Черт, черт, черт. Джек, сукин ты сын! Нет, фу, нельзя говорить в таком тоне о будущей свекрови. Джеки — ты мудак, вот ты кто. Вздумал умирать. Сам в химчистку вонючие тряпки носить будешь, если сейчас же не придешь в себя!
Ви трясет. Буквально. Он по жизни нервный и слегка дерганный, а тут — страшнее атомной войны. Вцепился в плечо Джека, грозится проломить кости. Делаймен не помогает.
— Я советую поддерживать мистера Уэллс в сознании, — без доли эмоции в голосе озвучивает шайтан-машина.
— Пошел нахуй! — кричит Ви. Бьет предплечьем по экрану со всей дури. Почти ломает. — Вези нас к риперу!
— Приношу свои извинения, — заводит знакомую шарманку Делаймен. В корпе так же было. Все, мать его, по протоколу — и через жопу, — но это невозможно. Наш маршрут был запланирован и оплачен заранее.
Смех пробирает. Зарождается в желудке, движется вверх, застревает в горле и вырывается синтетическим звуком. Деньги. Серьезно? Из-за того, что один жирный хуй заплатил другому компьютерному хую гору бабла, у Ви не станет семьи? Нужно копнуть глубже. Декс с Делайменом не виноваты. На эдди повелся ты, Ви. Чувствовал задницей, что добром дело не кончится, и поддался на уговоры.
Мысли свистят в голове как та шальная пуля, что зацепила Джека. Ни за одну внятную не удается зацепиться. Если бы Ви мог думать, он бы встретился глазами с испуганным взглядом Джека и непременно запаниковал сам. По счастью, мозг отключился минутой ранее. Зато рефлексы бойца остались. Истерика не тухнет в зачатке, но откладывается на потом. Ви бездумно нашаривает инъектор. В инструкции написано, что дважды за полчаса лошадиную дозу колоть нельзя, если не хочешь очнуться у ног Марии, как будто у них есть выбор. Ви заучил технику безопасности еще перед первой вылазкой, чтобы теперь без страха ее нарушать. Джеки зря размером со средний дверной проем и жрет как скотина? У него от ящика водки похмелья не будет, а тут всего-то двойная доза лекарства, вывезет. Обязан.
Тишина. Джеки не реагирует. Не шевелится. Ви медленно поднимает взгляд вверх, и мир вдруг рушится. Кровь стучит в ушах. Ведро с болтами равнодушно озвучивает его мысли. Блядь. Да не может такого быть. Они еще не выяснили, кто в душе больше волос оставляет и чья очередь покупать тостер на замену сгоревшему. Джек молчит. Не поспорит, не пошутит, не сожмет в объятиях до треска костей. Приехали. В прямом и переносном смысле.
Ви от нервов теребит все, что только можно. Вдруг осознает. Слитным, резким движением вытаскивает чип из холодной головы и вставляет в свою. Зачем? Так надо. Не ему, Ви прекрасно жил до крупных заказов и проживет после, Джеку нужно. Он хотел славы. В прошедшем, мать его, времени. Ви коротко стукается лбом о лоб, шепчет бессмысленное «до встречи в высшей лиге», командует везти к риперу и вылетает из машины. Почему не велел направить тело маме Уэллса? Черт его знает. Не смог отказаться от ложной надежды.
От машины до крыльца ровно шестнадцать крупных шагов. Ви считает их, чтобы не сорваться. Отложенная истерика нагоняет дрожью в руках и одной яркой картинкой перед глазами.
***
Бит бьет по голове. Дешевое пойло кружит малолетнюю голову — два месяца, как законно продавать начали. Ви танцует с чувством, будто никто не смотрит. Зажигательно. Для одного себя. Его дружки растворились в толпе: может, отлить ушли, может, мама домой погнала. Пусть себе катятся.
— Эй, chica, не хочешь познакомиться? — за спиной раздается низкий мужской голос. Ви разворачивается в непонимании и к своему удивлению видит перед собой не дядьку, а такого же вчерашнего подростка. Только повыше, пошире в плечах и с сомнительным вкусом в одежде. Типичный малолетний гангстер ширит глаза в пьяном недоумении, Ви тоже тормозит порядочно. Оба складывают из последних извилин два плюс два. До Ви доходит раньше. Он заливается смехом, а незадачливый пикапер поддерживает.
— Меня зовут Джеки, — тянет лапу новый знакомый. — Прости, что перепутал. У тебя волосы…
Глубокомысленно. Ви снова хихикает, но не думает даже поправлять. Человек должен дойти до определенной кондиции, чтобы перепутать худощавого, но высокого и крепкого парня с девчонкой исключительно из-за копны рыжих кудрей. Джеку явно больше не наливать.
— Ви, — перекрикивая толпу, жмет протянутую ладонь. Вернее, ему жмут. Едва не ломают от широты душевной.
— Один тут, Ви? — Джек старательно перекрикивает бит ему прямо на ухо.
Ви, конечно, врет, что пришел без друзей, и получает в ответ самую теплую улыбку, которую когда-либо видел. А дальше? Дальше все предсказуемо — те, кому больше не наливать, тут же повышают градус за знакомство (и за счет Джека). Потом еще раз и снова повторить. По счастливому стечению обстоятельств Ви новую дружбу спонсировать не приходится.
Они танцуют. Джеки смешно и неуклюже дергается, а Ви искренне верит, что он-то походит на саму грацию, его дар нужен миру и этой дыре в частности. Он лезет на стойку под мат бармена. Тут же едва не валится с нее кулем, но балансирует и продолжает отплясывать танец Эсмеральды — не меньше. Снизу тянутся стащить его за лодыжки. Куда там. Ви без боя не сдастся. Он так думает, пока неожиданно сильные руки Джека не поднимают его за бедра в воздух и не тащат вниз. Тут же драться за свободу перестает хотеться. Ну, не увидят люди шедевра мировой хореографии, их проблемы, Ви же цепляется ногами за талию и неловко, смазано чмокает Джека в губы. По-юношески наивно, от прилива пьяных чувств. Не каждый день удается покататься на руках у симпатичного мальчика. Джек целует глубоко, слюняво и неумело. Ви не сильно лучше него в технике, и оттого не жалуется, хватается за черные, потные волосы и с подростковой непосредственностью отвечает. Надо ли говорить, что выставляют за дверь их с охраной? Двоих на целый Найт-сити, заманчиво переливающийся огнями вывесок и гудящий бесконечным потоком машин.
***
Ви любит вспоминать их знакомство. Раз за разом история обрастает все новыми деталями, а Джек непременно лезет доказывать, что вот теперь-то он любому фору в поцелуях даст (по мнению Ви это бесспорный факт, требующий постоянных доказательств). Впервые за много лет картины общего прошлого оседают тошнотворным осадком в горле. Ви растирает лицо руками, сильнее пачкаясь в крови. Меньшая из бед. Он шагает внутрь дома, совершенно не слушает отповедь ДеШона, стоит и думает, как же замечательно смотрелось бы его жирное брюхо на фамильной катане семьи Арасака. Декстер вроде бы что-то говорит. Чего-то ждет от Ви, задает вопрос: тот не слышит. У него там, в салоне такси, только что умер любимый человек. Какая, к черту, корпа? Какой чип?
Удар по голове приходится кстати. Вот так правильно, успевает подумать Ви, а больше ничего. Грохочет выстрел.
***
Голова противно ноет как с похмелья. Глаза открываются неохотно. Черт, да веки совсем не поднимаются, это как понимать? Ну же. Не время проваливаться в сон. Спать хочется неимоверно, будто от слоновьей дозы транквилизаторов. Да что такое? Давай, поднажми, еще чуть-чуть.
Получилось!
Джек распахивает глаза резко, точно в воду ныряет, и вмиг сбрасывает сонливость. Садится. Бок тут же отзывается болью. Херня, до свадьбы заживет. Аргумент, если честно, сомнительный — Джеки успеет вырастить маленькую армию собственных клонов, прежде чем Ви согласится выйти за него замуж. Свободолюбивая зараза. Десять лет вместе, а до сих пор держит оборону.
В голову лезет сплошная дребедень. Джек жмурится до черных мух, открывает глаза и передергивает плечами. Сознание встает на место, а с ним черепную коробку заполняет один неудобный вопрос за другим. Начинать надо с простого. Где он? В помещении темно, как в шахте. Под задницей — жесткое риперское кресло, от сна на котором дубеют мышцы. Джеку не пятнадцать лет, чтобы отключаться на случайной поверхности, а подниматься бодрым и полным сил. Тело затекло, ломит. Холодно как от кровопотери — почему же «как»? Помнится, недавно Джек беседовал с апостолом Петром ровно по этой причине. Жив, значит. Повезло.
Он спускается босыми ногами на жгуче ледяной кафель. Щерится неприязненно. Щурится, силится разглядеть выключатель. Без толку. Приходится идти на ощупь, как Бог на душу положит. Шаг. Проход свободен. Шаг. Все хорошо. Джек расслабляется, возвращает себе уверенность, идет смелее и тут же напарывается бедром на угол столешницы. Нечто темное, по очертаниям похожее на монитор, летит на пол. Джек ловит, не думая. Хватает, да так и замирает с техникой в руках, когда по глазам бьет искусственный свет.
— Ты решил мне тут весь кабинет разнести? — строго спрашивает из ниоткуда взявшийся Виктор. Джек поклясться может, что не слышал шагов. Теряет хватку.
— Вик, amigo! — он преувеличенно осторожно опускает монитор на стол и тянет широкую улыбку. С души падает груз.
— Не кричи, — рипер хмуро трет переносицу. Жесты у него нервные, дерганные, будто случилось что. Ясное дело — всю ночь над Джеком колдовал. Золотое сердце у мужика, хоть бы раз бросил помирать, так нет же, старается. За те деньги, что просит у друзей Виктор, другой рипер плюнет на протез, разотрет и заклеит пластырем. Джек счастливо улыбается от мысли: теперь-то он сможет отблагодарить Виктора в полную стоимость, не таскать контрабандные медикаменты, но гордо перечислить гору эдди. Высшая лига приняла их с Ви. До легенд Найт-сити рукой подать, кто еще может похвастаться кражей чипа у наследника Арасаки?
— Одевайся и поднимайся наверх. Мисти тебя кормить собралась, — Виктор тревожно, неодобрительно оглядывается на Джеки, прежде чем покинуть клинику. Его взгляд остается незамеченным. Опьяняющая радость застилает глаза, не позволяет думать и задаваться, как кажется, лишними вопросами.
Стопка чистой одежды сложена аккуратно, по-женски. Мисти постаралась — больше некому. Ни Виктор, ни, тем более, уставший Ви не стали бы возиться по мелочи. Джек одного не понимает. Зачем было везти комплект аж из Хейвуда, если их общая с Ви студия в пяти минутах ходьбы? Он точно помнит, что оставлял эту синюю футболку у матери. Смутное сомнение зарождается внутри черепной коробки, но не получает развития — мало ли, как там вышло? Наверняка была причина. Джек с ходу придумает с сотню более-менее правдоподобных, начиная от приехавшей матушки и заканчивая отсутствием стираной одежды дома (кажется, Ви пилил его в среду по поводу химчистки). Грузиться подозрениями рано.
Джек переодевается, включает телефон, проверяет почту: глухо. На часах четыре утра. Отлично. Поест и еще успеет вернуться домой до пробуждения Ви. Тот наверняка не дождался. Ушел отсыпаться. Он не из тех, кто вламывается в операционную и тревожно дышит на рипера, время от времени выкрикивая «Вы убиваете любовь всей моей жизни».
***
В «Эзотерике» мягко горит свет. Играет расслабляющая восточная музыка, Мисти раскладывает колоду, Виктор — величайший скептик, пристально следит за ее руками.
— Джеки? Ты как? — не отрываясь от карт, спрашивает она. Будто и не рада видеть его целым. Мыслями поглощена чем-то нездешним, далеким, неизвестным Джеку.
— Все в порядке, novia? — недавнее смутное сомнение начинает обретать форму, отстраненная холодность Виктора не помогают расслабиться. Джек смотрит то на рипера, то на подругу. Будто мысли с лиц пытается считать.
— Да, — тихо, без сил в голосе отвечает она. Выходит из-за стойки, подает Джеку коробку с китайской лапшой и палочками. Отворачивается. — Ешь, — и он ест, не споря. Видит, что хватит Мисти ненадолго. Вот-вот расскажет. Движения у нее дерганные, карты, похоже, не сходятся. В магазинчики едва тучи не сгущаются — не могут определиться, над кем: Виктор в мрачности не уступает, и, нет, ошибки быть не может, действительно смотрит с необъяснимым осуждением.
— Джеки, а что с Ви случилось? — сдается Мисти. Джек давится лапшой, кашляет, стучит по груди.
— В смысле?
Голова в момент тяжелеет, начинает гудеть. Накопившиеся подозрения бьют по лбу разом, и уже не отвертишься. Не закроешь уши и не прикинешься глухонемым.
— Тебя привезли одного, — если Мисти просто напряжена, то Виктор откровенно винит Джеки. Они дружат вчетвером, но сомнений в том, что из двоих истекающих кровью рипер выберет Чику, помешанного на боди-модификациях, то и дело заскакивающего потрепаться о новинках, не возникает. У Вика с Ви свои, высокие отношения.
— Он трубку не берет, и дома его нет, — объясняет Мисти.
Дело пахнет жареным. Ви — редкая заноза в заднице, всякую хрень сотворит, но точно не исчезнет без предупреждения. Джек тут же отставляет лапшу. Встает. Молча выходит из магазина без намека на план. Обзванивать морги? Будто без него не справятся. Нет, просиживать штаны на телефоне не вариант. Надо забрать из дома пистолеты, потом байк с парковки — и что? Пойдет войной на весь Найт-сити разом? Джеку не смешно. Он терпеливо, как мул, поднимается на чересчур медленном лифте. Думает. Первым делом надо искать Декса, фиксер должен был видеть Ви последним. У него Джек и спросит.
Запасной ключ от студии Мисти заботливо положила в карман куртки. Не то, чтобы тонкая, непрочная дверь была в состоянии остановить Джека, но сломанный замок еще никому счастья не делал.
В квартире темно. Ни звука. Только на растрепанной постели длинным, плотным кульком с очертаниями человеческой фигуры свернуто одеяло. Джек прикрывает глаза, замирает, но мираж не рассеивается.
— Ви? — зовет он. Тишина.
— Chica? — пробует второй раз, уже сев на край кровати, ласково выпутывает из одеяла. Вместо ворчания и вездесущих рыжих волос Джек натыкается на подушки. Перед выходом на дело было лень убираться.
Сердце бухает вниз. Santa Madre, защити Винсента, а Джеки уж крестит атеистичного гаденыша насильно, когда найдет живым. За шкирку в чане с водой искупает. Как кота — шипения будет столько же, а следы от коротких ногтей Chica оставляет глубже, чем взбешенная зверюга. Рисковая затея, словом. Джек сдержанно хмыкает в ответ собственным бредовым мыслям, тем и ограничивается. В этой семье он отвечает за спокойствие и непрошибаемую, твердолобую уверенность, поддастся панике — пиши пропало. Пальцы наконец отпускают одеяло. Джеки садится ровно, укладывает предплечья на колени и включает мозг. Какие у него варианты? Он помнит адрес дома, в котором ДеШон назначил встречу. Вряд ли Ви с Декстером вальяжно попивают текилу на том самом месте, но съездить стоит. После пары телефонных звонков.
Пальцы автоматически, без единого волевого усилия отыскивают заученный наизусть номер в важных. Короткие гудки заполняют пространство. Джек тупо пялится на фотографию контакта. Ви на ней сонный, с пучком грязных волос, в заляпанной зубной пастой футболке и со щеткой во рту — пританцовывает под очередную бессмысленную попсу и гримасничает на камеру.
— Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа сети, — говорит беспристрастным голосом женщина-робот. Романтично ждать автоответчика, чтобы услышать любимого, смысла нет. Они не в дерьмовом фильме. Джек отключается сразу. Набирает ДеШона без особых надежд, для проформы, чтобы поставить крестик напротив его фамилии и продолжить поиски. Мысленно уже перебирает оставшиеся варианты. Ему отвечают.
— Йоу, Джеки. Рад, что ты мне позвонил, — на фоне тихо. Город так не звучит. Пустоши? Что бы Декс там забыл? Пожалуй, Джеки догадывается «что», но раньше времени себя не накручивает.
— Ви с тобой?
— Ни тебе «здравствуй», ни «до свидания», — паскудно усмехается на том конце Декс. У Джеки ладонь в кулак сжимается от бессильной злобы, — со мной, — после непродолжительной паузы отзывается ДеШон с интонацией человека, который из жалости выдает ответ отсталому ребенку, — приезжай один, заберешь.
Горло пересыхает. Руки потеют от вспыхнувшего волнения. Голос садится до хрипа. Santa Madre, пожалуйста, не оставляй. Джеки жмет золотой крест в ладони и поспешно, как может, молится, прежде чем задать поперек горла вставший вопрос:
— Что с ним?
На том конце слышится звук тормозящей машины. Хлопает дверь. Мужской низкий голос обращается к ДеШону на каком-то азиатском наречии, хрен разберешь. Давно нужно было поставить автоматический переводчик, да деньги все улетали: то байк покупал, то у Ви день рождения, не понос, так золотуха. Вечно отговорки находились. Джек пробует вслушаться хотя бы в то, что отвечает ДеШон, но тот выключает микрофон.
Жизнь с Ви учит терпению. Chica купается годами, подбирает шмотки и того дольше. Джек привык ждать и не жаловаться, он думал, что достиг просветления в этом вопросе. Ошибался. Минута и сорок две секунды вынимают из него всю душу. Усидеть на пустой кровати, пялясь на раскиданные по дивану узкие джинсы на несколько размеров меньше собственных — та еще задачка. Тянет подорваться. Вскочить и побежать с шашкой наголо. Да некуда, и Джек ждет.
— Слушаешь? — голос ДеШона выбивает из оцепенения. Джек прокашливается, прежде чем выдать рубленное «да». Один хрен сипит как собака, — возьмешь с собой кого-то, твоему дружку пизда, — ДеШон посмеивается. Мать его, находит смелость.
— Что с ним? — упрямо, тупо повторяет Джек. Ждет, но звук не идет — ублюдок успел отключиться. На телефон тут же приходит смс с геолокацией, Джек тычет на нее пальцем и присвистывает. Его зазывают на свалку. Очевидно, не премию получить. Крамольной мысли о том, чтобы не поехать, не возникает. Он отдает себе отчет в том, что Chica не сделал бы для него того же — слишком дорожит собственной шкурой, чтобы ехать прямо в засаду. Ви потерял бы пару часов и наверняка придумал очередной хитроумный план, в котором запускает супер-вирус в импланты ДеШона или взламывает его задницу — вывернулся бы, но не подставил себя-любимого. Джек проще. В отсутствие мозга их маленькой группы он действует напрямик. Как умеет. Находит ключи от машины Ви на журнальном столике, забирает пистолеты из арсенала, спускается на парковку, заводит и двигает по навигатору.
В салоне бодро поет одна из тысячи псевдоталантливых певиц. То ли о любви, то ли о сексе, то ли хрен еще знает о чем, Джек упорно не вникает в суть, да и нет ее, сути, у подобной музыки. Зато Ви такое обожает, он и оставил щепку с плейлистом в машине. Жизнь у него с безвкусно-пошлым саундтреком, собранным из множества конвейерных исполнителей, и Джек, черт возьми, готов мириться с выкидышами поп-культуры каждый гребанный день. Потому что Chica красиво танцует по квартире. Улыбается счастливо, когда двигается в такт простеньким битам. Тормошит Джека, втягивает в ритм. Мурлычет припев себе поднос — и как только запоминает? Внутри, где-то в районе грудной клетки, тоскливо сжимаются внутренности. Джек пытается не думать — не получается. В голове навязчиво бьется невеселая мысль: вполне возможно, он больше не пойдет открывать ломящимся соседям дверь, не будет объяснять, что на громкую музыку в шесть утра не стоит вызывать полицию. Винить, кроме себя, некого. Ви отговаривал с самой первой встречи с ДеШоном. Внятно объяснить не мог, а ссору устроил — будь здоров, нет, говорил, и все тут. Джек еще подумал, что Chica с Мисти переобщался, в эзотерику внезапно поверил. Кто ж знал, что чуйка не подведет? На дворе давно уже не средневековье и симпатичных конопатых бестий не принято подозревать в колдовстве. Джек зло сжимает руль, подрезая плетущуюся тачку. Хватит рефлексии. Он свое отвоюет.
***
Больно. Как же, мать его, больно. Темно. Пахнет грязью, ржавчиной и машинным маслом. Свежо. В Найт-Сити воздух спертый, полной грудью не вздохнешь. Голова от него кружится. Странный какой-то ад, по Данте он разве не должен быть ледяным? Да и не жарит. Неплохая погода. Железки холодные упираются в спину, а в остальном — как ранее утро. Ви шевелится на пробу. Зря. Голова тут же напоминает о том, что умирать вообще-то не очень приятно. Ну, почему нельзя было переродиться в громадном лофте на Лоббс-Стрит? Желательно чистым. У Ви ресницы слипаются от крови, он пока не разобрался, чьей. Машинальная попытка оттереть лицо успеха не приносит, пальцы, судя по вязкому ощущению на коже и характерному запаху, вымазаны в мазуте. Господи, только не волосы.
Ви лежит. Зрение постепенно привыкает к темноте. Он начинает различать изгиб металлического листа, что перекрывает вид на небо. Вставать? А зачем затруднять работу чертям? Бедолаги, должно быть, забыли утащить его под землю, как бы нагоняй от начальства не получили. Ви упирается ладонями в крышку мусорного гроба и с болью в ломящих мышцах сдвигает ее. Скрежет режет по ушам, а в глаза бьет утреннее солнце. Так-то лучше. Ви щурится, часто моргает, глядя в чистое небо. Так-то лучше. Ви щурится, часто моргает, глядя в чистое небо. Спешить некуда. Жизнь, кажется, подарила второй шанс, а что толку? Какой смысл нестись к риперу, проходить осмотр, возвращаться домой, если в конце дня некому будет наворчать за разбросанные вещи? Ви не помнит, как было без Джеки. Десять лет прошло. Детская влюбленность давно успела выкипеть, и мир вроде как не рушится, потому что рушиться толком и нечему. У Ви нет навыка выживания в одиночестве. Сначала он был ребенком, а потом появился Джеки, и вдвоем учиться плевать против ветра оказалось гораздо сподручнее. Эгоистичное, незрелое чувство вместе с кровью оседает на языке. Мысль «как Я без него?» оказывается гораздо ярче, чем вопрос «как Он там?», но Ви не мучают угрызения совести. Он лежит, смотрит в небо и слушает звук мотора ярдов в тридцати от него. Сознание медленно ускользает из-под пальцев, тянет уснуть уже насовсем, прекратить мышиную возню. Глаза смыкаются и вдруг внезапно распахиваются, когда из потока звуков слух вычленяет знакомый голос — ДеШон, сука. Уйти мирно точно не даст. Осторожно уползти — тоже не вариант, нужно угонять тачку. Между свалкой и городом только шоссе и ни намека на общественный транспорт, а на попутчиков в таком виде надеяться не приходится. Ви, наверняка вылитый черт.
Он оглядывается по сторонам, суматошно силясь выдумать идею, и она приходит. Ви подбирает розочку бутылки — первое попавшееся подобие оружия — и затягивает железный лист обратно. Остается только ждать. Ви на пробу запускает режим взлома. Кибердека подгружается неохотно, медленно, но цену свою заоблачную отрабатывает и все-таки включается. Ви закрывает глаза, замедляет дыхание, следит за шумом приближающихся шагов. Трое человек. Все мужчины, судя по голосам. Замечательно.
— Где он? — спрашивает азиат с жестким акцентом.
— Достань его, — на выдохе, будто выпустив дым, командует подручному ДеШон.
***
Дыхание неглубокое, беззвучное. Глаза плотно закрыты. Волосы бесформенным, липким от мазута, крови и соленого пота гнездом прячут лицо от лба до кончика веснушчатого носа. Ви ждет. Тревожно теребит в ладони горлышко бутылки, считает шаги. Раз. Пока далеко. Два — уже ближе. Три. Пора замереть и притвориться трупом.
Металлический лист сдвигается с зубодробительным скрежетом, безжалостно бьет солнце. Так и тянет наморщить нос. На кончиках пальцев электрическими импульсами зудит от невозможности выместить тревогу в сумбурных касаниях. Ви держится невозмутимо. С трудом, но не вздрагивает от резкого звука бьющейся о металл и пластик крышки. Не время выдавать себя. Ви ждет, когда охранник ДеШона сделает спасительный шаг назад и, дождавшись, на мгновение открывает глаза, чтобы запустить перезагрузку оптики. Дека упорно тормозит, с нежеланием, будто живая старуха, ворчливо посылает сигнал. Ви едва не вскакивает от радости. Уголок губы дергается вверх. Взгляд тут же мечется к ДеШону, памяти деки едва хватает на двоих за раз, с третьим придется разбираться в ручную.
— Помнится, вы говорили мне, что вор мертв. Неужели слово американца столь дешево в цене? — вкрадчиво, без повышения голоса звучит откуда-то сверху. Азиатский акцент нагоняет страху. Замысловатость речи пробирает до пустого желудка. К местным бандитам привыкаешь, они не удивят тебя, даже разобрав на импланты. А вот как пытают на родине Арасаки — загадка, которой лучше оставаться без ответа. Ви предпочел бы прожить долгую жизнь в невежестве.
— Я ему лично пулю в лоб всадил, — ДеШон, сука, насмехается над собеседником, а зря. Мужик дело говорит.
— Не верь глазам своим, — отзывается тип, и его пафос звучит почти комично. Ви бы рассмеялся от напряжения, да вот незадача — его шкура на кону. Напротив, он старательно обмякает, когда крепкая ладонь сжимается в его волосах и тянет вверх. Расслабляет каждую мышцу. Громадным усилием воли удерживает болезненное шипение. Рефлексы требуют драки. Самым естественным кажется сорваться и начать вырываться прямо сейчас. Рано.
Удар приходится на левую скулу. Ладонь бьет наотмашь, задевает нос, жжет кожу. Сосуды лопаются. Кровь уже не хлещет, лениво тянется вниз, по слипшимся от сухости губам. Ви с наигранным трудом открывает расфокусированный взгляд. Хрипит нечто невнятное. Словом, всячески изображает чудом выживший труп. Тянет время.
— Арасака-сама, я нашел убийцу вашего отца, — надо же, автоматический переводчик работает. Не накрылся.
Ви чувствует себя тупым как пробка. Почему он сразу не додумался? Бандит с азиатским акцентом, которому вдруг понадобился вор чипа Арасаки. Ну кто же еще мог быть? Корпоратская собака, больше некому. Иногда Ви тот еще балбес, он же видел этого человека в Арасака-Тауэр. Тормоз, как и его поломанная дека. Что ж она никак не прогрузится со всего двумя демонами? Ви же не армию взламывает. От горькой обиды на себя и на технику он тянется к битой бутылке. Не вполне здраво соображая, думает ткнуть азиата в шею, а дальше уж будь что будет. Без оружия, без исправно работающей деки, без сил на стокилометровую пробежку он все одно не выберется со свалки. Барахтается лишь потому, что нужно барахтаться. Кому? Сам не знает. Потому и не дергается, когда стекло выбивают из пальцев. Ви надевают на запястья наручники. Самые простые, крепкие, но без наворотов — боятся, что взломает?
***
Джеки выжимает педаль газа до упора. Ненавистью мысленно выжигает каждого мудака, плетущегося на шестидесяти километрах в час. Подрезает, лихачит. Едва сам не отправляется в кювет. Ему сигналят, кричат проклятия в след, грозятся разбить морду при встрече. Джек редко отказывает себе в удовольствии поругаться на дороге, обычно его останавливает Ви: утыкается носом в висок, переплетает ладони, тихим голосом называет родным и просит выдыхать. Черта с два Джеки позволит поездке на Делаймене оказаться последней. Он паркует машину с бронебойной уверенностью, что идет забирать свое. Люди подобного толка разносят целые башни корпораций лишь оттого, что не размениваются на сомнения. Джек идет напрямик. Тут пару шагов осталось.
— ДеШон? — громко зовет, не боится привлечь внимание. Не за тем ли пришел?
Он ждет чего угодно. Удара прикладом сзади, ответа Декстера, но никак не отчаянный, не верящий, похоже, случайно срывающийся выкрик собственного имени. Это не похоже ни на что, слышанное им ранее. Ви рвал глотку в гневе, в ужасе, когда предупреждал Джека о минах, от радости встречи после долгого расставания, догоняя в толпе из-за ссоры, заходясь в наслаждении, но он никогда не кричал вот так. Пронзительно. Высоко-высоко, аж уши режет.
Джек срывается с места. Бежит, не думает. Ума хватает лишь на то, чтобы не налететь на два дула пистолетов, наставленных прямо на него. ДеШон и его бобик держат Джека на прицеле. Третий, должно быть, тот, чей приезд Джеки слышал по телефону, поднимается с корточек, разворачивается лицом и делает шаг вперед. За его спиной удается рассмотреть Чику. Сидит, поджав ноги к груди, руками в железках зажимает щеку. Несчастный, ослабший. Джеки думал, что неспособен разозлиться сильнее. Куда там. Ненависть бурлит, грозится вылиться за пределы черепной коробки.
— Опусти оружие на землю… — не успевает договорить неизвестный мужик, что-то щелкает в двух головах одновременно. Будь Джеки проклят, если за годы жизни с нетраннером не научился верно распознавать этот негромкий звук, оглушающий в тишине свалки. Он может означать только одно: срочно метнись с линии огня и пали сам. Разом ослепшие — ДеШон и его охранник выпускают по пуле — в молоко. Джеки выравнивается и стреляет уже без сомнений, почти в упор: сначала в одного, затем в другого. О третьем забывает, пока не слышит удушливый хрип. Ви запрыгнул на азиата в стильном костюмчике, обвивает ногами талию и душит наручниками. Вот тебе и слабый, беспомощный мальчик. Джек тоже в свое время повелся. Таскал за Чику тяжелые сумки, пока не заметил, как его трепетный цветок без видимых трудностей выламывает внушительную дверь голыми руками.
— Ви! — Джек командует и знает, что его поймут. Ви дожимает с секунду и прыгает на землю, грохочет выстрел.
Тело падает прямо на Чику. Давит весом. Джеки опускается на корточки, помогает скинуть труп. Не удерживается на ногах и перекатывается на колени, когда Ви крепко обнимает его за шею.
— Нашел тебя, mi cariño, — только и может устало выдавить Джек. Он справился. Santa Madre, спасибо. Облегчение опустошает. На счастье не хватает сил. Ви жмется к свежей ране, давит на шов, а Джек не находит смелости отогнать.
— Наберем деньги и поставим тебе пластину под кожу, — Чика в своем репертуаре. Вместо «я боялся тебя потерять» у него извечное «я знаю, как исправить». Джеки надломлено смеется.
— Твоя кровь?
— Прострелили голову, мозг не нашли, — они оба глупо, почти безумно улыбаются. Дурацкие шутки Чика перенял у Джека. Нахватался плохого.
— Можешь идти?
Ви утвердительно кивает, и Джек, разумеется, ему не верит. Наученный опытом, придерживает, подводит к машине, усаживает на переднее сиденье. Им бы поторопиться. На газ и дельта, пока не появился еще кто, но так ехать — тоже не дело. Ви чумазый. Все внимание на себе соберет, не хватало еще перед копами объясняться. Джек вытаскивает салфетки из бардачка и не отказывает себе в удовольствии оттереть Ви собственными руками. Чика шипит, морщится, терпит. Он подозрительно смирный, нешебутной, бледный. Правда что ли голову задело? Надо риперу показаться.
— Джеки? — зовет Ви после долгого молчания.
— Да, Chica? — он уже заводит мотор, но оборачивается и готовится внимательно слушать.
— Мне кажется, я все-таки не жилец, — он не падает драматически, даже не отключается, смотрит прямо, болезненно. Хотел бы Джек понимать, что происходит в его красивой голове.
— Херню несешь, — Джек целует рябой лоб, и машина трогается.
***
Орбитальная станция Биотехники. День четыреста двадцать первый. Номер пять (пятая версия по числу перезагрузок) упорно паяет микросхему. У него уже восстановилась моторика, речь, умение решать логические задачи, скорость мышления. Воспоминания восстановлению не подлежат. Последние две операции показали, что опытный образец исчерпал себя. Следующее внедрение в мозг, вернее, в то живое, что легко затеряется за проводами и имплантами, приведет к летальному исходу. Компания собрала достаточно материала, чтобы не нуждаться в заведомо провальной попытке. Так объяснил Пятому доктор. Выписка с минуты на минуту, а он не спешит собирать вещи, не мечется по палате. У него нет ничего. Больше года назад Первый очнулся в этой самой комнате с искусственным белым светом, не имея ни одной нити, связывающей его с реальностью. Ему прошлое оказалось и ненужным. Первый был овощем. Второй тоже. Третий научился ходить и бегать. Четвертый чудовищно заикался, но в целом был неплох. Пятый начал искать ответы.
Он выяснил немного: какой-то рипер со знакомыми в Биотехнике отдал Нулевого с разрушающимся от биочипа мозгом медикам корпорации. Здесь проще. Биотехнике приглянулся подопытный кролик с чипом в голове. Доктор обмолвился, что они хотят утереть нос конкурентам из Арасаки. Пятый не знает наверняка, что такое «Арасака», но предположить может.
Медсестра приносит одежду. Пятый не оборачивается на нее, упрямо паяет схему. Ему страшно. Как там, на невиданной Земле? Он смотрел видео, но поверить в их реальность до конца не получается. Пятый украдкой достает из кармана больничной рубахи листок с адресом. Доктор выдал ему вчера. Сказал, эта квартира указана в личном деле.
— Винсент, на выход, — Пятый не оборачивается на звук, и тогда доктор заходит в палату, — Винсент, одевайся, пора.
Пятый, в одночасье обретший имя, растерянно смотрит на медика и сжимает в кулаке бумажку, больше всего боясь, что новый Винсент никого не найдет.