Электричка казалась маленьким железным гробом и негостеприимно зияла чёрным проходом.

Крисс дёрнул плечами, тщетно сбрасывая прилипшее чувство отвращения. Он постоял ещё секунд десять, пока женский голос ни оповестил об окончании посадки.

Внутри было не так плохо, как могло бы быть, но стены всё равно давили, а спёртый тяжёлый воздух обжигал кисти рук и лёгкие.

Он сделал первый шаг и сразу же наткнулся на колкий взгляд полуслепых глаз. Старуха осклабилась, дёрнула спицы в руках, разрывая протёртую нитку. Пока она отвлеклась, громким шепотом чертыхаясь, Крисс метнулся к присмотренному месту в середине вагона около приоткрытого окошка. За ним следом скользнула вязкая тень.

Парень натянул ниже серый капюшон, облокотился на прохладное стекло и глубоко вздохнул. Плотная черная фигура уселась по правую руку от него, чуть нагнула голову, чтобы было удобнее смотреть в отражение.

- Тебе не стоило ехать, - булькающий голос хрипом осел в горле Крисса, и он сдавленно закашлял. Тем временем, тень продолжала, - остаться дома было бы верным решением.

Крисс сжал зубы и нервно царапнул по запястью – начинало привычно зудеть. Он знал того, кто сидит рядом, хотя по всем правилам Вселенной это невозможно. Отец умер две недели назад, то ли прирезанный собутыльником, то ли залезший в петлю сам, то ли заблевашись до смерти – слухи ходили разные, вникать в них Крисс не спешил, сдох – вот и славно. Спустя три дня после новостей, объявилось ЭТО, постояло посередине комнаты в непонятных ожиданиях, не получив должного, привычным движением швырнуло бутылку в угол и мерзко захрипело сломанным телевизором. Непрошенные воспоминания кипящей лавиной придавили к полу намертво: Криссу на мгновение стало снова девять, за стенкой сдавленно всхлипывает мать, а напротив чёрный силуэт отца с перекошенным лицом яростно брызжет слюной. Ему всего девять, но он знает, что сейчас будет больно, и он сам во всём виноват, потому что «у такой шлюхи не может родиться что-то нормальное».

Когда он сбежал из дома, всё, что у него осталось от отца, это кружка с логотипом дешёвого кофе и ПТСР.

И вот, спустя столько лет, его самый большой кошмар вернулся.

Крисс схватился за таблетки, но насколько бы они сильными не были, видение отказывалось пропадать. Тень угрюмо нависала над кроватью, хрипела, иногда жутко размноживалась, но в итоге слипалась снова в одно. Куда бы он ни шёл, она верным напоминанием скользила следом. Он гулял по городу в поисках выхода, в ожидании того, что кто-то заметит возникшую проблему, придёт и спасёт, но по итогу его либо не замечали, либо сторонились. Крисс мрачный, нелюдимый, всегда разговаривал рваными и резкими фразами – его научили только так. Даже пресловутое «доброе утро» звучало ругательством. Друзей у него ожидаемо не прибавлялось, стойко держа счёт на нуле, - он будто один против всех, и осознание этого лишь крепче сжимало удавку на шее.

Тот день в кафе был насыщенно-нервным. Крисс, будучи официантом, терпел все пинки и тычки, но в этот раз сказалась сложившаяся ситуация с мёртвым-немёртвым папочкой. Очередная клиентка для веселья пыталась подкатить (её парню это тоже показалось почему-то забавным), выставить его нелепым и глупым, но в итоге впервые на его памяти он дал отпор. Крисс выточено и зло прошипел «если бы ты столько времени тратила не на то, чтобы портить другим жизнь, а на своего парня, то он бы не трахался с твоей подругой», послал их разношёрстную компанию к чёрту и ушёл из зала. Хозяйка наорала на него, пыталась заставить извиниться, лишила премии и отправила домой «лечиться», хотя лечиться нужно было далеко не только ему.

Домой он ехал в пустом вагоне метро, потому небольшую книжку приметить было не сложно. На обложке нарисован храм на скале, сверху написано «Монастыри Метеоры», а снизу заветное «путь избавления и очищения». Именно это и нужно было им обоим.

Мудрый старец со страниц пристально смотрел на Крисса своими белёсыми глазами, пока на его суховатое лицо не упали капли крови. Парень резко дернулся, достал из кармана платок и поднёс к носу. Белая ткань медленно стала окрашиваться в алый.

Он захлопнул книгу и поднялся с места. У него есть сбережения и решимость действовать.

Именно так он и оказался в этой электричке на Каламбаку.

Крисс скользнул взглядом по отражению в окне и резко вздрогнул. Бабка пересела на другую сторону от прохода и продолжала вязать, не отрывая от него холодного насмешливого взгляда.

Он крепко зажмурился, прошептал заученное четверостишье про спокойствие и благодать, а потом снова посмотрел на соседние сидения. Теперь их было двое, и они мило беседовали о томатах.

Крисс выдохнул, перевёл взгляд левее. Его лицо было спокойным и суровым. Он нахмурился, но отражение в ответ гневно заорало, дёрнулось, заплакало, кинулось на него. Побелевшие пальцы до боли вцепились в край лавки. Если он сейчас вскочит, то привлечёт ненужное внимание.

«Надо успокоиться».

Он отвернулся от окна и уставился на табло, когда отражение продолжало мрачно на него пялиться.

«Всё скоро закончится», - повторял он мантрой, - «я справлюсь».

Тень справа приблизилась к его лицу, дыхнуло ледяным пламенем и завопило что есть мочи.

Крисс сморгнул слёзы, но не дёрнулся, до крови прикусив язык. В ухе заныло от напряжения, казалось ещё чуть-чуть и перепонка лопнет. Крик резко оборвался, и ему на смену пришла полная тишина.

Крисс резко вскочил, затравленно дыша, и словил на себе удивлённые взгляды немногочисленных пассажиров. Он нервно оглянулся, рваным движением схватил рюкзак и направился к двери. Если так пойдёт, то он не доедет.

В тамбуре было свежо и немного легче. Тень возвышалась над ним, но Крисс отвернулся, лишь бы хоть на секунду забыть обо всём этом кошмаре.

Он закрыл глаза и облокотился на стекло.

Электричка привычно бухтела, за окном клубился сумрак, Криссу удалось на секунду поймать за хвост блудливое спокойствие. Он на пути к спасению, на пути к новому будущему, на пути к тому, чтобы окончательно покончить с грузом отцовских ошибок. Он сотрёт прошлое и примет новое завтра, светлое и преисполненное надеждой.

Искусанные губы тронула улыбка. Крисс ощутил, как по щекам расползается приятное тепло.

- О, Господи, что это такое?

На возглас женщины Крисс устало открыл глаза и замер в сокровенном ужасе.

Под ропот изумлённого народа Каламбака полыхала. Вместе с ней сгорали и надежды на другую жизнь и другого себя.

- Ой, - Тень за спиной расплылась в довольной ухмылке, - какая жалость. Как же так? Малыш Крисс наверное сильно расстроен…

Он стоял ни жив, ни мёртв. В руках бетонной плитой дрожала книга о замечательных Монастырях Метеорах, которые неистово сейчас пожирал дьявольский огонь.

- М? Что такое? Тебя так печалит их конец?

Крисс развернулся и впервые за всё время прямо посмотрел на фигуру:

- Нет, не «их» конец, «наш».

С лица Тени ушла улыбка, и она завопила снова.

Огонь и есть очищение, и он принял их всех.