— Эванс! Эй, Эванс!
Лили резко останавливается посреди коридора и раздражённо закатывает глаза.
Этот Поттер её уже достал со своими… выходками, чёрт бы его побрал. Ни шагу ступить не даёт, придурок. Его голос ей уже в кошмарах снится, а вот где-где, так во снах этого самовлюблённого идиота ей видеть ну совсем не хочется.
— Ты обронила кое-что!
Лили разворачивается на каблуках и упирается гневным взглядом в карие глаза за линзами очков. Джеймс Поттер выглядит как всегда неопрятно, весело и довольно до безумия. Волосы торчат во все стороны, рубашка помята, не заправлена в брюки, галстук ослаблен. Не то, что она: с иголочки, всегда безукоризненно по форме, никогда не позволяет себе выглядеть так… так! Она злится, безумно злится. Сегодня она почти проспала на первый урок, запачкала любимую блузку чернилами, в очередной раз поссорилась с Северусом, чуть не забыла про эссе по Трансфигурации, так теперь ещё и это.
— Боже, Поттер, твои подкаты всё примитивнее! — восклицает Лили, которой однокурсник уже стал бельмом на глазу, уперев руки в бока. — Ну, и что же я обронила? Дай угадаю, свою улыбку?
Джеймс оторопело открывает рот. Сириус прыскает где-то сбоку, — этого ещё ей не хватало! — и его пихает в бок Люпин, который, впрочем, тоже едва сдерживал смех.
— Да нет, Эванс, у тебя пять сиклей из кармана выпали, — удивлённо говорит Поттер и в доказательство протягивает руку, в которой блестела серебряная монета.
Лили задыхается от возмущения и смущения. Щёки моментально краснеют, вся она вытягивается в струнку, а Поттер ничего и не понимает будто. Ну конечно, не понимает он, притворяется просто!
— Возьми себе, — ядовито бросает в итоге Эванс и стремительно уносится подальше от Поттера и его дружков.
Джеймс поражённо смотрит на Сириуса и Ремуса.
— Что это с ней? — вопрошает он.
— Не знаю, дружище, но тебе явно не были рады, — отвечает Сириус и подбадривающе хлопает его по плечу.
— Как и всегда, впрочем, — справедливо замечает Ремус, поправляя бежевый свитер.
— Не отчаивайся, у тебя теперь есть халявные пять сиклей!
Джеймс улыбается, но всё же горько вздыхает, повертев в руках серебряную монету.
— Всё-таки она очень красивая, — на выдохе мечтательно говорит он.
— Кто? Монетка? — не понимает Блэк.
— Лили, придурок, — отвечает Ремус, закатывая глаза.
— Это я придурок? А ну иди сюда!
Блэк бросается на хохочущего Люпина с щекоткой, который едва может от него отбиваться. Джеймс смеётся вместе с ними и тащит на урок — ещё чуть-чуть, и они опоздают на Зелья, а Слизнорт сегодня, по слухам, не в настроении.
***
— А потом он грохнулся с этой ветки прям на меня! — заканчивает Сириус свою историю под всеобщий хохот.
— Я же не знал, что она такая хрупкая, — защищается Джеймс с пылом.
Лили вытирает подступившие от смеха слёзы и подгибает под себя ноги. Рыжие волосы её собраны в небрежный пучок, футболка съехала с одного плеча, но его заботливо прикрывает ладонь Поттера. Она уже больше часа слушает рассказы Мародёров про их сумасшедшие похождения и не может в голове уложить, как они успевают напороться на столько неприятностей.
— Ты лез на сухое дерево, как не знал-то?
— Не верь ему, он тот ещё сказочник, — шепчет Джеймс на ухо Лили, чуть крепче приобнимая её за плечи, и она мило смеётся, ластясь к парню.
— Тю, опять у наших голубков романтик, что ж такое! — трагично восклицает Блэк, прикладывая ладонь ко лбу.
— Боже, Бродяга, перестать ломать комедию, — добродушно одёргивает его Ремус.
— А почему Бродяга? — спрашивает внезапно Лили. Ей давно было интересно, откуда взялись эти странные прозвища.
Парни переглядываются между собой — все, кроме Питера, он уснул на диване ещё минут двадцать назад, — и секунду неловко молчат.
— Ну, миледи, думаю, этот секрет я унесу с собой в могилу, — говорит Сириус, взъерошив длинные волосы.
— За сим прошу простить, а мы с этим аристократичным придурком откланиваемся, — поспешно вскакивает Люпин и подхватывает друга под руку. — Надеюсь, храпящий Питер не помешает вашему тет-а-тету.
— Так не говорят, — поправляет его Сириус. — Правильно будет «вашему тет-а-тет», это же с французского.
— А я говорю, — настойчиво тянет Ремус и утягивает друга за собой, пока Лили и Джеймс смеются, глядя на эту сцену. Парни препираются друг с другом, но в конце концов всё же скрываются в спальне.
В камине потрескивают поленья, за окном поднялся слабый месяц луны. Лили мысленно проводит линию через концы полумесяца — растущая. Потом бросает взгляд на дрыхнущего Петтигрю и усмехается.
— Да уж, и как всегда: я, ты и кто-то из твоих друзей.
— Извини, в этот раз я не в силах ничего сделать, — вновь смеётся Поттер. — Кстати!
— Боже, что может быть между «кстати» и «твои друзья»?
— Да перестань, — Джеймс чмокает девушку в макушку. — Раз уж мы почти наедине, я наконец могу подарить тебе подарок.
— Подарок? А что за повод?
— Мне не нужен повод.
Эванс отодвигается чуть-чуть, с хитрым прищуром глядя на Джеймса. Он достаёт из кармана штанов маленькое серебряное колечко: простое, тоненькое, без изысков, с едва заметной резьбой по краям. Лили изумлённо охает.
— В общем, это не просто кольцо. Помнишь, когда-то давно ты уронила пять сиклей и сказала взять себе?
— Боже, — прыскает Лили и закрывает лицо ладонями. — Ты же не?..
— Я трансфигурировал монету! Полдня просидел в библиотеке, чтобы найти нужные заклинания, и вот, — чуть смущённо заканчивает Поттер. — Ну, без парней я бы вообще на неделю там застрял. Знаешь, иногда мне кажется, что Рем родился в этой чёртовой библиотеке.
Джеймс берёт в свою ладонь аккуратную руку девушки и надевает колечко на безымянный палец правой руки. Оно оказывается ей впору, разве что чуть-чуть великоватым, но несущественно.
— Почти как обручальное, — с неловкой улыбкой заключает Поттер, глядя на то, с каким восторгом смотрит на Лили.
— Оно очень красивое, — выдыхает наконец она. — Спасибо.
Эванс тянется в Поттеру и нежно целует, переплетая их пальцы и чувствуя приятный холод на коже безымянного пальца.
— Вот это я возьму себе, — шепчет Лили, улыбаясь в губы.
— Люблю тебя, — просто отвечает Джеймс и внезапно заваливает её на диван. Лили коротко взвизгивает и начинает смеяться, совершенно не заботясь о том, что их могут услышать.