Покой

Быть Пустым легко и весьма комфортно, но не так легко, когда ты в теле Шинигами. Узнал он об этом позже, но будучи в неведении он не заботился о себе – он служил своему хозяину. Он был рожден из страстного желания жить, желания обрести силу и, конечно же, желания побеждать. 

В момент своего рождения он увидел небо – столь голубое и чистое, что у него захватило дух от насыщенного цвета и переполняющей силы, и острые облака, идущие прямо к нему. Это было захватывающе – первое время. 

Затем его взгляд упал на старика, напряженно смотрящего на парня, который был невыносимо ярок и так же притягателен. Его волосы имели цвет отличимый от цвета этого мира – яркий, горящий, манящий. Парень был другим – он чувствовал это.

И тогда мир стал рушиться. В буквальном смысле, место, где он сидел, стало осыпаться множеством белых кубиков, летящих вниз на яркого парня и старика, который тенью следовал за ним. 

– Найди меня, Ичиго, – прогремел грозный голос, от чего он вздрогнул.

Ичиго – что это? Кого нужно найти? Зачем искать? Вопросы стали заполнять его пустую голову, а мир продолжал осыпаться мелкими белыми кусочками. 

Ему так и не удалось осознать, что именно здесь происходит, но он, безмолвным призраком, предстал перед тонущем парнем, ищущим что-то или кого-то. 

Был ли этот парень тем самым Ичиго? Возможно, ведь ищет же он что-то. 

– Нашел! – прозвучало так решительно и звонко в этой плотной толще воды.

Из одной коробки, коих было бесчисленное множество, выглядывала рукоять, так и просящаяся в руки. Как только этот Ичиго взял её, мир стал строиться заново.

Когда он очнулся, он снова увидел небо, столь глубокое и спокойное, несущее мир и покой. Затем он увидел старика, стоящего на странной палке, тихого и безмятежного, словно спящего.

– Кто ты? – спросил «призрак». 

– Зангецу, – кратко и тихо ответил старик.

– Зангецу-сан? – повторил он, слушая звучание имени.

Имя казалось длинным, но быстрым. Оно произносилось очень звучно, как раскат грома и длинной неуловимой молнии.

– А Ичиго? Кто он? – вновь задал он вопрос. 

– Ичиго? – переспросил Зангецу с долей некого удивления. – Он хозяин этого мира. Он Шинигами, а я его зампакто. 

– А кто тогда я? 

– Ты Пустой, – ответил старик, прикрывая глаза. – Ты скрытая сила Ичиго.

Скрытая сила – это звучало для него приятно и успокаивающе. Словно он был залогом чего-то большего, чем просто «сила». Ощущался некий потенциал. Ему пришло понимание того, что Зангецу не хотел с ним разговаривать, поэтому он решил оставить старика в покое. 

Изучение этого мира не заняло у него много времени. Да, он был огромным, но однотипным, скупым на цвета и впечатления. Поэтому забив на всё, он смотрел на самое прекрасное, что здесь было. Небо. 

Оно затягивало его.

Пока не полил дождь. Это было внезапно – облака вмиг потемнели, превращаясь в тучи, и хлынула вода. Он вскочил, ища старика. Тот напряжено стоял на своем шесте, горбясь и что-то шепча. Он поспешил к единственному существу, которое было с ним рядом. 

И тогда он почувствовал что-то смутное и неявное, но ему удалось ухватиться за это ощущение. Боль и отчаяние, и ярое желание победить, то самое, которое принесло его сюда. Он не мог вмешаться, но и не мог стоять в стороне. 

Таинственная сила потекла сквозь него, формируя маску. Нет, не так. Это был его символ, часть него, которой он желал поделиться с хозяином. 

– Передай ему, – сказал он, протягивая частичку себя зампакто.

– Спасибо, – сказал тот, принимая маску и пропуская через неё потоки своей силы, пока та не исчезла. – Это спасет ему жизнь.

– Почему пошёл дождь? – спросил он, пока у него был шанс поговорить. 

– Дождь олицетворение отчаяния Ичиго, – сказал зампакто. – Его самые сильные и разрушительные эмоции, несущие вкус горя.

Пустой покивал головой, принимая ответ, и вернулся на своё место.

Дождь прошел, и ему радостно было думать, что он стал причиной уничтожения этой чувствительной бури. Пока не начался новый. Конечно же, он снова помог. Всё ради того, чтобы не мокнуть здесь и помочь хозяину.

А однажды здесь появился Ичиго, и Зангецу попросил его сразиться с хозяином, чтобы протестировать. Он помог, он никогда не отказывался. Он всегда делился силой и был щедр.

Ичиго просил о силе, и он самолично надел на него свой символ, свою часть, желая, чтобы Ичиго гордился им, но тот сорвал её с себя, отделил его. Тогда ему казалось, что его лицо выдрали, и он панически гладил его, пытаясь унять боль. Это было худшим наказанием, которого он не понимал. Его просили о силе – он дал её. 

Был ли это просчет Ичиго? Возможно ли, что тот просто ошибся, ненароком делая ему больно. Так и есть. Пустой успокаивал себя этим. Хозяин добр. 

Но это повторилось снова. И опять и опять. Каждый раз, когда он делился силой, слушая жалобные просьбы хозяина, он получал в ответ столько боли, когда тот безжалостно разрывал его маску на кусочки.

– Почему? – кричал он на безмолвного старика. – Почему он делает это с нами? Почему? Он просто уничтожает мою силу! А тебя зачастую игнорирует! Он ведь обещал тебе. Почему?

Его истерика была понятна зампакто. Это был переломный момент всего его существования. Он чувствовал, как мерзкое, словно капание дождя, чувство пустоты приходит к нему, и растекается лужицей, растягивая щупальца дальше и глубже.

– Он спасает тех, кто ему дорог, а мы должны помочь ему, – ответил Зангецу.

– К черту это! – горько выплюнул он. – Раз уж он не понимает, что он творит, то я свергну его!

Это было его окончательное решение. Пустой не собирался милостиво помогать идиоту, который не ценит их. Может, зампакто и устраивает подобное отношение, но он точно не собирался терпеть подобное. Ему пора перестать быть скрытой силой.

Он, правда, не перестал помогать Ичиго, но теперь плата была слишком высока, а боль более терпима, по крайней мере, перестало болеть его сердце.

Сражение за сражением. Он не переставал эту своеобразную игру, за которой, молча, не говоря ничего Ичиго, наблюдал Зангецу. Этот непокорный и гордый зампакто станет его, как только он одолеет Ичиго. 

Но самое прекрасное в этом будет то, что Ичиго станет его, только его.

– Ты переходишь грань, Пустой, – сказал Зангецу, наблюдая за очередной попыткой захватить тело.

Его бесило это «прозвище». Это напоминание о том, что ему так и не дали имени. Ни с чем несравнимое бешенство и печаль, которая остужала его.

Бой, бой и снова бой. Нескончаемые битвы и победы, но не над Ичиго, лишь над общими соперниками.

Он смотрел в решительные глаза своего «близнеца», которой более не хотел платить, а вновь пришел за бесплатной силой, но он не даст её просто так. Ему лишь стоит потянуть время, чтобы успеть завладеть телом. На этот раз навсегда.

– Йо, Король, – сказал он, вставая в стойку. – Давай повеселимся, пока ты ещё восседаешь на своем троне.

– Не в этот раз, – ответил Ичиго, показательно убирая меч за спину. – Я пришёл не сражаться. 

– Тогда зачем ты здесь, Король? – ухмыльнулся он. Он стал всегда ухмыляться и скалиться, так как это отличало его от хозяина. 

– Чтобы увидеть тебя, – просто ответил Шинигами.

– Какого черта ты несешь? – прорычал Пустой и кинулся в атаку. Не его беда, что Ичиго безоружный. Не его проблемы, если тот пострадает. 

Несмотря на его возросшую силу, Ичиго ловко и с долей равнодушия избегал атак.

– Я тут размышлял, – начал говорить он, уклоняясь от атак, – что я раньше не думал о тебе, как о чем-то близком к себе.

– Заткнись, Ичиго, – прикрикнул он, вновь не доставая этого поганца. Зато его слова очень точно резали его сердце, некогда запечатанное от этого жестокого Шинигами.

– Я думаю, тебе стоит послушать, – сказал Ичиго. – А мне нужно сказать об этом.

– Ты такой тупой, Король, – скривился он, направляя реацу в клинок для атаки. – Гецуга Теншоу. 

Он не успеет увернуться и отразить тоже. Это была победа. Резкий рывок, и Ичиго стоит прямо перед его носом.

– Как пожелаешь, – сказал Шинигами, мягко прикасаясь губами к его губам, – Хичиго.

И растворился, не оставляя ничего, кроме будоражащего имени и покрасневшего лица. 

– Да что ты себе позволяешь?! – крикнул он в пустое пространство, надеясь, что Король услышал его слова, но не его жалобную интонацию. 

– Что… – всхлипнул Пустой, – позволяешь ты… себе.

– Как пожелаешь, Хичиго, – сказал хозяин, оставляя мокрую метку на нем. 

Хичиго… Хичиго. Звучало, не так круто, как «Зангецу», но было в этом имени что-то успокаивающее. Ему слышалось в этом шипении успокоение.

– Простишь меня? – послышалось немного поодаль, на некотором расстоянии от него. 

Его шинигами был искренним – он всегда это видел, но никогда не понимал этой открытости и честности, но он был этому рад. Он благодарил этого идиота за то, что тот смог прийти к нему, перейдя все унижения и боль, которые они приносили друг другу. 

– Ты такой идиот, Ичиго, – привычно хмуро сказал Пустой.

– А ты такой упрямый, Хичиго, – ответил Шинигами. – Но нам это не мешает, не так ли?

Пустой был с этим согласен, но, сомневался, стоит ли это знать Королю.

Неожиданно его плечо сжала родная рука, принадлежащая Ичиго. Его сомнение длилось мгновение, а после рассеялось теплом этого невозможного Шинигами.