Всю его отчаянную надежду, которую подогревал посланник, разбил о правду жизни; он бежит изо всех сил к медицинской палатке у подножия Внутренней стены.
Дракон Запада не обращает внимания ни на мужчин, которые приветствуют его, когда он бросается внутрь, ни на медика, произносящего его титул и имя; его глаза смотрят только на молодого офицера, истекающего кровью, даже бинты, покрывающие большую часть его тела, не останавливают процесс; он просто лежит на голой, холодной земле. Дыхание молодого человека прерывистое и болезненное, и все же Айро находит в себе силы быть благодарным каждому из них.
О, слава Агни, я успел вовремя…
— Есть ещё что-то, что можно сделать?
— Н-нет, сэр, — медик, кажется, поражен тем, что к нему обратились, и одновременно напуган и уверен в своих словах. — Валун, который упал на него, вызвал сильное внутреннее кровотечение и перерезал многие важные нервы и органы. Кроме того, он истекает кровью быстрее, чем мы…
— Понятно, — перебивает Айро, стараясь держаться. — Прикосновение к нему причинит ещё больше боли?
Медик качает головой.
— Господин, он уже ничего не почувствует…
Генерал опускается на колени и берет офицера на руки, не обращая внимания на кровь, которая моментально впитывается в его собственную форму.
— О, мой Лу Тен, мой храбрый Лу Тен, отважный сын, я здесь, с тобой.
Молодой человек стонет, как будто пытается что-то сказать, но Айро прерывает его:
— Нет, сын мой, ничего не говори, все в порядке.
Он так много хочет сказать:
«Извини, мне так жаль» и «я во всем виноват, ты заслуживаешь лучшего отца. Отца, который не повел бы тебя и тысячу молодых людей на верную смерть. Я прекращаю осаду, я был так сильно неправ. Я бы отдал всё на свете, лишь бы мы поменялись с тобой местами, лишь бы ты остался жив, мой сын…
Но это не то, что говорят умирающему молодому солдату, и не то, что говорят на прощание своему сыну. Вместо этого Генерал говорит:
— Ты отлично постарался. Лу Тен, я так тобой горжусь.
Раздается ещё один стон, гортанный и болезненный, и Айро заставляет себя сдерживаться, изо всех сил старается не плакать, когда он дает последнее разрешение, которое, как он знает, необходимо мужчине в его руках.
— Отдыхай, сын мой. Каждому мужчине однажды нужен покой…
Лу Тен вздыхает, и подмигивает.
Айро вдыхает, прикладывая все усилия, чтобы его голос оставался ровным и успокаивающим.
— Мне спеть ту колыбельную, которую я пел тебе в детстве?
Улыбка и легкий кивок, и Айро начинает:
— Листья лозы на ветру кружат…
***
Хриплое, рваное дыхание молодого человека сохраняется на протяжении всей мелодии, и только после последней строчки: «Храбрый солдат придёт домой…», — дыхание смолкает.
Юный солдат пришел домой…
Айро с огромной нежностью опускает тело и встает. Он не будет плакать сейчас, он не будет показывать этого. У него будет много времени позже, когда он отправит войска обратно, в Нацию Огня, и останется один. У него будет достаточно времени, чтобы плакать, и Айро будет вечно оплакивать, но не сейчас: время ещё не пришло…
— Г-господин… — неуверенно обращается медик.
Айро совсем о нём забыл.
— Да?
— Должен ли я послать за командующими офицерами, чтобы провести похоронные обряды Агни?
— Нет. Я сам их выполню после того, как разошлю сообщение командирам бригад.
Медик склоняет голову, на мгновение молчит, прежде чем снова заговорить.
— Господин?
Айро снова поворачивается к нему лицом.
— Мне так жаль принца.
Пауза и резкий «глоток» воздуха.
— Спасибо за то, что вы для него сделали. Я не сомневаюсь, что последние минуты жизни Лу Тена были более умиротворенными из-за ваших усилий, — Айро делает ещё один вдох, затем медленно выдыхает, прежде чем продолжить. — И вы сделали мне отличный подарок.
— Господин?
— Время. Возможность в последний раз попрощаться с моим сыном.
Великий Генерал Айро поворачивается, чтобы выйти из палатки, и если медик и услышал его всхлипы, то он не поведает об этом ни одной душе.