— Налево пойдёшь — Бродвей найдёшь, направо пойдёшь — по 5-ой Авеню в ад попадёшь…
Ася переводит задумчивый взгляд с карты на размытую снежным туманом улицу. В зеленоватом поликарбонате очков перемешаны блёклые краски. Метель неторопливо отступает, очищает путь, заманивает дальше на юг. В её угодьях десятки гектаров промёрзшего насквозь металла, камня и стекла; когда-то — город на несколько миллионов душ, сейчас — мёртвый лабиринт. Ещё один.
Влажный холод обжигает пальцы. Спрятав карту, Ася натягивает перчатки и кутается в шерстяной шарф. Он всё ещё пахнет тайгой, или ей только кажется — неважно. В наушниках голос штуки под названием «аудиогид», запитанной от динамо-генератора, что-то воодушевлённо рассказывает на незнакомом языке. Под ботинками хрустит наст в такт флейте разбитых окон. На датчике мигает жёлтая точка ближе к краю дисплея; в реальности — она где-то там, на юге, во мгле, и Ася отчего-то уверена, что так далеко пурга не отойдёт, оставит свой секрет при себе. В конце концов, её лимит на удачи исчерпался в момент находки этой экипировки: ни от пуль, ни от когтей не защитит, но от холода умирать ей не нравится больше. На пути — никого. И не порадуешься, ведь даже во льдах на перешейке, под сдирающим кожу ветром грызутся за жизнь твари и люди. А значит, место, куда ведёт её сигнал, вряд ли встретит радушием.
Её жизнь слишком коротка, чтобы знать ценность Всеобщего Прошлого. Кругом привычная данность, очередное препятствие: как тайга, как горы, как болота, как лютые псы в пещерах у тёплых озёр. Ася машинально переставляет ноги; снега по щиколотку, тропинки искать не надо, но она всё же держится ближе к зданиям. Ещё метров четыреста, дальше баррикады из крыш железобетонных башен, — люди снова карабкались повыше и снова упали, как в старые добрые. За баррикадами гудит метель, отталкивает и тут же тащит в сердце шторма. Ася ползёт, хватаясь за побитую облицовку стен и покорёженные столбы. Её упрямство кончилось ещё на родном материке, а гордость никогда не брала верх над расчётливостью. Проклинает всё, что может, но ползёт. И вдруг падает, как младенец без поддержки сильных рук. Вальсируют снежинки. Буря кипит — высоко, гуляет по крышам, а спуститься не может. Дыхание у Аси тяжёлое, с хрипом, а она срывается с места. Ноги заплетаются, рюкзак бьёт по рёбрам. Останавливается только у входа в тоннель. Фальшфейер шипит, рассекает темноту яркой дугой, звонко падает на твёрдую землю. Ася выдыхает. Последний взгляд за спину на мир в стеклянном шаре, затем — смелый шаг в никуда. Факел в руке выписывает зигзаги: это всё же тактика обороны или детская шалость? Вспышка умирает, недалеко впереди — свет яркий и живой. Асе неведомый. Летит к нему мотыльком, датчик ободряюще мерцает. Вместо выхода клыкастая дыра: чем не ворота в ад, хмыкает Ася. Сначала выбирается рюкзак, потом она. Нарочно не спешит, сбивает снег с колен и только потом осматривается.
— И правда, — голос как свисток чайника, пар сквозь шарф пахнет хвоей, — синее…
Рука тянется к очкам, дрожит, потом опускается к нагрудному карману. Не сразу замёрзшие пальцы вытаскивают перетянутую проволокой рацию.
— Эй, тридцать третий, ты должен знать: я потеряла твоё снаряжение. И отыскала твою мечту.
Какая шикарная зарисовка. Знаете, очень проникновенно, меня саму пробирает холодком, и в ушах звенит "флейта разбитых окон" (кстати, метафора просто великолепная!). Героиня и в таком коротком тексте смогла вызвать сопереживание, в маленьких детальках сложилась живая личность, чья судьба уже небезразлична. Честно испугалась, когда Ася упала, пока...