Четыре валентинки

     11 февраля

      Гэвин кинул беглый взгляд по сторонам и, убедившись, что никто не смотрит, незаметным движением вложил валентинку в карман висящего пиджака. От старого чёрно-белого ужаса не осталось и следа — Рид всё-таки уговорил напарника одеваться нормально, так что теперь андроида в Девятисотом выдавал лишь мигающий диод.

      Они, как и всегда, коротали обеденный перерыв в кафетерии, когда представился идеальный шанс — Ричарда вызвал в свой аквариум Фаулер. Гэвин остался один и не преминул воспользоваться случаем. Пригласить напарника на свидание — что может быть проще?

      Оказалось, что слова, как бы Рид не давил их из себя, не желали складываться в предложения, и ему пришлось действовать по-другому...

      — Детектив? — Ричард показался в кафетерии, и Гэвин титаническими усилиями не дал сердцу пуститься в пляс, чтобы андроид ничего не заподозрил — тот и так в последнее время очень интересовался повышенным уровнем стресса напарника. — Вызов на Бьюкенен-стрит, убийство при ограблении.

      Ричард, закончив говорить, едва заметно дернул уголком губ так, как он умел и как делал для одного лишь Гэвина. Рид отвернулся. Он сглотнул вязкую слюну и залпом допил кофе. Вид Ричарда в портупее и при пистолете вызывал совершенно противоположное тому, что называлось «опасение». В такие моменты Рид был готов молиться всем известным ему богам (включая РА9) за то, что право на ношение оружия андроидам всё-таки выдали.

      «Вот-вот, вот прямо сейчас…»

      Ричард прошёл мимо Гэвина, подхватил пиджак и, на ходу надевая его, кивком головы попросил шевелиться быстрее.

      Рид похолодел. Он медленно перевёл взгляд на абсолютно, совершенно идентичный пиджак рядом с собой.

      — А это разве не..?

      — Детектив Чень, как оказалось, предпочитает ту же марку и палитру цветов, — Ричард хмыкнул. — А вот и она!

      Тина вбежала в кафетерий, обшарила взглядом комнату и, найдя искомое, радостно воскликнула:

      — А я ищу, бегаю! — и схватила пиджак.

      Гэвин, состроив невинное лицо, поспешил на выход, но его остановил радостный вопль:

      — Ого!

      Он обречённо сморщился и медленно обернулся, уже готовый к шквалу насмешек. Всегда ведь можно было перевести всё в шутку, верно? Тина держала в руках открытку, изрисованную сердечками и голозадыми мужиками (продавец уверял, что это купидоны). Гэвин с ужасом ожидал реакции, но Тина вдруг посмотрела куда-то в офис и подскочила, радостная, к ним.

      — Послушайте! — восторженно зашептала она. — Ничего не придумал, но ты мне нравишься. Будь моей валентинкой, — она бросила на них самодовольный взгляд и веско добавила, будто бы это всё меняло: — от некоего Д.Р.

      — И кто этот «некий Д. Р»? — спросил Ричард так, будто ему действительно было интересно.

      — Я бы подумала на тебя, Девятка-Ричард, — она фыркнула, — если бы не была уверена в отправителе.

      Тина посмотрела прямо на Гэвина. Он закусил губу и грустно подумал: «Мне конец…»

      — Это точно Роуди!

      От облегчения Рид едва не упустил момент, когда начал ржать. Дэн Роуди был новеньким офицером. Белобрысый, тощий как палка и восторженный, как щенок. С первого дня он бегал хвостиком за Тиной и совершенно неудивительно, что она подумала именно на него.

      — О, а вот и Дэн! Сейчас узнаю наверняка!

      — Нам пора, — буркнул Гэвин и пулей вылетел из кафетерия. Ричард шёл рядом с ним. Он смотрел на него, заинтересованный причиной такого резкого побега, но ничего не говорил. Вслед им донесся неуверенный голос Дэна:

      — Э-э, да… Это я отправил. Тебе. Я — тебе… Не-не хочешь выпить кофе где-нибудь на День святого Валентина?

      Гэвин нахмурился и раздражённо выдохнул. Попытка номер один провалилась с треском.

      12 февраля

      Попытка номер два должна была стать последней. Гэвин исподлобья следил за напарником, сидя у распростёртого на земле тела. Ричард, зеркаля его позу, выискивал что-то своим андроидским супер-зрением. Девушка перед ними выпала из окна на Восьмой Авеню, и, судя по следам на её руках, кто-то ей в этом помог. Рид поёжился — от одного только вида голых синих ног становилось холодно. Когда он разглядел рисунок на платье, который сперва принял за индийские огурцы, то раздражённо дёрнул головой. Грёбанные купидоны…Коммерциализация, чтоб её!

      — Отправьте кого-нибудь к соседям, — приказал полицейским Рид, не отрывая взгляда от напарника, а потом сказал уже ему: — А мы в участок, поговорим с её родителями.

      Ричард встал одним слитным движением, и у Гэвина перехватило дыхание. Он бы с удовольствием остался сидеть у трупа навсегда — лишь бы иметь возможность наблюдать за напарником с такого ракурса. Будто вырезанный из мрамора, Ричард был прекрасен, особенно в мягком свете зимнего солнца, и внутри что-то сжималось, когда андроид смотрел на него. Уже давно их вражда сошла на нет, оставив после себя лишь дружеские бодания и подколки. Его серые глаза больше не обжигали холодом, а только тепло светились, и этот факт грел душу Гэвина холодными зимними вечерами не хуже пледа и центрального отопления.

      И не только душу, но о таких вещах вслух говорить не принято…

      Стадия отрицания, гнева, торга и депрессии давно прошла. Оставалось лишь открыть чёртов рот и позвать Ричарда куда-нибудь. Хотя в его случае скорее всунуть валентинку — очередной кусок бумаги будто жёг карман изнутри.

      — Идёшь? — андроид насмешливо двинул бровями. В последнее время он всё чаще замечал, что Гэвин витает в облаках.

      — Хотел спросить, — начал Гэвин чуть более нервно, чем рассчитывал. Молния заела, и он никак не мог расстегнуть карман. Ричард молча, не мигая, вопросительно смотрел на него, и Гэвин стушевался. — Сядешь за руль?

      Ричард помедлил, будто ожидал услышать совсем не это, но кивнул и забрал ключи у напарника. Когда их руки соприкоснулись, Гэвин почувствовал, как румянец медленно заливает его щёки. «Отставить! Тебе не четырнадцать!», — приказал он сам себе, но телу было абсолютно плевать.

      Ровно в тот момент, когда Ричард отвернулся, грёбанный карман наконец открылся, и валентинка, так невовремя вылетевшая из него, спикировала прямо на фотоаппарат криминального фотографа. Гэвин потянулся было за ней, но с ужасом осознал, что не успевает, и ему осталось лишь спешно ретироваться к машине. Закусив ноготь на большом пальце, он стал наблюдать с безопасного расстояния.

      Парень, получив неожиданный сюрприз, ошалело моргнул и начал оглядываться по сторонам. Он приметил кого-то рядом с собой и, сжав в руке картонное сердечко, шагнул прямо к высокому мужчине с рыжей щетиной. Офицер сначала выглядел озадаченным, но потом, прямо как Дэн Роуди, уверенно закивал. Спустя несколько секунд переговоров Гэвин с удивлением увидел, как они приобнялись, слегка смущенные, и разошлись по разным концам места преступления.

      «Ну дела!», — подумал Рид и устало потёр лицо. В этой валентинке было написано:

      Roses are red

      Violets are blue

      I think I’m gay

      I hope you’re too

      13 февраля

      Так больше не могло продолжаться! С этой тенденцией влипать в неприятности валентинки уже не казались Гэвину надёжным способом пригласить Ричарда на свидание. Он, пролежав целую ночь без сна, придумал кое-что куда более интересное. Лишь бы никто не помешал…

      Рид вошёл в участок, держа картонную подставку с двумя стаканчиками. В одном, ярко-синем, был намешан какой-то андроидский тириумный «кофе», в другом — сладкий раф из коллекции ко Дню всех влюблённых. Когда очаровательная бариста щедро посыпала напиток сахарными сердечками, Гэвин едва не зарычал, но решил не портить настроение девчонке — она же не виновата, что угрюмый детектив пришёл именно в её смену. Сахарные сердечки, подумать только! Она бы ещё конфетти в него кинула!

      В этот раз Гэвин не облажается — он всё рассчитал: Ричард возьмёт свой стакан, поднимет его и обнаружит на дне прилепленную записку. Что может пойти не так?

      Когда Гэвин поднял голову и увидел на стойке регистрации фарфоровую фигурку купидона, он понял, что обречён на провал.

      — Рид! Слава сущему, ты здесь!

      Хэнк Андерсон, заметно помолодевший с тридцать восьмого, как таран нёсся к нему через коридор. На лице у него была написана вопиющая для восьми утра целеустремлённость.

      — Чего тебе? — кисло спросил Гэвин, покрепче перехватывая подставку со стаканами. Он ни за что не выпустит её из рук!

      — Там в комнате для свидетелей сестра того, ну который в вашем недавнем ограблении замешан — ревёт сидит. И ещё андроид-домработница.

      Гэвин представил, как выплёскивает кофе прямо в лицо лейтенанту, смеётся безумно и убегает вдаль. Увы и ах, такого Фаулер точно не стерпит. Рид сделал медленный вдох и со своим обычным недовольным выражением спросил:

      — Рабство вроде отменили?

      — Да кого там! — Хэнк фыркнул и почесал подбородок. — Полный оклад получает!

      Полицейские подошли к комнатке с диванчиком, парой кресел и журнальным столиком — именно здесь чаще всего близкие жертв узнавали о своей потере или делились сведениями о тех, кого никогда не подозревали ни в чём плохом. Уютность этого места вызывала у Гэвина диссонанс, и он ненавидел его всей душой, как и разговоры с людьми. Особенно — с расстроенными вторыми половинками.

      — Там Коннор уже обрабатывает девчонку. Смотрите мне, дети, не шалите! — назидательно сказал Хэнк и ретировался. Гэвин закатил глаза.

      Он прошёл к креслу у окна и поставил кофе на столик рядом с другими стаканами — похоже, дамочка сидит тут не первый десяток минут. Он поздоровался и оглядел ранних визитёров: Девушка в светлом пальто утирала глаза платком и так заикалась, что едва могла говорить. Рядом с ней, похлопывая её по спине, расположилась домработница. У неё были гладкие чёрные волосы, тёмный плащ в клетку и мигающий жёлтым цветом диод. Внешним видом она отдалённо напомнила Гэвину Ричарда, и он отчаянно пожелал, чтобы его напарник был сейчас здесь.

      Рид натянуто кивнул Коннору, который, видимо, считал, что если он перестанет подпирать стену, то полицейский участок сложится, словно карточный домик. Андроид ответил ему тем же — даже спустя столько времени в их отношениях присутствовал холод, и каждый старался избегать встречи с другим.

      И началось… Они словно говорили об одном и том же, прогоняя по кругу показания в разных вариантах. Да, нет, не помню. Да, нет, не помню… Многого они не добились, и даже домработница не смогла сказать ничего дельного, хотя обычно именно они знали, видели и слышали больше всех.

      А ещё он медленно закипал от раздражения — всё сильнее с каждым градусом, на который падала температура его кофе.

      В какой-то момент Гэвин понял, что всё, что можно было вытянуть из этих двоих, они уже вытянули. Он спешно откланялся, не успел даже Коннор сказать дежурное в таких случаях «позвоните, если что-то вспомните», подхватил стаканы и вылетел из комнаты. Прошёл час, целый час! Теперь эту бурду можно только вылить — пить холодную гадость не хотелось совершенно.

      Гэвин поднял синий стаканчик, чтобы забрать улику-записку, и остановился как вкопанный.

      «Нет-нет-нет! Пожалуйста!»

      Он обернулся и застонал. За стеклом, не скрытым жалюзи, две девушки стояли со стаканчиками в руках. Его стаканчиками!

      «Я успею», — подумал он и рванул вперёд.

      Увы, когда андроид заметила бумажку на своём — Ричарда — стакане, Гэвин успел лишь добежать до двери и протянуть руку. Через стекло он увидел, как они прижались лбами друг к другу и крепко сжали руки. Они и плакали, и смеялись, и сердце у Гэвина сжалось. Он печально взглянул на два стакана в своих руках, открыл «человеческий» и с наиугрюмейшим видом сделал глоток. Размокшие сахарные сердечки насмешливо хрустели у него на зубах.

      Ты пойдешь со мной на свидание?

      14 февраля

      — С Днём святого Валентина! — прокричали откуда-то сбоку и на Гэвина полетел целый шквал конфетти. Он зажмурился, а потом чихнул, и с его воротника на пол посыпались блестящие розовые сердечки. Всё-таки обсыпали, сволочи…

      Участок сошёл с ума. По-старинке в кафетерии поставили коробку для валентинок, которые планировали раздать вечером, и любой желающий мог анонимно (или не очень) отправить послание предмету воздыхания. Или поиздеваться, как в прошлом году: тогда весь участок сговорился, и в конце дня на стол Гэвина вывалили целую коробку приторно-сладких записочек. В этом году Рид наотрез отказался участвовать во всеобщем безумии — одно дело вручить приглашение на свидание лично, совсем другое — поддаваться стадному чувству. Отвратительно.

      — Доброе утро, детектив, — прозвучал голос напарника над самым ухом, и Гэвин даже не попытался сдержать дрожь. Он посмотрел на Ричарда через плечо и спокойно кивнул, хотя сердце его выскакивало из груди. — У вас тут… Позвольте…

      Не дожидаясь ответа, андроид начал вытаскивать застрявшие в волосах Гэвина бумажные сердечки. Рид проследил взглядом полёт одного до самого пола, а потом резко поднял голову и наткнулся на взгляд Ричарда. Они были так близко, что Гэвин чувствовал на своём лице имитацию дыхания андроида. Сам он дышал загнанно, тяжело, и был уверен, что покраснел до самых ушей. Ричард выбросил последнее сердечко и без нужды провёл по волосам детектива, поправляя. Всё это время он, не отрываясь, смотрел Риду прямо в глаза.

      — Гэвин, я…

      — Рид, глянь терминал! Материалы по ограблению пришли! — вклинился Хэнк и преспокойно вернулся к работе. Ричард и Гэвин отскочили друг от друга, осознав, что стояли вот так посреди участка. К счастью, в этот день до таких мелочей никому не было дела. Гэвин поморщился с досадой и плюхнулся за свой стол. Праздник праздником, а работы было непочатый край.

      Весь день напоминал бредовый сон. В кафетерий — к заветной коробке — входили и группками, и толпой, и по одному, но абсолютно все вдруг превращались из доблестных полицейских в хихикающих школьников. Любовь, казалось, витала в воздухе. Когда мимо его стола прошёл Фаулер с блаженной улыбкой на губах, Гэвин подумал, что спятил. Когда вечером один из офицеров принялся раздавать послания и на его стол упало синее «примирительное сердечко», он окончательно в это уверовал.

      — Мир? — спросил Коннор и протянул руку. Гэвин скрипнул зубами. Он никогда не забудет позора, который навлёк на него Коннор в тридцать восьмом (о том, что он по большей части сам виноват в этом, Гэвин предпочитал не думать).

      — Мир, — ответил он и пожал тёплую руку андроида. — Что, всеобщая атмосфера любви заставила тебя сделать первый шаг?

      — Можно и так сказать, — белозубо улыбнулся Коннор. Его улыбка была тёплой, такой похожей на улыбку Ричарда, но всё-таки совершенно другой, чужой.

      Он ушёл вместе с остальными, и Гэвин остался один — не считая нескольких дежурных на другом конце офиса. За окном стемнело. Его лицо освещалось лишь светом от терминала, да и тот погас спустя пару минут. Гэвин встал, подхватил куртку со стула и направился к выходу. Очередное бездарное четырнадцатое февраля…

      — Гэвин?

      Он остановился. Ричард стоял там, заложив руки за спину, и смотрел прямо на него.

      — Я думал, ты уже ушёл.

      Ричард молча сделал шаг вперёд. Они вновь оказались так близко, что Гэвин мог разглядеть рисунок радужки андроида.

      — А я думал, что ты пригласишь меня на свидание, — шепнул наконец напарник. Гэвин похолодел. Не было смысла больше скрываться — он прокололся. Ричард всё знал. — Опять приходится брать всё в свои руки.

      С этими словами он с видом фокусника выудил из-за спины валентинку и вручил её Гэвину. Рид взял её, неверяще посмотрел на Ричарда, потом на неё, потом снова на Ричарда. Разве это могло быть правдой?

      — Прочти.

      Гэвин,

      Будешь моим Валентином?

      Р.

      Рид сжал сердечко в руках и шумно выдохнул. Хотелось рассмеяться — пресловутые «бабочки в животе» просились наружу — но он сдержался. Гэвин ухмыльнулся во весь рот так, как умел только он, и просто ответил:

      — Буду.

      И поцеловал Ричарда. Андроид ответил ему, и на бесконечные секунды они не думали ни о чём, кроме мягких губ друг друга. Гэвин немного отстранился и хмыкнул:

      — Ты не поверишь, скольким людям я помог за эти дни!

      Ричард упёрся лбом в его лоб и провёл кончиками пальцев по виску напарника.

      — Расскажешь?

      Они вновь соприкоснулись губами. Гэвин крепче сжал валентинку — о, её он точно сохранит, и поблагодарил судьбу за сегодняшний день. Само провидение вознаградило его за эти ужасные три дня бесплодных попыток!

      Со стойки регистрации за ними с лёгкой улыбкой наблюдал фарфоровый купидон.