Гибкое змеиное тело так близко, что страшно лишний раз вдохнуть. И Мередит действительно старается не дышать, чувствуя кожей гладкую чешую, совершенно не похожую на рыбью. Змея скользит вокруг шеи, придавливает. Пульс зашкаливает, едва ли пресмыкающееся этого не ощущает, ведь треугольная голова пристраивается точно у бьющейся на шее жилки. Вторую опускают на голову, и девушка чувствует, как живое и тяжёлое неповоротливо возится в её волосах.
Змей выпускают одни и те же руки, знакомые ещё с приюта. И лицо это, глядящее прямо на чудом не перекошенную от страха, но очень уж бледную Мери, отражающуюся в зеркалах туалета девочек на втором этаже, девушка тоже знает хорошо. До последней черточки, до самой мелкой родинки.
В его руках греется ещё одна змея.
- Ну что, Мередит, познакомишься с моими подругами поближе, - тянет он с усмешкой. Знает, что змей девчонка с другого факультета Хогвартса, подопечная барсуков, боится. Что его очаровательные и очень ядовитые чешуйчатые подружки вполне могут заставить перепуганную Мередит стоять на месте памятником самой себе, что бы ни происходило. Даже надёжнее, чем сработал бы Ступефай или Петрификус.
- Мередит-Мередит, сколько от одной тебя хлопот, - голос бархатный и даже почти ласковый. Но под этой обманчивой нежностью прячутся стальные когти. Девушку обходят кругом. Слегка задевают плечом, но Мери не шевелится. И вот уже против её глаз вспыхивают другие — красивые, тёмно-синие, но колючие и холодные. Том Марволо Риддл с явным интересом наблюдает за реакцией. Закричит ли девчонка, вздрогнет ли сейчас, когда он, наследник величайшего из четвёрки Основателей, протянет руку со змеёй?
Рука действительно протягивается, и обвивающая её гадюка тянется к лицу, что уже белее мела. Мередит чувствует, как раздвоенный язык ощупывает чуть надтреснутые и покалывающие от прикосновений губы. Как морда тычется, льнет к теплой коже.
Но Мередит молчит. И Том молчит, ухмыляется только. Они оба знают, что между ними — большой-большой секрет. Страшный. Если вскроется, Том не избежит Азкабана и его стражей.
Если.
Всего пару дней назад в этом самом туалете нашли труп вечно хнычущей Миртл. Конечно, почти все думают, что это мальчишка-гриффиндорец, нелепый полувеликан Хагрид сделал, Том ведь очень постарался, чтобы на него самого не пали подозрения, да и кто бы поверил любителю опасных тварюшек, а не умнице-старосте? Правда вот... профессор трансфигурации до сих пор сомневается. И будь свидетелями только стены девичьего туалета, всё было бы куда проще, но в дело так неожиданно и досадно вмешался случай. И принял он вид вот этой самой рыженькой хаффлпафки, которая всё знала и чудом только под взгляд василиска и не попала.
Правда, несмотря на то, что она могла выдать настоящего убийцу Дамблдору, Том почему-то даже ощутил где-то глубоко отголосок радости. Василиск и девчонка-барсучиха не пересеклись взглядами. Непоправимого не случилось.
А чтобы не болтала, можно запугать. Заставить дать обет молчания, клятву... что угодно.
Впрочем, едва Том убирает третью змею от чужого лица, и та лениво переползает на шею Мередит, присоединяясь к подружке, рыжая подаёт голос сама. Да такое выдаёт, чего Том ожидает в последнюю очередь.
- Если я скажу, что не разболтаю, ты мне не поверишь?
А ведь и правда — не поверит. Не привык Том, слизеринский одиночка, верить кому-то. Даже девчонке, с которой они росли в одном приюте. Даже несмотря на то, что в детстве она никогда не выдавала тайн, как бы ни выспрашивали... но то было давно, а кто знает, что случится, если грязнокровке пообещать что-нибудь привлекательное для ведьмы такого происхождения. Мередит неглупа, она свою выгоду знала. Это Том успел уяснить. И никогда не понимал, что это она забыла среди барсуков.
Впрочем, какая разница.
- Ты знаешь, что будет, если ты мне лжёшь? - Том практически на парселтанг переходит. По крайней мере, шипит он почище любой змеи. Но рыжая выглядит непробиваемой. И кажется, даже к гибким телам, обвивающим шею и лоб, она притерпелась — лицо уже не настолько бледное, да и во взгляде того первоначального ледяного ужаса уже нет. Нет, определённо, Тому не понять, как так вышло, что Мередит отправилась на самый никчемный и беззубый факультет Хогвартса.
От размышлений, в такой обстановке довольно хаотичных и скомканых, его отвлёк вновь прорезавшийся чужой голос.
- Мне поклясться? Я знаю, что ты мне не доверяешь. Но тогда поклянись и ты кое в чём.
От последних слов Тома охватывает короткой вспышкой гнева, пусть до них всё и шло как надо. Эта грязнокровка кем себя возомнила?!
Узкая бледная ладонь придавливает чужое горло. Зрачки в синих глазах и вовсе превращаются в ледяные колючки, но Мередит и не думает сопротивляться. Особо ничем не примечательные серые глаза выглядят... да обычно. Разве что идиотская искра понимания в них проскальзывает, и это бесит ещё сильнее. И хочется сжать пальцы крепче, чтобы услышать хруст чужих костей и хрип — да к тому же приказать змеям стиснуться тугими кольцами.
Этот взгляд мешает. Его просто необходимо убрать, стереть, погасить... он отвлекает. И так просто прикончить его обладательницу нельзя, потому что вторая смерть подряд в одном грёбаном женском туалете это то, что никак уже не свалишь на недалёкого, придурковатого Хагрида, любителя странных и опасных тварей. Тем более, что в это помещение и Том, и Мередит пробрались тайно.
Никто из них не способен отвести взгляд первым. Однако, это и не требуется уже — у Мери мурашки по телу бегут от того, что слизеринец проводит кончиками пальцев по её коже.
«Почему я должен тебе что-то обещать, если...» — невысказанное, недодуманное повисает между ними грузом. Весом примерно в тушу Гигантского Кальмара, не меньше.
Кто она вообще такая, чтобы наследник Слизерина приносил ей клятвы.
Можно сказать — знакомая детства, достаточно хорошая и удобная, чтобы её не постигла участь кролика Билли Стаббса. Или чтобы она не сошла с ума в той уютной пещерке. Но этого явно недостаточно, чтобы Тому не хотелось её придушить прямо сейчас.
Юноша ухмыляется, но глаза его остаются ледяными. Змеиными.
- Конечно, ты мне поклянешься... Мери.
Он не любит это имя. Оно короткое, простое, как «Том». Глупое. Плебейское.
Совершенно не вяжется с той ведьмой, которую он видит перед собой. Змеи в медных волосах, серый с каплей фиалкового взгляд — точно цветы отразились в воде.
Красивый контраст: чешуйчатые ленты и рыжие локоны.
Мередит видит его усмешку и совершенно не может сопротивляться, когда чужие руки медленно и со вкусом разводят полы её мантии, поддевают застёжку, скидывают тяжёлую, пропахшую соком трав и дешёвенькими сладковатыми духами ткань прямо на пол. Следом холодные тонкие пальцы забираются под ворот блузки, расстёгивают пуговицы слишком аккуратно. Затем ползут под тонкую нательную майку. Тянут вниз юбку — Мередит сделала бы это иначе.
Красиво и презрительно изогнутые губы приникают к освобождённой от змей шее, впиваются. Зубы оставляют отчётливые отпечатки на молочно-белой коже в россыпи мелких тёмных родинок.
В этом туалете для девочек они совершенно одни.