли Мариан научилась выбирать безопасные маршруты, то ли… городская стража под началом Авелин и правда хорошо справлялась со своими обязанностями.

— А ты и подумать не могла, что защищать город может кто-то, помимо тебя, да? — по-доброму, без укора засмеялась Авелин, когда она поделилась с ней соображениями.

В Верхнем городе они встретили лишь пару патрулей. Одну из стражниц Авелин окликнула. Та мигом выпрямилась и отрапортовала:

— Капитан! В восточной части Верхнего города всё спокойно, капитан.

Это была совсем молодая девушка. Новобранец, — догадалась Мариан.

— Новичков я отправляю в самые спокойные и безопасные патрули, и, главное, ближе всего к казармам. Всегда по двое. Если что-то случится, один вступает в сражение, а второй бежит за подмогой, — пояснила Авелин.

Они спустились по длинной лестнице к Нижнему городу, где обстановка всегда была напряжённее. На подступах к портовым закоулкам Мариан услышала звуки боя и, не спрашивая, бросилась вперёд. Впрочем, спешила она зря: в её помощи не нуждались. Отряд городских стражников как раз заканчивал расправу над значительно превышающей их числом бандой разбойников.

— Неплохо! — присвистнула Мариан, подойдя ближе. — Для вас это обычное дело, да?

— А как же. Почти каждую ночь дерёмся, — отозвался мягкий, на удивление ровный голос. Мариан узнала в говорившем Донника — мужа Авелин. После многочисленных попыток помочь Авелин в её любовных делах смотреть Доннику в глаза было неловко, но со временем смущение сгладилось, а вся эта нелепая история превратилась в городскую байку.

— У тебя в отряде только опытные бойцы? — уточнила Мариан. Надо же было ей о чём-нибудь отчитаться Каллену.

— В основном да, но также и пара новичков. Им нужно учиться. Но на опасных маршрутах с ними всегда опытные лейтенанты — капитан Авелин не позволяет нам ни прохлаждаться, ни зазря рисковать жизнями.

— Всё-то у неё схвачено, у нашего капитана, — хмыкнула Мариан.

Авелин как раз подоспела. Она тепло поприветствовала Донника, но было прекрасно видно, кто здесь начальница, а кто подчинённый. Уму непостижимо, как только ей удалось выстроить настолько гармоничные отношения со стражниками и тем более с мужем, но Мариан отчётливо видела: её любят и уважают, за ней готовы последовать куда угодно.

— Пойдём уже к Каллену? — предложила она. От вечернего воздуха веяло прохладой, а проверять стражников до утра ей совершенно не хотелось.

Резерфорд выглядел немного смущённым, когда принимал её отчёт, и даже извинился перед Авелин за недоверие. В компенсацию, видать, за моральный ущерб храмовник дал наводку, откуда поступали анонимные жалобы. Мариан обречённо вздохнула: прогулка и не думала идти к завершению.

Впрочем, когда она увидела человека, стоящего за бесчисленными доносами на её подругу, Мариан даже повеселела. Невысокий, седой, с вечно злым лицом — то был Дживен, предыдущий капитан стражи, с позором отправленный под арест больше шести лет назад. Злоупотребление служебными полномочиями, фальсификация, безответственное отношение к подчинённым… Сколько всего на него навешали — всего не перечислить, и ведь самое удивительное — всё было правдой. Впрочем, именно благодаря промашкам Дживена и собственной добросовестности Авелин сумела занять свой нынешний пост, так что Мариан к нему претензий не имела. Претензии же Авелин быстро воплотились в точный удар меча, что навсегда покончил с попытками озлобленного Дживена подорвать её авторитет.

— Можно идти домой? — радостно спросила Мариан, едва тело заговорщика сползло на землю.

— Пошли, пошли, — сдалась Авелин. Обиженной она не выглядела — сама хотела побыстрее покончить с неприятным делом. — Что-то ты быстро устала, подруга.

— Так и годы уже не те, — фыркнула Мариан и с комичной медлительностью начала карабкаться по лестнице.

— Зайдёшь в крепость наместника?

— Давай лучше ты ко мне. Не люблю это место.

Авелин понимающе кивнула, но тут же добавила условие:

— Тогда я заберу Ласку для тренировок.

— Да пожалуйста. — Мариан только хмыкнула, представив, как мабари обрадуется новому шансу покусать стражников за лишние конечности.

Несмотря на деланное равнодушие, она была рада, что увидела работу стражников и в очередной раз убедилась в профессионализме подруги. Никогда прежде городская стража не была так хороша, как под командованием Авелин. Всё было чётко, понятно, слаженно и надёжно. А значит, ей можно было не опасаться за город на тот случай, если самой придётся его покинуть.

— Думаешь, до этого дойдёт? — тихим и печальным голосом спросила Авелин, когда они развалились на креслах в гостиной Мариан. — Я имею в виду… у тебя немало союзников. Все твои друзья, городская стража, мятежные маги, брат в храмовниках, вон даже Каллен явно тебе симпатизирует… Что, если получится задавить Мередит твоим авторитетом?

— Что, думаешь, она просто сложит полномочия и уйдёт в монастырь? — Мариан устало поморщилась. — Я уже не та наивная девочка, что впервые прошла через ворота города. Назревает буря… И чем бы она ни кончилась, это привлечёт внимание Церкви. Да Олрей уже готов нагрянуть сюда Священным походом, я лишь ненадолго отсрочила неизбежное. Когда всё завертится, кто-то должен будет отвести удар от Киркволла. Ты будешь защищать город здесь, тем, что руководишь стражей… а я — своим отсутствием.

Авелин долго молчала, не отрывая взгляда от горящего в камине пламени. Её лицо было печальным. Она тоже давно не была наивной и где-то в глубине души наверняка понимала, что Мариан права. Но хотела верить в лучшее. И Мариан не могла её осуждать.

— Что бы ни случилось… — наконец произнесла она медленно и без всякой торжественности, — я всегда буду на стороне этого города.

— Я знаю, — шепнула Мариан и, протянув руку, слегка сжала пальцы подруги. — Именно за это я тебя и ценю.