Вряд ли Гарри Поттер ожидал серьезных последствий после своего воскрешения. Именно поэтому, поначалу он ничего не замечал. Жил спокойной жизнью, наслаждаясь послевоенным временем и старался смотреть в далекое будущее. Гарри планировал стать аврором и жениться на Джинни Уизли. Создать семью, которую он сделает счастливой.
Но реальность была жестокой, и первыми в неё пришли кошмары. Они преследовали Гарри каждую ночь. Иссушали, путали мысли, заставляли бояться спать. Иногда, просыпаясь, Поттер видел, как шевелятся тени. Как они тянут к нему свои руки, желая то ли обнять, то ли разорвать на кусочки. Он спал только при свете и шарахался каждого, словно там могли его убить.
Послушав свою лучшую подругу, Гермиону Грейнджер, Гарри списывал всё происходящее с ним на влияние войны и предпочел считать это последствиями психологической травмы. Всё же год скитаний, смерть Северуса Снейпа, который оказался не тем, кем хотел казаться, осознание неизбежности собственной смерти, самоубийство и последующее воскрешение… По сравнению с последним убийство Тома Реддла казалось чем-то несущественным.
Шли недели, но Поттеру становилось лишь хуже. Уже и днём, стоило ему зайти в полутемное помещение, Гарри видел, как из теней к нему сползалась сама тьма. Рядом с ним стало тяжело находиться и уже даже Гермиона не могла отрицать магическую природу происходящего с её другом, ведь это мало походило на психологическую травму. Рядом с Поттером было холодно и страшно. Один лишь взгляд зеленых глаз, пусть даже брошенный случайно, мог вызвать мерзкую испарину паники на спине. Гермиона забила тревогу, но было слишком поздно — спустя почти два года после победы над Темным Лордом Волдемортом, Мальчик-который-выжил исчез.
Поиски пропавшего волшебника, который был символом Света и одним из сильнейших магов современности, ни к чему не привели. Шло время, но Гарри Джеймс Поттер оставался только на страницах учебников и в памяти своих друзей. Именно они, самые близкие ему люди, искали его до последнего, но так и не нашли. Лишь портреты, так и не ожившие, без слов доказывали, что Гарри Поттер всё ещё жив.
Тихие шаги и шелест длинных одежд. Шепот теней вокруг и полный предвкушения смех. Приятный аромат страха и ещё один разрушенный ужасом разум. Он следует из сна в сон, собирая силы для следующего шага.
Неслышимый. Невидимый. Неосязаемый. Тень, прячущаяся во тьме.
Не способный заставить увидеть себя, сообщить о своем присутствии. Обреченный скитаться рядом с теми, кого любил и с кем мечтал прожить счастливую жизнь. Вынужденный видеть, как любимая женщина забывает о нём, находя свою судьбу в объятиях другого мужчины. Наблюдающий за рождением детей друзей и знающий, что своих ему не суждено иметь. Он знает, как эти маленькие, крохотные комочки забавно плачут, стоит к ним только приблизиться.
Умные комочки, пусть и не способные сообщить о тебе своим родителям. Они искренне боятся и их страх дурманит. Пьянит не хуже крепкого вина, которое имел честь испробовать на празднике победы над тем, кто разбился. Как же жаль, что он, в конечном счете, забудет.
Безумный. Пугающий. Голодный. Тень всё ещё не до конца осознала, чем является.
Тварь, ведомая своими инстинктами и бывшая когда-то человеком. Монстр, прячущийся в тенях и способный проникнуть в сон любого живого существа, превратив сновидение в кошмар. Тот, кому станут поклоняться Безумные Пророки. Бог в какой-то мере, но всё это лишь в будущем. Сейчас он лишь тень. Отголосок человека, бывшего Спасителем своей страны и умершим за неё…
Гермиона Уизли тяжело вздохнула, когда из детской комнаты вновь раздался надрывный плач. Она искренне не понимала, почему её дети каждую ночь устраивают целые концерты. Откуда такой страх темноты? Гермиона села на кровати, покосившись на спящего мужа, уставшего после суток дежурства. Работа аврора опасна и трудна. Как же часто миссис Уизли с тоской вспоминала Гарри, который мечтал о подобной роли и жаждал защищать магов Великобритании и дальше.
Громкий крик дочери заставил Гермиону вздрогнуть и она, накинув на плечи халат, взяла с тумбочки свою волшебную палочку и скользнула в темноту коридора. Дойдя до детской, она открыла дверь, готовясь запустить в воздух яркие огоньки, для того, чтобы успокоить детей, но замерла, увидев высокую фигуру незнакомого мага, стоявшего к ней спиной. Одетый в явно не современную мантию, которая стелилась по полу, волшебник молча смотрел на рыдающих детей, которые спрятались от него под одно одеяло, забыв о разногласиях, что царили между ними ещё вечером за ужином.
Взмахнув палочкой, Гермиона попыталась оглушить проникшего в дом постороннего и, скорее всего, весьма опасного мага, но луч заклинания, врезавшись в спину волшебника, не причинил тому вреда. Зато саму миссис Уизли отшвырнули к стене странные тени. Они чем-то напомнили Гермионе обскура, но имели четко выраженную природу, отличную от вышедшей из-под контроля магии юных магов.
— Кто ты такой и что забыл в моем доме? — громко воскликнула Гермиона, надеясь на спящего Рона, который просто не мог не услышать её возгласа.
— Ты меня видишь?
Этот голос, пускай и странно звучащий, был знаком и Гермиона, пускай невольно, воскликнула с ярко вспыхнувшим в груди чувством надежды:
— Гарри?
Вместо ответа, волшебник повернул к ней голову и она не смогла удержать громкого взвизга. Тварь, стоявшая перед ней, не была её лучшим другом. Всё время меняющиеся черты лица, при неизменном цвете глаз. Не до конца сформировавшийся богарт?
— Ридикулус!
— Ты тоже боишься, как и эти маленькие комочки?
Неизвестная тварь повернула голову в сторону тихо рыдающих детей и тени вокруг неё, будто верные псы, рванули вперед, срывая одеяло, под которым старший ребенок спрятал свою младшую сестру и спрятался сам. Это зрелище заставило Гермиону броситься вперед, чтобы в тщетной попытке попытаться закрыть собой своих малышей.
— Не смей к ним приближаться!
— И как ты мне запретишь, если не способна защитить даже себя?
— Рон! — кричала Гермиона. — Ро-он! А-аа!
Она громко завизжала, чувствуя дикий ужас и дети подхватили её крик, разнося его ещё громче. На лице твари, помимо глаз, проступила широкая, безгубая улыбка, обнажившая два ряда длинных и тонких, словно у вампира, клыков. Монстр, так похожий на человека и так, одновременно, отличающийся от него, наклонился к замершей Гермионе и, приоткрыл рот, чтобы на долю секунды высунуть язык, подобно змее.
— Боишься, — тварь выпрямилась и засмеялась. — Признай, ты боишься меня, ведь так, Гермиона?
— Ч-что? — слегка заикаясь спросила та. — Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Вместо ответа монстр странно дернулся и, резким движением вцепившись ей в плечи, затряс. Его зеленые глаза тускло светились в темноте, но от этого становилось ещё страшнее. Гермиона чувствовала, как сердце в её груди бешено колотится и бьется о грудную клетку, словно пытаясь вырваться наружу. Казалось, что ещё мгновение и оно разорвется от того ужаса, который вызывал один лишь вид твари перед ней. Гермиона крепко зажмурилась, когда монстр, усмехнувшись, закричал голосом её мужа:
— Гермиона! Детка! Гермиона, проснись! Это сон!
Резко сев на кровати, Гермиона попала прямиком в объятия мужа. Рон с беспокойством смотрел на свою жену, гладя её по волосам и плечам, пытаясь успокоить. Он и сам не на шутку испугался, пока будил её, кричащую во сне от страха.
— Это сон, — хрипло рассмеялась, Гермиона, прижимаясь к Рону. — Это всего лишь проклятый сон!
— Что тебе вообще могло присниться, чтобы ты так кричала? — Рон с беспокойством посмотрел на жену, которая вдруг замерла, воскликнув:
— Дети! — вырвавшись из объятий супруга, Гермиона, даже не накинув халат, бросилась к выходу из комнаты: — Я должна проверить детей!
— Мерлин! — простонал Рон, отправившись следом за женой. — Видишь, они спят, пойдем обратно. Это был лишь сон, Гермиона.
Вернувшиеся обратно в спальню супруги уютно устроились на кровати. Никто из них так и не заметил странной пляски теней возле кровати и мелькнувшего в них зеленого отблеска.