Замшелый могильный камень.

Под ним – наяву это или во сне? – 

Голос шепчет молитвы.

Мацуо Басё

– Может, тебе лучше на время вернуться в лазарет?

Гэндзи вздохнул и отвел взгляд. Он был бесконечно благодарен Джесси за то, что тот разрешил ему ночевать в его комнате, когда стало понятно, что Шимада неспособен засыпать в одиночестве. Первые несколько дней после выписки он честно пытался, но драконы Хандзо неизменно настигали его, стоило лишь закрыть глаза в темноте. Пробовал спать со светом – ненамного лучше. Просил у Ангелы снотворное, но оно давало поспать лишь несколько часов, после чего драконы прорывали медикаментозную защиту и снова вырывали Гэндзи из объятий сна. А потом Джесси, заметив, какие мешки отрастил друг под глазами, сгреб вечером его в охапку где-то в уединенном месте на базе – и Шимада снова моментально отрубился, как тогда на посадочной площадке.

– Я должен преодолеть это, – наконец негромко произнес он. – Мне неловко стеснять тебя…

– Пфф! – Джесси фыркнул и закатил глаза, мол, какое «стеснять», ты о чем, киборг.

– …и ты ведь не всегда сможешь быть рядом, – закончил Гэндзи.

Крыть было нечем, даже сейчас. Через несколько часов Джесси отправлялся на миссию Blackwatch, которая займет не один день. Поэтому он просто подвинулся к Шимаде и молча обнял его, словно пытаясь подарить ему объятий впрок. Гэндзи выдохнул и закрыл глаза, благодарно обнимая Джесси в ответ – все еще больше левой рукой, нежели правой, не желая ненароком навредить протезом любимому человеку.

По планировке комната Джесси ничем не отличалась от комнаты Гэндзи, даже располагалась неподалеку и окна выходили на ту же сторону. А вот всяких вещей там было несравнимо больше. Настолько, что для того, чтобы освободить место для раскладушки, парням вдвоем пришлось запихивать в шкаф одежду, журналы и прочие штуки, разбросанные по всей комнате.

А потом отдыхали, лежа каждый на своем месте, и лишь негромкий рок-н-ролл, который Джесси включил на телефоне, нарушал тишину.

Хотелось спросить, почему Маккри так легко согласился, чтобы Шимада жил с ним. Хотелось узнать, что он вообще чувствует по отношению к Гэндзи. Хотелось уже наконец самому рассказать, что он чувствует все эти годы и как он благодарен Джесси за то, что тот существует, а Вселенной – за то, что позволила ему ворваться в жизнь Шимады. Но Гэндзи молчал. Переплел пальцы на животе и смотрел в потолок. В словах нет ни чести, ни смысла, самое важное высказать невозможно, а все, что высказано вслух, теряет свою силу.

Гэндзи закрыл глаза, и перед внутренним взором тут же поплыли строчки из книги «Хагакурэ», которую он читал еще в отрочестве, а потому и не понял – и был уверен, что благополучно забыл:

«Я верю, что высшая любовь – это тайная любовь. Будучи однажды облеченной в слова, любовь теряет свое достоинство. Всю жизнь тосковать по возлюбленному и умереть от неразделенной любви, ни разу не произнеся его имени – вот в чем подлинный смысл любви».

Гэндзи попытался вспомнить, называл ли когда-нибудь Джесси по имени, а не «ковбой». Наверняка же называл. А потом усмехнулся, вспомнив, что сам Маккри почти всегда звал его не иначе как «морковка». Еще вспоминал, как легко раньше давались ему шутки по поводу того, что они с Джесси стали настолько близкими, что их уже можно назвать парой… и как все более холодными становились мурашки на спине от осознания, что в каждой шутке есть только доля шутки.

А потом провалился в сон.

Гэндзи помог Джесси собраться на миссию. Чтобы дело спорилось, Маккри снова включил рок-н-ролл на телефоне, на этот раз громко, и парни смеялись и подпевали, складывая вещи, а когда рюкзак был упакован, стали подтанцовывать заводной музыке. Подумать только, прошла всего пара месяцев, а Гэндзи почти забыл, как это – танцевать. Совершал какие-то предельно осторожные движения, чтобы не задеть ненароком ни Джесси, ни его вещи. А тот смотрел на друга и смеялся. Пинком отшвырнув кучу маек из центра комнаты в угол, хотел было показать мастер-класс, как дверь без стука распахнулась, и громогласный возглас Рейеса заставил парней вытянуться по струнке:

– Пятиминутная готовность!

– Есть, сэр! – Джесси щелкнул пяткой за неимением каблуков в данный момент, и махнул ладонью к виску. А как только дверь закрылась, облегченно выдохнул, тут же сгорбившись: – Ладно, пора. Спасибо за помощь.

Выключил музыку и не глядя забросил телефон в рюкзак, который надел на плечи, повязал на пояс куртку, которая пригодится на миссии, но здесь и сейчас надевать ее было слишком жарко – и только после этого стал обуваться. Дважды перезавязывал правый ботинок – не получалось затянуть так, как надо.

А Гэндзи стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, и смотрел на своего любимого ковбоя, уже представляя, как будет считать часы до его возвращения. Как это все было глупо. Именно поэтому он никогда и никому об этом не рассказывал.

Справившись со шнурками, Джесси выпрямился и посмотрел на Гэндзи сверху вниз, словил его взгляд и улыбнулся. Шимада прищурил глаза в ответной улыбке.

– Тебя проводить?

– Не откажусь.

Слишком много слов. Как будто что-то должно быть сказано, но они даже не знают, что именно. Неловкие улыбки, когда Джесси открыл перед Гэндзи дверь и галантно пропустил его вперед. Нелепая болтовня ни о чем, пока они шли по коридорам к ангару. На них оглядывались – то ли потому, что Гэндзи чуть ли не второй раз не надел маску на людях, то ли потому, что они с Джесси шли вместе. Мало кто сомневался в том, что они были парой – но Гэндзи был из числа сомневающихся.

Остановились у шаттла, в который загружались другие агенты. Джесси обернулся и снова улыбнулся. Гэндзи ждал, что тот его обнимет – но не обнял. Вместо этого Джесси поднял правую руку и коснулся пальцами исполосованной шрамами скулы киборга.

Такой нежный, можно сказать, интимный жест... Гэндзи прикрыл глаза, пытаясь выровнять мгновенно сбившееся дыхание.

– Все же вернись в лазарет, если не сможешь спать, ладно? – донесся до него негромкий голос Джесси.

– Ладно, – шепнул Гэндзи в ответ и открыл глаза.

Джесси все-таки его обнял – чуть позже, порывисто и торопливо, когда Рейес уже начал его подгонять.

Почему раньше расставаться было проще?

Гэндзи не мог отделаться от нехорошего предчувствия.

В лазарет он не вернулся. Выпросил у Ангелы пачку снотворного и закидывался им перед сном. И даже засыпал, свернувшись калачиком на кровати Джесси, зарывшись носом в его подушку. Пусть запах и не охранял его от кошмаров так же надежно, как сам ковбой, но вкупе с медикаментами он держал драконов Хандзо на достаточном расстоянии, чтобы Гэндзи мог не страдать от недосыпа.

А спустя несколько дней он познакомился с Фарией, про которую ему столько рассказывали. Она посещала базу Overwatch при любой удобной возможности, просто сейчас эта возможность выпадала ей теперь не так часто, как в детстве, поэтому Гэндзи до сих пор с ней не пересекался. Дочь Аны Амари и подруга Ангелы и Джесси, Фария с детства мечтала поступить в Overwatch и сражаться бок о бок с друзьями и матерью. Гэндзи понятия не имел, почему ее все никак не принимали, хотя она уже четыре года состояла в египетской армии. Впрочем, он не особо в это вникал.

Их представила Ангела. Гэндзи удивился тому, как в этом приветствии причудливым образом сплелись дружеская непосредственность и воинская выправка. А потом девушки начали говорить о чем-то – Шимада не вслушивался. Только смотрел на украшения на волосах Фарии – или Фарры, как ее называли друзья – на то, как они поблескивают в теплых лучах послеполуденного солнца, и невольно сравнивал их с блеском хулиганской пряжки Джесси. Или с сияющими в лучах солнца боевого костюма Ангелы «Валькирия» – довелось пару раз увидеть. Эти трое были похожи. Эти трое были командой, уж не говоря о том, что они были давними и закадычными друзьями. Гэндзи не был уверен, готов ли пополнить их ряды. И даже не был уверен, хочет ли. Он просто хотел быть рядом с Джесси – это единственное, что отвлекало, что давало силы жить и не тонуть в прошлом. Искать другие источники воли к жизни пока не было сил.

– Слушай, Энджи, а он не сломался? – негромко спросила у подруги Фарра, с опаской покосившись на неподвижно замершего Гэндзи. Тот встрепенулся. Конечно, в маске и закрытой одежде он похож на робота, а если замрет – и вовсе на скульптуру.

– Как видишь, нет, – усмехнулась Ангела. – Всего лишь «завис». С ним такое бывает.

И девушки рассмеялись – негромко и неуверенно, словно бы извиняясь перед Гэндзи за то, что смеются над ним. И он рассмеялся с ними за компанию – чего обижаться, если Ангела права. А еще смех стирает границы между людьми, и Шимада считал, что глупо эти границы блюсти, запрещая смех.

– Не хотите потренироваться на полигоне? – внезапно предложила Ангела. – Скоро Гэндзи уже сможет отправляться на миссии, поэтому было бы неплохо, если ты проверишь его боевые навыки.

– Ты говорила, что он владеет весьма специфичными умениями, вроде искусства ниндзя, – нахмурилась Фарра. – Каким бы ни было мастерство воина, огнестрельное оружие все равно даст сто очков вперед.

– Я и с огнестрелом управляться умею, – пожал плечами Гэндзи.

– Тем более, – Ангела не собиралась отказываться от своей идеи. – Пусть Фарра покажет тебе какие-нибудь приемы.

Амари и Шимада переглянулись и нехотя согласились.

Пришлось признать, что Гэндзи растерял все навыки стрельбы из огнестрельного оружия – то ли из-за того, что еще не овладел в совершенстве протезом, то ли потому, что последний раз довелось пострелять около двух лет назад, да и то лишь чтобы опробовать новую партию оружия (которая спустя пару дней по наводке осведомителя была изъята силами Overwatch). Фария лаконично и метко комментировала его неудачные попытки, показывала ему, как нужно правильно целиться, рассказала о некоторых боевых приемах и парочку из них даже продемонстрировала, включив соответствующую программу тренировочного бота. А Ангела наблюдала за всем этим и подсыпала собственных комментариев, время от времени перебрасываясь шутками с Фаррой. Она не спешила возвращаться к своей работе – очевидно, хотела развеяться, так почему не сейчас, когда друзья начинают ладить, а в лазарете нет неотложных дел? Она улыбалась так искренне и счастливо, как никогда до этого. Знать, что самоотверженная доктриса, которой в порядке вещей спасать жизни десятков и сотен людей, способна быть такой счастливой – это уже исцеляло. И Гэндзи мысленно улыбался этому.

А потом взглянул на Фарию, когда девушки увлеклись спором о том, какие ранения наносит тот или иной тип снарядов. На ее лице – столько же счастья, просто сразу не разглядишь за военной строгостью. С трудом сдержался, чтобы не усмехнуться – так вот она, причина их столь искренней радости. Трудно вникнуть во взаимоотношения людей, когда с одной из них ты знаком едва ли в течение пары часов, но почему-то Гэндзи казалось, что Ангела и Фария чем-то похожи на них с Джесси – искреннее удовольствие от общения друг с другом, единение душ на грани истинной дружбы и той самой воспетой в легендах бескорыстной любви. Такой любви, которой не существует в реальном мире.

О которой невозможно говорить вслух, а даже если попытаться – не хватит слов во всех языках мира, чтобы ее описать.

Звонок телефона Ангелы отвлек Гэндзи от высоких философствований, а девушек – от довольно жуткого спора о ранениях. Циглер достала гаджет из кармана, вскинула брови, увидев, кто ей звонит, и сняла трубку:

– Слушаю, мистер Рейес.

И почти сразу стала меняться в лице. Через полминуты – не переставая слушать, сорвалась с места, ни слова не говоря друзьям, и быстрым шагом, почти бегом помчалась в сторону базы.

Гэндзи и Фария переглянулись и последовали за Ангелой. Шимаде время от времени приходилось переходить на бег, чтобы не отставать.

А потом осознание словно огрело его по затылку, окатило ледяной водой: если вернулся Рейес, значит, и Джесси должен быть с ним.

Было много крови. И куртка, и джинсы, и даже немного лицо Джесси было в корочках запекшейся крови. Маккри сидел, левым плечом прислонившись к Гэбриэлу, и тяжело дышал, отдаваясь медицинской помощи, а другие врачи, которые успели раньше Ангелы, уже хлопотали вокруг раненого. Когда она подоспела – Гэндзи и Фарра отставали лишь на пару шагов, поэтому в лазарет они зашли практически одновременно – то наперебой что-то ей заговорили. И почему-то постоянно оглядывались на Гэндзи.

Через несколько секунд он понял, почему, когда сумел из гомона вычленить адресованную Ангеле фразу: «Ты лучше всех умеешь делать протезы».

Он думал, что разучился вздрагивать. Снова посмотрел на Джесси. И тот словно почувствовал его взгляд, открыл глаза и устало посмотрел на Гэндзи. Улыбнулся – видно, что через силу, но все же. А киборг перевел взгляд туда, где было больше всего крови – на умело скрученную повязку из подручных материалов, наложенную на локоть Джесси.

А ниже этой повязки ничего не было.

Еще долго Шимада будет корить себя за то, что впал в тот момент в ступор. Даже не попытался подойти, чтобы успокоить, чтобы говорить всякую ерунду, лишь бы Джесси чувствовал себя в безопасности, как сам помогает Гэндзи. Позже он придет к выводу, что Маккри и так чувствовал себя в безопасности – это ведь для Шимады база Overwatch еще не стала окончательно домом, а ковбой здесь уже, кажется, десяток лет прожил. Врачи помогли Джесси встать и повели в операционную. Парень снова закрыл глаза и покорно позволил им вести себя. Впрочем, улыбка не сходила с его лица – то ли действительно думал, что теперь все будет хорошо, что ли просто забыл расслабить мимические мышцы.

Когда автоматические двери операционной закрылись за спинами врачей, Гэндзи очнулся. Робко оглянулся по сторонам. Слева на скамейке сидел Гэбриэл, почему-то выглядящий уязвимым и оттого еще более колким без своей обычной шапочки. Мельком взглянув на Гэндзи, почему-то презрительно фыркнул, достал телефон и начал что-то печатать, совершенно не обращая внимания на брызги крови на своей одежде и пальцах. Справа замерла Фария. Поймав взгляд Гэндзи, она тут же смущенно посмотрела в пол:

– Мне так жаль…

Гэндзи замотал головой, не в силах вслух попросить о том, что жалеть нужно не его, а Джесси. А если честно, жалеть – это вообще плохая затея.

Он прошел немного вперед и сел на край скамейки, как можно дальше от Рейеса – почему-то его опасался.

А в голове набатом звучала данная несколько лет назад клятва Джесси:

«Руку даю на отсечение, что никто не узнает о том, что ты Шимада, морковка!»

Гэндзи поставил локти на колени, а маской уткнулся в ладони.

Глупо быть суеверным и верить в силу клятвы, но… почему-то ему казалось, что слова молчаливых обретают особую силу, будучи произнесенными. А Джесси был молчаливым.

Краем уха Гэндзи услышал, как Гэбриэл что-то негромко сказал Фарии, та ответила, после чего Рейес встал, и они вместе с младшей Амари покинули лазарет.

А Гэндзи сидел там до самого вечера, пока Ангела не вышла к нему и лично не разрешила зайти в палату к Джесси. Безмолвно, лишь открыв перед ним дверь и кивком головы указав на нее.

Джесси сидел на койке с приподнятой спинкой, и в его уцелевшую руку была воткнута капельница. Повязка на левой руке теперь была чистая, профессиональная – не просто бинт, но какой-то специальный материал, поддерживающий культю, Гэндзи в этом не разбирался. Маккри поднял к нему взгляд и снова улыбнулся.

– Будем командой протезированных! – усмехнулся он так весело, словно бы говорил о какой-нибудь компьютерной игре, а не о собственном увечье. – Мы теперь этакий комплект: у тебя живая левая рука, а у меня — все остальное. Хех, впрочем, нас на двоих теперь и полтора живых человека не наберется.

Джесси рассмеялся, а Гэндзи вздрогнул от боли, которая скрывалась за этим смехом. Подошел к койке, сел рядом на стул и мягко возразил:

– Только если считать, что человека определяет лишь его тело.

Джесси перестал смеяться:

– Да, пожалуй, ты прав. Глупая шутка.

Какое-то время сидели молча. Ангела и еще несколько врачей что-то обсуждали в соседней комнате – слов не разобрать.

– Болит? – почему-то спросил Гэндзи.

– Да нет, – Джесси кивком указал на капельницу. – Я ж на обезболке.

Шимада усмехнулся своей невнимательности.

– Почему это случилось? – не выдержал он, хотя понимал, что такого рода любопытство сейчас неуместно. Сам ведь так до сих пор и не рассказал, что случилось тогда в Ханамуре.

– Да простая невнимательность, – фыркнул Джесси и повел здоровым плечом. – Мы ведь не из тех, кто тихо скончается в своей постели. Так что мне еще повезло, что откупился лишь рукой.

– Ты ею поклялся, – шепотом произнес Шимада.

– Что? – нахмурился Маккри.

– Помнишь, когда нам было около двадцати, мы принесли друг другу клятвы о неразглашении наших тайн. Ты поклялся рукой…

– А ты поклялся жизнью, – серьезно кивнул Джесси. – Я помню. Хотя даже сейчас не могу в это поверить.

Они снова замолчали. Джесси смотрел в окно, а Гэндзи разглядывал его профиль. Лицо одновременно грубое и нежное, легкомысленное, но в глазах притаилась житейская мудрость – казалось бы, невозможные сочетания. Тонкая прядь отросших волос попала в уголок рта, а Джесси и не заметил. Гэндзи поднял левую руку и легко вытащил ее. Повезло все же, что уцелела рабочая рука.

Маккри заметил это и улыбнулся. А потом попросил:

– Сними маску.

Только сейчас Гэндзи вспомнил, что сегодня весь день ходил в ней. Без колебаний снял, привычно улыбнулся глазами – и Джесси улыбнулся в ответ.

– Знаешь, – заговорил ковбой. – Если бы не ты, я бы очень расстроился, что потерял руку, а так смотрю на тебя и понимаю, что я просто баловень судьбы. Уж прости за мой эгоизм, но так и есть.

А Гэндзи и не думал обижаться, лишь протянул руку к ладони Джесси и переплел с ним пальцы, радуясь, что хоть чем-то способен воодушевить любимого человека. И был благодарен ему за честность.