В комнате тихо и сумрачно. Свечи тихо потрескивают в углах, отбрасывая неверные тени вокруг себя. За стенами дома — люди, не знающие, что их император, начавший строительство Великой стены, находится среди них. Вместе с человеком, что должен находиться по ту сторону.
Они стоят почти у порога, там, где наконец увидели друг друга. Чжэн оглаживает колючие скулы и заглядывает в янтарные, полные бушующего огня глаза. Улун в ответ усмехается. Хищно. Опасно. И льнёт к чужим рукам, прикрывая свои невозможные глаза. Хочется сказать «как котенок», но хунн уже давно не тот юнец, которого император впервые увидел в ставке его отца.
— Солнце, — хрипло выдыхает на своём языке. Чжэн понятия не имеет откуда взялось это прозвище, а хунн отказывается объяснять. Лишь улыбается, обнажая острые зубы, и щурится звериными глазами.
Крупные мозолистые ладони тянутся вперёд, крепко прижимая стройный стан к телу, тянут за собой, увлекая вглубь комнаты, к свету. Китаец подступает ближе, руками осторожно зарываясь в тёмные волосы. Пальцами ласково касается загривка, чувствуя, как Улун склоняется ближе. Чжэн скользит руками по смуглой коже, выискивая новые шрамы, появившиеся за время их расставания и всё никак не может насытиться этими жадными прикосновениями. Знает, что Улун точно также смотрит на него, не отрываясь, отслеживая каждый его жест, взгляд. Что точно также не может им надышаться.
Только им двоим известно, как тяжело далась эта разлука и скольких усилий стоило устроить эту встречу, ставшую последней.
— Мы покорили лоуфань, — горделиво произносит шанью, когда Чжэн касается свежего шрама.
— И напали на наши города, — добавляет император, пытаясь разглядеть в мужчине хоть каплю раскаяния. И видит лишь всё тот же голодный, полубезумный огонь.
Зверя можно посадить в клетку и не быть им укушенным. Но невозможно держать в руках пламя и не обжечься. Чжэн когда-то думал, что у него получилось. Потому что Улун звал своим солнцем и льнул к рукам, как ласковый котенок. Огонь, что тлел внутри него, покорялся китайцу в их редкие встречи и мужчина позволил себе обмануться. Решил, что они оба понимают недолговечность их встреч.
— Быть может, если я покорю Китай, ты тоже станешь принадлежать мне.
Чжэн ошибся. И теперь пламя разросшееся до огненного урагана грозило сжечь его страну.
В комнатах императора тихо и светло. Надо убрать бумаги и идти в кровать. Но для этого нужно встать с кресла, осмотреться вокруг. Открывать глаза, смахивать с век воспоминания безумно сложно. Потому что как бы ни было сейчас, тогда всё равно лучше.
— Ваше величество, северную границу пересекли хунны.