Это наш долгожданный день

— Джастин! Сколько ещё можно тебя будить? Ты хочешь опоздать в последний день? — Клэй схватился руками за покрывало в серой простыни и хотел было скинуть его на пол, но лежащий под ним крепко схватился за ткань и не давал этого сделать.

— Та встаю я! Хватит, — Джастин сонно простонал после последнего слова, переворачиваясь на другую сторону, лицом к всё ещё стоящему рядом Клэя. Он смирно наблюдал за ним, его лицо не выражало никаких эмоций, руки висели вдоль тела.

Под внимательный взгляд Клэя попали заживающие язвы на его шее, когда он вытащил свою голову из плена большого одеяла. От них не осталось почти и следа, но они хорошо отпечатались в памяти, и он заметил сильные изменения в них, потому что под его наблюдение раны попадали каждый день. Тёмное пятно на коже, которое осталось после его болезни, как рубец воспоминаний о том, через какой ад пришлось пройти Джастину. Почти пропали, думал Клэй.

— Мама уже принесла завтрак и твои лекарства, всё на столе. Я скоро вернусь.

Убедившись, что Джастин всё-таки собирается подниматься этим важным утром, он прошёл по комнате к дверям и вышел. Просто так, во всё ещё домашней одежде из серых спортивных штанов и какой-то первой попавшейся тёмной футболке, ведь он направлялся в основной дом, который уже полностью утопал в родительских утренних баталиях. Клэй успел почувствовать взгляд Джастина на своей спине, когда открывал дверь. Джастин, наверное, не понял этого действия, только вышедший из какого-то сна, ещё не проснувшийся. Или хотел обеспечить себе время наедине и достать из-под дивана школьную сумку, найти там дозу наркотиков и по-быстрому ими закинуться с утра. Нет. Клэй прогнал последние мысли прочь из своей головы. Недоверие, когда вы живёте под одной крышей, приводит к губительным последствиям. Сумку они спалили месяц назад.

Стоило было только открыть дверь, как глаза рефлекторно зажмурились от яркого уличного света. Во всю светило солнце: за пышными зелёными ветками деревьев солнце уже разогревалось с самого утра, вытесняя утреннюю прохладу. Где-то недалеко слышалось пение мимо пролетающих птиц. Такие мелочи он замечает теперь особенно. Раньше мутное состояние пропускало мимо его природных чувств разные мелочи жизни, к которым быстро привыкаешь. Как пение птиц среди лесной глуши после зимы, когда в марте появляется первое тепло, и об этом поют маленькие создания. Только такое со всем и постоянно. Он почувствовал себя свободным и счастливым. Ему хорошо, он может сказать это уверенно. Клэй ступил вперёд и свернул налево по отводной тропинке к задней двери дома, мимолётно заглядывая в окна.

Как только он дёрнул ручку на себя, открывая дверь, заметил как мама быстро спускалась по лестнице, привычно паря рукой над лакированными перилами. Она повернула в сторону открывающейся двери, узнала заходящего со света сына и, улыбнувшись, сказала:

— О, Клэй, ты поел? Джастин проснулся?

— Я поел, спасибо. Разбудить его было самое трудное за сегодня, — он привычно вскинул руку вверх, сразу опуская обратно, и раздражительно улыбнулся.

— Как хорошо. Вы только поспешите, нам нельзя сегодня опаздывать.

И ушла дальше на кухню, бегая всё утро по дому с неизвестно какими целями. Клэй шёл вперёд по дому и свернул по лестнице наверх, на второй этаж. Он, поднимаясь, слушал голоса родителей, которые суетились по дому, обсуждая подробности их сегодняшнего выпускного. Выпускной в старшей школе Либерти. После всех пройденных испытаний, которые начались незадолго до смерти Ханны, ещё начиная с момента у неё на самой первой вечеринке. Казалось, что всё длится безумно медленно и они даже не находили времени жить как нормальные подростки. Но это всё закончилось в тот момент, когда они с Джастином обрели спокойную жизнь. Конечно, Клэй посещал и будет посещать психолога, но главное он жив. Джастин поможет справиться со всеми проблемами.

В руках удобно лежала стопка свежей одежды, от которой веяло лавандовым порошком. Всю обратную дорогу Клэй говорил с собой в своей голове. Джастин жив. Это так трудно принять, когда тебе всё ещё снятся сны, где его мёртвое тело лежит в гробу, одетое в чистый выглаженный костюм, а волосы расчёсаны под пробор идеально. Кошмары, от которых он пытается избавиться. И ведь он жив. Это трудно понять. Снова полюбил человека и снова боишься его потерять, как двух предыдущих. Вспоминается фраза, что Бог любит троицу, а с его милосердием он может завершить свой порочный круг третьей смертью всех тех, кого он любил и любит. В Бога Клэй не верит.

Возвращаясь обратно в пристройку, проходя по дому и выходя на улицу, в голове снова всплывали моменты, когда Джастин был в шаге от смерти. Как страшен продолговатый писк клинического оборудования, которое будто специально запрограммировано сводить людей с ума, когда писк такой длины, что может показаться, вот-вот и он будет длинный, постоянный. Смерть вселилась в эти куски железа. Она вертит жизнями как хочет, без справедливости. А Клэй любит справедливость. Стоило обратиться Джастину за помощью позже, он бы не выжил. День? Неделя? Когда именно Джастин смог бы перейти ту тонкую грань, когда финал равен смерти? Клэй много думал об этом. Но забывает самое главное, номер один в этой истории. Его удалось спасти. Представить жизнь без него было попросту невозможно, но он там, лежит в кровати или уже поднялся и начинает поедать завтрак на столе, и все лишние мысли стоит гнать прочь.

— Джастин, ты встал уже? — впуская в помещение тёплый уличный воздух, прокричал Клэй внутрь.

— Да я встал! — ответ слышался из ванны, в которую дверь он не закрывает. Шум воды доносился по всей комнате, и вопрос Клэя не имел смысла, что прозвучал для Джастина очень раздражительно, и он поддался эмоциям. Крикнул ему.

— Не злись, это ради тебя же. Я одежду принёс, тебе куда её?

— Ты всегда всё делаешь ради меня, — прозвучало как претензия, подумал Клэй. — Кинь на диван, я выйду и возьму.

Половина стопки упала на незаправленную постель Джастина, дожидаясь своего носителя. Вторая половина полетела на кровать напротив. Клэй глянул на часы, которые громко тикали на стене у потолка, и после чего сразу же принялся переодеваться в спешке, потому что утро уже затягивалось. Он скинул с себя футболку, штаны. В дверь постучались, и через мгновение она открылась.

— Вы собрались? Мы с папой будем ждать вас в машине, поспешите, — заглянула мама, проговаривая это немного грубовато и сразу же вышла, не дожидаясь ответа на вопрос, ведь увидев Клэя, стало всё предельно понятно.

— Та всё мы успеваем, чего вы все сегодня утром так кипишуете, — Клэй даже не услышал, как затихла вода в душе, и немного испугался от неожиданно заговорившего Джастина совсем близко. Он испуганно повернул к нему голову, таращась широко открытыми глазами, — тихо, тихо, чего ты так.

Клэй был испуган не появлением Джастина, а тем, что он пропустил мимо ушей когда звук прекратился. Единственный звук, который наполнял всю их комнату жизнью. Он его не слышал. Он был полностью в себе, углубившись в свои мысли, и это его испугало. Что он снова отдаляется от реальности, уходя в своё бездонное сознание.

— Я испуг... — перед ним стоял совсем обнажённый Джастин, что его выбило из колеи ещё больше, — Господи, Джастин! Оденься, — совсем по детски он зажмурился, и отвернулся от него.

— Та ладно, ладно.

— Хотя бы вечера подождал, — совсем тихо пробормотал Клэй.

— Что? — переспросил Джастин, чтобы не смущать его, хотя сам услышал каждое слово, — Когда ты пугаешься, то такой милый. А в рубашке ещё красивее.

— Пошли уже, нас там уже долго ждут.

Клэй обернулся после того, как внимательно стоял и слушал, чтобы Джастин надел хотя бы минимум одежды, и увидел уже полностью одетого в костюм. Глаженная белая рубашка сидела на немного исхудавшем теле, заправленная в серые ровные штаны такого же цвета, как пиджак. Галстук ровно уложился под пиджаком. Зачёсанные волосы только дополняли его образ. Почти как мой костюм, проговорил Клэй у себя в голове, не в силах отвести от него глаз. Джастин удовлетворенно, с похотью во взгляде, улыбнулся от реакции Клэя.

— Веселее, Дженсен!

Дверь открылась, и на улицу вышли они. Совсем радостные, бодрые, и пока что не осознавшие до конца всю значимость сегодняшнего дня. Всё позади. Они вдвоём шагали вперёд в до блеска отполированных туфлях, по солнечной дороге к машине, где уже сидят их родители. Солнце ярко светило и поднималось по небу выше с каждым часом. Совсем синее небо, без единого облака, удивляло своим ярким цветом. Главные вестники лета уже вовсю прогуливались улицами города: воздух, который с каждым часом становился теплее и теплее, грозно шатался дорогами, убирая возможность освежится им напрочь; солнце почти перешло в летнюю стадию, когда оно превращается в палящее светило, что после полдня улицы превращаются в пустыню, затихают, а люди в домах направляют поток ветра из вентиляторов на себя; вся одежда плотнее кофты на замке уходят в дальний ящик, ведь по прогнозам они не нужны ещё очень долго. Лето совсем близко.

— Поверить не могу, что у нас сегодня выпускной, — повернувшись к Клэю проговорил Джастин с улыбкой на лице. Он открыл дверь чёрной ауди, которая на вид была потрепанная и нечистая, и прыгнул внутрь.

Клэй обошёл машину с другой стороны и, задерживая взгляд на их большом доме, прыгнул в середину. Родители стали весело спрашивать что-то у сыновей на задних сидениях, на что Джастин что-то отвечал. Клэй сидел неподвижно и смотрел на них всех удивлённо, будто ему какая-то вещь не давала покоя.

Машина быстро передвигалась по улицам города. Грозно и монотонно рычал мотор под железной крышкой, совсем не похожий на рёв какого-то великого животного. Солнечные лучи зайчиками играли и отблескивали на глянцевой поверхности капота. Клэй повернул голову на рядом сидящего Джастина. Он что-то выискивал за окном, рассматривал встречные машины, будто желая там кого-то увидеть. Его лоб покрылся бугорками и от того, что вскинул брови и открыл глаза, думая, что это поможет увидеть больше, не пропустить ничего. Поворот за поворотом, дома всё так же похожи друг на друга. Одинаковые. Ближе к центру, через который они проезжали к их школе, и который можно было спокойно проезжать мимо, машин становилось всё больше и больше. Солнце ярко светило, пригревая, как и умеет оно в самом конце весны. Их папа перед последним поворотом взглянул на часы, снова, после чего повернул в центр. Короткое сафари по воспоминаниям. И которое быстро закончилось. Машина остановилась.

— Мы приехали! — выкрикнул папа сразу после того, как чёрная ауди остановилась на школьной парковке. Он перегнулся через кресло, осматривая мальчиков.

— Джессика и Алекс с остальными наверное уже приехали, — радостно выпрыгивал из машины Джастин, блуждая взглядом по наполненному учениками и родителями входу.

— Не знаю про них, а вот мустанг Тони я уже вижу. Его тут трудно не заметить, — Клэй рассматривал красный, полюбившийся всеми мустанг, гордо стоящий на своём месте, сверкая грубыми продолговатыми фарами, как лютый взгляд быка на корриде.

— Вы идите, мальчики. Помню наш с вашим папой выпускной, грустно становится сразу. Мы пойдём занимать места на трибунах. — провожала сияющей улыбкой мама, посматривая на рядом стоящего мужа, — И удачи вам в вашей речи! — прокричала им в догонку, когда они ушли вперёд, смешиваясь с толпой точно таких же счастливых старшеклассников, одетых в костюмы.

— Джастин, ты же приготовился сегодня рассказывать свою речь?

— С трудом. Не люблю такие мероприятия, где нужно что-то рассказывать другим, — его немного дёрнуло, будто ударило током, после упоминания этого, ведь он почти забыл про его сегодняшнее выступление. На лице сотворилась неприятная гримаса. Ему действительно не нравятся такие мероприятия.

— Терпеть их не могу! Я приготовился к тому, чтобы что-то рассказать всем нашим выпускникам, но какой же это бред! Мне Болан говорил о какой-то мотивирующей речи, потому что меня выбрали представителем класса. Рассказывать им про то, какое чудесное будущее ждёт нас, что впереди целая жизнь. Что сможем изменить наши жизни и будем жить дальше, а прошлое не помеха. Интересно, чтобы он сказал другим, которые не смогли жить дальше.

— Клэй, посмотри на меня, — он остановился и повернулся к нему лицом. Смотрел прямо в глаза, пробираясь через запутанные лабиринты ему в душу, — и слушай. Не забывай, что меня наши одноклассники выбрали ещё одним представителем класса, и это просто невероятно! Я тоже, как ты, должен вложить душу в мою речь, чтобы донести ту важную мысль, которую ты прекрасно знаешь. Давай не будем делать из тех, кто не смог, якорей наших жизней и будем с гордостью почтить память о них. Пожалуйста.

— Хорошо. Я понял тебя, я постараюсь. И честно, спасибо что ты есть, — проговорил тихо он, глядя, мол провинившийся ребёнок, в пол. Совсем провинившийся, что Джастин уже почувствовал свою вину, что заставил его чувствовать это.

Спасибо что ты есть.

Эти слова вертелись в мыслях Джастина до самого подъёма на сцену. Им выдали синие плащи и шапку с тем самым «болобончиком», о нелепости котором постоянно отшучивался Клэй, а он всё ещё думал про эти слова. Его фразы, когда он признается Джастину в чём-то таком, являются его проявлением любви к нему. Они любят друг друга, они знают про это, но никогда не говорили друг другу. Не говорили таких простых и нужных друг другу слов как «Я тебя люблю». Но проявление их уже не братских чувств находится в другом. В каждом их утреннем подъёме, завтраке, поддержке, сказанному и несказанному слову. Когда Джастин был на шаге от падения в пропасть, на дне которой нет ничего живого, где столпились самые чёрные облака, Клэй не дал ему свалиться. Когда Клэй дрожал от очередной панической атаки, Джастин всегда был рядом, чтобы обнять его, укутать в тепло своего тела. Они любят друг друга, но никак не могут сказать прямо.

Сказать всегда так сложно. Но он ни разу не поддавал сомнениям мысли о любви Клэя к нему. Сидя на стуле рядом с Джессикой, даже не дожидаясь своего момента, когда ему придётся пройти к микрофону и говорить каждому, кто сидит там, потому что говорит он — его любимый мальчик, который безумно сильный. Джастин смотрел ему в затылок и запоминал каждое слово, и ни разу не волновался о вопросе «Любит ли он меня?» Он знал, что прямо сейчас, Клэй любит его, любил, и будет любить.

— А сейчас мне хотелось бы позвать к микрофону Джастина Фоули, нашего второго, на наше всеобщее удивление, представителя класса и нашего капитана школьной команды! — проговорил директор Болан сразу после того, как Клэй ушёл на место.

— Кхм, — Джастин банально решил проверить работу микрофона, но это было для того, чтобы выиграть ещё мгновение времени, — сразу мне хотелось бы поздравить всех нас с нашим выпускным. И отдельное спасибо Клэю. Его речь только что была невероятной, правда. В последнее время я только и пытался жить по настоящему. У всех сидящих тут, сегодня, мало было времени на это важное дело, ради которого мы родились. Я пытался это делать, а потом чуть не умер. Но я жив! Я всё ещё нахожусь на лечении, но мне удалось побороть эту трудную болезнь. И я просто счастлив, что могу сейчас стоять тут, говорить всем вам это.

Последнее время было трудно. Не все смогли его пережить, и их опыт стал для нас хорошим учением. Хочу донести до вас важнейшую мелочь, которую я пережил и понял за последнее время. Не давайте другим разрушить ваши жизни. Живите им назло, живите ради себя, любите близких и друзей. Но не опускайте руки, ведь впереди светит солнце, стоит лишь дотянуться.

И ещё одно. Слова родителей что «Наркотики — зло» настоящая правда, вы это тоже знаете, и не бойтесь говорить об этой проблеме, если вам нужна помощь! Говорите своим близким о наркотической зависимости и не стесняйтесь просить помощи. Говорите о всех своих проблемах с близкими или друзьями, которые смогут вам помочь. И никогда не сдавайтесь.

За эти невероятные несколько лет я стал наркоманом, но нашёл в себе силы вылезти из этой ямы. Я чуть не умер, но умерла от передоза моя мама. Мне было грустно, но ведь семья это там где тебя любят, верно? И я нашёл свою семью. Так же, как и нашёл любимого человека, — Джастин обернулся назад, кидая короткий выразительный взгляд на Клэя, — Я счастлив. Желаю каждому, кто это слышит и не слышит, жить дальше, никогда не сдаваться, любить. Спасибо вам всем.

***

— Вы вдвоём были просто прекрасны! Мальчики, я влюблена в вас, — глаза Джессики радостно блестел, смотря то на Клэя, то на Джастина. Она слегка размахивала руками в сторону, не прекращая осыпать их комплиментами.

После того, как Джастин закончил говорить, он вернулся на своё место на сцене, стеснительно прижимая руки к телу, радостный как ребёнок, потому что был на своё удивление смел, воодушевлённо рассказывая всё, что хотел сказать. Громкие хлопки сопровождали его, но громче всех для него хлопал ладонями Клэй, щурясь от вышедшего солнца из-за облаков. Ты молодец, слышал Джастин и от Клэя, и от Джессики, которая вышла сегодня самая первая и не пропадала со своего места ни на секунду. Ему удалось присесть на стул, даже без нервов, ведь там, снизу, сидели знакомые ему люди, и эта мысль его успокаивала. А рядом Клэй и Джессика. Он смотрит туда, на улыбающихся людей, без остановки хлопающих в ладоши им троим.

И после вручения аттестатов, толпой пришли в нарядно украшенный спортивный зал. У потолка висели поздравительные плакаты, с железных балок свисала мишура, разноцветные ленточки. По всему залу, на блестящей поверхности пола, стоят немеренное количество столиков для каждой семьи. Без стульев, высокие и круглые, маленькие, с флажками в стаканчиках. Везде стояли выпускники, особенно выделяющихся за счёт синих плащей, их родители и друзья. Мэтт и Лэйни подошли к своим мальчикам, приобнимая их, тоже слушали Джессику.

— Даже ваш папа всплакнул. Мы гордимся вами, — они стали по краям стоящих рядом Клэя и Джастина.

Джессика кинула на них двоих выразительный взгляд, задерживаясь на растерянном Джастине. Думаешь, я не заметила, что то был за взгляд, совсем явно читалось в её глазах. И радость. Возможно поддельная, а на самом деле была расстроена, но Джастин в это не верил. Клэй уже тоже был в замешательстве, стеснительно пытаясь перевести взгляд на столик, щупая его правой рукой. Она улыбнулась, говоря что всё хорошо.

— Рада за вас. — в подтверждении домыслам Джастина проговорила Джессика с особенной торжественностью. — Ну, а я пошла. Папа меня уже ждёт, сейчас будет задавать кучу вопросов.

Никто не мог точно назвать этот период нахождения в зале. Это не финальная точка дня, всего лишь между А и Б, все уйдут, уедут, продолжать праздновать по своему. Никто и не задавал вопросов, зачем они там стоят и говорят. Все говорили. Это их последние часы, минуты, когда могут в полные лёгкие вдохнуть запах просторного спортивного зала и школьных коридоров. Тут было много спортивных игр, в коридорах было много драк и один срыв на учениях. Как и на стадионе, там в разы больше игр было, но оттуда они уже ушли. Просто прощались. Присели на минутку поговорить перед отъездом в неизвестное.

Зал наполнился голосами радостных выпускников, их не менее счастливыми родителями и учителями, которые прощались с некоторыми учениками. Все суетились как могли, прощались друг с другом, рассказывали о своих планах, плакали счастливые. Жаркое солнце пробивалось через окна возле потолка, освещая всё вокруг. Совсем скоро кто-то начал уходить. Они осматривали этот зал и лица всех находящихся там в последний раз, ведь больше им не придётся ходить в школу. Это их последний день. Их истории заканчиваются.

На трибуне с одной стороны зала сидели все они. Люди с кассет, причины Ханны Бейкер, и причины почему каждый из них всё ещё жив, а так же несколько человек, наблюдавших за этим со стороны, как Ани и Чарли. По очереди они рассказывали друг другу планы на свою жизнь после школы, будто больше не увидятся, а эти слова доказательства, что будут продолжать жить, не умрут в тумане неизвестности. Их пути расходятся, но всё ещё связаны дружбой. Будут не забыты никогда. А дальше тишина проглатывала их слова и затихало всё вокруг. Казалось, что остальных ребят в зале уже не было, а возможно они действительно ушли, не мешая их идиллии.

— Куда мы сейчас едем? — задал неадресованный никому вопрос Зак, расслабленно вглядываясь в группку ребят в дальнем углу, ожидая ответа.

— Нам нужно закопать кассеты возле обрыва, где видно весь город. Нам нужно закончить с этим, — Клэй говорит это громко, не спеша, зная что он уже вспомнил, ведь они проговаривали между собой много раз.

Они сидят на трибунах кто где, но совсем рядом. Всегда рядом. Будто связаны тёмной и полупрозрачной ленточкой в кассетах. За эти несколько лет их сперва связывала общая проблема, которая так же решилась благодаря друг другу. И теперь смогут помочь в любой момент, стоит только позвать. Даже Раян и Кортни. Это причина, почему нельзя забывать друг про друга.

— Тогда… Поехали? — живо поднялся Джастин, спрашивая у всех. И все без ответа встали, выдвигаясь к выходу.

Стены школы всё ещё покрыты плакатами о том, что самоубийство не выход. Любых плакатов много, их всегда не мало, особенно возле разных кабинетов, и возле самого выгода висит огромный синий плакат с надписью «Прощайте, выпускники школы Либерти!» Тёмно-синие шкафчики молча стояли, ведь для них всё просто. В следующем году у них будет новый хозяин, который будет из-за своих проблем однажды громко хлопать дверцей. Для них ничего не изменится, как и для всего, что было и до них в этой школе. Вот только воспоминания не уйдут никогда. Ни для них, ни для всех, кто был всего лишь наблюдателем за их жизнями. Даже сам город не забудет, ведь это самый трудный класс за многие десятилетия школы. Самоубийство и убийства не их проблемы, они всего лишь подростки, которые не должны с таким сталкиваться.

Караван из трёх машин двигался вперёд. Они не отставали от друг друга ни на метр. Солнце не прекращало светить ни на секунду. В этот день оно с природой в сговоре, поэтому ни одного облака на небе аж до горизонта не видно. Не спеша попадал в плен зелёной листвы тёплый ветер, приводя в движение своим появлением каждый листочек на твёрдых, тёмных ветках деревьев. Мирно двигаясь по улицам снова через центр, будто специально через самые лучшие места в городе. Все светофоры вдруг будто сговорились и всегда зажигали салатовый цвет на одном из трёх фонарей, ожидая когда все проедут вместе, не отделяясь друг от друга. О них могут досконально не знать люди вокруг, которые спешат по своим делам или наоборот, еле двигаются по тротуару с пакетами продуктов. О нескольких из них — особенно о Клэе, который светился в новостях какое-то время слишком много — сложилось слишком плохое мнение, ведь осудить легко, не зная какую ношу несёт человек за собой. Но их важность друг друга чувствуется постоянно. Они вместе.

Железный звон лопат, лезвие которых ударялись об землю, захватывая шмат земли, слышался вокруг, когда парни копали яму под солнечным светом. Близился яркий вечер, это чувствовалось и наблюдалось, когда солнце уже не стояло стойко над головой, а перемещалась в зону видимости, начиная вытягивать тени. Буквально часы оставались, которые могут пролететь за мгновение, не успей и пальцами щёлкнуть. Клэй опустил картонную коробку из-под обуви в неглубокую яму. Пару кассет полетело из чьих-то рук туда же, звонко ударяясь своими пластмассовыми наружностями. Эти записи больше чем кусок пластика с чёрной лентой внутри, которые в наше время считаются очень старомодными. Это вся боль Ханны. Это шрамы в её истории, последние следы её жизни, столь неприятные. Похоронена, но не забыта. Закопаны под метровым слоем земли, но всегда будут отложены в памяти у людей, и всё ещё остаются в открытом доступе в Интернете.

— Всегда можете писать в наш секретный чат, если что-нибудь понадобится.

— Обязательно.

***

— Теперь мы только вдвоём.

Джастин повернулся к Клэю лицом, засовывая руки в карманы штанов. Машина Тони уезжала за поворот, а они продолжали стоять перед их домом не двигаясь.

— Давай встретим закат на горе. Мы ещё можем успеть, — Клэй обернулся в сторону светящего на небе солнцу.

— Тогда нам пора ехать.

Клэй достал ключи из кармана от своей чёрной машины, которая стояла рядом с ними, припаркованная перед домом. Ключи, которые он мог не носить с собой целый день, но взял, засунул к себе в карман перед выходом утром. Ведь он хотел именно такой вечер с самого вчерашнего дня, чтобы они остались один на один, вместе.

Машина подала признаки жизни, начиная больно рычать после поворота ключа. Джастин сидел рядом, положивши руки на колени, наблюдая за каждым его движением. Страшно серьёзен, когда садится за руль автомобиля, чувствуя себя выше всех вокруг, аж прёт с него, думал Джастин. Клэй всё ещё скован собственными страхами, избавляясь от них с каждым днём маленькими шажками. Получая в свои руки то, что может нести вред кому-то, ему становится страшно, но моментами Клэй чувствует господство над чужими, неповинными, жизнями. Это он прячет за завесой серьёзности. Каменное лицо, грубое молчание, минимум движения и складка между бровями. Но Джастин чувствует всё. Он выучил его за это время полностью.

— Приехали.

Машина резко остановилась возле небольшой поляны на краю с лавочкой под деревом. Спустя недолгого подъёма по бездорожью вверх, они оказались тут. На поляне у обрыва, с лавочкой недалеко возле дерева. И вид на ярчайший закат. Покинув машину, оказавшись на воздухе, Клэй полегчал. Джастин видит, как он легко идёт, удивляясь открывающемуся пейзажу, стоит только подойти к обрыву. Как видно весь город сверху, с огромной высоты. Как маленькие игрушечные машинки, которыми постоянно игрались в детстве, теперь катаются по улицам туда и обратно, а люди, словно муравьи в огромном каменном муравейнике, следуют своим желаниям, направляясь непонятно куда. И так невысокие дома кажутся ещё меньше, как игрушечные. Джастин подошёл ближе к нему, чтобы успокоить свою панику внутри, притронуться к нему.

Ноги дрожали от усталости. Простояв немного, они молча присели на деревянную лавочку, с железным обрамлением и ручками. Посматривая друг на друга немного, чтобы видеть, что всё ещё рядом. И сидят, любуясь, в полной тишине. Тишина — это смерть звуков. Не в этом случае, смертью тут не пахнет, её рядом нет. Тишина — это когда он молчит. Но Клэй рядом. Птицы пели где-то сидя на ветках дерева, ветер всё ещё создавал убаюкивающий звук шелеста листвы, внизу слышались звуки жизни других людей. Всё хорошо.

Молча сидя совсем близко, что локти соприкасались, смотрят на закат спереди. Солнце дало фору всем в этот вечер, задерживаясь вверху как только может, чтобы каждый успел доехать до места, с которого можно наблюдать этот вечер во всех его красках. Оно хочет показать, насколько жизнь невероятна в любви, и в горе, и в радости. Какие цвета она может создать и как один вечер может изменить завтра. И уже стремительно опускалось вниз, каждую минуту изменяя оттенок с оранжевого на малиновый.

— Я хочу тебе кое что сообщить.

Клэй повернул голову к Джастину с небольшой задержкой после выпущенных слов, которые он не мог уже умалчивать. Малиновый свет освещал его сторону лица, нежно касаясь своим насыщенным цветом. Солнце уже ушло вниз, за горизонт, оставляя после себя будто ожоги на небесном полотне. Небо горело невероятными цветами, редкостным сочетанием троих цветов, что уже кажется фантастическим. Оно остывало, словно раскалённый метал, давая дорогу темноте.

— Я поступил в университет, но мы тебе решили не говорить в какой. Я буду учиться в нашем городском университете. Я никуда не уеду, как говорил раньше. Я хочу быть с тобой рядом.

Джастина поразила эта новость. Он пристально вглядывался в его глаза. В своей голове он всегда представлял их вдвоём лежащих в поле без деревьев, с высокой травой и полевыми цветами, когда небо тёмное, но не темно вокруг. Рядом, не касаясь друг друга, не двигаясь и не проговаривая ни слова. Их просто накрывали густые деревья. Лесная чаща вокруг всё больше наступала на них и преграждала солнечному свету. Густые ветви нависали над ними и свет не проникал. Они тонули во тьме в разной степени, но вместе. Сейчас всё кончено. Деревья расступились и пропали, Клэй и Джастин лежали в чистом поле. Тьма отступила, тишина не поедала их по кусочкам. Нет причин волноваться.

— Я люблю тебя, Клэй, — шёпотом сказал Джастин.

— Я очень сильно люблю тебя, Джастин.

Такие простые и сложные слова были наконец-то сказаны. Нужны как воздух, с ним начнётся новая глава их жизни. С этого момента. С этого майского заката перед началом лета через пару дней. Яркий, но затухающий с каждой минутой свет трогал их лица. Джастин пододвинулся немного поближе к Клэю, в глазах которого уже не виднелась его растерянность и страх. Во время того, как он говорил те слова в его взгляде не содрогнулось ничего, он был уверен. Джастин никогда этого не забудет.

Он крепко прижал Клэя к себе. Бережно, но крепко, останавливаясь со своим напором в какой-то момент, когда почувствовал его тепло всецело. Руки Клэя обвили его с боков и не замкнулись за спиной, а прижались каждым сантиметром кожи пятернёй к спине Джастина. Их тепло легко просачивалось через тонкие светлые ткани, а пиджаки они вдвоём оставили ещё в машине, будто зная про этот момент. Чтобы ничто не помешало испортить этот момент.

Джастин уже знал, что когда Клэй опускается почти до детских нежностей, то это означает лишь доверие. Это он ценил. И сейчас он смотрел на его макушку, потому что его любимый Дженсен прижался к груди и слушает сердцебиение, будто ребёнок, который просто не достаёт повыше из-за своего роста. Клэй обнимает его, закрыв глаза. А Джастин устремил свой взгляд вперёд, где солнце оставило свой след на темнеющем небе. Закат остывал после своего фееричного прихода, оставшийся в памяти людей и их архивах в Инстаграме. На город наступала уже не пугающая темнота, потому что он рядом, это его причина.

— Ты проголодался? — неожиданно громко проговорил Клэй даже не поднимая головы.

— Немного. А ты?

— Я слышу как урчит твой живот, и это не тянет на «немного», — он приподнял голову, улыбаясь.

— Ты победил, я так хочу жрать, целый день не ел нормально, — Джастин посмеялся и потрепал ему волосы.

***

— Мы дома! — Клэй открыл дверь в большой дом. По дому уже гуляли самые разные запахи, очевидно исходящие из просторной кухни. Это вызвало ещё больший аппетит, заводящий желудки на полную мощность.

— Идите сюда, мальчики! Сегодня у нас семейный ужин, — мама кричала из кухни, перекладывая что-то со столешницы на стол. Клэй и Джастин не стали толпиться возле двери и вместе прошли на кухню, держа под руку пиджаки.

— Ого, — Джастин от удивления раскрыл рот, когда увидел еду. Красивую, вкусную, и её было много, — какое всё вкусное. Хочется съесть всё.

— Присаживайтесь. Только не забудьте помыть руки после улицы. У вас был сегодня очень трудный день.

После всех процедур парни приземлились на свои стулья рядом друг с другом. Несмотря на то, что когда они остались вдвоём и проводили время смотря на закат, то присевши на стулья они почувствовали расслабление по всему телу, особенно в ногах, будто они пробежали целый марафон. Это было уже не так важно, когда перед глазами было множество любимой еды. Большой стол, покрытый тёмно-серой скатертью без никаких узоров, заставлен тарелками самого разного диаметра, с самым разным наполнением. Роскошными блюдами завален весь стол, только на их четырёх. Но в меру, ведь больше гостей сегодня не будет.

Ужин. Настоящий семейный ужин. Впрочем, Джастин, который думал про это на протяжении всего приёма пищи, посчитал чувство странным, когда ты рядом с семьёй и любимым человеком одновременно. Он совсем не скрывал к нему заигрывающий взгляд, когда насытился до тошноты. Родители тем временем задавали нереальное количество вопросов всем сразу, рассказывая свои истории про выпускной. Вот он, настоящий семейный ужин, когда ко всем приходит облегчение. Родители наконец-то перестали волноваться, что у их мальчиков есть страшные секреты. Конечно, они всё ещё есть, но история с ними закончилась, их можно просто забыть. И их новый секрет не покрыт облаком злости, ненависти, убийств, но знать им не стоит, как говорил Клэй ещё за день до выпускного.

Ужин который не только о еде. Он про семейные отношения, он про любовь во всех её начинаниях. Папа и мама рассказывали им про всё, что помнят о своём выпускном и всё, что началось после него. Они хотели рассказать, что делали сами в их возрасте, когда попросту не знали, что делать дальше. Потому что они действительно волнуются за них. Так же они вновь рассказали им свою простую историю знакомства, уже просто потому, что им это нравится рассказывать. Парни в свою очередь рассказывали свои истории. И иногда замечали, что за последнее время не случилось ничего исключительно хорошего. Из-за этого, в какой-то момент, разговор перерос в плачь родителей. Они видели, что могли потерять мальчиков в какой-то момент. Когда видели, как Джастин чувствует себя всё хуже и хуже из-за болезни. Или когда они пришли наведать Клэя в больницу, где он безжизненно был прикован к кровати. Им важно было это рассказать.

— Ладно, — Джастин поднялся после того, как разговор подошёл к своему концу, а на часах стрелки близились к полночи, — мы пойдём. Было очень вкусно, честно.

— Пойдём отдыхать. Любим вас, — стул громко отодвинулся с места. Клэй последовал за Джастином, который уже стоял в проходе. Они вышли вместе через задний выход дома, оставляя родителей на кухне, продолжать вечер.

На улице уже совсем стемнело. Проведённый ужин в доме был словно вне течении времени. Разговор длился будто вечность, не надоедавший даже, время от времени смеясь от комичности историй, а потом получил грустную ноту. Никто не взглянул на тикающие где-то часы, и сейчас не стремился узнать который час, основываясь только на своей усталости. Улица уже полностью покрыта мраком. Фонарные столбы во всю освещали улицы, некоторые окна соседних домов стали тёмные и непроглядные, машины проезжали тихо, почти бесшумно. Ночь пришла, не таящая в себе злобы. Всё стало холодным — даже асфальт уже потерял тепло, получившее от солнца — но не было пугающим.

— Почти полночь, представляешь? Так поздно.

Джастин впустил молчаливого Клэя в дом, говоря о времени. Уставший мальчик, уже наполнил не только желудок, но и насытился от разговоров, подумал он. Джастин не стал продолжать свой монолог, ответа бы ни на что не получил. Клэй молчал, а значит устал. Медленными шагами добрался до своей кровати и сразу упал от усталости, не переодевшись. Он не собирался сейчас спать, а просто пересидеть пару минут, как сам это и называл. Джастин наблюдал за его действиями с удобного ракурса, при входе возле коридора, откуда виднелась сразу вся комната разом, слушая его глубокий выдох.

— И остались мы только одни, — из-за полной тишины его слова с еле заметным эхом пробежались по комнате. Свалившись, Джастин принялся стаскивать с себя одежду, расстёгивая верхние пуговицы рубашки.

— Главное что не одиноки. Как тебе идея полежать вместе перед сном? Только когда снимем эту потную одежду и помоемся. Уже устал от этого, — ответил Клэй с своей кровати, даже не поднимая головы. Особенно удовлетворенно проговорил последние слова. Он был рад, что устал не от жизни, а устал после бесконечного дня с друзьями, семьёй и Джастином, как странно это осознавать.

— В душ я первый. Смотри не спи тут.

— Ага-а, — Клэй парализован мягкой кроватью не смог даже открыть рот, лишь промычавши в ответ.

Горячие струи из душа били по телу, приятно обволакивая обжигающим теплом всё тело. Этот процесс освобождал его от усталости. Джастин привычно задумался, пока намыливал всё тело. Когда именно у них всё началось? Когда появились чувства? Может, в тот момент, когда Клэй подобрал его с улицы как щенка и стал скрывать у себя дома. Нет, не тогда. Джастин был в наркотическом угаре, ломало всё тело, стояк могла вызвать разве что небольшая доза наркотиков, а Клэй общался с привидением Ханны у себя в комнате, спорил буквально с воздухом, кричал и крыша ехала. Наверное в этом году, когда были в шагу от смерти, но помогали друг другу не перейти эту границу. Помогали, и в какой-то момент ими начали руководить чувства, они появились неожиданно. Возможно, Клэй это понял, когда Джастина встречали после реабилитации, а Джастин когда увидел его в психбольнице, прикованным к кровати как особо опасного больного. А возможно и раньше. Несколькими поворотами он перекрыл воду, холод сразу пробрался к телу.

— Как же всё-таки хорошо, — расхаживая в своём домашнем прикиде, Джастин смотрел на ожившего Клэя. Он смотрел на него, сидящего на высоком стуле за столом, всматриваясь в яркий экран ноутбука.

— Может фильм посмотрим?

— Нас не хватит на целый фильм.

— Тогда выбирай какой из всех наших недосмотренных сериалов будем смотреть сегодня. Я скоро вернусь, — Клэй встал из-за стола, мигом пробегая мимо стоящего смирно Джастина и прямо в ванну.

Он не сдвинулся с места, смотрит куда-то в пол или на стул и улыбается. Клэй начал всё чаще показывать свои эмоции. Только что он неловко улыбался, когда говорил о сериале, постукивая пальцем по столу рядом с ноутбуком. Туча злости и страха, которая сдерживала в нём всё, подавляла все эмоции и чувства, развеялась и дала жить. Ему хорошо. Он уже не такой, как был больше месяца назад.

— Ты нашёл что мы будем смотреть сегодня? — послышался голос Клэя в проходе из ванной комнаты, который быстро шагал к нему.

— Давай это.

Присаживаясь на застеленную кровать Клэя, потому что, после коротких обсуждений, он сказал что там есть куда поставить ноутбук. Клэй залез на кровать с ногами и поднял подушки повыше, чтобы удобно было сидеть, облокотившись об стену. Джастин поставил ноутбук себе на колени, из-за чего аргумент в их споре был полностью уничтожен, ведь такое же можно было сделать и на его кровати. Умостившись возле друг друга, сперва сидя ровно, не выключая свет, смотрели на происходившее в каком-то сериале, про который они вдвоём уже ничего не помнили.

— Знаешь что, Джастин.

Клэй приподнялся и захлопнул ноутбук, потому что интереса не было совсем. Переставив его наверх, на полку, до которой было трудно дотянуться, заодно щёлкнув свет, Клэй взглянул на Джастина. Несмотря на темноту, он смог видеть его прекрасно, смотрел на него сонными глазами, еле держась одной рукой в таком положении, желая только одного. И упал на него сверху, что Джастин резко и тяжело выдохнул, явно не рассчитав свои усилия, тянувшись к губам. Совсем не крепко и коротко поцеловал, держа руку на его плече. Джастин растерялся, и хотел было уже ответить ему, но Клэй спустился вниз, укладывая голову на примятую подушку, обнял его, лежащего на спине, за живот, прижимая пятерню за бок.

— Давай спать.

У Джастина сверкали глаза. То, чего он так сильно хотел, случилось, хоть и коротко. Тело наливалось теплом, горело. Он смотрел на устроившегося рядом Клэя, желая его завернуть, укутать руками, его милого мальчика. Не снимая с себя прилипшую руку, спустился тоже вниз, переходя в лежачее положение, так и остался лежать на спине. Он положил его голову под свою руку, обнимая за плечо. Этого дня он ждал давно.

— Спокойной ночи.