Blue Side by j-hope of BTS
Молодой парень с шумным выдохом выпускает струйку дыма и сразу же повторно затягивается. Огонек сигареты разгорается от затяжки, слабо освещая тонкие губы и длинные узловатые пальцы. Козырек кепки с логотипом круглосуточной сети мелких магазинчиков скрывает лицо, но в темноте глубокой ночью и так не видно нихера. Он сидит на холодных бетонных ступеньках, не заботясь о чистоте форменных брюк. Посетителей мало — время за полночь, если кто-то и зайдет, пока он на своем законном пятиминутное перекуре, то Юнги услышит и вернётся, а начальство по ночам закономерно отсыпается дома. За грязную форму и неподобающий работнику продуктового вид отчитывать его некому.
Юнги здесь совсем один.
— Ну сколько раз просил, Юнги-я, не сиди на холодном.
Ну ладно, не совсем один.
— Яички застудишь, или яичники, не уверен, что там у тебя.
Конечно, если свои галлюцинации можно считать за компанию.
Затушив окурок о ступеньку, он резко встает и начинает отряхивать небрежно штаны, не обращая внимания ни на испуганный вздох и шелест крыльев над правым плечом, ни на шипение с левой стороны, приправленное заковыристыми матюками. Но Юнги не подает виду, что что-то услышал — научился игнорировать раздражающие шумы за продолжительное время.
— Алё, аккуратнее можно?! — за его спиной будто из ниоткуда материализовывается высокая фигура, одетая в белый спортивный костюм, который ярким пятном резко выделяется в темноте. — Не дрова везёшь!
— А бревно… Ай!
Возникший из пустоты второй силуэт потирает ухо, в которое яркой вспышкой, на секунду озарившей занюханные задворки маленького продуктового, ударила крошечная молния.
— Не пизди о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия, — рассерженной кошкой шипит первый, стряхивая с кончиков пальцев разноцветные искры.
— Наслышан просто, — пробормотав, фигура резко ускоряется, превращаясь в темное размытое пятно, и скрывается в магазине, оставляя за собой шлейф черного густого дыма, который стелется следом по земле, вяло бредущего Юнги и парня в белом. Тот тоже обгоняет, блондинистые волосы пушистым ореолом развиваются над головой, как какой-то причудливый нимб. Юнги все так же старательно делает вид, будто ничего необычного не произошло.
— А ну стой, говна горелого кусок!
Он вздыхает (а хочет сдохнуть), заходя наконец внутрь помещения. Закрывает дверь черного входа на замок, поворачивая привычным движением ключ в замочной скважине ровно два раза, встает за прилавок, разворачивает кепку козырьком назад, а потом снова вперёд, в итоге стягивает с головы и ерошит черные волосы рукой, превращая в гнездо. Обводит сонным взглядом пустующее помещение, задумывается. Явно принимает какое-то важное для себя решение и разворачивается к кофе-машине. Двойной эспрессо и ноль сахара. Сейчас ему это нужно сильнее всего.
Шум дробящихся зерен почти заглушает ругань на повышенных тонах, но мельтешение рук и ног, пытающихся достать до оппонента, заглушить, увы, не способен.
Чонгук и Тэхён снова устроили потасовку, ничего нового, Господи Иисусе, спаси и сохрани.
***
В этом магазине Мин Юнги работает уже год. Трое суток дневная смена с восьми утра до девяти вечера, трое суток выходных, трое ночная с девяти вечера до восьми утра, и снова выходные. К такому режиму он привык, к тому же, выбирать особо не из чего — без вышки найти хорошую высокооплачиваемую работу практически нереально, и то, что ему попалось это место, можно было бы считать даром небес, но Юнги слишком хорошо знаком с их обитателями, чтобы верить в халявные подарки.
У него была обычная жизнь среднестатистического студента — окончил школу, кое-как сдал экзамены (с огромным стрессом, но сдал!), успешно поступил в пусть и не самый престижный, но универ, средне отучился там два курса, планируя свою жизнь наперед — выпуск, год подготовки к устройству на работу, вероятно, армия, а потом просиживание штанов в офисе до конца жизни. Ничего интересного, но его устраивало от и до. А потом случилась авария, которая буквально перевернула его жизнь с ног на голову, которой он крепко так приложился об асфальт. Как итог — больница, долгое восстановление, счета за лечение, отчисление из универа (потому что академический отпуск взять он провтыкал, а близких или друзей, которые бы помогли ему с этим вопросом, пока он валялся на больничной койке с переломами и сотрясением, у него, как оказалось, не было), переезд из и так небольшой квартиры в конуру поменьше на окраине города. И, как бонус, не прекращающиеся галлюцинации, которые утверждают, что они сверхъестественные существа, приставленные к нему с рождения.
Как ни странно, Юнги смирился и поверил в эту чушь быстрее, чем ожидал от себя. На себе после аварии он поставил крест, серая жизнь стала ещё серее, чем раньше, разве что, он стал чуть менее одиноким. Чуть более сумасшедшим и больным на всю голову, зато в компании почти таких же сумасшедших. В одно мгновение он лишился всего, потерял все ориентиры и не знал, что делать дальше, но его персональные ангел Тэхён и демон Чонгук практически ни на минуту не оставляли своего подопечного, иногда даже порывались пойти за ним в туалет или душ. Со скандалом удалось отвоевать себе право на личное пространство, хотя Тэхён каждые десять минут под дверью спрашивал, всё ли в порядке — после той аварии он трясся над ним, как курица-наседка. Бесило невероятно, но кто знает, справился бы он один без своих галлюцинаций? Об этом он старался не думать.
Так он и оказался там, где оказался. Не самая прибыльная работа, но на жизнь хватало. Перспектив не было. Желания что-то делать и менять, тоже. Желания жить — никакого. Как бы не хотелось признавать, но его галлюцинации оказались единственным, что не давало ему перешагнуть грань и разбавляло унылое существование. Единственным, пока однажды ранним утром под конец его ночной смены двери магазина не разъехались в стороны, а внутрь не зашел Он.
Не Господь Иисус Господь, нет, но тоже в какой-то степени спаситель.
Каждое утро лучи солнца проникают в магазин, разгоняя ночную тоску и привнося яркие краски в безрадостную Юнгиеву жизнь. В эти моменты весь мир словно становился более насыщенным, контрастным, и даже два долбоёба, его вечные спутники, кажутся не такими раздражающими. Серьезно, у Тэхёна ведь такая очаровательная прямоугольная улыбка, посмотрите только, а Чонгук похож на милого крольчонка, так бы и затискал эти щечки, ну?
Каждое утро примерно в семь часов в магазин приходит простой паренёк, скорее всего студент, а может, офисный работник? Юнги не знает, но ему нравится гадать, придумывать бэкграунд этому человеку, представлять его историю, образ жизни. Воображать его повседневность, чем он занимается, уходя куда-то по своим делам, какие его друзья, увлечения, какой он вообще.
Каждый день примерно в семь утра сердце Юнги замирает в ожидании и страхе. Вдруг он не придет? Людям свойственно менять место жительства, заканчивать универ, отчисляться, быть отчисленным, попадать в аварии… Переезжать из-за поднявшейся стоимости аренды. Внезапно умирать. Вычеркивать себя из жизни других людей, пусть даже присутствие твое в ней ограничивается лишь:
— Здравствуйте, можно бутылку минералки без газа и сникерс с лесными орехами?
Заказ, который никогда не меняется.
Давя в себе дебильную улыбку, которая так и просится вырваться наружу, Юнги опускает голову, неразборчиво угукая, разворачивается к холодильнику позади себя, чтобы взять минералку, и украдкой подглядывает в отражение дверцы за парнем, стоящим по ту сторону прилавка и разглядывающим со скучающим видом жвачки на витрине.
Это нелепо, но Юнги, кажется, влюбился. В добрые глаза, которые превращаются в полумесяцы, когда парень улыбается, с благодарностью принимая заказ. В чувственные пухлые губы, которые тот иногда рассеянно облизывает, пока ждёт. В растрепанные волосы, обычно прикрытые кепкой, а реже шапкой, в зависимости от времени года. В маленькие пухлые пальцы, которыми тот забирает покупки. Юнги честно пытается не пялиться каждый раз, но разве можно не, когда их время ограничено буквально минутой? Он и так старается делать все максимально медленно, но боится, что если будет тупить слишком долго, постоянный покупатель начнет ходить в другой магазин, чего допустить нельзя ни в коем случае. Так что каждый раз приходится балансировать на грани под ехидные переглядывания Тэ и Гука, чтобы не сильно спешить, но и не вызвать возмущение своей медлительностью. Наверное, тот милый парень списывает его тормознутость на бессонную ночь за утомительной работой, и Юнги явно пытается его в этом убедить, показательно зевая каждый раз. Кладет заказ на прилавок, спрашивает «Терминал?», хотя и так знает, но не может лишить себя удовольствия услышать очаровательное угуканье в ответ и тихое приветливое «Спасибо» с мягкой улыбкой, когда парень забирает покупки, иногда открывая бутылку прямо на месте и начиная пить из горла. Его движущийся вверх-вниз кадык и пухлые губы, обхватившие горлышко, иногда являются ему в самых сладких кошмарах. Он не всегда их помнит, но Чонгук обычно с радостью пересказывает, даже если Юнги не просит (а он никогда не просит, но каждый раз благодарен).
У краша Юнги часто румяные щёки, на голове наушники, цепляющиеся дужками за уши, но сейчас висящие на шее; он одет в спортивную форму и заходит в магазин сразу после своей утренней пробежки. Мин видит, как тот бегает в парке через дорогу напротив, вылавливая через стеклянные двери тот момент, когда парень пробегает очередной круг. О Боже, он просто идеален, и Юнги чувствует себя рядом с ним полнейшим убожеством и неудачником.
А потом любовь всей его жизни уходит, и краски вокруг тускнеют. Лампы накаливания под потолком противно дребезжат, просыпающийся город снаружи раздражающе начинает гудеть, а Тэхён с Чонгуком вызывают желание их придушить — короче говоря, жизнь возвращается в привычное русло.
***
Ангел сидит на холодильнике с мороженым, скрестив ноги, сквозь толстое стекло глядя вниз на заледенелые упаковки. Он почти не моргает, задумчиво приоткрыв рот и медленно водя указательным пальцем левой руки по блестящим от слюны губам, влажным от постоянного облизывания. Юнги давно заметил за ним такую привычку в те минуты, когда ангел погружен в свои мысли, и перестал уже обращать внимание (как и на остальные сотни его странностей). Зато Чонгук каждый раз подолгу и внимательно залипает, следит глазами за движением пальца, тоже почти не моргая, с лицом, напрочь лишенным каких-либо эмоций, что на контрасте с его обычной хитрой рожей смотрится жутко. В такие моменты, когда оба сверхъестественных выпадают в астрал, или куда таким существам свойственно выпадать, Юнги старается держаться от обоих подальше. На всякий случай. Вдруг с ними как с лунатиками — нельзя резко будить, чтобы не случилось чего. Например, однажды Чонгук испугался резко вылетевшего из-за угла голубя и поджег волосы Тэхёну (вероятно, на самом деле он поджег их просто так, а на голубя удобно было свалить, но Юнги в их дела предпочитает не лезть).
Возвращается в реальность Тэ, как обычно, неожиданно, резко дернувшись и хлопнув в ладоши. Демон тоже дергается, но быстро приходит в себя, а рассеянный ангел, как обычно, не замечает взгляда своего напарника.
— С фисташками! — Тэхён тычет все ещё немного блестящим от слюны пальцем в стекло, обернувшись на Юнги через плечо. Человек старательно делает вид, что кроме него в магазине никого нет.
— Юнги-я! — ангел раздраженно прищелкивает пальцами, подпрыгивая от нетерпения на заднице.
— Гони тыщу вон, и оно твое, — закатывает глаза Мин.
Нижняя губа обиженно оттопыривается, а взгляд становится таким жалостливым, что устоять просто невозможно. И в первый раз Юнги таки не устоял и повелся, но теперь он опытный.
— И бессердечный!
— Хватит читать мои мысли!
— Я же должен знать, дашь ты мне это сраное мороженое или нет, — сдувая падающую на глаза челку, Тэхён с невинной улыбкой пожимает плечами. С физическим миром и он, и Чонгук, не могут взаимодействовать полноценно, только на уровне препятствий — споткнуться обо что-то, сидеть на чем-то, как сейчас ангел сидит своей эфемерной задницой на холодильнике, но ни открыть его, ни взять мороженое сам не может. Зато это может дать ему Юнги — видимо, из-за их связи он выступает как проводник между миром людей и миром ангелов и демонов. Поэтому каждый день он вынужден выслушивать нытье Тэхёна, который достает его до дергающегося глаза.
— Тогда ты уже знаешь ответ, — равнодушно отвечает Мин. Ангел злобно щурится, тихо матерясь.
— Да отъебись от него, — подает голос Чонгук, садясь на пол прямо за прилавком, вытянув ноги так, чтобы Юнги обязательно споткнулся, если решит пройти мимо. — Он морально готовится в очередной раз потеть от страха и заикаться, когда его мистер жопа-как-орех сюда притащи… АЙ БЛЯТЬ!
Горячий кофе тонкими струйками стекает с черноволосой макушки за шиворот — Юнги не западло сделать себе ещё и вытереть пол.
— Закрой свой поганый рот, Чонгук.
— Да что я такого сказал?! — завывает черт, стягивая черную ветровку через голову и пытаясь безуспешно ею вытереться.
— Ты осквернил жопу его возлюбленного своими грязными устами, — с умным видом поднимает вверх палец Тэхён. Оба замирают на секунду, чтобы начать гаденько хихикать, словно два придурка.
— Долбоёбы, — бормочет под нос себе парень, покраснев и отпихнув ногой в сторону демона, чтобы наклониться и протереть пол.
— Я вижу, что ты это уже представил в своей голове, Юнги-я, — тянет нараспев Тэхён, сложив ноги в позу полулотоса и покачиваясь из стороны в сторону.
— Расслабься, — продолжая ржать, Чонгук отползает в сторону на четвереньках, — я не смогу его потрогать без тебя. Так что сначала осквернить его жопу своими устами придется тебе.
Он резко вскакивает и отбегает, уворачиваясь от запущенного вслед пустого бумажного стаканчика, пока Тэхён, обхватив живот обеими руками, чуть не плачет от смеха.
— За что мне это наказание? — ударяется несколько раз о стену лбом Юнги и закрывает с тихим стоном глаза.
— Доброе утро?
Открывает глаза с беззвучным криком.
За всей этой клоунадой он пропустил «пришествие», как любит с издевкой называть это ангел. За его спиной по ту сторону прилавка стоит его лучик света и единственная радость в этой жизни и с легким беспокойством смотрит, как продавец испытывает на прочность свой череп. Зарождающаяся паника начинает медленно подниматься от пяток вверх по позвоночнику, грозясь добраться до мозга, подгоняемая яростью — полный злости взгляд мог бы сжечь его тупых хранителей, если бы парень обладал такой силой, но и без неё ангел нервно сглатывает, сползая с холодильника, а демон прячется за его спину. Доля секунды, и Юнги вежливо улыбается, глядя на растерянного покупателя.
— Тяжелый день? — участливо спрашивает тот, чтобы смутиться моментально и поправить себя, — то есть, ночь.
Ну не очаровательно?
— Да… Есть немного, — его прошибает пот. Ещё никогда их взаимодействия не выходили за рамки товарно-денежных отношений, и пусть Юнги и мечтал о прогулках по парку рука об руку, походах в кафе и о чем-то большем, это были… мечты? И ему было комфортно и привычно, пусть и безрадостно. Его все устраивало, эти взгляды исподтишка, ожидания определенного часа, полные тихого сожаления вздохи вслед. Это было безопасно, это было его уютное болото. А сейчас он чувствовал себя рыбой, выброшенной на сушу.
— Как обычно? — спрашивает он, напуская на себя безразлично-уверенный вид, пытаясь не обращать внимания на показательно громкое цоканье сбоку.
— Ты слышал это? «Как обычно?». Как будто он бармен в каком-нибудь ебаном пабе.
— Зато он заговорил с ним, Гук-и, спустя сколько? Год? Если он не отметит этот день в календаре, за него это сделаю я!
— Будет о чем похвастаться на корпоративе потом. Когда Седжин начнет бубнить про своего олимпийского чемпиона, не забудь упомянуть нашего с его «отрастил одно яичко и высунул язык из жопы».
Тэхён смеется над словами Чонгука, как, впрочем, смеется над всеми его тупыми шутками, пока Юнги в голове рисует самые красочные картины пыток, где он достает фисташковое мороженое и съедает его на глазах у ангела, надеясь, что тот читает его мысли в эту минуту. Судя по возмущенному вздоху, читает.
— Да, — вырывает его из мыслей о сладкой мести парень, немного смущенно улыбаясь. Боже, какое чудо. — Вы запомнили? Так мило с вашей стороны.
Это ты милый!
Вместо ответа Юнги придурочно улыбается, чувствуя, как потеют ладони, а затем пытается запустить свою стандартную программу: развернуться, открыть холодильник, достать бутылку с водой, повернуться, достать сникерс, положить все это на прилавок. Вот только привычный сценарий нарушен, отлаженный механизм дал сбой, и вот он вертится на месте, как недоумевающий Траволта из всем известного мема. Материализовавшийся рядом ангел дает ему легкую пощёчину, чтобы привести в чувство, а Юнги старается не думать, как его дернувшаяся сама по себе голова смотрится со стороны. Но он даже благодарен Тэхёну — спасительная оплеуха все же отрезвляет. Ангел ободряюще улыбается, показывая два больших пальца вверх.
Холодную поверхность бутылки хочется приложить к разгоряченному лбу, но Мин все же ставит её на поверхность прилавка.
— Не стой, как дебил, — тянет слева Чонгук, зыркая на терпеливо ждущего паренька.
— Не верю, что говорю это, но Гук прав, — за правым плечом раздается голос Тэхёна. — Не проеби свой шанс, Юнги-я.
— Заговори с ним наконец!
— Спроси имя.
— Возьми его номер.
— Скажи уже хоть что-нибудь! — хором почти что кричат оба, от чего Юнги едва ли не глохнет и крепко жмурится.
— Вам нехорошо? — слышит он обеспокоенный голос, пока стоит с закрытыми глазами. И открывает их, только чтобы быть ослепленным светом этих добрых красивых бездонных глаз.
— Меня сейчас стошнит, — бормочет справа Тэхён. Чонгук хмыкает в ответ, но спустя секунду начинает тихо хихикать, и будь Юнги не таким растерянным, он бы сразу понял, что черт задумал какую-то сволочную пакость. К его левому уху вплотную прижимаются чужие губы, а за локоть крепко хватает рука.
— У меня есть просто роскошная идея.
Юнги бы взять ситуацию в свои руки, но он не может. Всё, на что он способен сейчас, это завороженно смотреть на человека напротив, не в силах отвести взгляда.
— Всё в порядке?
— Ответь, — шепчет Чонгук.
— Д-да, все в порядке, — он не глядя нашаривает одной рукой сникерс и роняет его на столешницу.
— Повторяй за мной, — Чонгук скалится, а Юнги даже не нужно поворачивать голову, чтобы убедиться в этом, но в голове пусто и ни единой мысли, что говорить или что делать, чтобы эта встреча не закончилась так, как обычно — никак. — Можно вопрос?
— Можно вопрос? — послушной марионеткой повторяет человек, пока Тэхён переводит взгляд с него на Чонгука и обратно, умирая (фигурально, потому что ангелы не могут умереть) от любопытства, что же придумал его напарник.
— Да, конечно, — немного удивленно отвечает краш.
— Скажи, не больно было падать с небес такому ангелу?
— Скажи, не больно было падать… — он очень вовремя затыкается, понимая, что именно чуть не ляпнул. Рука с локтя резко пропадает, вот Чонгук был рядом, а вот он черным дымком перенесся в самый дальний конец магазина, чтобы завалиться на пол и ржать, как ненормальный, пока Тэхён, громко хрюкнув и закрыв ладонями рот, пытается унять истерические всхлипывания.
Он убьет их, клянется Богом и Сатаной и макаронным монстром, однажды он придушит этих двоих уебков!
— Т-ты видел? О Боже, как стыдно…
Юнги думает, что он ослышался. Но парень напротив стоит, уставившись на него во все глаза, щеки и уши полыхают красным, на лице нарисовано смущение и шок. У Юнги у самого шок — что, блять? Даже два долбоёба прекращают ржать и удивленно смотрят на паренька. Но ведь это все объясняет. Действительно, не может обычный человек быть… таким. Красивым, неземным, парящим над землей, очаровательным, воздушным, божественно прекрасным? Ангел, чистый ангел. Он готов поклясться, что может даже различить сияние вокруг его головы.
— Это все новые кроссовки, я плохо завязал шнурки, и вот, — «ангел» указывает на свои ноги, и Юнги перегибается через прилавок, чтобы залипнуть на подкачанные ноги в коротких шортах и ссадину на левом колене. — Честно, надеялся, что никто не видел этого в такую рань, но повезло, что удачно упал и стесал только коленку.
Чувствовать себя придурком второй раз за последние пять минут не очень приятно, знаете ли.
— Дай ему пластырь, дубина! — Тэхён подлетает и дергает его за ухо.
Третий раз за последние пять минут.
Сгорая от стыда, он все же слушается совета ангела — в нем хотя бы есть смысл, как ни странно. Он предлагает не-ангелу ещё и влажные салфетки, чтобы протереть рану, и дезинфицирующий спрей, и даже помогает наклеить пластырь, пока Чимин (они обменялись именами!) сидит на прилавке, поедая свой сникерс, чувствуя неловкость, но принимая внезапное проявление доброты и заботы от заспанного продавца круглосуточного магазина.
Когда он уходит, Юнги ещё пару минут смотрит на закрытые двери, за которыми исчез его Чимин. Пусть ещё не его, но уже Чимин. Ещё час назад он не знал о нем ничего, а сейчас знает имя и какая на ощупь у него коленка.
Ангел и чёрт стоят по обе стороны от парня, чуть позади, положив подбородки на его плечи.
— А где спасибо? — возмущается Чонгук, и Юнги даже не хочется ему свернуть шею. Определенно не сегодня. Вместо ответа он тычет пальцем под ребра черту, отчего тот отскакивает в сторону, потирая бок, а сам разворачивается к Тэхёну.
— Значит, фисташковое?